Mon ciel, mon soleil, ma lune

      Чем ближе они подходят к особняку, тем больше, кажется, накаляется атмосфера. Осознание того, что сейчас там, внутри, вероятнее всего, уже и Локи вырвался наружу, и ещё невесть что начало происходить, лишь добавляет напряжения и страха. Впрочем, благодаря Красной луне Ной чувствует себя чуть увереннее в своих силах. По крайней мере, Ванитаса он защитить сможет. Вспоминает вдруг как-то тот кажущийся уже таким давним диалог, в котором тот сказал, что из него получился бы неплохой живой щит, и думает, что, возможно, именно сейчас настало время доказать правдивость как этих слов, так и всех его обещаний.       В сам особняк входят беспрепятственно — как Рутвен и обещал им раньше, стражники пропускают их. Сама мысль о неизвестности впереди сводит с ума, и Ной ускоряет шаг, желая поскорее оказаться внутри и понять, что там происходит.       Особняк встречает их напряжённой, почти что леденящей тишиной. Кажется, что всё в нём замерло, погрузившись во тьму, в которой все предметы вокруг кажутся ужасающими тенями, напоминающими проклятия. Прислушавшись, Ной, впрочем, может заметить какие-то звуки: они доносятся с этажа Локи. Ожидаемо.       — Удачи нам, — не удержавшись, всё же говорит Ванитасу перед тем, как свернуть на лестницу.       — Удачи, — кивает тот, уже поднимаясь.       И уже на лестнице Архивист всё же задаёт тот вопрос, который не успел задать там, снаружи:       — Ты как, кстати?.. Выглядишь паршиво.       — Это влияние полнолуния Красной луны, — отзывается тот. — Но я в порядке.       — Надеюсь на это… — с сомнением произносит Ной. — Если что, всегда можешь рассчитывать на меня.       Ванитас не успевает ничего ответить, потому как за время этого разговора они успевают уже взбежать на верхний этаж. Теперь лишь одна дверь разделяет их с неизвестностью.

***

      А незадолго до этого Локи, действительно, вырывается из своего заточения. Глаза его чернеют, тело увеличивается и усиливается, на руках появляются длинные чёрные когти… С такими силами он без особых усилий ломает голыми руками сдерживавшую его дверь. Всегда, впрочем, мог бы, да не было подходящего случая.       Естественно, Королева со своими приспешниками тут же прибегает сюда, всячески пытаясь сдержать его. Начинается хаотичное сражение. Обычных, не про́клятых вампиров Локи побеждает с лёгкостью; сама Фаустина стоит в стороне, будто бы не решаясь вмешиваться. Однако и это всё же требует некоторого времени даже для него.       Да и враги всё прибывают и прибывают. Кажется, почти все стражники замка оказываются тут. Видит Локи и других жертв экспериментов, уже ему знакомых: лица этих вампиров — а может, даже и людей, кто знает, — скрывают причудливые маски металлических оттенков; из головы некоторых торчат рога, у других же видоизменёнными кажутся лишь конечности. Что ж, видимо, Королева велела Моро выпустить часть его лаборатории — самые удачные образцы или, наоборот, тех, кого не жалко? Впрочем, благоприятным для него оказывается факт того, что, кем бы ни были эти существа, их проклятия пока не представляется возможным активировать без его же помощи. Таким образом, едва ли они представляют хоть какую-то угрозу, даже с теми усилениями, что наверняка уже вживил в их тела Моро. Остаётся лишь отбиваться, выигрывая время, и ждать, пока не подоспеют остальные участники их плана.

***

      Хлоя также уже приближается к особняку, без труда пройдя сквозь портал в Альтас.       — По-моему, это безумие, — отмечает Жан-Жак. — Мы не знаем, чего нам ждать от этого места!       — Успокойся, — холодно бросает д’Апше. — Я в любом случае обязана была бы приехать. Даже если то письмо было ловушкой, совершенно ясно, что Королеве угрожает опасность. А я, несмотря ни на что, всё же слишком многим обязана ей, чтобы так просто бросить её в беде.       И они продолжают свой путь. Наверное, Хлоя и сама до конца не уверена, правильно ли действует. Но и в стороне так просто оставаться не может. И дело только не в её собственном чувстве долга: если Фаустину убьют, то, вероятнее всего, исчезнет и Нэния, чего д’Апше никак не хочет допустить. Нэния уже стала ей слишком дорога, чтобы так легко с ней расстаться. Столько раз проклятие защищало Хлою от всего, что только пыталось причинить ей вред: от особо непокорных тварей в лесу, от церковников… Теперь настал черёд самой Хлое вступиться за него. Правда, информации о происходящем у д’Апше не так уж много — только то, что как-то рассказали ей эти двое, Гилберт и Винсент. Может ли всё в итоге обернуться так, что сама Королева окажется против неё? Хлоя не знает. Лишь искренне надеется, что такого не случится. Понимает, к тому же, что кем бы ни оказался враг Королевы, противостоять ему самостоятельно она вряд ли сможет. Значит, ей только и остаётся, что доставить Нэнию к Фаустине, дабы дать тем воссоединиться. Впрочем, если то письмо было поддельным, то, возможно, присутствие Нэнии в особняке нужно и ещё кому-то? Так или иначе, единственный способ выяснить, как всё обстоит на самом деле, — увидеть всё своими глазами, что Хлоя, собственно, и собирается сделать.

