Точка пересечения

Ники ходит из угла в угол по квартире, просто потому что не может усидеть на месте. Он считает уже не дни, а часы до прилета Эрика, и через шаг нервно проверяет время на смартфоне. Каждая их встреча — самая важная, самая волнительная и трепетная, и одновременно с этим — самая грустная. Потому что за ней опять последует расставание на неопределенный срок, аэропорты, часы в фейстайме и тонны фотографий, на которых Ники будет стараться улыбаться. Сейчас он переживает вдвойне. Из-за того, что Эрик так поздно сообщил о своем приезде, Ники даже не успел провести свой подготовительный ритуал, не успел записаться в салон, и поэтому провел в ванной в три раза больше времени, пытаясь самостоятельно совладать со всеми косметическими приблудами. Он никому не говорил об этом, но есть еще одна веская причина волноваться в этот раз сильнее, чем обычно. Последние месяцы он смотрел на Нила и Эндрю, и был просто очарован этой магией, которая срабатывала каждый раз между ними. Казалось, что они могут вообще не разговаривать. Они понимают друг друга по взглядам, жестам, малейшему изменению в теле — и он хочет того же. Он знает, что они с Эриком истинные — должны быть, он в этом уверен, но ничего такого между ними нет. Ему безумно нравится, как его альфа пахнет, его почти болезненно влечет к нему, но никакой ментальной связи он не чувствует. Он не может определить, что Эрик чувствует, рассержен он или счастлив, не ощущает так ярко, как Нил, оттенков запахов своей пары, не может одной своей улыбкой улучшить ему настроение. Но они же истинные. Почему связь не работает? Эрик поставил ему метку полгода назад, когда приезжал на последнюю течку Ники. Это было… больно. Связь должна была усилиться, и Ники убеждал себя раз за разом, что все дело в расстоянии между ними. Вот как только они будут жить вместе… Об этом Ники и думал последний месяц. Жить вместе. Теперь, когда у Эндрю есть Нил, а у Аарона есть хоть какая-то опора в виде Кевина, он может считать свой долг исполненным. Ники уже несколько мучительных лет мечтает переехать в Германию, и приезд Эрика станет первой точкой на пути к этому. Он несколько раз обнаруживал себя в ювелирном, где рассматривал кольца. Тонкие, изящные, он предварительно выбрал розовое золото для себя и классический желтый вариант для Эрика. Ники уже давно знает нужные размеры. По ночам, когда становится особо невыносимо, он открывает альбом с вырезками, рисунками и заметками. Он планирует идеальную свадьбу. Это маленькая церковь, на краю деревушки, рядом с лесом и озером. Там ставят уютный шатер, всего на двадцать человек, и выстилают дорожку для жениха из льняной белой ткани. Только полевые цветы, ничего лишнего. Арка, украшенная лентами. Спокойная классическая музыка, трио из скрипки, виолончели и флейты. Идеальное летнее солнце, пение птиц на фоне. Молодой красивый священник, который будет счастлив помочь заключить брак такой искренней влюбленной паре. Огонечки, которые гости зажгут вечером, после свадебного танца теперь уже мужей. Ваймак смахнет слезу, Аарон искренне похлопает в ладоши, Эндрю, может быть, даже обнимет Ники. Идеальной день начала его счастливой семейной жизни. Но Эрик не делает предложения, а Ники слишком близко к сердцу воспринимает все эти дурацкие стереотипы о слабых омегах и сильных альфах, которые должны быть лидерами во всем — и в отношениях тоже. И Ники смотрит и смотрит на Нила, который свободен ото всех этих предрассудков, и решает, что в этот раз он сможет сам сделать первый шаг. Просто скажет, что уедет вместе с Эриком. Аарон и Эндрю поймут. Эрик будет счастлив. Они оба будут счастливы. Чем ближе время прилета, тем сильнее он переживает. Где-то на подсознании он все еще боится получить отказ, хотя Эрик никогда ему ни в чем не отказывал. Робкий омега внутри него обдумывает каждую фразу, каждое слово в его просьбе и тысячи причин, по которым Эрик может отказаться. Может, им сначала нужно сыграть свадьбу. Может, сначала стоит купить квартиру. Может, им все-таки рано думать о детях, хотя они думают о них уже с год. Может, Эрик захочет переехать в Штаты. Тысяча и одна причин, по которым Эрик может сказать “нет”. Ники уверен, что нужна только одна, чтобы сказать “да”. Если Эрик его действительно любит. Он уже собирается выезжать в аэропорт, как получает сообщение от Эндрю. Нил пропал. Ники мысленно прощается со всеми своими грандиозными планами.

