Mon ciel, mon soleil, ma lune

      Обратный путь из Альтаса также не занимает много времени — уже меньше чем через полчаса они возвращаются в свой номер в Париже мира людей. Стоит им только зайти, как Ванитас запрыгивает на свою кровать и, выдохнув с облегчением, произносит:       — Чёрт, это было не так легко, как хотелось бы…       — Ты просто невероятен, знаешь? — замечает Ной, также приземляясь на свою. — Задавал именно те вопросы, которые следовало, всё сделал лучшим образом…       — Вот только яснее от этого не стало, — вздыхает тот. — Мы по-прежнему знаем лишь, что Август имеет отношение к Локи и проклятиям. Но, по крайней мере, мы убедились, что подозрения Бесформенного не безосновательны.       — И каков теперь наш план? — Кажется, Архивист, сам того не осознавая, всё же принимает лидерство Ванитаса, полностью доверяя тому планирование их дальнейших действий. «В конце концов, из нас двоих он явно умнее, — признаёт. — А я, если что, всегда буду рядом, чтобы защитить его».       — Есть у меня одна идея, — начинает Ванитас. — Это может показаться безумием, но, думаю, иного пути у нас и нет. Короче, суть вот в чём: нам обязательно нужно поговорить с Локи. Только с его помощью у нас есть шансы докопаться до истины. Так что… Единственный вариант — снова попытаться добраться до него.       — И как ты себе это представляешь? — не понимает Ной. — Он заперт, да и Рутвен теперь нас подозревает.       — Придётся рисковать, — отвечает человек, — но у меня уже есть кое-какие идеи.       Ной кидает на него заинтересованный взгляд; Ванитас, видимо, некоторое время собирается с мыслями, пытаясь сформулировать их, после чего продолжает:       — Во-первых, мы войдём через чёрный ход. Да, особняк окружён стражей и просто так, не во время бала, нам туда не пройти, но, если верить данной нам информации, задняя дверь не охраняется в ночное время — охранники оттуда меняются со стражами парадной, чтобы те могли уйти спать. Если мы максимально тихо проникнем внутрь, то никто совершенно точно ничего не заподозрит. Во-вторых, лестницы в особняке есть с двух сторон — те, по которым мы шли сегодня, для жильцов и гостей, и другие, для прислуги; на вторых едва ли кто-то окажется в ночное время. В-третьих, я успел разглядеть замок на двери той комнаты — это сложная, основанная на астермите система, которую не так просто взломать, и тут мы ничего не сможем сделать, но ты всё ещё можешь разбить оконное стекло, если приложишь достаточно усилий, — я видел, как ты сделал это на дирижабле. Конечно, есть значительная вероятность, что кто-нибудь явится на шум, но в таком случае ты задержишь его, а я успею задать этому Локи хотя бы пару вопросов, после чего мы просто сбежим и закончим наконец всю эту историю. Ну, что думаешь?..       Ною требуется ещё минута, чтобы проанализировать и переварить всю эту информацию. Наконец, он отвечает:       — Ну, ты был прав, когда сказал, что это безумие.       — И? — выжидающе вопрошает Ванитас.       — И… я согласен, — уверенно заявляет Архивист, в своём решении ничуть не сомневаясь.