***

      Одно движение — и Ной таки открывает ту самую дверь, ведущую на верхний этаж. Не замечает даже, была ли она заперта, — выбивает резким ударом, стремясь скорее оказаться внутри. Помимо Красной луны, сил придаёт и предчувствие опасности. В нетерпении он тут же влетает в помещение, окидывая его взглядом в попытке оценить обстановку.       Ни Хлои, ни Рутвена пока нигде не виднеется — только Королева, Локи да кучка каких-то неопределённых созданий, коих Архивист видит впервые. «Должно быть, изменённые Моро вампиры… Или даже люди», — догадывается он.       Едва почувствовав присутствие ещё кого-то, Королева оборачивается, тут же заметив их. Удивление мелькает в её тёмных глазах, тут же сменяясь негодованием.       — Предатель! Чёртов предатель! — вскрикивает она. Судя по всему, имеет в виду Августа. — Я знала, что ему нельзя доверять!       И тут же резко подаётся в их сторону, оставив Локи на странных существ: те пусть и слабее его, но своим количеством могут хотя бы его задержать. Ной выходит вперёд, не давая ей приблизиться к Ванитасу. «Надо выиграть время до прихода Хлои», — решает он.       Королева тянет к нему свои пугающе-чёрные пальцы, пытаясь схватить, как сделала это в прошлую их встречу. Но на сей раз это не застаёт Архивиста врасплох — он уворачивается и сам хватает её за руку, сдерживая. Что удивительно, сражаться с Королевой оказывается достаточно просто. Вероятно, из-за того, что вся её сила сокрыта в Нэнии, а сама Фаустина, как бы угрожающе она ни выглядела, в действительности, возможно, слабее и обычного человека. Даже Красное полнолуние, видимо, ничего особо для неё не меняет.       Впрочем, дальше этого Ной не заходит: Рутвен не велел убивать Королеву сейчас, а значит, делать этого и не нужно. Лишь держит её, не давая пройти дальше. Ванитас, пользуясь этим, подходит ближе, дабы рассмотреть её повнимательнее. Ной, впрочем, тоже на какое-то время останавливается взглядом на ней. Она снова принимает человеческую форму, а потому уже не выглядит так угрожающе, как до этого. Просто худая женщина с острыми чертами лица, в длинном, скрывающем всё тело и при этом вплотную к нему прилегающем чёрном платье, с тёмно-зелёными — такой цвет не похож ни на чей, кого Ною доводилось видеть до этого — глазами и высоким пучком из тёмных волос. Она выглядит даже какой-то несчастной, усталой, и Архивист невольно на секунду задумывается, правильно ли поступает, но тут же, впрочем, отбрасывает эти мысли. «Возможно ли, что она сама же и попыталась внушить мне это?» — рассуждает. В принципе, такая вероятность и вправду существует — никто не знает, каким уровнем гипноза обладает эта женщина, даже при внешней её кажущейся слабости.       Дверь с другой стороны коридора открывается — видимо, кто-то приходит на шум. Медленно, но верно к ним приближается Беллатор.       Увидев, что тут происходит, он тут же ускоряет шаг. Говорит, усмехаясь:       — О, так это вы. Недобитые юнцы, которые так взбесили меня в прошлый раз. Но сейчас-то я буду разумнее.       Не обращая внимания на Ноя и Королеву, подходит к Ванитасу, готовясь ударить его. Впрочем, тот с лёгкостью избегает удара. Движения Беллатора кажутся какими-то неуверенными, точно его эмоции мешают ему рационально оценивать ситуацию.       — Это ведь ты! Ты — то ничтожество, что посмело победить меня в гипнозе! — будто бы в подтверждение этого вскрикивает он.       — Уж поверьте, мне очень жаль, — Ванитас смеётся, тем самым показывая, что на самом деле ему ничуть не жаль. Архивист удивляется его несерьёзному тону. В таких-то обстоятельствах!..       А Беллатор нападает вновь, на сей раз уже достав откуда-то меч и обнажив его. В это мгновение Ной даже почти что порывается бросить всё, отпустить Королеву и кинуться на помощь Ванитасу. Успокаивает себя, впрочем, тем, что и у того наверняка есть и оружие, и свои хитрости. Этот человек всё же не так прост, как кажется.       И вправду — достав Книгу, Ванитас отделяет от её замысловатого переплёта какой-то элемент, который тут же превращается в клинок. От Беллатора он в очередной раз ускользает; проскочив назад прямо под его левой рукой, вонзает лезвие в его тело. Воспользовавшись промедлением того, хватает его за жабо его рубашки, притягивая к себе и встречаясь взглядами.       