Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

Лань Цзинъи не ожидал, что его так легко впустят, а потому, пока не успел засомневаться, влез в окно и в два быстрых шага оказался у жаровни. Поднес руки к теплу и зашипел от неприятного покалывания в пальцах. – Спаиваете главу Цзинь? – Цзян Чэн проследил взглядом за стремительным юношей и вскинул бровь, будто бы намеревался отчитывать за неподобающее поведение. – И у него, и у нас был тяжелый день, мы просто хотели расслабиться. Вам ли не знать, – Лань Цзинъи не отреагировал на строгий взгляд, мало того, сам посмотрел на пиалу с вином в чужих руках и тоже вскинул бровь. На самом деле, только теперь, оказавшись в покоях главы Цзян, юноша осознал, какую дерзость опять себе позволил. Если бы старейшины клана прознали, где один из их адептов находится после отбоя, то всех бы непременно хватил удар. Но Цзинъи старался об этом не думать и игнорировал волнение в сердце. Спасибо то ли вину, то ли холоду, но ему это удавалось, несмотря на то, как именно глава Цзян сейчас выглядел. По этой причине юноша тут же отвернулся, надеясь, что его румянец воспримут за реакцию на контраст температур. Он сел на пол, очень усердно грея теперь ноги, и продолжил: – А еще мы делаем это в компании, а не в одиночестве. Цзян Чэн усмехнулся и засчитал балл в пользу юноши. – На что там глава Цзинь жалуется? Испугался злых глав кланов? Рассказывай, вряд ли будет что-то такое, чего я не знаю, – мужчина опустился за стол и оперся на него локтем. Подцепил пальцами маринованную сливу из миски с закуской и отправил ее в рот. – Ха. Нет, глава Цзян. Этого рассказать я не могу. И не обсуждали мы политику. А выдавать личное о друге я не буду. Да и Вам следует больше быть в нем уверенным, он уже не подросток. Вот сколько Вам было, когда Вы клан возглавили? – Цзинъи посмотрел на сливу в чужих руках, а потом на главу Цзян и опять торопливо перевел взгляд на огонь, показывая нарочитую заинтересованность. – Недостаточно, – мужчина ответил не раздумывая. – Никогда не желал ему такой же участи. Однако в клане Ланьлин Цзинь сейчас бардак, и тот факт, что Жуланю приходится с этим разбираться – полный пиздец. У него хотя бы есть поддержка, которой он пренебрегает, мелкий засранец. Юноша уже привык к тому, что в личной беседе глава Цзян выражений не подбирал. – Он не пренебрегает, просто не хочет, чтобы говорили, что все у него получилось благодаря Вам. Цзинь Лин похож на Вас. Вы ведь тоже не любите разговоры о том, что Вам кто-то помог. – Мне не помогали, – Ваньинь почти перебил собеседника, но в голосе не было слышно угрозы. Мужчина расслабленно сидел на подушке и не пытался как-то давить на юношу. Немного помолчав, он продолжил. – После сожжения Ляньхуа и разорения клана у меня не было никакой поддержки. И если уж я набил шишки самостоятельно, то мог бы помочь ему избежать половины трудностей. – Всегда учатся на своих ошибках. Я вот, например, теперь проверяю наличие темной ци, когда... В общем, проверяю. Лань Цзинъи шумно выдохнул, негодуя, что вдруг решил вспомнить тот случай с девушкой, но главу Цзян это повеселило. Мужчина подлил себе вина, спрятал ухмылку за пиалой и мазнул задумчивым взглядом по фигуре юноши, припоминая, что тот умудрился нарваться на настоящую темную тварь под личиной самого Ваньиня. Вспомнил также поцелуй в лазарете. И тот отсос у него в спальне позже. – Цзинь Лин хочет научиться самостоятельно делать выводы и принимать решения. Но он всегда помнит, что ему помогут дяди, – между тем юноша продолжил. – Дядя. У Цзинь Лина один живой