***

Маленькие романтичные улочки, чуть скошенная плитка, море цветов и множество парочек, гуляющих по этим улочкам в обнимку — что может быть лучше? Наверное, только поцелуй на Эйфелевой башне. Максимально милый и нежный момент в самом романтичном городе в мире. Так думал Джереми, когда приглашал Жана в Париж. Увидеть свою, пусть и потерянную родину, прогуляться вдоль Сены и почувствовать вкус собственной свободы — идеальное решение для того, кто собирается начать свою жизнь заново. Так думал Жан, соглашаясь на это приглашение. Но все пошло не так еще в аэропорту. По дороге, когда их было только двое в машине, все было хорошо. В аэропорту Жан впервые почувствовал желание закрыться в кабинке туалета и не выходить оттуда никогда. Он всю жизнь молча следовал за Рико, выполняя все его приказы, даже те, которые заставляли все его нутро вывернуться наизнанку. Он стерпел слишком много прикосновений, оскорблений и унижений, чтобы просто так, по щелчку пальцев, внезапно почувствовать себя счастливым. Хотя нет, пальцы здесь ни при чем. Все дело в Ниле: стоило ему только сказать, и все — Жан свободен. Как будто и не было всех этих мучительных лет. Как будто он предмет мебели, которым можно просто пренебречь. Он думал, что если окунется в обычную жизнь сразу, с головой, если будет делать вид, что ничего не было — то это “ничего” само исчезнет из его прошлого. Но так не бывает. Это он понял уже на третий день пребывания во Франции, а впереди еще долгий месяц поездок, экскурсий и дорогих отелей. Любой был бы счастлив на его месте. Сотни омег мечтали бы оказаться сейчас здесь вместе с Джереми, держать его за руку, смотреть в его влюбленные глаза. Жан не заслуживает этого. Он не заслуживает Джереми. Как бы альфа ни пытался убедить его в обратном, бета точно знает, что сейчас занимает чье-то место. Что однажды у Джереми появится-таки истинная пара и Жана вежливо попросят уйти. Что у них никогда не будет детей. Что Джереми не сделает ему предложение. Да и зачем? Жан хочет быть честным хотя бы с самим собой. Кому он нужен таким? После стольких лет “службы” у Рико, приличный человек не подаст ему руки. Джереми наверняка догадывается о том, что происходило за эти годы, но он не знает деталей, и не узнает их никогда. Жан понимает, что все это — “отношения”, поездка, взгляды — было ошибкой. Нет, со своей стороны он безумно рад, что Джереми есть в его жизни, — это ошибка Джереми. Когда они впервые познакомились, кажется, на каком-то банкете, Жан тенью следовал за Рико и даже не решился представиться. Рико все сделал за него. Тогда Джереми только улыбался — господи, он всегда улыбается — и попытался взять у Жана номер, от чего тот просто сбежал. Не нужно было с ним общаться. Он уже тогда понимал, что не сможет ничего предложить Джереми, что это крайне эгоистично с его стороны, но… Но он продолжал верить, надеяться и мечтать. Что все будет, как в сказке. Появится принц, который спасет его из башни. Формально, так и произошло, только принц по канону спасает прекрасную принцессу, на роль которой Жан даже не может претендовать. Он не разбирается в бизнесе (легальном, как у Джереми), плохо готовит, не понимает ничего в современном искусстве и может поддержать разговор в основном на тему убийств. Явно это не самый подходящий кандидат для Джереми. Доброго, милого, преданного. Самого лучшего на свете альфы. И тут возникает вторая проблема, которую Жан осознает уже в Париже. Джереми слишком благороден и слишком хорошо воспитан. Жан смотрит, как Джереми вежливо подсказывает дорогу заблудившимся туристам. Как помогает импозантному старичку перейти дорогу. Как подкармливает уличную кошку, сидя на террасе в ресторане. Как открывает ему двери и пододвигает стулья. Как оплачивает вообще все, даже не позволяя Жану достать кошелек. Даже когда Джереми поймет, что Жан ему не пара, он не сможет его бросить из-за чувства ответственности. Джереми окажется в ловушке собственного воспитания, ошибочного первого впечатления и дурацкого порыва благородности. Наверняка его комплекс спасителя зашкаливает. Жан больше не хочет быть обузой для того, кто старается изо всех сил, чтобы его развеселить, развлечь и порадовать. Он устал прятаться от собственной тени, опускать глаза от каждого, что хоть мало-мальски похож на Морияма, и переходить на шепот, когда кто-то рядом повышает голос. Он устал от собственной никчемности. Он хочет хотя бы раз в жизни самостоятельно принять важное в его жизни решение. И это решение спасет и его, и Джереми. Именно поэтому в одно прекрасное утро, бросив прощальный взгляд на Эйфелеву башню, стоя на балконе слишком фешенебельного отеля, Жан берет нож, который принесли к завтраку, идет в ванную и уверенным движением несколько раз проводит лезвием по запястьям.