Несмотря на всю напряжённость момента, Ной едва удерживается, чтобы не засмеяться, глядя на их разницу в росте; на то, как не достающий тому даже до плеча Ванитас хмуро и сконцентрированно глядит на Беллатора, всё же каким-то образом удерживая его. В самом деле, этот человек совершенно точно не выглядит кем-то, кто мог бы так легко удерживать такую двухметровую громадину, но в действительности так всё и происходит. Даже Ноя удивляет такая его скрытая сила. А ведь это даже и близко не предел, потому что полнолуние Красной луны мешает вампиру луны Голубой эту самую силу в полной мере использовать. Впрочем, возможно, дело и в том, что Ванитас удерживает Беллатора не столько физически, сколько посредством своего взора. Но даже этому Ной не может не восхищаться.       А Ванитас и Беллатор всё ещё стоят, неотрывно смотря друг на друга. Судя по всему, Беллатор пытается найти какой-то иной способ, дабы избежать нового столкновения взглядов. Наверняка вспоминает прошлый раз, уже не столь уверенный в своих способностях. С другой стороны, сейчас сложно предугадать, как всё сложится дальше: нельзя забывать и о том, что силы краснолунных вампиров, коим тот и является, сегодня достигают своего пика.       Ной видит во взоре сапфировых глаз знакомую искру гнева и решимости. Ванитас не даёт Беллатору и шанса как-то изменить обстановку, вырваться или ударить. Буквально вынуждает того принимать его правила, сражаясь лишь гипнозом.       Архивист замечает, что на этот раз Ванитасу сложнее, чем тогда; видит, как он весь напрягается, как пару раз едва не срывается, поддаваясь воздействию Беллатора. Будто скользит по лезвию кинжала; одно неосторожное движение, секундное упущение — и его воля будет подавлена горящими алым огнём глазами вампира. Беллатору почти удаётся воспользоваться этим; на мгновение он всё же отводит взор, но лишь для того, чтобы отвлечь Ванитаса; за секунду успевает поменяться с ним местами — теперь уже сам человек оказывается в его руках. Кинув его на пол, склоняется над ним и уже тянется за мечом, дабы пронзить его тело. И Ной больше не может смотреть на это; оставив Королеву, подбегает, налетая на Беллатора сзади и вцепившись клыками в его плоть. Намеренно не пьёт кровь, чтобы не пропасть в гуще его воспоминаний. За это время Ванитас уже успевает сориентироваться, вновь встречаясь с ним взглядом и сконцентрировавшись на нём. Теперь ситуация явно кажется для Беллатора неблагоприятной: укус Ноя отвлекает его, и он не может полностью сфокусироваться лишь на сражении. Это даёт Ванитасу неоспоримое преимущество; уже вскоре Беллатор отпускает того и отступает.       — Ты ещё поплатишься за то, что осмелился подчинить меня себе… Мерзкий бывший человек, — говорит.       — Жду не дождусь, — с усмешкой бросает в ответ Ванитас.       Архивист же вновь возвращается к Королеве, которая, будто бы поняв, что сражаться с ним ей не по силам, теперь не спешит нападать, а всего лишь выжидает чего-то в стороне. Ной пытается атаковать — тут же путь ему преграждает одно из созданий Моро. Лица его не видно — или, быть может, оно у него и вовсе отсутствует? Лишь чёрная маска со множеством красных глаз, хаотично на ней расположенных, да длинные загнутые рога медного оттенка, торчащие изо лба. Выглядит, несомненно, угрожающе. Тогда Архивист бросается уже на него, параллельно раздумывая, стоит ли убивать при возможности: всё же это создание, чем бы оно ни было, — тоже всего лишь жертва. Вот только даже задеть его не получается; одним решительным движением, совершенно без усилий существо откидывает Ноя в сторону, точно он ничего не весит. «Насколько же Локи тогда сильнее всех остальных?..» — думает тот, поднимаясь и глядя, как про́клятый неподалёку вполне себе успешно сопротивляется нескольким подобным тварям.       А существо приближается вновь. Отступать явно не собирается. Ной только и успевает, что встать, прежде чем оно снова накидывается на него. Впрочем, когда расстояние между ними становится совсем уж ничтожным, что-то — вернее, кто-то — вдруг препятствует тому. Тут же Архивист видит перед собой Ванитаса, который теперь уже привычным ему образом раскрывает свою Книгу, окутывая всё вокруг синим свечением. На сей раз Ной находится достаточно близко, чтобы рассмотреть её действие в мельчайших подробностях; видит и то, как раскрывается сложный, состоящий из сотен мелких деталей, механизм на обложке, и то, как внезапно загораются лазурным светом ровные рукописные строки на чёрных страницах, и то, как множество неоново-голубых созвездий поднимается над Книгой, веером взметнувшись вверх.       