Игра в любовь

      Люцерис шёл следом за мужем в некотором смятении. Никак не складывалась картина происходящего, и даже по феромонам было крайне трудно определить настроение Эймонда. Таргариен же тем временем шёл по коридорам, крепко сжимая ладонь Люка и думая, как ему сейчас поступить. И почему всё так сложно?! И за что только Эймонду все страдания!       Втащив мужа в комнату со всей силы, Таргариен запер дверь изнутри и сразу же прижался к ней спиной. Люцерис ошарашено замер, не понимая, что вообще происходит. Их сейчас убьют что ли? Или только его?! — Эймонд, в чём дело? Что происходит? — он шагнул навстречу к омеге, но тот резко выставил ладонь вперёд, не позволяя приблизиться.       Когда Эймонд выходил замуж за Люка, ложился в одну постель, путешествовал и жил спокойной жизнью, то понимал, что рано или поздно придётся исполнить тот самый злополучный супружеский долг. Он знал, но как бы ни настраивал себя — всё ещё до ужаса боялся всего, что с ним может случиться. Мать всегда говорила, что близость — это нечто унизительное, постыдное. Следует перетерпеть и уснуть, чтобы поскорее забыться и не думать о произошедшем. Более того, Эймонд множество раз перед сном и в любой случайный момент ради любопытства пытался представить подобное с Люком. Снова и снова он старался убедить себя, что всё это — ерунда. В конце концов, Таргариен потерял глаз, и эта боль вряд ли сможет сравниться с болью близости, однако примесь унижения всё же создавала некий контраст. Одно дело — драка с альфой, а совершенно другое — позволить альфе не просто трогать себя, а вовсе совершить нечто… Омерзительное. — Стой на месте, — скомандовал Эймонд, заглядывая в растерянные карие глаза. Времени было не так много, и требовалось как можно быстрее разделаться с этим. Это же быстро, вроде как? Во всяком случае, это он слышал в разговорах омег, которые тайком обсуждали свои постельные дела друг с другом. Люк не двигался, наблюдая, как Таргариен с невозмутимым лицом прошёл к кровати, словно на плаху. Присев на край кровати, он уставился прямо перед собой и наконец заговорил совершенно холодным тоном. — Нам нужно прямо сейчас совершить наш брак. Делай всё, что требуется. И побыстрее. — Что?! — Люцерис отшатнулся, словно его ударили по лицу, и с сомнением смотрел на напряжённого Эймонда. — Так, давай-ка по порядку! — Мать позовёт мейстера, и у нас может быть вообще всего пара минут, — резко ответил Эймонд. — Так что поторопись, иначе нас разведут. — О, Боги, — Люк ощутил, как его руки подрагивают от волнения и резко нахлынувшего возбуждения. Осознание, что он может получить прямо сейчас то, о чём так долго мечтал и вожделел, накрыло его с головой. Люцерис осторожно приблизился и заметил, как Эймонда потряхивает. — Ты боишься? Если ты не… — У меня нет времени на размышления, — резко выпалил омега, не поднимая взгляда. — Давай быстрее, с минуты на минуту может прийти мейстер. — Я тебя понял, — сказал Люк, осторожно присаживаясь перед мужем на одно колено. Бережно взяв его за ладони, альфа вынудил посмотрел в своё лицо. Эймонд заметно успокоился, хотя внутри всё ещё жутко переживал. — Но мы тут с тобой вдвоём. И даже если заявится мейстер, то как минимум постоит за дверью. Я всё сделаю так, чтобы ты не почувствовал себя плохо, а это не обойдётся парой минут. Так что придётся гостям подождать. — Что? — успел только спросить Эймонд, как Люк стремительно приблизился, вовлекая мужа в осторожный поцелуй. Таргариен даже опешил, сразу отодвигаясь. Люк с непониманием на него посмотрел. — Поцелуи обязательны? — Конечно, — Люцерис улыбнулся, поднимаясь в полный рост. Эймонд посмотрел в его глаза снизу вверх и нахмурился. — Через поцелуи можно прочувствовать все эмоции друг друга. Ощутить, как сильно вы друг друга хотите и любите. Это важно.       