Put it on me.

Феликс не мог сомкнуть глаз всю ночь. Руку саднило, а сознание было переполнено противоречивыми мыслями. Нет, он не гадал о причине, по которой этим вечером ему предоставили такой «приятный» сюрприз. Он не перечислял в своей голове возможные имена людей, которые могли желать ему такого зла, чтобы ворваться в комнату, забрать самый важный жизненный ресурс, добавить краску в шампунь и подложить… Это… Его отец был бы в ярости, увидев фиолетовые волосы сына. Он бы приложил руку и точно выдрал бы несколько прядей. Феликс усмехнулся. Волосы на данный момент его не так сильно волновали. Ему нужна была белая небольшая капсула, которая хранила в себе уверенность и надежность в одном флаконе. Может еще и спокойствие… Смириться с мыслью, что она в чужих руках, а содержимое уже давно могло быть спущено в унитаз, или еще хуже, кто-то мог начать принимать его в себя, было невозможно… Ведь главной проблемой было то, что второй такой в его руках не будет никогда… В эту ночь через плотные темные шторы просвечивался диск желтой луны. Полнолуние. Феликс сидел настолько неподвижно, что почти не дышал. Но его силуэт, отразившийся на стене, дрожал и становился с каждой новой минутой более тусклым… *** Утро было холодным. Над обширным озером, которое находилось за зданием школы, распласталась густая дымка тумана. Деревья склонялись под достаточно сильными порывами ветра, а солнце скрылось за черными тучами и не думало вылезать из своего «убежища». Феликс шел по коридору с аудиториями, в которых уже начали собираться ученики. На него смотрели с искренним удивлением, любопытством или же непонятным пренебрежением. Ему было все равно. Он не видел никого из них. Сегодня было первое утро, когда он не надел форму и не взял с собой кожаную сумку для необходимых для уроков книг. На нем была старая серая спортивная форма, а темные круги под стеклянными глазами и салфетка в руке, которая вся была пропитана кровью говорили сами за себя. Фиолетовые волосы были не уложены и слишком выделялись на фоне общей атмосферы школы. — Феликс, ты… Что с тобой? Он слышал голос Сынмина совсем рядом с собой, но в тоже время так далеко. Будто его слова крутились где-то на задворках сознания. Он не стал останавливаться, почти не почувствовал касание на собственном плече, а просто шел дальше. Он должен идти дальше. Около лазарета толпилось подозрительно много народу, поэтому Феликсу пришлось притормозить и спрятаться за ближайшей загородкой, чтобы в любом случае хорошо видеть, что происходит у дверей. Женщина среднего роста, окруженная несколькими мужчинами, в одном из которых Феликс узнал главного врача, держала руки у лица. Она плакала… — Госпожа Ян… — У нас был договор! — Я думаю это стоит обсудить в более подходящем месте. Давайте… Феликс почти высунулся из-за колонны, чтобы рассмотреть происходящее ближе. Женщина была одета в длинную юбку и твидовый пиджак, а волосы закрепила повязкой. Она все еще держала руки у лица и что-то или кого-то высматривала в ближайшем дверном проеме. Чонин… Стоило Феликсу сделать уверенный шаг, как его резко оттянули назад, прижимая к стене. Ли начал вырываться, извиваясь всем телом и ударяя неизвестного твердой подошвой по голени. — Не двигайся, — грубый шепот, почти переходящий в рычание, чувствовался прямо у правого уха — Или я задушу тебя прямо так. Феликс попытался скинуть чужую ладонь, которая зажимала ему рот и нос, потому что воздуха уже конкретно не хватало, а легкие начало покалывать. Он уже понял, кто это был. Тело Бан Чана было напряжено и даже рука, которую он вжимал в лицо Феликса с огромной силой, слегка подрагивала. Его что-то сильно беспокоило. Это была не злость. Страх? Тем временем врач все еще пытался что-то доказать женщине, которая, кажется, отнекивалась на каждое его слово. Но больше всего Ли интересовал мужчина в деловом