Где-то посреди ночи

      Его поцелуи всегда сводят с ума. Красивые, всегда разные, но мне нравится даже то, как он беспощадно кусает мои губы до боли, до крови.       Лямка бюстгальтера сползает вниз благодаря парню, и, в конце концов, он оголяет мою грудь. Я знаю, к чему всё ведет, но на этот раз отказывать не буду — сама хочу.       Оставляя укусы и засосы на моей шее, Кирилл передвигается ниже и ниже, к груди, а после и вовсе к животу. Целуя ниже пупка, он не сдерживает наглой улыбки, а потом поднимается надо мной, смотрит упрямо и проводит ладонью по моей щеке, царапая мозолями от гитары. Любимое чувство.       Рука его проскользнула к трусам и, забравшись под них, Кира касается кончиками пальцев прямо там, а после, нащупав клитор, массирует его без лишнего стеснения. Это правда, стыд тут ни к чему: уже давно мы — одно целое.       Буря эмоций смешались внутри, я тянусь за поцелуем, постанывая, потому что стало настолько приятно, что уже и словами не описать.       Когда я была уже почти на пике, Кирилл резко убрал руку, и я удивленно посмотрела на него, глазами умоляя продолжить, но тот лишь усмехнулся, снова целуя меня в шею.        — Ну Кира-а, — протянула я. Снова усмешка.       — Что? — сделал вид, будто не понимает. Хочет, наверное, чтобы я вслух сказала. Не дождется.       Снова он отходит к тумбочке, снова презерватив, снова нависает надо мной. Ему не стыдно, ни капли. Он получает удовольствие от моего беспомощного вида, пусть и знает, что я уже принадлежу ему целиком и полностью.       Я расплываюсь в улыбке, внизу настолько горячо, что плакать хочется от того, насколько сильно я желаю продолжить начатое.       Кира стянул с меня трусы, отбросив их в сторону, а потом ухмыльнулся, разглядывая мое раскрасневшееся от напряжения лицо.       — Ты не против? — снова касаясь пальцами половых губ, спрашивает парень.       Я быстро киваю несколько раз, а потом с моих уст слетает негромкое «да!», на что лицо Киры тут же переменилось на совсем довольное, и он, не предупреждая, входит одним резким толчком.       Я вскрикиваю от легкой боли, обнимаю руками голый торс Кирилла, притягиваю к себе, пока он рвано двигается во мне, кусаю его нижнюю губу, прокусываю до крови, чувствую ее привкус во рту, но самому парню плевать на боль. Он наслаждается моментом, как в последний раз.       Утягивая меня в глубокий поцелуй, он начинает двигаться быстрее, и я постанываю ему в губы, закатываю глаза от удовольствия, слишком уж всё хорошо. Вот, я снова на пике, но Кира вновь прекращает свои действия, выходя из меня, а после смотрит с явной насмешкой, и улыбается широко-широко.       — За что-о? — простонала я, протянув к нему руки, на что он просто вложил мои ладони в свои.       — За то, что ты разговаривала с тем парнем, — рассмеялся. Я обиженно смотрю ему в глаза.       — Что?! почему?       — Ты должна разговаривать только со мной, малышка, — он наклоняется, кусает мою шею и я снова издаю протяжный стон.       Я переворачиваюсь на живот, встаю на колени и развожу ноги чуть в стороны, прогнувшись под его ладонями, пока он крепко схватил меня за талию.       Парень снова грубо входит в меня во всю длину, и двигается быстро-быстро, будто ему мало меня, будто хочет насытиться мною.       Наши голоса сливаются воедино, я уже кричу его имя в ожидании концовки, а он лишь постанывает, двигаясь грубее и быстрее.       Вот, я издаю последний крик, сладкий узел внизу живота развязывается, мои глаза закатываются, а стоны переходят на вздохи, но Кирилл и не думает останавливаться.       Продолжая двигаться, он стонет мне на ухо, и я мысленно улыбаюсь, понимая, что ему хорошо со мной.       Вдалбливаясь в меня, парень просит быть громче, и я выполняю его приказ.       — Кира-а! — снова кричу его имя, снова плавлюсь, чувствительность повышается и я, кажется, сейчас снова кончу, но он выходит, изливаясь в презерватив.       Видя, что я продолжаю постанывать, он пальцами проникает внутрь, и продолжает двигаться. Последний крик, последний стон, и я падаю на кровать без сил.       Кирилл ложится рядом со мной, обнимает мое обнаженное тело, притягивает к себе и шепчет на ухо:       — Малышка, ты охуенная, — я не могу сдержать улыбки, и искренняя радость и чувство удовлетворения заполняет изнутри. — спи, я тебя помою.       Глаза закрываю, и проваливаюсь в сон, понимая, что Кирилл действительно лучший для меня. Никто другой так ещё обо мне не заботился.

***