Эймонд промолчал. Не хотелось спорить и говорить колкости, так как страх по-прежнему оседал в душе. Он также поднялся с кровати и встал рядом, расстёгивая пуговицы камзола. В голове не было ни единой мысли, Таргариен действовал на автомате, совершенно не замечая восхищённый и влюблённый взгляд альфы рядом с собой. Люцерис не мог перестать улыбаться, затем всё же положил свою ладонь на руки Эймонда, тем самым отвлекая его от кропотливого занятия. Альфа вновь наклонился и поцеловал его, терпеливо ожидая хоть какого-то действия в ответ. Эймонд едва сдержал порыв напряжения, заметив, что Люк закрыл глаза и осторожно помогал ему раздеться. Голова разрывалась от неприятных воспоминаний и наставлений, но тело буквально сгорало от желания ответить. Прежде Эймонд ощущал такое лишь в Лиссе, увидев реакцию Люка, его взгляд и тот самый запах феромонов… Люк вновь источал просто головокружительный аромат, который не мог не подкашивать. Нет уж, он не будет безвольной куклой, которую просто будут трахать и использовать, как вздумается. Раз уж согласился, то придётся участвовать. Люцерис распахнул глаза, когда Эймонд ответил ему на поцелуй и положил свои руки на его камзол, раздражённо расстёгивая пуговицы, и это подействовало на него моментально. Не церемонясь, альфа лёгким движением рук и вовсе разорвал одежду мужа, оставляя его в нательной рубашке. Таргариен ошарашено уставился на Люка, и собрался было зажаться от страха, посчитав проявленную страсть агрессией, но почти сразу же Люцерис схватил Эймонда за обе щеки и поцеловал. О, Боги, как же он давно ждал этого момента! Альфа ощущал, как внутри него всё дрожит от волнения и страха, что всё происходящее — лишь сон, и он вот-вот проснётся, но Эймонд крепко вцепился в его камзол, с такой же яростью срывая его. Звук скачущих по полу пуговиц наполнил комнату уже второй раз, и оба переглянулись. Теперь Таргариен видел, что взгляд его мужа выражает лишь желание и страсть, никакой агрессии или желания доминировать. И было совершенно плевать на испорченную одежду. Оставшись друг перед другом в нательных рубашках, юноши стали стаскивать их друг с друга, и Эймонд даже начал получать удовольствие от происходящего: дурманившие феромоны вперемешку с приближающимся жаром напрочь отключили рассудок. Почему-то даже не думалось о словах матери, наставлениях септ. Он всё делает по-своему, и Люк подхватывает настрой, продолжая напирать. Поцелуи превратились из осторожных в прерывистые, короткие, но такие манящие, и Таргариен наконец понял, о чём говорил Люцерис. Вот они — эмоции, которые не просто видишь, но и чувствуешь и принимаешь всем своим телом!       Недолго думая, Люк схватил мужа за талию и практически повалил на постель спиной, что заставило Эймонда отодвинуться, привстав на локтях. — Не переживай, — поспешил его заверить Люцерис, обнаружив панику во взгляде, хотя голос его звучал несколько севшим из-за нахлынувшего возбуждения. — Я не буду делать всё быстро. Сначала ты получишь удовольствие, а потом и я. — В смысле?! — воскликнул Эймонд, на что Люк лишь молча потянулся для поцелуя. Когда уже Таргариен закрыл глаз, настроившись, то почти сразу вздрогнул и охнул, ощутив влажные горячие губы на своей шее. Люцерис подхватил его одной рукой за талию и придвинул ближе, под себя, нависая сверху. Удовлетворившись реакцией, он плавно опускался губами ниже к ключице, замечая краем глаза смятение в потемневшем лиловом глазу. Видимо, совсем уж Эймонд не понимает, как должен выглядеть нормальный секс. Взгляд вопрошал «Что ты делаешь?», но Таргариен не осмеливался его озвучить. Было интересно наблюдать, что же такое делает Люцерис? Пока что всё происходящее сильно разнится с рассказами матери. Может, Люк правду говорил ещё тогда, пять лун назад?! И всё могло бы быть иначе с самого начала?       