***

      Привести сей план в действие они решают следующей же ночью. День до этого проходит достаточно спокойно: они лишь отдыхают и готовятся к предстоящему. Лишь один раз выходят из номера — в ближайший ресторан, дабы пообедать, где опять встречают Роланда и Оливера, которые вновь с радостью приглашают их за свой столик. Ну, точнее, с радостью их приглашает один только Роланд; Оливер, скорее, просто терпит их общество, почти никак не реагируя на их присутствие.       Роланд вновь без умолку болтает на случайные темы. Архивист старается поддерживать разговор — тем более, общение с Люмье кажется простым и приятным, позволяя отвлечься и отдохнуть душой. Ванитас же вновь выглядит настороженным — явно не доверяет этим людям, какими бы милыми они ни казались.       Пообщавшись с ними, вновь возвращаются в номер. Ванитас возмущается тому, как легко Ной доверяется совершенно посторонним людям, а тот и не может понять, в чём, собственно, проблема: он ведь не распространяется им о том, чем на самом деле занимается, лишь говорит на далёкие от того темы. Ни к какому пониманию в этом вопросе они так и не приходят, а потому просто перестают обсуждать это, возвращаясь к продумыванию своих дальнейших действий.       Время вновь пролетает достаточно быстро. Когда последние закатные лучи скрываются за горизонтом, они выдвигаются, снова направляясь к проходу в Альтас.       — Прямо дежавю какое-то, — шутит Ванитас, когда они приближаются к тому переулку, где уже были вчера.       И снова они крепко держатся за руки, сплетая пальцы, что опять вызывает у Ноя неуместное сейчас необъяснимо-приятное волнение, — и всё в самом деле повторяется вновь: портал, странная пустота вокруг, все ощущения; снова бесконечность звёздного неба, а затем — тьма и резкое перемещение в Альтас. Вот только на сей раз они оказываются тут уже тогда, когда лишь алая луна сияет сквозь темноту небес.       Город в это время выглядит непривычно-тихим. Изредка попадаются местные — главным образом парочки, решившие прогуляться в эту чудесную ясную ночь. Остальные же, вероятно, уже сидят по домам. Это заставляет Ноя задуматься об одной забавной вещи: в человеческих легендах вампиры более активны как раз ночью, что абсолютно точно не является правдой — как минимум для тех, кто постоянно обитает в Альтасе. Вероятно, такое мнение сложилось у людей лишь из-за того, что когда-то живущие в их мире вампиры слишком боялись преследования, чтобы свободно разгуливать по улицам днём. Люди же исказили это, глядя на то лишь со своей стороны и представляя их жестокими чудовищами, охотящимися за кровью в ночной тьме. А быть может, подобное этому недопонимание и является причиной всех разногласий между их видами?.. Люди не понимают вампиров, вампиры — людей, и ни тех, ни других нельзя в этом винить.       Дальше Архивист, впрочем, продолжать обдумывать своё предположение не может — они уже подходят к особняку. Не дойдя до него совсем немного, разворачиваются и, скрываясь за деревьями, обходят вокруг на некотором расстоянии.       Оказываются напротив задней двери — от неё их отделяет лишь забор. Преодоление сего препятствия требует немалых усилий: Ной перелезает первым, несколько раз едва ли не рухнув вниз; оказавшись наверху, протягивает Ванитасу руку, помогая залезть и ему, после чего, притянув того к себе, прыгает вместе с ним вниз. Старается не думать о том, что навязчиво лезет в голову: «И снова мы так близко друг к другу»; понимает, что сейчас совершенно не до этого, а потому без промедления заставляет себя прекратить и, отбросив эти мысли, следует за Ванитасом ко входу. Как ни странно, тут особых проблем не возникает, потому что эта самая дверь, оказывается, не заперта даже на замок — видимо, уж слишком они привыкли, что место тут тихое и мирное.       Оказавшись внутри, сворачивают налево, туда, где, по схеме, должна быть вторая лестница. По этой самой лестнице и поднимаются, стараясь идти как можно тише. Тут, к счастью, тоже обходится без лишних неприятностей и внезапных встреч.       Остаётся самое главное и, пожалуй, самое рискованное — пробраться, собственно, в комнату Локи. Благо, окно они находят достаточно быстро, невзирая на кромешную тьму вокруг; даже могут увидеть через стекло, что единственный обитатель сего помещения всё ещё бодрствует и даже ходит туда-сюда не то в поисках чего-то, не то просто от скуки. «Даже тут повезло», — отмечает про себя Ной, хотя и понимает, что радоваться пока рано.       — Давай, — тихо шепчет Ванитас.       Архивист подходит ближе. Ещё ближе. И ещё. Замахивается. Бить не торопится, как бы концентрируя всю силу, какую только может приложить, — понимает, что второго шанса у него не будет. Лишь спустя несколько секунд всё же решается, ударяя по стеклу настолько сильно, насколько вообще может.       Немного придя в себя, видит — всё получилось; осколки стекла валяются на полу, а Ванитас уже лезет в образовавшуюся дыру. Сам Ной остаётся снаружи, чтобы, как и планировалось, в случае чего задержать всех, кто приблизится, хотя бы ненадолго. Лишь придвигается к окну, вслушиваясь в происходящий внутри помещения разговор.       — К-кто здесь?! — Локи испуганно вскрикивает, отпрыгнув куда-то к стене. Ванитас, видимо, подходит к нему, не давая отступить.       — Тшш… Не ори, — предупреждает его. — И не волнуйся. Я не причиню тебе вреда. Я…       — Убирайся! — говорит тот. — Они… Они говорили так же, но… Я и без того слишком много страдаю! Но… Я не позволю использовать меня для ваших мерзких экспериментов! Я… Я всё ещё жив, и я буду бороться за эту жизнь! Или снова будете мне угрожать? Говорить, что убьёте Луку… Я защищу и его, и себя! Я сам убью… Всех… Вас!       Всё это больше походит на какой-то бред; присмотревшись, Ной наконец обнаруживает причину: Локи стоит с закрытыми глазами, странным образом вытянув перед собой руки. Только сейчас до Архивиста доходит, почему он так странно перемещался по комнате. «Ну конечно, лунатизм! Многие вампиры этим страдают». Локи явно не осознаёт своих слов, лишь бросаясь случайными фразами, связанными с событиями из его жизни.       — Эй, проснись! — Ванитас, судя по всему, тоже начинает понимать, что к чему, а потому говорит чуть громче. — Я на твоей стороне, поверь мне.       И Архивист успевает заметить, как резко раскрываются горящие зелёным глаза Локи; взор его полнится непониманием и сомнением. Но дальнейшее развитие событий Ной уже наблюдать не может — прямо на него откуда-то из-за угла вдруг набрасывается какое-то странное, будто бы целиком состоящее из тьмы создание. Источая зловонный запах, оно в мгновение ока оказывается почти вплотную к нему; когда же Архивист пытается ударить — будто бы рассеивается в воздухе, но лишь для того, чтобы напасть ещё раз, вцепляясь в него и сжимая его плечи своими ледяными пальцами. Остановившись, существо обретает более-менее единую форму, становясь высокой, зловещего облика женщиной.       — Ваше Высочество! — вдруг раздаётся знакомый голос в другом конце коридора; спустя пару секунд из тьмы к ним выходит Рутвен.       — Снова вы?.. — раздражённо кидает он. Тут же проникает в комнату — Ной не успевает сделать ничего, чтобы остановить его — и, схватив Ванитаса, вышвыривает его оттуда прежде, чем человек попытается как-то тому воспрепятствовать.       — Они пришли, чтобы забрать его! — вскрикивает держащая Ноя женщина. — Убейте их! Казн…       — Успокойтесь, Ваше Высочество, — перебивает её Август. — Не будем уподобляться людям. Я знаю этих двоих. Они… Просто любопытные, верно ведь? — Архивист согласно кивает, и он продолжает. — Давайте просто отпустим их, но впредь усилим охрану замка. Они молодые, отчаянные. Не стоит проявлять такую жестокость.       Только сейчас Ной вдруг осознаёт, что Рутвен помогает им. Неужели он и вправду не видит в них никакой угрозы? Или же…       — …Хорошо, — Женщина ослабляет хватку. — Но только на этот раз. Сочтите за милость, глупцы. Проводи их, Август.       И она исчезает так же внезапно, как и появилась, буквально растворяясь в воздухе.       — Я же предупреждал, что не следует вам сюда являться, — укоризненно замечает Рутвен. — Вы в порядке?       «С чего это он так заботится о нас, нарушителях?..» — недоумевает Ной; вслух же, окинув быстрым взглядом себя и Ванитаса, отвечает:       — Да. Настолько, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.       — Пойдём, — Сказав это, Август идёт к лестнице, жестом указав им последовать за ним.       По дороге никто из них не произносит ни слова. Ной пытается хоть как-то осмыслить то, что только что произошло; вспоминает, с какой неприязнью о Рутвене отзывались Бесформенный и Орлок, пытаясь сопоставить это со случившимся. И если Паркс, вроде как, в принципе мало осведомлён о происходящем — раз думал, что Август против Королевы, — то в Учителе Архивист не смеет сомневаться. «…такие типы, обелившие свою репутацию перед публикой, зачастую оказываются личностями едва ли не самыми опасными…» — именно это Бесформенный и говорил, имея в виду этого вампира, и именно это, кажется, полностью противоречит действительности: Август ведь, напротив, неожиданно пришёл им на помощь. Хотя, возможно, даже этот благородный выпад с его стороны является лишь частью плана?.. Ной уже и не знает, кому верить. Всё слишком сложно, чтобы разобраться вот так, сходу.       Наконец, они спускаются; Рутвен проводит их уже через парадный вход. Неподалёку от ворот вдруг останавливается, озирается по сторонам, после чего произносит едва слышно:       — Завтра в четыре часа дня. Ресторан «Paradis de rouge», человеческий город. Поговорим на месте, — после чего разворачивается и уходит в направлении особняка, больше ничего не объясняя.       Ванитас и Ной недоуменно переглядываются. «Что это было?» — читается во взглядах обоих.       — Ладно, потом разберёмся, — заявляет наконец Ванитас, направляясь к выходу. Ной следует за ним, параллельно с тем всё ещё неустанно пытаясь обдумать всю эту историю.

