Любовь, за которую стоит держаться.

Солнце едва взошло, отбрасывая мягкий золотистый свет на тихий особняк. Воздух был свежим, прохладным от раннего утреннего тумана. Внутри дома было мирно, тихо — за исключением тихого гула голосов, доносящихся из кухни. Линь Цюши уже проснулся, как это часто бывало. Он сидел у окна с чашкой чая в руках, наблюдая, как мир медленно оживает снаружи. Утро, казалось, затаило дыхание, ожидая чего-то. И, в некотором смысле, что-то было — что-то, что тихо назревало между ним и Наньчжу. В воздухе в последнее время витало невысказанное напряжение, что-то тонкое, но неоспоримое. Он не мог точно сказать, но то, как Наньчжу смотрел на него, тяжесть каждого прикосновения, каждое прошептанное слово, теперь ощущались по-другому. Более интенсивно. Более реально. Но как раз когда он был погружен в свои мысли, тихий звук шагов позади него нарушил его сосредоточенность. Он повернулся, и у него перехватило дыхание. Там, в дверном проеме с игривой улыбкой на губах, стоял Наньчжу, все еще в ночной одежде. Его темные волосы были растрепаны после сна, а обычное совершенство его внешности было слегка взъерошено — но это только делало его еще более пленительным. «Доброе утро, Цюши», — поприветствовал Наньчжу, его голос был теплым и полным любви. Он вошел внутрь, двигаясь к Линь Цюши с такой плавной грацией, что, казалось, сам воздух вокруг него изгибался. «Доброе утро», — тихо ответил Линь Цюши, задержавшись взглядом на Наньчжу. Он не мог не заметить, как глаза Наньчжу, казалось, сверкали в мягком утреннем свете. Это было почти невыносимо — слишком много красоты, слишком много очарования, все было сосредоточено на нем. Не говоря больше ни слова, Наньчжу сел рядом с ним, их плечи слегка соприкоснулись. От этой близости сердце Линь Цюши забилось быстрее, а пальцы сжались вокруг ручки чашки, словно это могло его успокоить. «Ты хорошо спал?» — спросил Наньчжу, его голос был тихим, дразнящим, как обычно, но с нежностью под ним. Его взгляд скользнул по Линь Цюши, его глаза сканировали его так, что это ощущалось как прикосновение. «Да», — ответил Линь Цюши, его голос был едва громче шепота. Его лицо слегка покраснело под пристальным взглядом Наньчжу, и он не мог не почувствовать себя немного неловко. Близость между ними стала чем-то, в чем он больше не был уверен, как ориентироваться. «А как насчет тебя?» «Я спал... достаточно хорошо», — сказал Наньчжу, его губы изогнулись в усмешке. «Хотя я проснулся с мыслями об одном человеке». Линь Цюши удивленно моргнул, его сердце пропустило удар. «Я?» — спросил он, его голос выдавал смятение, которое росло внутри него. Наньчжу кивнул, и эта дразнящая ухмылка не сходила с его лица. Он наклонился немного ближе, его лицо было всего в одном дыхании от лица Линь Цюши. «Ты, Цюши», — повторил он, его голос был мягким и страстным, как будто само звучание имени Линь Цюши было чем-то, чему он не мог противиться. «Ты всегда мешаешь мне сосредоточиться». Линь Цюши почувствовал, как его пульс участился от смысла слов Наньчжу. Его мысли метались, пытаясь собрать воедино то, на что именно намекал Наньчжу. Поддразнивания, мягкие прикосновения, долгие взгляды — все это было так... подавляюще. «Ты... ты несправедлив», — пробормотал Линь Цюши, пытаясь успокоиться, но слова прозвучали более шатко, чем он предполагал. Он поставил чашку чая на соседний столик, его пальцы коснулись фарфора так, что это показалось ему слишком преднамеренным. Выражение лица Наньчжу смягчилось, а глаза потеряли свой обычный игривый блеск. «Справедливо? Что ты имеешь в виду, Цюши?» Взгляд Линь Цюши метнулся к столу, не смея встретиться