Язык Люцериса коснулся соска, и Эймонд вздрогнул, словно от разряда молнии. Вскочив, он собрался было что-то сказать, как почувствовал тяжёлую ладонь на плече. Люцерис быстро поднялся, вновь нависая над ним, и увиденное показалось Эймонду уж очень соблазнительным. Такой строгий, но при этом осторожный. В Люцерисе ощущалась та самая энергия альфы, которая обычно не так явно была проявлена. — Ты даже не представляешь, как долго я мечтал об этом моменте, — на издыхании проговорил Люк, целуя бледную кожу снова и снова, покрывая поцелуями почти каждый сантиметр его лица и шеи. Эймонд не сразу понял смысл услышанного, и вдруг подскочил. Посмотрев в глаза мужа, он нахмурился. — Мечтал? — тупо спросил он. Эймонд готов был услышать, что он ждал или хотел, но такое! — Да, — ответил Люк, и в голове послышалась хрипотца от возбуждения. Таргариен скользнул взглядом вниз, и теперь всё настроение Люка ещё и отчётливо виднелось. Мысль, что он должен будет сделать нечто неприличное и жуткое, болезненное, пугала его. Люцерис подполз ближе к его лицу, осторожно касаясь ладони пальцами и целуя её. Как тогда, в первую брачную ночь. — В тот раз я мог себе позволить лишь это. И я очень хотел показать тебе, что могу сделать всё правильно. Тебе тоже может нравиться близость, и в этом нет ничего страшного. Ведь это не просто совокупление… Через секс можно показать все свои чувства, как и в поцелуе. — Какие чувства? — Таргариен ощутил, как в груди сердце бешено забилось. Люцерис не отвечал, лишь некоторое время молча смотрел в его глаз. Отвечать на столь глупый вопрос не было ни сил, ни желания, ни тем более времени. Только Эймонд собрался сказать что-то снова, как Люцерис без единого слова вовлёк в поцелуй, осторожно касаясь одной ладонью талии, а второй упираясь в постель. Таргариен сразу же ответил, решив, что разговоры в самом деле их отвлекают. Поговорят в другой раз, а сейчас нужно быстрее уже разделаться с этой условностью. И пускай Люк делает всё, что там должно быть. Эймонда не волнует это. Надо целоваться? Хорошо. Это не так уж и неприятно, даже наоборот. Почему бы не позволить всему произойти? Учитывая то, что постепенно и сам Эймонд уже впитывал в себя задор от лёгкого возбуждения. Хотелось действовать интуитивно, считывая движения Люка, и соответствовать.       Люцерис спускался поцелуями ниже, вновь задерживаясь возле сосков. Метнув плывущий взгляд на лицо Таргариена, он увидел вдруг точно такое же выражение лица, как тогда в Лиссе, что стало просто невыносимым испытанием для альфы. Не сорваться и не наброситься. Прикрыв глаза, он тяжело выдохнул и едва заметно улыбнулся. Всё ещё не верящий, что происходящее является реальностью, Люк отодвинулся, пристально рассматривая мужа, распластавшегося по постели. Эймонд был просто богоподобен в его глазах, и дело совсем не в подтянутой фигуре или внешности. Вовсе нет. То, как поблескивает его единственный глаз, а волосы выбивались из идеальной прически. Даже прерывистое дыхание и беспокойно вздымающаяся грудь, подрагивающие пальцы и приоткрытые губы. Абсолютно всё было в нём совершенным. Люцерис хотел не его тела, нет. Он хотел самого Эймонда. Всего, без остатка. Душу, взгляды, мысли. Люк хотел быть для своего мужа всем. Ведь и Эймонд является всем для него. Альфа мечтает лишь о взаимности!       