А потом вновь сфера из того же свечения накрывает собой и Ванитаса, и про́клятое создание. И снова едва слышатся оттуда какие-то слова. Проклятое имя… Истинное имя… А через мгновение всё это исчезает. И лишь бездыханное тело лежит теперь на полу.       — Вампир, — констатирует Ванитас, окинув несчастного кратким взглядом. — Я не успел спасти его… Мог лишь освободить.       Ной подходит ближе, склонившись над телом. Явно очень молодой парень; светлокожий шатен. Почти что Луи… У того, разве что, волосы были подлиннее да тело чуть менее мускулистое. На секунду Ной едва не теряет над собой контроль, предаваясь воспоминаниям. «Ещё один, — думает, — ещё один, кто погиб в точности так же». Конечно, в случае с Луи ощущалось это намного, намного для Ноя более остро и болезненно, но само осознание того, что это вновь случилось на его глазах, вызывает в нём какую-то бессильную злобу. Впрочем, тут же Архивист заставляет себя успокоиться, обратив это чувство в решимость сражаться дальше, чтобы не дать ещё большему количеству невинных вампиров стать жертвами столь ужасной участи.

***

      Тем временем ко входу в тот же коридор уже подходят и другие участники сего действа.       — Они уже должны быть там, — говорит Август. — Значит, нам нужно вместе с ними отвлечь на себя созданий Моро. Будем сражаться с ними, ожидая прибытия нашей главной гостьи. А Локи займётся лабораторией. Только ему под силу совладать с тем, что ещё может оставаться там. Туда же пошлю и Ванитаса.       — Зачем Ванитаса? — не понимает Жанна. — Локи с его проклятием справился бы и один.       — Это личное, — объясняет Рутвен. — Я обещал, что позволю именно ему разделаться с этим безумцем.       Жанна лишь понимающе кивает.       — Что-то из его прошлого? — кратко интересуется.       — Верно, — подтверждает Август.       Тут внезапно Амелия, будто бы только осознав что-то, спрашивает с удивлением:       — Ванитас… Тот самый Ванитас, что исцелил меня от проклятия?..       — Именно он.       — Что ж… В таком случае, — усмехается, — у меня перед ним есть своего рода долг.       И тут же они заходят.       Рутвен окидывает помещение взглядом, оценивая обстановку. Жанна, Амелия и Вероника держатся чуть поодаль от него. Август, почти не медля, хочет уже кинуться в самую гущу сражения, как вдруг его останавливает Королева.       — Ты… — говорит. — Ненавижу. Я ещё разберусь с тобой, предатель.       Впрочем, тот лишь проходит мимо, игнорируя её. Осознаёт — сейчас она всё равно ничего ему не сможет сделать.       Следующей, к кому она бросается навстречу, оказывается Вероника.       — Уж от тебя-то я такого не ожидала, моя девочка, — произносит это даже с каким-то теплом в голосе, несмотря на сложившуюся ситуацию.       — Простите, Ваше Высочество, — искренне отзывается та. — Так получилось.       Рутвен уже переманивает часть тварей на себя. Оговорённым заранее жестом показывает Локи, что тому следует уходить. Локи и не спорит; отбиваясь от созданий, направляется к выходу.       Вероника и Жанна также присоединяются к Августу; похоже, вместе они все надолго занимают этих существ, потому как к Ванитасу, Ною и Амелии ни одно из них пока не приближается. Мадемуазель Руф подходит к Королеве; стоит ей только на ту посмотреть — и Фаустина замирает, не в силах сдвинуться с места. Амелии, судя по всему, это не стоит ни малейшего труда: не оборачиваясь, она преспокойно заводит между делом разговор с Ноем, стоящим чуть ближе к ней, чем Ванитас.       — Удивительная, — говорит, — встреча. Уж кого я точно не ожидала тут увидеть, так это вас двоих. Позвольте… Поблагодарить за всё.       — Мадемуазель Амелия… — обращается к ней тот. — Надо сказать, я очень рад встретиться с вами вновь. Рад, что вы уже в порядке.       — Взаимно, — отзывается она. — Я боялась, что у вас будут проблемы из-за меня… Но могу надеяться, что всё завершилось относительно благополучно.       — В общем-то, да, — соглашается Архивист. — Нам повезло: помог давний знакомый Учителя, того, кто и отправил нас сюда. Хотя, думаю, Ванитас и без него нашёл бы выход…       И задумывается на пару секунд, после чего всё же решается задать вопрос:       — Мадемуазель, вы так легко взяли Её Высочество под контроль… Почему же тогда казались такой беспомощной? Простите мою бестактность, но мне уж очень интересно узнать.       — Проклятие, — объясняет та. — Оно вытягивает все силы. Я бы не смогла использовать свои способности тогда. Ещё несколько дней после потребовалось, чтобы восстановиться. Но сейчас ничто не мешает мне действовать в полную силу.       Ответить Архивист не успевает: к ним подходит Локи. Заметив Ванитаса, тянет того за собой.       — Пойдём, — зовёт. — Атакуем вместе лабораторию этого психа.       Архивист оглядывается, рассуждая, нужно ли будет его тут присутствие. Убедившись, что и без него Август и остальные вполне себе неплохо справятся, заявляет, тоже подойдя к ним чуть ближе:       — Я пойду с вами.       — Но это лично моя месть, — возражает Ванитас. — Тебе нет смысла идти со мной.       Уже собирается уйти, но Ной упрямо направляется следом. Взяв его за руку и заглянув ему в глаза, утверждает тоном, не терпящим возражений:       — Я знаю. И я пойду с тобой. Не беспокойся, этого Моро я не трону, если ты так хочешь убить его лично, но… Я не оставлю тебя. И не проси. Мы пойдём туда вместе.       Ванитас лишь вздыхает, закатив глаза на секунду.       — Ты ведь всё равно не отступишь, да?.. Ладно. Иди с нами.       И тут же устремляется прочь, позволяя Архивисту последовать за ним, но не говоря больше ни слова.

***

      Уже вскоре они оказываются этажом ниже. Дорогу указывает Локи — он, как ни странно, знает этот особняк как свои пять пальцев, хоть и был столько лет в заточении. Ной, кстати, удивляется и тому, что, несмотря на активировавшееся проклятие, Локи оказывается вполне себе адекватным собеседником, отвечая на все их вопросы так, будто бы и вовсе про́клятым не является. До этого все про́клятые, которых им доводилось встречать, вели себя так, точно их сознание уже находится вне их контроля. Но Локи, судя по всему, — исключение. Каким-то образом его разуму удаётся сдерживать действие проклятия, не позволяя тому полностью завладеть его телом. Что это: какая-то уникальная мутация, нормальное поведение про́клятого или результат тех же экспериментов? Похоже, это им только предстоит выяснить. Как-нибудь потом — сейчас совсем не до того, ведь они подходят к нужной двери.       Заперто.       — Кто бы сомневался, — замечает Ванитас. — Этот тип всегда был трусливой крысой. Закрылся, видимо, в надежде, что так никто до него не доберётся.       — Слабоватые меры против про́клятых и вампиров в полнолуние Красной луны, — усмехается Локи. — Неужели не придумал ничего получше? Мог бы хоть замок астермитовый поставить… Интереснее было бы.       Говорит это с какой-то насмешливо-скучающей интонацией. Совсем не похоже на того Локи, которого Ной видел в первую их встречу: такого несчастного и болезненно жаждущего освобождения. Наверное, именно таким, как сейчас, он и был бы, если бы всю жизнь провёл на свободе, как все. Даже само его имя — Локи — прямо намекает на подобную личность. Как скандинавский бог обмана, хитроумный трикстер, мифы о котором Бесформенный часто пересказывал Архивисту. Эта нелепая на первый взгляд ассоциация, пришедшая вдруг в голову, почему-то очень прочно основывается в мыслях Ноя, теперь мешая воспринимать этого Локи как-то иначе.       — Выбьем дверь? — вопрошает Ванитас, глядя на своих спутников и понимая, что они оба вполне себе на это способны.       — Привлечём лишнее внимание, — возражает Локи. — Лучше попробовать вскрыть замок и пробраться внутрь. Потом закроем обратно — так ему некуда будет бежать.       — Звучит разумно, — соглашается Ванитас.       И Локи, наклонившись, вставляет один из своих когтей в замочную скважину. Поворачивает то туда, то сюда, будто бы пытаясь понять её строение. После нескольких секунд подобных манипуляций внутри что-то тихо щёлкает, и в ту же секунду дверь отворяется. Ещё одна удивительная способность этого про́клятого. Ни человек, ни любой другой вампир наверняка не смог бы так.       Они заходят. Стараются двигаться как можно более неслышно, чтобы Моро не сразу заметил их присутствие. Ванитас заходит последним, тут же закрывая замок изнутри. Ситуация для них складывается и вправду выигрышная — они-то смогут сбежать в случае чего, пойдя по простому пути и выбив дверь, а вот Моро на это вряд ли хватит сил. Если, конечно, у него нет ещё десятка-другого модифицированных подчинённых, но вряд ли они успеют так быстро явиться сюда.       