костюме, которого загораживал охранник и еще какой-то человек. Он пытался прокрутить в памяти, кто это мог быть. Послышались шаги рядом с поворотом, где они стояли. И Феликс решился. Он прокусил ребро ладони Чана, который ослабил хватку в преддверии приближающихся голосов. — Не прикасайся ко мне. Он не узнал собственный голос. Из-за длительных часов совершенного молчания он стал на несколько тонов ниже, а интонация с которой он это прошипел… Именно прошипел, это прозвучало с такой жестокой злобой, что Чан с искренним удивлением на него уставился. — Молодые люди, почему не на занятиях? Где Ваша форма, Господин Ли? И, Боже! Что с Вашими волосами? Феликс узнал в говорившем мужчине учителя истории. — Я пришел проведать Чо… Своего друга. — Ну уж нет, сейчас каждый ученик должен… — Ты друг Нини? Женщина внезапно оживилась, подойдя почти вплотную к Ли. Ее глаза заметно покраснели из-за недавних слез и выражали такое глубокое отчаяние, что парень отшатнулся. — Да. Он мой сосед по комнате. Глаза Феликса забегали по полу, как будто пытаясь найти на нем спасение от происходящего. Чувство укоренившейся злобы внутри настолько резко испарилось и сменилось искренней растерянностью, что слегка кружилась голова. — Пожалуйста, — в голосе женщине царила слезная мольба. — Пусть он зайдет к нему… Пусть поговорит с ним! Феликс поднял глаза. — Эм… Ладно. Это пока единственное, что мы можем для Вас сделать, Госпожа Ян. Учитель истории поджал губы и посмотрел на Ли, после чего кивнул главному врачу, которого Феликс видел в прошлый раз. — Вы можете войти. Самая левая кровать у окна, — мужчина в белом халате отступил и, наконец, стало видно вход в широкую палату. — Но учтите, там сиделка и медсестра. Феликс не совсем понял к чему последнее предостережение, но все равно вежливо кивнул. — Спасибо тебе. Все еще рядом стоявшая мама Чонина смотрела на него с таким благоговением и благодарностью, что слезы опять прочертили дорожки на ее щеках. — Но в любом случае, Господин Ли! Ваш цвет волос не допустим. У Вас всех и так слишком много привилегий, поэтому внешний вид… — Это, к сожалению или нет, не зависело от моего выбора, — немного раздраженно перебил тираду учителя парень, отвлекаясь от женщины, которая успела взять его запястье. — Не стоит, Господин Чой, думаю ученикам может быть позволено самовыражение в рамках дозволенного, естественно. Феликс поднял взгляд на говорившего мужчину. Раскосые глаза были прищурены, а слегка пухлые губы тронула немного пугающая ухмылка. Ошибиться было невозможно. Перед ним стоял сам Директор Хван или же отец Хенджина. Совершенно без разницы. — Вам к лицу новый имидж, Феликс. Надеюсь, Вы не пожалели, что так рисковали. И Вам понравилось. Феликс чувствовал, как от кончиков пальцев ног до самой макушки его поражал ураган из чувств. Злоба, понимание, нехороший азарт и даже ужас. — Да. Конечно. Очень понравилось. Ухмылка директора стала шире, а брови взметнулись вверх. Он был удивлен. Учитель истории, приоткрыв рот от шока, смотрел на Господина Хвана, врач в ступоре сощурил глаза, будто в его голове решалась какая-то сложнейшая вычислительная задача. Только мама Чонина продолжала держать Феликса за запястье и рассматривать его с головы до ног уже какой раз подряд. — Отлично. Госпожа Ян, пойдемте ко мне в кабинет. Нам есть что обсудить. Женщина еще раз поблагодарила Ли, который уже мало что соображал, и поспешила за быстрым шагом Господина Хвана. Парень до последнего смотрел в спины Учителя и Главного врача, и когда они скрылись за поворотом, попытался перевести дух. «Он знает». Единственная мысль, которая фигурировала в его мозгу. «Почему Хенджин делится с ним этим?» Это было невероятным потрясением. Он этого не ожидал. Но все-таки радовало одно: он принял правила какой-то негласной игры. Он не растерялся. Это было уже хорошо. Еще проведя