Касание горячего языка к соску возымело эффект, и Таргариен вздрогнул, почти подскакивая на кровати, но Люк его положил обратно, надавив ладонью на плечо. Омега послушался, но с беспокойством наблюдал за всеми действиями мужа. Эймонд ожидал, что секс занимает куда меньше времени на подготовку, потому искренне не понимал ничего, что сейчас делает Люк. Очередное касание языка, и напряжение в животе Таргариена скручивалось в тугой узел, не позволяя мыслить трезво. Он уже даже не сильно задумывался о том, что с минуты на минуту могут прийти мать с мейстером. Люк осторожно взял сосок губами, внутри горячего рта поддразнивая мужа языком, и Эймонд охнул, тут же закрывая рот ладонью от неожиданности. Это был стон?! От удовольствия?! О, Боги, что же Люк делает с ним! Люцерис улыбнулся, посмотрев в покрасневшее лицо мужа исподлобья, и второй рукой коснулся другого соска пальцами, осторожно сжав и сразу отпустив. Затем альфа провёл пальцами вниз по талии, останавливаясь на бедре. Таргариен нахмурился, но вновь содрогнулся всем телом от очередных ласк. Люк вскоре отпрянул, нависая над мужем и заглядывая в его лицо буквально на пару секунд, затем спустился ещё ниже, покрывая поцелуями живот до пупка и останавливаясь. Феромоны Эймонда совершенно отключали рассудок, будто его жар начнётся не через пару недель, а пару минут. Зажмурившись, Люцерис судорожно выдохнул и замер с пальцами, зацепившимися за края штанов Эймонда. Омега заметил это промедление, напрягшись всем телом. Люк вот-вот оставит его совершенно нагим, и это ужасно смущало. Вместе со смущением одолевало небольшое возбуждение, отзывающееся внизу живота тяжестью. Септы всегда учили, что омеги не должны явно выражать своё влечение, лишь покорно принимать мужа и думать о сексе исключительно как о долге. Но Люцерис попросту ломает все наставления, вынуждая возбуждаться от этого всего! — Что ты сейчас… — Расслабься, пожалуйста, — проговорил Люк, медленно спуская штаны с мужа. Взгляд его был прикован именно к этой части тела Эймонда. — Я лишь хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.       Замешкавшись на мгновение, Люк наконец быстро стянул мешающую деталь одежды Эймонда, который хотел было прикрыться, но альфа мгновенно перехватил его руки. Жадно рассматривая бледную кожу и немного возбуждённый орган мужа, Люк судорожно выдохнул и закрыл глаза. Помолившись всем Богам, чтобы происходящее не оказалось сном, Люцерис медленно выпустил кисти рук Эймонда из хватки, затем наклонился ниже лицом. Таргариен идеален абсолютно весь! Альфа выпрямился, сидя на коленях перед Эймондом, который закрыл ладонями лицо, раздражаясь от собственного смущения. — Я хочу видеть твое лицо, — на издыхании произнёс Люк, но Таргариен упрямо продолжал закрываться. Люцерис, долго не думая, подполз ближе к его лицу, задевая тканью своих штанов головку члена Эймонда, заставляя его вздрогнуть. Горячие губы касались лёгкими поцелуями тыльной стороны ладоней омеги в попытках открыть их, и это подействовало. Эймонд убрал ладони от недовольного покрасневшего лица, и Люк, не думая дважды, сразу же поцеловал его в губы, чтобы отвлечь от беспокойства. Правой рукой он скользнул вниз, едва ощутимо проводя пальцами по всей длине члена, и орган Эймонда дёрнулся, давая реакцию. Таргариен промычал сквозь поцелуй и нахмурился ещё сильнее. Люка же устроило подобное, и он снова и снова едва ощутимо касался его, пока уже это не выбесило самого Таргариена. — Ты надо мной