Взору открывается достаточно тесное, набитое каким-то оборудованием помещение. Небольшой тёмный коридор с застеклёнными шкафами, внутри которых виднеются какие-то пробирки, предметы и даже части чьих-то тел, предшествует чуть более просторной комнате, двери которой её владелец не удосужился даже прикрыть. Сам Моро сидит к ним спиной, уткнувшись в какие-то свои записи; даже с такого расстояния Ной успевает отметить быстрый, кривоватый почерк в них. В самой комнате тоже находятся какие-то шкафы, стеллажи и полки; помимо них — странные приборы, о предназначении которых можно только догадываться. Некоторые даже чем-то походят на автоматоны, другие же выглядят не сложнее обычной бытовой техники. Окна сокрыты светлыми, но непрозрачными шторами; над столом горит астермитовая лампа, от неестественно яркого света которой после темноты коридоров неприятно режет глаза. На стене в глубине помещения находятся две расположенные друг напротив друга двери. «Наверное, там он держит свои образцы», — догадывается Архивист.       Всё же услышав их шаги, Моро оглядывается. Его лицо Ной отлично помнит из прошлого Ванитаса — никогда не забыл бы. Ненависть вспыхивает в нём, стоит ему только подумать о том, что этот мерзкий тип делал с его любимым.       — Здравствуйте! — с какой-то неестественной для этой ситуации жизнерадостностью восклицает этот Моро. — По какому поводу пожаловали? Хотите, чтобы и вас я сделал совершенными?       — Хотим, чтобы ты свалил в Ад, — хладнокровно заявляет Ванитас. Едва посмотрев на него, Ной может понять, что спокойствие это обманчиво: и в его взгляде, и в каждом его движении ощущается злоба вперемешку со страхом; Архивист почти чувствует, как мелкая дрожь пробегает по всему телу Ванитаса, когда тот глядит на Моро; впрочем, он быстро берёт себя в руки, выпрямившись будто бы в попытке казаться внушительнее и страшнее.       И только сейчас, видимо, до безумного разума Моро доходит, что они представляют для него какую-то опасность. Он вскакивает со своего места, с удивительной для столь грузного и крупного человека прытью оказавшись по другую сторону стола. Говорит, впрочем, с насмешкой, будто бы в самом деле надеясь, что его несерьёзный тон немного разбавит атмосферу:       — Образец номер шестьдесят девять? Давненько мы с тобой не виделись. А я всё думал о том, каким ты стал теперь. Вижу, вырос, похорошел. Небось многие тебя хотят? Интересно, рассказываешь ли ты своим красоткам-возлюбленным о том, кто был твоим первым? Готов поспорить, что нет.       После этих слов терпение Ноя достигает финальной своей точки, заставляя вскипавший в его душе гнев вырваться таки наружу. Выйдя на шаг вперёд, он дотягивается до Моро, схватив его, и, глядя прямо в его глаза своими, наверняка уже налившимися алым, заявляет громко и агрессивно:       — Я — его возлюбленный. Я знаю всё. И я ненавижу тебя за то, что ты творил! Ты… Ты один из тех немногих, кто не заслуживает права на жизнь, лишь загрязняя этот прекрасный мир своим жалким существованием!       Говорит то, что, как думал, не скажет никому и никогда. В конце концов, он ведь всегда верил, что любая жизнь ценна, какими бы ужасными ни были поступки. Но всему есть предел. И Моро — действительно первый, кто, в его восприятии, этот самый предел перешагнул.       Какое-то время безумец лишь трепыхается, тщетно пытаясь высвободиться. Вместе с тем достаточно быстро находит, что ответить:       — И ты тоже с ним.? Скажи же, хорош? Ты ведь должен понимать меня, раз делаешь то же самое, не так ли?       Это лишь злит Архивиста ещё больше. Он выкрикивает, уже окончательно выходя из себя:       — Да как ты смеешь сравнивать! Я бы… Я бы никогда не поступил так, как ты! Ничтожество!       