***

Эндрю чувствует, что все, что происходило с ним в жизни, повторяется по кругу. Как будто, он уже искал Нила. Как будто, он уже был на грани того, чтобы его потерять. Как будто, он уже сходил с ума от мысли остаться снова в одиночестве. Правда, на этот раз он точно знает, что Рико будет рядом. Это не особо помогает. Первые несколько часов они отсматривают камеры наблюдения по всему городу. Несложно установить, что авто, на котором вооруженные люди в масках забрали Нила, не просто не из их региона — оно вообще из другой страны. Несложно установить, что все номера всех трех машин, которые участвовали в похищении, не существуют. Он раз за разом просматривает одну и ту же сцену. Бронированный джип перегораживает Мэтту дорогу. Их зажимают с двух сторон, третья машина оттесняет следовавшую за ними охрану. Они сразу открывают огонь — у Мэтта не было шансов. Именно поэтому он сейчас лежит в коме в отдельной палате, куда пока не пускают даже его девушку. Пробито все лобовое стекло, как только поток выстрелов заканчивается, три человека, с ног до головы в черном, вытаскивают сопротивляющегося Нила из машины, оглушают его ударом по голове, связывают руки и затаскивают к себе. Пятнадцать секунд. Столько времени им потребовалось. Все, что удается отследить по камерам, это какие-то крохи информации, которых явно не хватит, чтобы успеть. Черные тачки, фейковые номера, организованная группа наемников. Наемников, которых ни Эндрю, ни Рико не знают. Проходит мучительных пять часов, но никто так и не вышел на связь, не потребовал выкуп, и Эндрю готовится к худшему. Он пытается воссоздать полную картину, анализируя произошедшее, но мысли сбиваются, в голове пульсирует собственный голос, который снова и снова повторяет: “Ты облажался”. От того, чтобы лично отправиться искать Нила, Эндрю останавливает Ваймак, который отправляет всех спать, продолжая руководить группой охраны. Эндрю не может уснуть. Не помогает, как Рико стонет во сне, зовя Нила, как нервно приходят смски с попытками ободрения от Ники. Он не может уснуть всю ночь, слушая перехваченные разговоры полиции. Нила ищет весь город и два соседних, в радиусе суток езды. Но помимо городов есть загородные дома на периферии, мотели и заброшки. Они просто не успеют обыскать все. Эндрю ворочается с боку на бок, пытается считать, как это все время делал Нил, заканчивает тем, что звонит Бетси в четыре часа утра. Когда она берет трубку и тревожно произносит его имя, у него нет сил, чтобы ей ответить. Он просто молчит, не в состоянии высказать все, о чем думает. “Би, я облажался. Я не должен был никогда отходить от него. Он стал слишком много значить, и я сам это допустил. Если я потеряю его сейчас, я просто не смогу больше”. Но ничего этого Эндрю не говорит вслух. Би тоже молчит. Это дружеский звонок, когда твой приятель ловит ночные кошмары и не может уснуть, и ему нужно почувствовать, что он не один на этом свете. Она не должна его обнадеживать или произносить слова поддержки. Никто из них сейчас ничего не решает. Эндрю надеется, что утром станет легче, что солнце вдохнет в него хоть капельку жизни, но спустя несколько часов его спальня все еще серая, его руки все еще дрожат, а солнце режет глаза, заливая их светом. Никто из информаторов ничего не знает. Полиция смогла отследить машину только до перекрестка в двух кварталах, где в углу частной подземной парковки похитители пересели в черный седан. Ваймак извиняющеся разводит руками, Рико начинает пить прямо с утра и отправляет всех своих ребят на поиски по другим штатам. Все может получиться. Если бы Нила хотели убить, его бы уже убили, говорит Ники. Эндрю знает, что это неправда. Если Нила хочет убить его отец, то он нужен ему живым. Но Натана проверили еще вчера, он все еще в клинике, он даже не покидал ее, а никого из посетителей к нему не пускали. Это не может быть Натан, по крайней мере, не напрямую. Но он оставил указания, это Эндрю знает от Рико. И