пару минут облокотившись о стену, Феликс шагнул в палату. Чонин лежал на кровати, оперевшись спиной на пышную подушку, и медленно водил пальцами по клавиатуре своего макбука, будто обдумывал, что именно ему стоит напечатать. Большая палата делилась на несколько закутков, которые были предназначены для нескольких болеющих учеников. Но пока все здесь было в распоряжении Яна. Чонин не сразу заметил уже даже достаточно близко подошедшего Феликса к его постели, а все продолжал буравить взглядом экран, на котором отображался текст, который он, наконец, начал печатать слегка подрагивающими пальцами. — Как ты себя чувствуешь? — Ли начал с дежурного вопроса, убирая руки в карманы своей толстовки. Брюнет вздрогнул и приоткрыл рот, поднимая взгляд на парня перед ним. — Ф-Феликс? Твои волосы… Ли внимательно всматривался в лицо Чонина и следил за каждой сменяющейся на нем эмоцией. Что-то было не так. — Какой диагноз поставили врач? Феликс оставил вопрос проигнорированным и сел на самый край металлического стула с кожаной сидушкой, который стоял впритык к кровати. — Диагноз? — Чонин заметно заволновался, хлопнул крышкой макбука и не знал где найти место своему взгляду. — Отравление… Да… — Знаешь, — Феликс чему-то улыбнулся и взглянул в широкое окно за кроватью Чонина, за которым туман, кажется, стал только гуще. — Мне так это надоело. Ян посмотрел на него с нескрываемым страхом и непониманием. — Нет, честно. В том… рамене были маленькие кусочки арахиса, а у меня непереносимость, ну и вот… — Нет, Чонин. Это были не долбанные кусочки арахиса. Ты обблевал весь туалет. Последние слова утонули в минутной паузе. — Врач сказал, что это вполне объяснимая реакция моего организма и… Феликсу стало сразу ясно все. Выдумывает на ходу. — Что будет, если я скажу тебе, что ты был под действием наркотика? Чонин расширил в ужасе глаза и уставился на своего соседа, сжав одеяло до побелевших костяшек в своих руках. — Что ты… — Боже, — Феликс вымученно простонал и откинул голову назад. — Я не знаю, почему это вызывает такую реакцию и у тебя. И почему ты не хочешь говорить правду, так как это… Ты меня так сильно бесишь, Чонин. Ян на этих словах вздрогнул. — Ладно. Я сейчас этого не знаю. Раз тебе хочется утверждать, что это сраная аллергия — дерзай. Но лучше подумай, потому что я могу… — Нет, — тихо прошептал Чонин. — Никак нет. Давай просто поговорим о чем-нибудь другом, пожалуйста? Почему ты фиолетовый? — Ну уж нет, ты отказался со мной говорить. — Феликс усмехнулся. — Знаешь, я видел твою маму. Она почти умоляла меня, чтобы я зашел к тебе и поговорил. Спектр эмоций на лице Чонина был непередаваемым. — Д-да… Она приходила. Очень переживала за мое состояние. Ну… Да. Вот. — Ну-ну. Феликс не знал, что чувствует. Он немного, глубоко в душе, надеялся на откровенный разговор с Чонином, где он сможет наконец найти ответы на свои главные вопросы. Или хотя бы найти хоть какие-то достоверные факты. Неизвестность пугала. А Чонин и правда просто перевел тему. — Мне сказали, что ты тоже состоишь в списке школьного выезда. Это круто. Ли нахмурился. — Что за выезд? — Ты чего? Сынмин галдел о нем почти каждую секунду продолжительное время. Школьный выезд на природу. Специально перед внутренними экзаменами, чтобы все дух перевели и немного сбавили стресс перед сдачей. — Я не заносил себя в список. —Значит твои спонсоры, кто там тебе за учебу платит, решили за тебя, — Чонин пожал плечами. — Но это круто. Мы будем жить в одноэтажных домиках по пять человек. Феликс недовольно посмотрел на Чонина. Почему его отец делает это? Почему он соглашается на все эти тупые мероприятия, когда Ли всегда давал свой четкий отказ от подобного? — Невероятно. — Я… Я думаю, что это может хорошо на тебе сказаться. Ты… У тебя такие большие круги под глазами, ты очень мало спишь, потом ты очень напряжен и еще