В порыве ярости Ной замахивается свободной рукой, чтобы ударить, но Моро ловко останавливает его, после чего вдруг щёлкает в воздухе пальцами, будто бы подавая кому-то знак. Тут же некоторые из странных приборов, стоявших на полу, приходят в движение, приближаясь к Архивисту и явно стремясь сбить того с ног. Не получается — Моро, очевидно, недооценил его. Впрочем, другие автоматоны — а судя по их движениям, это и впрямь они — вскоре всё-таки подбираются ещё ближе, раздражающе шумя и хаотично передвигаясь вокруг. Это всё же отвлекает, и лишь на секунду Ной чуть ослабляет хватку. Воспользовавшись сей возможностью, Моро тут же вырывается. Тянется в ящик стола, достав оттуда пистолет, и, прежде, чем Архивист сможет понять хоть что-нибудь, стреляет. В последнее мгновение Ной успевает уклониться — и пуля лишь рассекает рукав его рубашки, оцарапав плечо. В этот же момент Локи подаётся вперёд, поравнявшись с Моро, и выбивает оружие у того из рук, после чего валит его на пол. Воспользовавшись этим, Ванитас подходит ближе к Архивисту, коснувшись ссадины на его плече, тут же исцеляя её силой родственных душ.       — Мог бы и не заморачиваться, — отмечает Ной. — Ерунда ведь.       — Зачем, если есть возможность? — усмехается тот.       Локи до сих пор удаётся удерживать Моро: ему тот уж точно не смог бы противостоять. Про́клятый вампир в Красное полнолуние и далеко не самый сильный человек — исход этого сражения очевиден.       Кажется, что всё уже предопределено; Локи поймал этого человека и не собирается отпускать, шансов победить у того почти нет, да и в целом всё получилось именно так, как и планировалось изначально. Ванитас отстраняется от Архивиста, подходя к Моро и уже готовясь нанести тому финальный, смертельный удар, перед этим высказав всё, что думает о нём. Что может пойти не так?       Как выясняется, вообще всё. Каким-то неведомым образом Моро дотягивается до своего стола, дотрагиваясь до причудливой формы астермита, который Ной прежде принял за какую-то странную декорацию. Поворачивает его — и тут же открываются обе двери позади них. В проёме каждой Архивист успевает увидеть помещение, такое же тёмное, как и ведущий сюда коридор, с виднеющимися внутри очертаниями множества других дверей с номерами на них.       — Полное освобождение! — кричит Моро, пальцами сжимая тот же астермит. Локи пытается ударить его, выбить чёртов камень из его руки — тщетно. Да и приказ уже приходит в действие: все те двери с номерами открываются, выпуская из недр заточения тварей, подобных тем, которых им довелось видеть не столь давно. Им не видно конца и края; все выглядят совершенно по-разному — разные маски на лицах, разное количество конечностей, разные цвета, — но явно имеют схожие намерения.       Тогда-то Ной понимает, что худший из возможных вариантов таки осуществился. Ведь именно это и было главной потенциальной опасностью, а целью их было такого исхода избежать. Но сейчас твари окружают их, и даже Локи приходится пока отдалиться от Моро, ибо тот прекрасно осознаёт, что вдвоём Ной и Ванитас с ними со всеми совершенно точно не справятся.       — Убьём его и сбежим отсюда! — заявляет Ванитас. — У нас будет больше шансов, если мы выманим этих тварей отсюда, а пока наша главная цель — это он.       — Давай же, Ванитас! — отзывается Ной. — Убей его, а мы с Локи сдержим их. Правда ведь, Локи?       — Будет сложновато… — признаётся тот. — Но мы сможем!       И они начинают отбиваться. Краем глаза Ной всё же видит, как Ванитас вновь склоняется над Моро, всё ещё лежащим на полу.       — Наслаждайся своими последними мгновениями, — говорит. — Наслаждайся, потому что я не дам тебе пощады. Я знаю, как ты, тварь, хочешь бессмертия. Так вот, знаешь что? Ты никогда не получишь его! Никогда! Ты сгоришь в Аду, как сгорают самые ничтожные создания. Я не верю в бога и во всё то, что напридумывали люди, нет, не думай. Но я верю, что даже после своей смерти ты будешь страдать. Вечно. Всё твоё чёртово существование обратится в одни лишь страдания! Твоя душа — если она вообще есть у тебя — никогда не обретёт покоя. За всё то, что ты сделал со мной. За всё то, что ты сделал с ними. За всё…       Дальше Ной слушать не может, потому как одно из существ в очередной раз набрасывается на него. Архивист пропускает этот удар — и оно тут же вцепляется своими клыками ему в шею. Клыки у него не по-вампирски длинные — явно «постаралось» проклятие. И они не отпускают Ноя, всё глубже впиваясь в его плоть. Сознание уже начинает покидать его… И, видимо, Ванитас тоже замечает всё это, случайно оглянувшись назад.       И тут происходит то, чего Ной никак не мог ожидать.       Ванитас, уже почти занёсший вновь созданный им из Книги кинжал над Моро, вдруг отступает.       