теперь наемники будут ждать оплаты от Натана, которую он им, конечно, не предоставит, так как скорее всего вообще не помнит об их договоренностях, и Нил станет не нужен. Эндрю разрешает дать Рико объявление по информаторам, что он готов перекупить похищенного омегу за любые деньги. Но никто не отвечает. Следующие два дня становятся для Эндрю персональным адом. Рико не выдерживает напряжения, не в состоянии усидеть на одном месте альфа срывается и уезжает. Эндрю не знает, куда. Оба дня Ники пытается приободрить его редкими сообщениями, но он занят Эриком, что слишком заметно. “Мы пошли в магазин, купить тебе мороженого?” “Эрик говорит, что первые 48 часов — самые важные” “Хочешь мы приедем поиграть в настолки?” Эндрю не хочет. Он хочет, чтобы ему позвонили и попросили несколько миллионов долларов в обмен на Нила. Он хочет, чтобы Натан опомнился и сказал имена уродов, которым он заказал Нила. Он хочет, чтобы Нил сейчас открыл дверь и сказал, что это был розыгрыш, и он больше не будет так делать. Ничего из этого не происходит и на следующий день. Эндрю почти не встает с кровати, укутанный в плед, который еще пахнет Нилом. Ему кажется, что каждая минута неизвестности убивает Нила и его самого. Как будто кто-то отрезает от него кусочек за кусочком, и он не знает, как это остановить. Каждые два часа он по кругу прозванивает список. Рико, Ваймак, полиция, информаторы, частные детективы, поисковые группы. Рико не отвечает, остальные подтверждают лишь отсутствие новостей. Эндрю всерьез думает дать объявление по телевидению. Он лежит и смотрит в потолок, слишком слабый даже для того, чтобы просто поесть. Все это бессмысленно. Его жизнь никогда не была наполнена этим самым смыслом, но в последний месяц он дал себе шанс поверить, что теперь все может измениться. Не сразу, но шаг за шагом, по миллиметру, он подпускал Нила к себе. И дело даже не в сексе: он привыкал к осторожным прикосновениям, привыкал к смеху Нила, его голосу, рассказам о прошлом, и, что самое болезненное, он позволял себе делиться своим. Нил уже знает о Дрейке, понимает причины такого состояния Эндрю, и это не пугает. Теперь, когда перспектива потерять Нила крайне велика, альфа думает, что все было зря. Что ничто в этом мире не вечно. Что Нил не будет его навсегда. Он настолько сросся с мыслью, что омега принадлежит ему, что теперь, когда вот так просто кто-то забрал Нила, он сомневается в своем статусе. Как альфа мог допустить, чтобы его омегу похитили? Как два альфы могли? Он снова и снова звонит по списку, но ничего не меняется. На четвертый день он сходит с ума. Ваймак отправляет фото Нила на федеральные каналы, и теперь Эндрю видит такое знакомое до боли лицо при каждом нажатии кнопки пульта. Он окунается в омут памяти, раз за разом воспроизводя в красках те немногие моменты жизни, которые они пережили вместе. Он чувствует, что Нил жив, но даже не это не позволяет ему верить, что он сможет его вернуть. Он не спал уже четыре дня, перебиваясь остатками мороженого и виски, но теперь и эти запасы подошли к концу. Эндрю пока что отвергает идею умереть от голода, поэтому ему приходится выйти из дома и сесть за руль. В машине почти не пахнет Нилом, только запах Рико еще сохранился с прошлой поездки. Он автоматически прикуривает и по какой-то мышечной памяти доезжает до Эденс. Там полупустынно, и Эндрю без труда находит место у барной стойки, не реагируя на приветствие Роланда. Он равнодушно принимает стакан с виски, даже закусывая их парой крекеров, прежде чем ему звонит незнакомый номер. Эндрю замирает. Неизвестный номер. Это должно быть о Ниле. Но голос из трубки звучит слишком знакомо, а память как волшебству подбрасывает очередную порцию воспоминаний из детства. Хиггинс. “Недопонимание”. “Ей больше не передадут детей под опеку”. “Ты уверен?” Эндрю начинает тошнить. Звонок Хиггинса не может значить ничего хорошего. — Эндрю? Миньярд? Эндрю молчит целую вечность, прежде чем выдавить