издеваться тут будешь или уже наконец сделаешь дело?! — разорвав поцелуй, почти рявкнул Эймонд. Люк посмотрел в его глаз хитрым взглядом и улыбнулся уголком губ. — Секс — это игра. Это борьба, — он говорил заискивающе, вновь кончиком пальца касаясь головки и наблюдая за реакцией. Эймонд напряжённо закрыл глаз, втягивая носом побольше воздуха. — И чем дольше оттягиваешь момент, тем больше хочется кульминации. — Пока что единственное, чего мне хочется, это уменьшить количество лишних разговоров и добавить больше дела, — Эймонд почувствовал, как на место смущения выходит азарт и раздражение. К чему эта болтовня?! Привстав на локтях, он вынудил Люка отодвинуться, и теперь они оба сидели друг напротив друга. — Снимай уже свои штаны. Тебе хочется этого или нет?!       Без лишних слов Люцерис не без труда стащил с себя лишнюю одежду, отбрасывая в сторону порванных камзолов. Эймонд мельком посмотрел вниз, воочию наблюдая полную готовность мужа. Но куда больше смущал размер. Он не влезет же! Видимо, на лице Таргариена отразилось это сомнение, потому Люцерис бережно взял его за руку и продвинулся ближе, целуя запястье. — Потому я и хочу тебя подготовить. Для первого раза с таким вначале может быть больно, и нужно как следует расслабиться. Позволишь мне подготовить тебя?       Эймонд поджал губы, увидев те самые щенячьи глаза, буквально кричащие о влюблённости, которую омега в упор не замечал всё это время. Вздох сорвался с его губ, и он послушно улёгся на подушки. Люцерис без промедления наклонился к промежности мужа, вновь задержав взгляд на увиденном. Возбуждение нарастало с каждой секундой, альфа настолько погрузился в собственные ощущения, что даже уже не замечал реакции мужа. Взяв в ладонь его член, Люк провёл пару раз, наконец вырываясь из забытья из-за резкого стона. Люцерис поднял голову и заметил закрытое локтем лицо, Эймонд запрокинул голову назад. Значит, можно продолжать. Поудобнее взявшись за орган, Люк провёл по нему языком, что вынудило Эймонда вскочить, ошарашено глядя на происходящее. Разве надо делать не наоборот?! В борделях именно омеги подобным занимаются! Люцерис вобрал в рот головку, неспешно лаская языком внутри рта. Эймонд ощутил, как возбуждается с каждой секундой всё больше и больше, а член твердеет прямо внутри рта Люка. Осознание, чем они на самом деле занимаются в данную секунду, отдавалось в животе тянущим чувством, а в груди — греющим. В глубине души Таргариен понимал, что никогда бы не позволил подобного ни Старку, ни Касвеллу. Попросту никому, а только Люку. И сейчас он, альфа и муж, удовлетворяет омегу, чтобы им обоим было хорошо. Очередное движение головой и языком, и Эймонд вздрагивает, ощущая касание пальца к расслабленной от удовольствия промежности. Люк не отвлекался, наконец добравшись до того, где должен наконец оказаться. Таргариен напрягся вновь, что не укрылось от внимания альфы, и пришлось прибегнуть к крайним мерам. Выпустив член изо рта и вдохнув поглубже, Люк проглотил слюну, сразу же вбирая его целиком практически до самого конца. Теперь уже не получалось молчать и сдерживаться, Эймонд простонал довольно громко, сразу закрывая рот и хмурясь. Боги, что же он такое делает с ним! Люк почувствовал лёгкую пульсацию от члена во рту, сразу же его полностью выпуская и наклоняясь ниже. Эймонд не успел отдышаться от ощущений, совершенно возбуждённый, и тут же очередной вздох сорвался с его губ. Люцерис провёл языком по колечку мышц, наслаждаясь реакцией мужа, но поза достаточно неудобна для подобных ласк. Привстав, Люк одним мощным рывком перевернул Эймонда на живот. — Эй, ты