Был ли у нас выбор...

Мужчина-норд оказался настойчивым. В нем говорил хмель, а он, как известно, - плохой советчик. Эрикур начал шептать на ухо Эленвен что-то непристойное еще внизу, и она не сразу нашлась, что ответить. Ситуация выходила донельзя двусмысленная: она, Второй Эмиссар, только что направленный в помощь главе посольства Алдарионом взамен убывшего по состоянию здоровья коллеги, на второй день после своего прибытия в Солитьюд, еще не будучи представленной ярлу по причине занятости последнего, была приглашена на традиционный бал в честь праздника Новой жизни в штаб-квартиру Талмора. Глава посольства и Первый Эмиссар Альдмерского Доминиона не видел ничего дурного в том, чтобы леди Эленвен хотя бы на вечер забыла о работе и сменила привычную униформу на изысканный наряд, и она подчинилась требованию старшего по званию, потому что за эти годы привыкла выполнять приказы. Если вдуматься, она сама поступила опрометчиво: лиф платья оказался чересчур открытым, да и единственное взятое с собой платье самым непристойным образом облегало ее поджарое тело, а легкий макияж освежал ее лицо, делая ее привлекательнее, чем она была на самом деле. - Вы откуда, такая красотка? – заплетающимся языком проговорил норд, вынудив Эленвен помянуть про себя добрую дюжину скампов, совокупляющихся в невиданных доселе позах. Она не ответила, пытаясь обратить происходящее в шутку. Еще не хватало: на второй день после приезда оскандалиться настолько, чтобы обидеть гостя. Эленвен помнила наизусть сухие строки досье, недаром, она посвятила изучению данных о гостях весь первый день после прибытия. Эрикур мог быть им полезен: тан Солитьюда, он находил куда больше удовольствия в торговле и праздных занятиях, чем в оттачивании военного мастерства и других традиционных для нордов забавах. Он был разумен, и его легко было привлечь на сторону цивилизации и порядка. С умным и хитрым нордом было проще договориться, если бы в нем не говорил хмель. Эленвен не нашла ничего лучше, чем затеряться между гостями, в надежде, что заносчивый пьяный тан найдет себе более легкую добычу, но того не так легко было сбить со следа. - Так ты новая служанка? – продолжал Эрикур уже намного развязнее. – Знаешь, что ценят хозяева в служанках больше всего? Он икнул и тотчас же продолжил. – Послушание... И стремление угодить важным гостям. Наилучшим выходом было подняться наверх и переодеться в униформу, решила Эленвен, освобождаясь из кольца его цепких рук. Казалось, остальным окружавшим ее людям до этого не было никакого дела, а отвлекать господина Первого Эмиссара от беседы с ярлом Солитьюда она посчитала недопустимым. Но Эрикур истолковал ее попытку покинуть зал для приемов по-своему. - Врешь, не уйдешь! – прошипел он и, покачиваясь, направился за стремительно поднимавшейся по лестнице Эленвен. Скандал становился тем более неизбежным, что подниматься по лестнице в длинном платье было неудобно, она порядком разучилась носить такую одежду за годы службы и теперь замешкалась, наступив себе на подол. Эрикур не преминул воспользоваться этим, ухватив ее за руку и повернув к себе. Его ощутимо качнуло, и он вцепился пальцами в шнуровку лифа. Ленты не выдержали, и Эленвен с ужасом почувствовала, как платье поползло вниз. В замешательстве она отпрянула, пытаясь запахнуться в ткань, но ее попытки были прерваны новым рывком. Послышался треск, и Эленвен оказалась в объятиях пьяного мужчины. Напор Эрикура оказался настолько неожиданным, что она никак не могла решить, что делать дальше, только губы беззвучно шевелились: это вовсе не было поводом применять магию, она не боялась мужчину, скорее он вызывал в ней некую гадливую брезгливость и желание превратить его в отвратительного склизкого червя, ну или по крайней мере заставить других думать о нем так. Жаль, что Эленвен не могла себе этого позволить. Она оттолкнула Эрикура, и тот покачнулся, рискуя кубарем покатиться с лестницы. А Эленвен попятилась прочь: она отступала, пока наконец не оказалась наверху лестницы, безмолвно скрывшись от глаз гостей. Собравшись с силами, распаленный хмелем и желанием обладать непокорной добычей, кавалер последовал за ней. Внезапно пол под ним покачнулся, и он, к своему огромному неудовольствию, обнаружил себя прижатым к дверному косяку, с заломленной рукой, в донельзя неудобной позе. Он почувствовал дыхание на своей щеке и увидел совсем рядом горящие янтарные глаза. Нажим усилился, и норд жалобно заскулил от боли в запястье. - Вы забываетесь, тан Эрикур. Вы переступаете правила приличия и пренебрегаете законами гостеприимства, которые мы, альтмеры, чтим так же, как и вы, норды. Подумать только, эта остроухая подстилка посмела перечить ему, тану Солитьюда. Эрикур уже, было, хотел открыть рот, чтобы позвать стражу, как вдруг в конце коридора появился мужчина-эльф, в униформе Талмора. - Вам необходима помощь, госпожа Второй Эмиссар? – задал он вопрос вкрадчивым деликатным шепотом, от которого у Эрикура мороз пошел по коже. Эленвен покачала головой, ослабив хватку. Эрикур, с которого разом слетел весь хмель, попятился прочь, придерживая сведенную судорогой руку. Он выглядел порядком напуганным. Два чертовых остроухих эльфа, холодные и невозмутимые словно покрытые снегом скалы Хаафингара, почему-то внушали ему животный ужас. - Ах, какая я, право, неловкая, - ровным тоном произнесла Эленвен, перехватив озадаченный взгляд юстициара. Ее вид, должно быть, вызывал недоумение: с разорванным лифом и торчащими из него грудями, она выглядела неподобающим образом, и это могло вызвать ненужные толки. – Вероятно, я перетянула шнуровку – и ленты лопнули, а этот добрый тан хотел мне помочь, но все без толку. Придется мне переодеться. О, она хорошо усвоила этот урок: униформа защищает лучше любой магии, особенно когда магию применять нельзя и коль скоро все должно быть разрешено дипломатическими средствами. Униформа говорит о тебе больше, чем скажут губы, и заставляет держаться подальше всех, кому дорога жизнь и достоинство. - Вы хотите, чтобы я доложил Первому Эмиссару о произошедшем инциденте? – продолжал юстициар. - Я полагаю, в этом нет необходимости, - в голосе Эленвен звучала сталь. – Я полагаю, что тан Эрикур хорошо усвоил урок. Если бы она только знала тогда, насколько упрямыми и не способными к обучению могут быть некоторые норды.