***

      «Paradis de rouge» — «Красный рай» — находится где-то в четверти часа пути пешком от их отеля. Как и сам их отель, это место отличается от всех прочих, главным образом, своей необычной клиентурой — посещают его в основном вампиры, так что неудивительно, что Рутвен выбрал его местом их встречи. Сюда, как и в отель, не пропускают служителей церкви в форме, в меню есть достаточно много блюд с кровью — кровью животных, конечно, иначе люди давно заподозрили бы что-то, а сами залы предполагают наличие «закрытых» столиков, якобы для особых вечеров, а на деле — для тех, к примеру, кто хочет просто взаимно попить крови друг друга в приятной обстановке, что для вампиров является нормой, но людям, конечно, показалось бы дикостью.       Ной и Ванитас поначалу сомневаются, стоит ли им вообще идти на эту встречу, не ловушка ли это. Впрочем, единственный способ выяснить — это пойти туда, что они в итоге и решают сделать.       Заходя в ресторан, Ной невольно восхищается всему его великолепию — обустроено тут все роскошно и достаточно оригинально. Стены, «в цвет» названию, покрашены красным, на них висят причудливые картины, написанные в мрачных тонах; на каждом столике стоят свечи, а алые салфетки и обивка стульев контрастируют со снежной белизной скатерти.       Практически сразу же к ним подходит одна из официанток, одетая в чёрно-красную форму этого заведения.       — Винсент Найтрей и Ной деСад, верно? — вопрошает их; те согласно кивают, и тогда она ведёт их к одному из мест в «закрытой» части помещения. По сути, оно представляет собой такой же рассчитанный на четверых стол, только закрытый балдахином и плотными бордовыми шторами от чужих глаз.       Они садятся рядом, оставляя место напротив для Августа, который, похоже, собирается прийти минута в минуту к назначенному времени, а не заранее, как сделали они, — если, конечно, вообще собирается.       Долго ждать им, к счастью, не приходится, — уже минут через пять Рутвен тоже заходит под балдахин, да ещё и не один — рядом с ним тут же садится Локи.       «Вот так везение», — думает Ной. И вправду, они и надеяться не могли, что Рутвен приведёт и его. Ещё одно доказательство того, что этот вампир на их стороне, даже если обратное кажется очевидным.       — Итак, приветствую, — начинает Август. — Полагаю, вчерашний инцидент несколько ввёл вас в заблуждение, не так ли? Я здесь, чтобы рассказать вам, как на самом деле обстоят дела.       — Есть ли у нас причины верить вам? — Ванитас недоверчиво хмурится.       — К сожалению, не могу предоставить достаточно веских доказательств, — отзывается тот, — но, полагаю, для меня не было бы никакого смысла отпускать вас вчера, будь я против вас. Её Высочество не так догадлива, как я, да и вас увидела впервые, так что для неё история про любопытных юнцов оказалась вполне себе приемлемой. Но я, в отличие от неё, прекрасно понял, что у вас, несомненно, были и иные намерения. В самом деле, кто из праздного любопытства будет дважды влезать в столь опасное место, игнорируя все предупреждения?..       — Ну, например, мы, — усмехается человек.       — Да, именно вы, — продолжает Рутвен. — Те, кто имеет к этому делу какой-то конкретный интерес. Кстати, Винсент, — смотрит на Ванитаса насмешливо. — Я ведь сразу понял, что что-то с этим именем не так, так что решил проверить данные. Единственный Винсент Найтрей умер почти пятьдесят лет* назад; он не был вампиром и, судя по его изображению, выглядел совсем иначе: светлые волосы, разноцветные — красный и зелёный — глаза… Словом, совершенно точно не ты. И прежде, чем я приступлю к своему рассказу, мне хотелось бы узнать, кто и зачем скрывается за этим именем.       — Ладно, вы меня раскусили, — неохотно признаёт тот; Ной видит, как он напрягается всем телом, взволнованно рассуждая, как поступить, хотя выражение его лица и остаётся непроницаемо-сдержанным. — Я… Ванитас. И, к сожалению, это имя у многих вампиров вызывает не лучшие ассоциации.       — Ну, на то есть свои причины, — усмехается Август. — Но знаете, я не вижу смысла судить по одному лишь имени. Хотя, признаюсь, оно и меня настораживает. Но мы ведь можем прояснить всё, не так ли? Я намерен открыть вам всю правду, но для начала прошу вас рассказать о вашей роли во всей этой истории.       Архивист смотрит на Ванитаса, пытаясь понять, как тот будет действовать дальше. К его удивлению, человек, согласно кивнув, говорит:       — Что ж. Полагаю, иного выхода нет. Ну, скажем так, кое-кто поручил нам расследовать всю эту историю. Он подозревал, что либо вы, либо Королева ставите на проклятых вампирах эксперименты для каких-то личных целей. На данный момент мы уже знаем, что по меньшей мере отчасти это в самом деле является правдой. Нам нужны лишь более веские доказательства, чтобы сообщить ему обо всём, что тут происходит.       — Вот как, — задумчиво бросает Рутвен. — Мне кажется, я знаю, кто именно есть этот «кое-кто». Бесформенный, верно?       — …Да, — с сомнением, но всё же подтверждает Ванитас.       — Я предполагал такой вариант развития событий, — произносит тогда Август. — И… Признаться честно, этого типа я несколько недолюбливаю, о чём он прекрасно осведомлён. Мы с ним… Своего рода давние соперники. Но в то же время я знаю о нём всё, так что вполне себе могу понять, что он не стал бы пользоваться грязными методами, а касаемо всей этой ситуации с проклятиями, вероятнее всего, думает то же, что и я.       Он выдерживает паузу, точно формулируя свои следующие слова, после чего продолжает:       — Я уже давно следил за тем, что планирует Королева. Благо, моя близость к герцогу Орифламма помогла мне сблизиться также и с ней — вскоре она доверилась мне и начала раскрывать карты. Как видите, она доверяет мне настолько, что позволяет даже выводить основную свою жертву погулять на час-другой, — Он указывает на Локи. — Но Королеву сейчас нетрудно обдурить: скажем так, она находится не в лучшем своём состоянии. Я мало осведомлён о том, что с ней происходит, но факт остаётся фактом: сейчас она как никогда слаба. Загвоздка только в том, что почти вся вампирская элита на её стороне. Им я не могу в открытую противостоять: союзников у меня не так много. Среди них, кстати, есть двое из семьи деСад — Вероника и Антуан. Есть ещё Локи, Лука и Жанна, и… Всё, в общем-то. Я мало кому могу доверять. Хотя вам вот, как видите, доверился. Что же касается сути всех этих экспериментов… Думаю, тут вам лучше узнать всё от первого лица. Собственно, ради этого я и привёл сюда того, кто непосредственно связан с этим.       Стоит ему закончить, как Локи вступает в разговор, начиная свой рассказ:       — Ну… Думаю, сейчас мне будет сложновато всё это объяснить, но я постараюсь, — говорит тихо, неуверенно. — Началось всё, как ни прискорбно, с самого моего рождения. Я родился с проклятием. Проклятие всегда было частью меня; оно существовало вместе со мной, а я учился контролировать его, сдерживать. У меня почти получилось: только в полнолуние оно проявляется во всю силу. Как вы знаете, я был старшим сыном предыдущего герцога Орифламма; поначалу никто и не сомневался, что я стану следующим. А потом пришла Королева. Она… Она убила отца. И назначила следующим герцогом моего младшего брата. А меня заперла в той комнате. Я не знал, что мне делать. Я пытался выбраться, кричал, ненавидел её. Но когда мне однажды удалось открыть дверь… Я почти сбежал. И сбежал бы, если бы Королева не появилась предо мной, схватив Луку и прижав клинок к его горлу. Она была готова убить его. И сказала, что сделает это, если я уйду. Поэтому я всё ещё остаюсь там и терплю всё то, что со мной делают. А делают многое. Дело в том, что Королева помешана на идее использовать