ты… — Понятно. Я рад, что ты в порядке, Чонин. Выздоравливай до конца. Феликс встал со стула и быстрым шагом направился к выходу. — Феликс! Ли медленно развернулся и посмотрел на соседа, вскочившего на ноги на кровати. — Ты при… Ты… Ты можешь принести мне домашку сегодня вечером? Ну, если ты ее сам заберешь и… Приходи, пожалуйста. — Сынмина жди. Феликс с характерным громким звуком закрыл дверь в общую палату. *** Феликс думал. Очень много думал. Он должен был что-то сделать. Уже было невозможно при каждом представленном случае смотреть на свое отражение в зеркале и видеть это фиолетовое нечто в виде волос. Было страшно вспоминать, что в мусорке, которая стояла в ванной, на самом дне лежали осколки некогда целого шприца и части маленькой бумажки, на которые она была разорвана. И кое-какая мысль все-таки посетила его голову. Феликс бы перегрыз глотку любому, кто сделал бы так с ним, но он чувствовал себя слишком уязвимым. Он не был в безопасности. И он сделал это. Феликс подошёл к половине Чонина и начал аккуратно перебирать кучу учебников, тетрадей на кольцах, косметических средств и еще уйму различных вещей. Он не знал, что именно он искал, но чувствовал, будто что-то должно ему помочь. Когда ему удалось добраться до самой верхней полки шкафа, в его руках оказался чёрный блокнот из искусственной кожи, закрепленный резинкой. «Ежедневник». Феликс совершенно точно не собирался читать чужие записи и сокровения не только потому, что это совершенно нетактично, но и просто потому, что у него полноценно отсутствовал интерес к переживаниям другого человека, которые были перенесены на бумагу. Но любопытство брало верх. Хотелось заглянуть. Как залезли в его вещи. Как забрали его таблетки. Как трогали его шампунь. Ничего особо интересного не было. Только вдоль и поперёк исписанные страницы черной гелевой ручкой. Где-то были нарисованы какие-то рожицы, какая-то страница была посвящена только сплошным каракулям. Это не то. Но было неожиданно, что Чонин вообще может вести такой блокнот. Тем более, судя по датам, каждый день. Феликс ни разу не видел его с ним. С чем Ян не расставался никогда, когда был в их общей комнате — это макбук, с включённой на минимальную громкость, после суровых замечаний Ли, очередной дорамой. Но личный дневник… Феликсу многие психологи советовали завести блокнот, где он будет делиться своими чувствами, но он на эти советы только кивал и в итоге так и не взялся за это. Он хотел было поставить ежедневник на свое законное место, как из-за страниц что-то упало и, с легким шелестом, шлепнулось на пол. Феликс поспешил поднять выпавшую бумажку. Но это была не просто бумажка. Это был широкий полароидный снимок, на котором были изображены два человека. Улыбающийся во все тридцать два Чонин и целующий его в щеку Бан Чан. У обоих в руках по шоту, а сзади, хоть и размыто, но можно было разобрать мерцающие огни вечеринки. Также была добавлена подпись:"Лучший вечер». У Феликса зародился опасный план. Он схватил со стола Чонина маркер и вывел толстым шрифтом прямо на снимке:"Прекрати это». Да, Феликс знал, что во всем, что с ним происходит, как-то замешан Хёнджин, его отец, Субин и даже Минхо, который крайний раз так странно его разглядывает. Но большая ответственность, по его мнению, лежала на Чане. Ли был уверен, что Бан именно тот, кто проник в их с Чонином в комнату и сделал все это. И вот. Феликс же тоже теперь в игре? Переодевание в школьную форму из спортивного костюма заняло всего минуту. И вот. Он опять выглядит как прилежный ученик, готовый к новому школьному дню. Был пропущен всего один урок, поэтому на все остальные с успехом можно было попасть. Но сначала нужно реализовать этот план. Феликс сжал полароидный снимок в руке, схватил свою кожаную сумку с тетрадями и вышел из комнаты, заблокировав дверь. В коридоре не было ни