дядя. Больше не было и не будет. – Дядя, – повторил юноша. Цзинъи уже пригрелся, наблюдая за пляшущим пламенем в жаровне. Объятые им поленья тихо потрескивали, и вместе с голосами собеседников создавали атмосферу уюта и безопасности. Юноша все же развернулся к мужчине и посмотрел прямо, тут же смутившись, но не отводя взгляда. Глава Цзян, оказывается, смотрел на него, слегка вскинув голову, будто даже изучая, почти лениво. Конечно, юный заклинатель понимал, что не стоило обманываться: один неверный шаг в разговоре – и ему уже придется думать о том, как доползти до покоев, выделенных делегации Лань, с переломанными ногами. Но инстинкт самосохранения переставал нормально работать в присутствии этого человека. Собравшись с мыслями, юноша все же решил спросить то, что терзало его все это время. – Почему Вы так упорно игнорируете существование этого человека? Он же был Вам когда-то дорог. Я знаю, – последнее Лань Цзинъи произнес тише. – Я видел. – Что ты видел? – Ваньинь поинтересовался без напряжения, скорее предупреждающе. – Меч. Суйбянь и Вас. В покоях. Я проходил мимо и… видел. То прикосновение. Вряд ли за ним стоит ненависть. Выражение лица Цзян Чэна тут же сменилось – взгляд стал более острым, а сам заклинатель напрягся, готовясь обороняться. Ваньинь молчал достаточно долго, чтобы впору было волноваться, но все же заставил себя выдохнуть и ответить спокойнее, чем ему хотелось. – Вэй Усянь, которого ты знаешь, не имеет ничего общего с Вэй Усянем, который был мне шисюном. И то, что есть сейчас – лишь мерзкое подобие некогда дорогого мне человека, – хмыкнул, поднимая подбородок выше. Повисшую тишину нарушил треск поленьев, и Лань Цзинъи вздрогнул, понимая, что слушал, невольно замерев в ожидании реакции. – И каким же он был тогда? Мужчина потянул носом воздух, выдерживая паузу и подливая себе вина. Зачем ему рассказывать об этом? Рассказывать какому-то юнцу, будто бы он поймет? Рассказывать то, что никому не озвучивал. – Он был гением. Тем, кого мне всегда ставили в пример. Всегда знал, что делать. Невероятно заносчив, даже жесток порой. Самоуверенный и наглый, упрямый точно осел. Повеса, ни одной юбки не пропускал – обязательно комментировал и раздавал комплименты. Мужчина пригубил пиалу и натянул ухмылку. – Он был беспощаден, несдержан, агрессивен. Лез в драку раньше меня, вечно находил себе неприятности. Совершенно… другой. – К Вам он тоже был беспощаден, – Лань Цзинъи не спрашивал, утверждал. – И Вам это нравилось? – Нравилось ли мне его предательство? Действительно хочешь спросить об этом? – Я о том, что… Вам вправду нравилось то, каким он был? То есть... Вы до сих пор… – юноша старался подбирать каждое свое слово. – Испытываете чувства к тому Усяню, и поэтому никого не подпускаете к себе? Цзян Ваньинь склонил голову набок и вдруг улыбнулся уголком рта, посмотрев насмешливо. – Нет. Я никого не подпускаю потому, что мне это не нужно, а не потому, что я скорблю и берегу память, – закатил глаза, чуть поменял позу, опустил взгляд в пиалу, которая была в руках. – Но да, мне нравилось. После сожжения Ляньхуа мне казалось, что единственное, что у меня осталось неизменного – это Вэй Усянь. Даже если он управлял темной энергией, даже если он еще более невыносим, чем раньше... Мы много ругались в тот период. Но именно тогда наши отношения были прочнее всего. А потом он ушел и забрал с собой все то, что обещал мне. Бросил и умер. Мерзавец. Воскрес и повис на вашем Ханьгуан-цзюне. Интересная сказка, да? Эти мысли не давали покоя мужчине и всплывали в голове каждый раз, стоило ему