глазами с Наньчжу. «Ты знаешь, что я имею в виду», — прошептал он, его голос был едва слышен. «Ты заставляешь меня чувствовать, что я... теряю контроль». Наступила пауза тишины, между ними повисло напряжение. Взгляд Наньчжу стал напряженным, почти пронзительным, пока он изучал лицо Линь Цюши. Он видел, как грудь Линь Цюши поднималась и опускалась, как его руки слегка дрожали. Было ясно, что Линь Цюши разрывался — зажатый между желанием и сдержанностью, неуверенный в том, как пройти по пути, который лежал перед ними. «Ты не единственный, кто чувствует то же самое», — сказал Наньчжу, его голос внезапно стал серьезным, его рука нежно потянулась, чтобы лечь на руку Линь Цюши. Прикосновение было мягким, но в нем была тихая сила, невысказанное обещание. Линь Цюши поднял глаза, встретившись взглядом с Наньчжу. В этих глазах было что-то необработанное, что-то уязвимое, что Наньчжу редко позволял себе показывать. Но теперь все это было обнажено — никаких игр, никаких масок, только правда их эмоций. «Я хочу тебя, Цюши», — признался Наньчжу, его голос был тихим, но твердым. «Я так долго хотел тебя. И я устал притворяться, что это не так». У Линь Цюши перехватило дыхание. Сердце забилось, колотясь в груди, когда тяжесть слов Наньчжу проникла в его кости. Он всегда знал, что между ними было что-то большее, что-то более глубокое, чем просто дружба, но услышать, как Наньчжу признался в этом так открыто — так уязвимо — заставило его голову закружиться. «Не говори так», — прошептал Линь Цюши, его голос дрожал от напряжения момента. «Ты... ты не можешь просто...» Наньчжу наклонился, сокращая расстояние между ними, его губы коснулись уха Линь Цюши, когда он прошептал: «Почему бы и нет? Я больше не буду прятаться, Цюши. Я не хочу». Дыхание Линь Цюши сбилось, когда слова Наньчжу проникли в его сознание. Он чувствовал жар тела Наньчжу, тепло его дыхания на своей коже. Его сердце колотилось в груди, и он не знал, отстраняться ему или притягивать Наньчжу ближе. Прежде чем он успел решить, рука Наньчжу обхватила его лицо, приподняв подбородок ровно настолько, чтобы их взгляды снова встретились. Интенсивность в глазах Наньчжу оставила Линь Цюши бездыханным, беспомощным. «Пожалуйста», — прошептал Наньчжу. «Позволь мне любить тебя». Линь Цюши сначала не ответил — не мог. Но искренность в голосе Наньчжу, серьезность в его глазах растопили что-то внутри него. Что-то, что было глубоко зарыто в нем, что-то, что жаждало именно того, что предлагал Наньчжу. И как будто это было все разрешение, которое было нужно Наньчжу, он наклонился, его губы захватили губы Линь Цюши в поцелуе, который был мягким поначалу — нежным, робким — но быстро углублялся, когда тяжесть их невысказанных эмоций нахлынула между ними. Рука Наньчжу двинулась к спине Линь Цюши, притягивая его ближе, и Линь Цюши растворился в поцелуе, отвечая со страстью, которую он даже не осознавал, что сдерживал. Поцелуй был всем — всем, чего они оба хотели, всем, что они оба отрицали. Это было начало чего-то нового, чего никто из них больше не мог избежать. И когда они наконец оторвались друг от друга, бездыханные и запутавшиеся в объятиях друг друга, голос Наньчжу был тихим шепотом у губ Линь Цюши. «Мы не будем торопиться, я обещаю», — пробормотал Наньчжу, прижавшись лбом к лбу Линь Цюши. «Но я тебя не отпущу». Линь Цюши не нужно было ничего говорить. Чувства в его груди, тихой уверенности было достаточно. Он был готов. Готов перестать притворяться, готов перестать прятаться от того, что было так ясно написано в том, как они смотрели друг на друга. «Я тоже», — прошептал Линь Цюши в ответ, его голос был полон обещаний.