души. Скорее всего занятие еще не подошло к концу, но в любом случае оставались считанные минуты. Феликс поспешил к кабинету профильной углублённой математики, на которую утром спешил Сынмин. Пришлось подождать несколько минут, прежде чем мощная дверь открылась и мимо Ли начали проходить кучками его одноклассники, что-то громко обсуждая, смеясь и выкрикивая. Самым последним вышел Сынмин. — Ты где был? Ким выглядел несколько хмуро и даже немного грозно, прижимая к груди толстенную книгу. — У Чонина. Ты бы зашёл к нему. — Ну, я собирался сделать это вечером. А не вместо занятий. — Это ты меня пытаешься застыдить? — позабавился Феликс. — Нет. Я просто не понимаю, что с тобой происходит. Ты был таким… Странным, когда мы столкнулись с тобой. И твои волосы… — Захотел сменить имидж. Ухмылка Ли становилась только шире. Как же он устал. — Это меня и пугает, — хмыкнул Сынмин. — Ты собираешься идти на теорию литературы? — Да. Но мне нужно, чтобы ты мне кое в чем помог. Скажи, пожалуйста, какой номер у комнаты Бан Чана. Сынмин распахнул глаза. — Это шутка? Зачем? — Стоит вернуть должок, — Феликс только сильнее сжал фотографию в своей руке. — Никогда не поверю, что ты должен Чану в чем-то по учёбе. Он, конечно, далеко не глупый и… Нет, как… — Не стоит. Он мне хорошо помог. Этот язвительный сарказм ещё больше распалял злость в груди Ли. Хотелось как можно скорее передать полароид в руки Чана. — Эм, ну ладно… Сто девяносто первая. — Спасибо, Сынмин, — Феликс мило улыбнулся и даже посмеялся с лица Кима, которое неестественно сузилось. Теперь дело за меньшим: просто протолкнуть снимок под дверь. Есть вероятность, что фото может найти сосед Чана по комнате, но даже если так, то он точно не умолчит о своей находке. Должно получиться в любом случае. Феликс всегда найдёт способ себя защитить. *** На теорию литературы он немного опаздывал. Перемена была небольшой и он потратил достаточно много времени, чтобы проследить за тем, чтобы на этаже, где жил Бан Чан не было ни одного человека, который после мог оказаться потенциальным свидетелем. Он даже встретил Чанбина, который с тихими ругательствами заблокировал дверь и поспешил к лифтам. Значит комната пуста. Или в ней был только Чан, что было бы идеально. Феликс не знал, куда он так быстро испарился из лазарета. И на профильной математике его тоже не было. Значит, по какой-то причине, он отсиживается в комнате. Поэтому сейчас, чувствуя полноценное удовлетворение и приятное волнение, стоило пойти на урок. Учитель литературы был очень специфичным человеком, который всегда без остановки что-то говорил о своем предмете, поэтому Феликс не боялся какого-то наказания за свое опоздание. — Феликс! Ли нахмурился, услышав свое имя. Он не узнал чей этот голос. Медленно обернувшись, Ли замер на месте, чувствуя ком в горле. Перед ним стоял Хван Хенджин. Парень накинул на школьную форму длинное черное пальто и аккуратно зачесал свои длинные волосы. Он был очень красив и скорее всего куда-то собирался. — Слушай, Феликс, ты же идешь на литературу? — Хенджин провел языком по нижней губе и Ли внимательно проследил за этим действием. — Тебе несложно сказать Учителю, что я не смогу попасть сегодня на урок? Литература является для меня ведущим предметом и мне нельзя пропускать ее перед экзаменом. Но я очень спешу. Хенджин провел по себе взглядом, будто Феликс не заметил на нем пальто раньше. Ли не знал, что говорить. Он в открытую пялился на Хвана раскрытыми от некоторого шока глазами. Это казалось каким-то сном. Он не мог описать свои чувства и причину их возникновения, но с ним происходило нечто странное. Это непривычная его реакция на другого человека. — Ну, так что? — Хенджин наклонил голову набок и беззлобно ухмыльнулся. — Хорошо, — голос Феликса сорвался на хрипоту. — Скажу. — Спасибо! — Хван широко улыбнулся. — Кстати, очень смелый