Отступает, отказываясь от своей мести, шанс на которую ему, возможно, не представится больше никогда.       Отступает, чтобы, резко развернувшись, вонзить всё тот же кинжал в тело той твари, что схватила Ноя. Издав пронзительный не то визг, не то крик, та отпускает его, отпрыгнув в сторону. Архивист оседает на пол, и Ванитас склоняется уже над ним; прикасаясь к месту укуса, уже привычным жестом направляет на него исцеляющую энергию.       — Ванитас… — только и может проговорить Архивист, приходя в себя. — Почему?..       — Потому что я не простил бы себе, если бы оставил тебя умирать, — твёрдо заявляет тот в ответ.       А Локи продолжает отбиваться от тварей, количество которых, кажется, всё ещё остаётся неизменным. Лишь на секунду отвлекается для того, чтобы сказать:       — Эй! Это всё, конечно, хорошо, но вообще-то я уже один не справляюсь!       Кивнув, Ванитас поднимается, продолжая помогать ему. Кстати, наверное, он мог бы уничтожить проклятия этих существ, если бы их было чуть поменьше, но с таким количеством это не представляется возможным. Ной тоже заставляет себя встать и присоединиться к ним. На сей раз всё пока что обходится без лишних происшествий. Нескольких созданий им совместными усилиями уже удаётся хотя бы обезвредить.       Но всё это продолжается достаточно долго. Ванитас никак не может вновь приблизиться к Моро — твари плотным потоком преграждают ему путь. А вот Ною по счастливой — или не очень — случайности удаётся. И, пока Ванитас и Локи продолжают разбираться с существами, он старается всё ещё держаться рядом с Моро, раздумывая, как поступить. Убить того самому, лишив Ванитаса шанса отомстить, или предоставить тому эту возможность, которой он всё равно не сможет воспользоваться прямо сейчас? Станет ли это предательством его к нему чувств? Или, наоборот, очередным их доказательством?       Но времени остаётся не так много. И Архивист смотрит на Ванитаса, будто бы в надежде, что тот даст ему какой-то ответ.       И Ванитас, поймав на себе его взгляд, не отводит глаз; в сапфирах, кажется, мелькают тысячи самых разных эмоций за одну секунду. Ванитас тоже сомневается. Сомневается, может ли вверить свою месть кому-то другому. Сомневается, понимая, что иного выхода нет, но также всё ещё отказываясь принимать такой итог всей этой истории. Он будто бы ведёт спор сам с собой — и в конце концов, вздохнув, произносит результат этой внутренней дискуссии:       — Сделай это, Ной.       Архивиста не приходится просить дважды; едва получив одобрение своих последующих действий от Ванитаса, он подходит к Моро вплотную, занеся клинок над его шеей.       — Знаешь, — говорит ему, — ты первый, кого я убью своими руками. По крайней мере, целенаправленно и с чётким осознанием своих действий, — уточняет, вспомнив, к примеру, того про́клятого, которого им с Ванитасом не удалось спасти. — И я ничуть об этом не жалею. Будь уверен, не пожалею и впоследствии. Чем бы ты ни занимался тут… Я, конечно, против подобных экспериментов, но дело совсем не в них. Сейчас я просто исполняю волю человека, которого люблю. Сейчас я свершу месть Ванитаса, от его имени и лишь ради него самого.       Ной и сам не понимает, откуда столько решимости и злобы только взялось в его словах. Не понимает, но вполне себе осознаёт, что именно сказал. Он ведь в самом деле решается на это только из-за Ванитаса. Хотя, с другой стороны, этот Моро действительно заслуживает худшей из смертей. Даже Архивист, по своей природе милосердный и особой кровожадностью никогда не отличавшийся, хочет видеть его страдания. Но на долгое и мучительное убийство требуется время, которого им и без того не хватает. Поэтому Ной лишь вдавливает кинжал в его плоть. Наугад — никогда доселе этого не делал, но предполагает, что где-то здесь у людей находится сонная артерия. Судя по тому, как быстро и резко начинает течь кровь из этой раны — попадает. «Повезло», — думает, но в то же время не может отделаться и от мысли о том, что он действительно сделал это, действительно убил его. «Мир станет только лучше без подобного ему отброса», — напоминает себе, дабы погасить внезапно вспыхнувшее чувство вины и страх собственных действий.       — Надеюсь… Вы все… Сдохнете… — Лишь это Моро успевает произнести, прежде чем закрыть глаза навсегда.