чего… — возмутился было Таргариен, но следом стон вырвался из его груди. Люк продолжил то, на чём остановился, осторожно приподнимая бёдра мужа. Теперь Таргариен лежал грудью на постели, но при этом стоял тазом кверху на коленях, что значительно упростило задачу для Люка. Он видел всё самое сокровенное. Первый, единственный, и это заводило лишь сильнее и сильнее. Взявшись рукой за уже эрегированный от происходящего член Эймонда, он стал двигать кистью, слыша всё громче и громче голос мужа, хотя Таргариен и старался подавить голос в одеяле. Он не понимал, почему секс — это так… приятно? Ведь он всегда слышал лишь обратное! Видно, альфы плохо старались со своими омегами, так как Эймонд уже жалел, что не согласился довериться мужу раньше. Но впереди ещё всё самое главное, а как уже пройдёт та часть — неизвестно. Об этом совершенно не думалось, нутро Эймонда просто дрожало, он уже мечтал получить большего, но просить не пришлось. Люк осторожно вставил один палец, совсем немного, так как Таргариен почти сразу выгнулся, словно злой кот, и вздрогнул. — Тише, я буду осторожен, — проговорил Люк, замечая панику в единственном глазе. Эймонд увидел понимание в глазах Люцериса, потому вновь уткнулся лбом в одеяло, ожидая продолжения. Ладно, это должно случиться, так или иначе. И пусть это будет Люк, а не кто-либо другой. Через некоторое время одного пальца Эймонду уже показалось мало, и Люцерис вставил второй, будто бы читая мысли мужа. Не было больно, только лишь непонятно и странно. Люцерис продолжал целовать его спину, не оставляя ни миллиметра, провёл языком по ямочке над ягодицами, едва ощутимо прикусывал кожу на боках. Наконец Эймонд без проблем мог принимать уже три пальца, полностью расслабив спину и таз. — Ты… Будешь наконец уже действовать?! — на издыхании выпалил Таргариен, желая поскорее уже ощутить то, что должно было оказаться в нём ещё пять лун назад. Люцерис неспешно вытащил пальцы, заставив Эймонда недовольно выдохнуть, затем повернул мужа на спину. — Хочу видеть твоё лицо и целовать, — совершенно не контролируя мысли и слова, выпалил Люцерис, после чего смазал слюной и без того влажную от смазки головку члена, пристраиваясь к промежности. Эймонд напрягся, внимательно наблюдая за всем, что сейчас будет делать Люк, потому впился пальцами в его плечи. Альфа улыбнулся, едва ощутимо надавив на колечко мышц головкой, сразу затем вовлекая Эймонда в поцелуй. Будет невозможно войти до тех пор, пока он так напряжён. Таргариен ответил сразу же, медленно расслабляясь, и Люцерис слегка толкнулся, проникая внутрь на пару сантиметров. Эймонд нахмурился от лёгкой боли, но касания и ласки мужа успокаивали. Наконец, когда Люк вошёл на всю головку, то понял, что такими темпами всё продлится до следующего дня. Медленно, но довольно настойчиво Люцерис вошёл во всю длину, ощущая, насколько же внутри узко и тесно. Эймонд вскрикнул, впившись пальцами в его плечи сильнее. — Блять! Это же… Больно! — недовольно вскрикнул омега. — Вытащи, иначе я тебе сейчас адамово яблоко вырву!       Люцерис неспешно стал выходить, но вопреки ожиданиям Эймонда вновь осторожно толкнулся внутрь, приступая к медленным движениям, чтобы муж мог привыкнуть. — Я знаю, предупредил тебя, — прошептал Люк ему в ухо, осторожно целуя. — Скоро пройдёт.       