оказаться в одиночестве и без работы. Мерзкие мысли. Цзинъи не знал того Вэй Усяня, а потому слушал, открыв рот. Он был знаком только с образом учителя Вэй, веселого молодого человека, который без ума от младшего Нефрита Гусу Лань. Талантливый заклинатель, использующий методы, пусть и не одобряемые старейшинами, зато рабочие. Юному адепту всегда было интересно наблюдать за ним, учиться у него. Он рассказывал много удивительного, того, что не услышишь от старших. Не услышишь в Юньшэне. – Тогда зачем Вы храните меч? – юноша смотрел все так же открыто и с большим интересом. – А зачем ты носишь ленту с облаками? – брови мужчины дрогнули, но ответ нашелся быстро. Истинная причина привязанности к мечу казалась ему мерзкой, из-за чего Ваньинь озвучивать ее не собирался. Он смотрел на Цзинъи с молчаливой угрозой, но парень вдруг широко и мягко улыбнулся, почесал около ленты. – Я порой сам не знаю. Раньше знал, а сейчас не уверен, что вкладываю в нее что-либо. Цзинъи неоднократно видел, как старшие, в том числе и Лань Ванцзи, относились к ленте недолжным образом. Первое время его это возмущало – ему с детства вбивали, что эта деталь облика адепта клана – неприкосновенна. Но сейчас он не чувствовал в ней ничего, что следовало бы. – Вот как, – Цзян Чэн смотрел пристально, задумываясь о том, что устои, вдалбливаемые учителем Лань, все меньше оседают в головах адептов с каждым новым поколением. Мужчина и сам не раз видел, как ученики поправляли друг другу ленты во время тренировок, стараясь это делать, конечно же, незаметно. Однако легко было догадаться, что сакральный смысл аксессуара уже утерян. Не способствовал ли этому сам Вэй Усянь? Лань Цзинъи между тем смущенно отвел взгляд, думая, что если раз в период не смотреть на главу Цзян, то можно даже управлять своим волнением. – Да и кто-то ее уже успел коснуться во время того случая в городе, а я даже без понятия, кто это был. – А нечего было шляться по подозрительным местам, мало ли кто мог ее взять в руки, – Цзян Чэн закатил глаза, не испытывая угрызений совести. – Ладно. Не спрашивать же у самого учителя Вэй, почему его меч хранится у Вас. – Он тебе вряд ли и расскажет что-то. Для него нет больше старой жизни, будто и не было никогда. Зато есть член Ханьгуан-цзюня, на который он и пересел, – мужчина зло усмехнулся, отпивая вина. – И во что он превратился... – И правда. Как он посмел забыть Ваш член, глава Цзян. Я бы не забыл, – Цзинъи было рассмеялся, но замер, широко раскрыл глаза, осознавая произнесенную глупость. Цзян Чэн хотел было огрызнуться, но ничего дельного не придумалось, да и дерзость показалась ему нестрашной, а возможный флирт – скорее случайностью. Поэтому мужчина только состроил недовольное лицо и поднял бровь. – Простите, просто… – Цзинъи вдруг задумался на мгновение. – Постойте. То есть до этого не он?.. Юноша замолчал, запоздало осознавая, что усталость, вино, холод, а потом и жар – не лучшая комбинация для его мыслей. – Что «не он»? – Ваньинь спросил грубовато, но он уже любезно и милостиво простил паршивца за проступок, а, значит, либо действительно не злился, либо был слишком расслаблен, чтобы сейчас подскакивать и метать молнии. – Ну, – юноша потянул. – Кто кого… Точнее, кто над кем… Я об этом. Бровь Цзян Чэна дернулась выше. – Серьезно? Ты решил, что это òн меня трахал? Для мужчины говорить о чем-то подобном было непривычно, но не противно. В конце концов, было бы очень странно начать сейчас отпираться и утверждать, что он не спал с Вэй Усянем. – Я не был бы удивлен, что кто-то Вас хочет тàк, – Цзинъи сделал