выбор цвета. Но тебе очень идет фиолетовый. Ли неосознанно запустил пальцы правой руки себе в волосы, и смотрел удаляющемуся Хенджину в спину, который вскоре скрылся за углом. Феликс чувствовал себя ужасно. Будто Хенджин как-то задел его или оскорбил, побил. Но он мило улыбался ему. И даже сделал комплимент. И спокойно объяснил свою просьбу. Литература была единственным их общим предметом в расписании. Он запомнил, что Феликс есть в его классе? И он не вел себя так, будто ненавидит Ли всей душой. Тогда кто вообще в этом замешан? Феликс не знал. Не знал как объяснить свои порывы. Хенджин казался таким… Близким? Знакомым? И впервые так близко. В кабинете была обыденная атмосфера для урока литературы. Кто-то спал прямо на парте, кто-то сидел в телефоне, хотя это было строго запрещено, а кто-то просто шептался что-то бурно обсуждая. Учитель читал текст очередной книги и делал паузы, перед тем как начать анализировать и объяснять термины на примерах. Дверь неприятно скрипнула, после того как Феликс вошел внутрь, поэтому парень поймал на себе заинтересованный взгляд каждого своего одноклассника. Учитель Щин даже не поднял взгляда и продолжал что-то объяснять. Феликс чувствовал себя ужасно. Он ненавидел обращать внимание других на себя. — Господин Щин, — Ли подошел ближе к учительскому столу. — Хван Хенджин просил передать, что его не будет сегодня на занятии. Пожилой мужчина прекратил говорить и медленно перевел взгляд на Феликса. — О чем Вы, Господин Ли? Ведь Сынмин как-то говорил, что у Учителя не очень хороший слух… Хотелось начать проклинать свою жизнь. — Хван Хенджина сегодня не будет на занятии, Господин Щин. Он просил передать, — грубый бас Феликса эхом ударился о толстые стены кабинета. — А… Господин Хван… Хорошо, что передали. Ли слегка поклонился и поспешил занять свое место рядом с Сынмином, чей шокированный взгляд поражал до глубины души. — Знаешь, — слишком громким шепотом проговорил Ким, когда Феликс плюхнулся рядом. — Я не знаю, что должно было случиться, чтобы ты обсуждал вопросы по учебе с Чаном, а Хенджин просил тебя предупредить Учителя о своем отсутствии. Ли вымученно хмыкнул. — И еще это все происходит точно без ведома Минхо, — Сынмин говорил ему теперь прямо в ухо. — Перед уроком он спрашивал у Чанбина не видел ли он Хенджина. А теперь так странно пялит на тебя, что мне самому не по себе. Феликс с помощью бокового зрения нашел Минхо, который не сводил с него взгляда. Он даже будто не моргал. Феликса передернуло. *** Вечером Сынмин сообщил, что поужинает в лазарете вместе с Чонином, которого обещался навестить. Ким звал и Феликса с собой, чтобы провести время втроем, но последний отказался. Яна пока видеть не очень хотелось. Ли пришлось идти на ужин в ресторан в одиночестве. Но это было даже приятно. Он не любил ничью компанию так сильно, как свою собственную. Лифт долго не приходил, потому что все ученики шли в одном и том же направлении и спускались со своих этажей. На лестнице с позолоченными перилами, к удивлению, никого не было. Лифты были у каждого ученика в приоритете. Феликс не успел пройти и несколько ступеней, как услышал едкое: «Не думай даже». А после сильный толчок в спину. Он плохо осознавал, как оказался в самом конце лестничного пролета. Голова пульсировала тупой болью и он чувствовал ушибы по всему телу. Феликс поднял голову и сразу обхватил ее руками, ощущая сильный болезненный удар по вискам. — Надеюсь, теперь ты начнешь осознавать, что именно с тобой происходит. И не будешь совершать ошибок. Ли через жуткую боль посмотрел на человека перед собой, чувствуя как струи какой-то жидкости текут по его лицу и застилают глаза. Перед ним стоял Бан Чан. Он смотрел на него сверху вниз с нескрываемым отвращением. А он, Ли Феликс, сидел перед ним на коленях, задрав голову. И истекая кровью. Пусть это будет сном.