Эймонд нехотя доверился, по-прежнему ощущая тянущую боль в области таза, но по мере движений Люка всё это притупилось. Ощущения сменились с болезненных на какие-то новые, более приятные, Таргариен окончательно понял, что секс — это не страдания, не боль и не унижения. Люцерис снова и снова целовал его щёки, подбородок, шею и плечи, постепенно ускоряясь. Прихватив Эймонда под ягодицу левой рукой, он толкнулся чуть сильнее, и омега вдруг неожиданно простонал прямо в ухо мужу. Посмотрев друг другу в глаза, оба удивлённо замерли. — Б-больно? — не веря собственным ушам, задал вопрос Люк, так как с самого начала фактически проникновения Эймонд не издал ни единого звука. — Нет, — одними губами проговорил Таргариен, затем улыбнулся краешком губ. — Хочу ещё.       Люка не надо просить дважды, он лишь расплылся в довольной улыбке и потянулся для поцелуя, ощущая взаимность и любимые руки у себя на шее. Новые толчки выбивали из Эймонда всё больше и больше стонов, заглушённых поцелуем. Люцерис был настолько заботлив с ним с самого начала, сделал всё для того, чтобы Таргариен чувствовал себя хорошо на протяжении всех пяти лун. Даже сейчас он предпринял всё, что требовалось для по-настоящему хорошей близости! Первого их раза. И никто не заставлял Эймонда ничего совать себе в рот! Люк оказался самым лучшим, что когда-либо случалось в его жизни. От осознания этого всего, удовольствия в процессе, поцелуев и прочих ласк, Таргариен вдруг почувствовал, как внизу живота всё скрутило от приближения чего-то невероятного. Голова совершенно не соображала, а руки и ноги словно превратились в пух. Ещё несколько толчков, и Эймонд ощутил, как член внутри него напрягся особенно сильно, и ощущения оказались такими мощными, что он вдруг кончил, брызнув себе на живот. Люцерис тоже замер, громко рыкнув в плечо Таргариена, и тот ощутил пульсацию в себе, абсолютную заполненность. — О, Дева, если ты так шутишь надо мной, и я сплю, то желаю никогда не просыпаться, — с улыбкой тяжело произнёс Люк, всё ещё не выходя из Эймонда. — Я… Никогда прежде не трогал себя нигде, — прошептал Таргариен, и Люк приподнялся, чтобы удивлённо посмотреть в единственный глаз. — Да. Это грешно. В нашей вере омеги — самые грешные существа, падкие на похоть. Мне нельзя было… — Секс — это не похоть, а удовольствие. Это же наша потребность! Без секса прожить нельзя, рассудок теряется, — ответил Люк, всё же наконец отодвигаясь и ложась рядом. — Ну, это другое. А самого себя… — Это тоже как один из вариантов удовлетворения потребности, — спокойно ответил Люк, всё ещё находясь в тумане от произошедшего. — О, Боги, я никогда не испытывал такого, как сейчас с тобой. — Тебе… Понравилось? — удивился Эймонд. — Но ведь это ты всё делал, а не я. — Я был с тобой, — нежная улыбка появилась на губах альфы, он облокотился головой о руку и упёрся локтем в кровать. — А это уже бонус к удовольствию. — Тогда почему раньше не пытался ничего сделать? — вырвалось у Эймонда, да так, что он и сам не ожидал подобного вопроса от себя. Люк удивлённо вскинул брови. — Что? Но ты же был против, да и я обещал… — Но ты альфа. И мой муж, — Эймонд попробовал привстать, но всё тело пока что оказалось невозможно слабым. — Ты не мог настоять? Или сделать вот эти все штучки, которые сейчас были? — Но я же не знал! — встрепенулся Люк, подскакивая. — Если бы ты дал понять, что не против, то… — На самом деле, я бы всё равно не позволил тебе, — сразу же перебил его Таргариен. — И то, что случилось сейчас под воздействием условий — лучший вариант. — Загнанный в угол, ты настолько не хотел развода, что решился на близость, — улыбка появилась на губах альфы. — Значит, я не такой уж и плохой муж! — Ты — идеальный для меня вариант, — рассудительно ответил Эймонд, пытаясь найти в себе силы, чтобы встать и одеться. — Помоги мне одеться, пока никто не заявился. И с тебя новый камзол, тот был моим любимым.