ударение на последнем слове. Лицо Цзян Чэна довольнее не становилось, но он не бросался, не кричал, и даже Цзыдянь не искрил. Мало того, кажется, он был менее напряжен, чем до этого. – Нас устраивало. Вэй Усянь почти никогда не был заинтересован в смене позиции, поэтому, – выделяя интонацией. – Нет. Я его трахал. Во взгляде Лань Цзинъи изменилось что-то неуловимое. Он отодвинулся от жаровни, сел ближе к открытому окну. – «Почти», глава Цзян? – улыбаясь и догадываясь, что сейчас он должен был получить еще один недовольный взгляд в свою сторону. Однако юноша начинал привыкать к таким взглядам. Точнее, испытывать зависимость от них. Мужчина между тем сначала будто не расслышал. В глазах скользнуло непонимание, но следом – осознание. Ваньинь сжал челюсти. Возможно, он слишком много позволяет этому парню. Возможно, ему самому нужно было поговорить с кем-то о Вэй Усяне. Цзян Чэн не особо верил, что, если выговориться, все его боли и печали вдруг потеряют смысл. Но сейчас, в таком простом обсуждении, тяжесть груза казалась чуть менее значительной. К тому же он мог прекратить этот диалог в любой момент. – Да. Был один раз, – закатил глаза. – В статистике не учитывается. – Видимо, большая статистика, раз не учитывается. Интересно было бы узнать, неужели Вэй Усяню так не понравилось, что он не пытался больше? – юноша вновь тихо рассмеялся. – Понятия не имею, – ответил быстро. – Я его не спрашивал. Хочешь – поинтересуйся. Лань Цзинъи предложение показалось неприятным. Он понял еще со времени обучения в Юньмэне, что ему не нравилось обсуждать главу Цзян с кем бы то ни было, мало того, он не любил, когда кто-то вообще обсуждал Цзян Ваньиня в его присутствии. Что уж говорить о... подобном? – Не буду я спрашивать его об этом. Я ведь сказал – лучше учиться на своих ошибках. Либо вообще не знать. Цзинъи вновь испытывал это странное чувство предвкушения: его подпустили близко, а соблазн слишком велик. В покоях, которые были украшены цветами клана Не, освещаемые свечами и теплым светом жаровни, глава Цзян особенно выделялся в пурпурных одеяниях. Мужчина вальяжно сидел за столом, всматриваясь в парня и наслаждаясь вином. – Глава Цзян, можно присоединиться? Мучает жажда. Здесь у Вас и правда жарко, – юноша ловко встал и рискнул подойти ближе. – Не напейся так, чтобы тебя потом пришлось отсюда выносить под руки, – указал на место рядом за столом. – Звучит заманчиво. Цзинъи сел и потянулся за пиалой, налил себе вина и сделал два больших глотка, понимая, что именно этого ему и не хватало для смелости, немного помолчал. – А Вам понравилось? – Тебя не касается. Цзян Чэн помнил дерзость, которую юноша высказал в прошлый раз, потому сопоставил одно с другим. Но он не злился, даже слушал с любопытством. Этот юный Лань – сумасшедший, не иначе. – А то, что было тогда, когда я к Вам пришел. Понравилось? Это-то меня касается, – юноша перевел взгляд с пиалы на мужчину и тихо вздохнул, осознав, что тот сидел к нему очень близко. Ваньинь наблюдал, покачивая терпкий алкоголь в пиале. Блики на лице парня красиво выделяли его черты. Цзинъи в таком освещении казался старше. И наглее, хотя сейчас он куда лучше подбирал слова. Даже соображал бегло – вот как разговор вывернул. Что-то в этом было. Что-то, вызывающее интерес. – Было неплохо, – Ваньинь не врал. Юноша усмехнулся, сел более свободно и неформально, даже скорее непозволительно в присутствии старших. Но ему же позволяют? Цзинъи повел плечами и провел рукой по шее – было жарко. – Если бы глава Цзян дал еще один шанс этому адепту, он бы постарался лучше.