проклятия в качестве смертоносного оружия, чтобы обрести власть над людьми. А я… Если это в самом деле случится, я стану своего рода катализатором: моё проклятие очень сильно и может позволить обрести контроль над другими; фактически, суть в том, что оно пробуждает в вампирах их проклятую сторону, искажая имя. Такое часто случается без посторонних усилий, это просто часть нашей природы, а она хочет сделать так, чтобы проклятия активировались по её воле. Несколько раз у неё уже получалось. Она пробовала это на тех, кто случайно оказывался близко… Естественно, после она просто позволяет проклятию уничтожить их, а потом казнит. Выбрасывает, точно использованный материал. И так будет со всеми её жертвами. Кстати, помимо всего прочего, ей также помогает один тип… Он не вампир, судя по всему. Его, как по мне, и следует бояться больше всего. Он хочет обрести бессмертие, ради чего готов на всё, и Королева обещала обратить его, если всё получится так, как она того хочет. Он совершенно не в себе, но дьявольски умён. Зовут его Моро, — И он замолкает, закончив свой рассказ.       Стоит Локи только сказать это, как Ванитас почему-то резко меняется в лице. Вздрагивает, бледнеет, весь сжимается. «Будто бы вспомнил что-то…» — думает Ной; чувствуя его учащённое дыхание и заметив, как тот невидящим взглядом уткнулся в одну точку, понимает, что человек явно находится в каком-то ступоре; не находит иного способа помочь ему, кроме как мягко накрыть его ладонь своей и тихо, так, чтобы услышал только он, произнести:       — Успокойся… Я рядом.       Лишь этих слов и доли секунды хватает, чтобы Ванитас пришёл в себя; сразу после тот спрашивает, возвращаясь к делу:       — И… У вас уже есть какие-то конкретные планы действий?       — Пока что — нет, — заявляет Август. — Мы просто следим за всем происходящим. Думаю, нам придётся импровизировать, когда Королева перейдёт к решительным действиям.       — Вот как… — Ванитас задумывается. — В таком случае, если что, можете рассчитывать на нашу помощь.       Ной кидает на него полный недоумения взор. Им ведь всего лишь нужно было выяснить всё, разве нет?.. Ванитас явно слишком быстро решается вступить в игру. Обычно такое свойственно не ему, а как раз таки Архивисту: вероятнее всего, он и предложил бы свою помощь, потому как не смог бы хладнокровно вычеркнуть эту историю из своей памяти и никогда больше к ней не возвращаться, зная, сколь многие могут стать её жертвами и какими ужасающими могут быть последствия в целом. Но Ванитас… Ванитас мыслит рационально и никогда не принимает таких спонтанных решений, на какие способен Ной, — взять, хотя бы, ту же историю с Амелией; если он и стремится спасти кого-нибудь, то перед этим тщательно проанализирует все «за» и «против», а действовать будет обдуманно и логично. Тут же он, кажется, предлагает это без лишних раздумий, будто в каком-то порыве. Или, быть может, дело в том человеке, о котором сказал Локи?.. Моро. При упоминании этого имени Ванитаса как током ударило. Что же за тайна скрывается за всем этим?       Так или иначе, Архивисту ничего не остаётся, кроме как поддержать его:       — Я также не против помочь вам, если это будет нужно.       Он ведь и сам вызвался бы помочь, если бы человек не опередил его. Потому что… Потому что Ной — это Ной. Потому что он просто не может быть равнодушным к чужим страданиям. Это будто бы противоречит самой его природе, его искренне верящей в свет душе.       — Если вы понадобитесь мне, я сообщу, — заявляет Рутвен. Как бы и не соглашается, и не отказывается. Видимо, сам ещё не может предположить, как всё сложится в дальнейшем. — Мне не помешают союзники, хотя я пока не знаю, с какой целью могу использовать именно вас. Но, к слову, я буду очень признателен, если вы выясните что-нибудь новое о Королеве. Как я уже и говорил, её личность кажется излишне… Туманной, что ли. Даже мне не удаётся узнать, что же с ней произошло… Или происходит. Но, быть может, выяснить это, находясь на расстоянии от неё, будет немного проще?       — Можете рассчитывать на нас, лорд Рутвен, — уверяет его Ванитас.       — Просто «Август», пожалуйста, — смеётся тот. — Я, конечно, немного старше вас, но всё ещё чувствую себя совсем юным.       Ной невольно улыбается, вспоминая вдруг их знакомство. А ведь первое его впечатление об этом вампире и вправду оказалось верным! Архивист ведь буквально чувствовал, что именно Август просто не может оказаться таким злым и жестоким, каким он представлялся до их встречи. Конечно, доверять кому-то просто потому, что он приятен в общении, — наивно и глупо, но, видимо, на сей раз интуция Ноя сработала безошибочно.       — Я… закажу себе латте, хорошо? — просит тем временем Локи. Рутвен лишь согласно кивает.       Когда тому приносят его напиток, лицо Локи вдруг озаряется счастливой улыбкой. Поглощает его он медленно, с наслаждением.       — В человеческом мире такой восхитительный кофе… — говорит.       И отчего-то этот момент так остро воспринимается Архивистом, что тот едва сдерживается, чтобы не пустить слезу. Этот Локи… Такой несчастный. Живёт взаперти, лишь изредка выходя на волю. И так радуется какой-то чашке кофе. Наверное, это очень тяжело — существовать так безрадостно, чтобы какая-то мелочь вызывала такой восторг. Только сейчас до Ноя доходит, насколько ужасно, должно быть, Локи находиться там, в этой тёмной, изолированной от всего мира комнате. Невольно вспоминает Луи. У того ведь тоже было врождённое проклятие… Вот только даже несмотря на столь трагическую его гибель, Луи, пожалуй, был всё-таки счастливее, чем этот Локи, ведь рядом с ним всегда был хоть кто-то близкий и, наверное, он никогда не чувствовал себя настолько одиноко. По крайней мере, в это Ною хочется верить.       — Ладно, нам пора, — говорит Рутвен спустя пару минут. — Королева вскоре заподозрит что-то, если мы не вернёмся в ближайшее время.       — Хорошо, — соглашается Локи, и они уходят, оставляя Ванитаса и Ноя одних. Какое-то время они сидят молча, но, наконец, Архивист решается спросить:       — Кстати, а почему ты так странно отреагировал на имя того человека… Моро?       Даже сейчас, услышав это от него, человек меняется в лице. Отвечает, впрочем, как ни в чём не бывало:       — Эмм… Да так. Не заморачивайся насчёт этого. Это уже не имеет значения.       — …Ладно, — не спорит Ной, хотя сам думает совершенно иначе. Это определённо случилось не на пустом месте. Ванитас так редко теряет контроль над своими эмоциями, что, наверное, причины тому должны быть очень и очень значимыми. Если одно только имя приводит его в ужас… «Что же ты скрываешь от меня, Ванитас? — задумывается Архивист, окидывая того взглядом. — Я обязательно узнаю. Обязательно». Теперь прояснение всей истории этого человека уж точно становится для него не только обязанностью перед Бесформенным, но и личной целью.       — Кстати, что думаешь насчёт всего, что они нам рассказали? — Ванитас резко меняет тему.       — Я… Даже не знаю, — отзывается Архивист. — Всё так запутанно. Лишь в одном я не сомневаюсь: что бы ни задумала Королева, это не должно стать реальностью. И вампирам, и людям это принесёт лишь страдания.       — Как категорично, — усмехается человек. — Но, в общем-то, я с тобой согласен. И… У меня тоже есть кое-какие личные причины заняться этим. Кстати, извини, что втягиваю тебя во всё это. Если для тебя нет смысла заходить дальше расследования… Я справлюсь и один.       — Уж не знаю, что ты скрываешь от меня, Ванитас, — Ной говорит это с неожиданной даже для него самого уверенностью, — но, если что, можешь быть уверен: я пойду с тобой до конца, что бы ни случилось.       — Спасибо, — тихо произносит тот после непродолжительного молчания.