из себя тихое: “Да”. — Эндрю. Давно не слышал от тебя новостей. Ты все еще в Южной Каролине? — Да, — Эндрю не понимает, почему Хиггинс должен был слышать от него какие-то новости. Достаточно того, что в их последнюю встречу Эндрю взял с него слово, которого тот не сдержал. — Твое имя опять всплыло по делу. Не самая приятная история, но надеюсь, что у тебя есть алиби на последние три дня. У Эндрю нет алиби. — Несколько человек были убиты, точнее, патологоанатомы отказываются называть это иначе, чем казнью. И все эти люди были членами семей, в которых ты жил. Эндрю лихорадочно допивает виски. Он чувствует, как все тело немеет и отказывается ему подчиняться. Он хочет встать и уйти прямо сейчас, но не может даже сдвинуться со стула, ноги становятся слишком тяжелыми, руки еле удерживают телефон. — Эндрю? — Я не покидал штат. Я занят поисками знакомого и… — А, это вашего паренька ищут по всей стране? Слышал, да. Сочувствую, конечно, но уже столько времени прошло, что шансы маловаты, сам понимаешь и… Эндрю бросает телефон на пол. Его сейчас стошнит. Он из последних сил встает и направляется в сторону уборной, но, видя непонятно откуда взявшуюся очередь, разворачивается к подсобке. Он закрывает за собой дверь, оказываясь в небольшом коридоре, где воспоминания опять берут верх над реальностью. Чьи-то руки касаются его, чьи-то губы находят его, чьи-то ногти оставляют неглубокие порезы. Шансы маловаты. Нил не вернется. Никто не вернется. Несколько человек были убиты. Он не жалеет об их смерти, только о том, что это сделал не он сам. Нил не вернется. Эндрю не сможет ничего исправить. Он не может исправить даже себя, потому что сейчас его собственная память загоняет его в ловушку, и он снова и снова слышит, как какой-то мужчина зовет его по имени, чувствует, как руки обнимают его за плечи, как кто-то целует его. Он цепенеет. Слабость нарастает, и теперь он не уверен, что может стоять самостоятельно. Он ощущает прикосновение к своей щеке и только после этого может сфокусироваться. Перед ним стоит Роланд, как обычно для их встреч наедине, слишком довольный и воодушевленный. Он говорит что-то, но Эндрю не может ничего разобрать, потому что его разум сейчас в состоянии улавливать только один сигнал, и это паника. Роланд продолжает его трогать, как ни в чем не бывало, видимо, воспринимая молчание Эндрю как согласие, но он просто не может выдавить себя и звука. Так было не всегда. Сначала он пытался кричать или умолять, но со временем молчание стало почти естественной защитной реакцией, когда сознание отключалось полностью и голос не пытался пробиться сквозь боль. Нил не вернется. Несколько человек были убиты. Эндрю хотел бы быть одним из них. Потому что сейчас он готов разрыдаться, упасть на пол или забиться в угол, просто чтобы его не трогали, но Роланд никогда не отличался эмпатичностью или чувством такта. Когда Эндрю ощущает, как ему расстегивают ширинку, он пытается хотя бы дернуться, но вместо этого врастает еще сильнее в стену. Мир плывет. Еще один показатель его слабости, еще один повод не быть с ним. Эндрю нестабилен, он один в своей разрушившейся вселенной, которую никто уже не сможет собрать воедино. Даже если Нил сможет вернуться, им не стоит быть вместе. Потому что Эндрю никогда не сможет сделать Нила счастливым, а его запаса прочности и выдержки не хватит так надолго. Нил все равно уйдет, потому что никто не может спасти Эндрю от этого, от плохих дней, от паники из-за телефонного звонка, от его прошлого, никто не спасет его сейчас от Роланда. Он задерживает дыхание, решая прекратить все это менее болезненным способом. Роланд продолжает что-то бормотать и начинает стаскивать с него штаны, когда Эндрю кажется, что он слышит звон тысяч хрустальных колокольчиков, которые не режут слух, а мягко обволакивают его. Вот теперь он едва не падает, звон становится громче, когда очередные руки удерживают его на месте, и в этот раз нет ни паники, ни страха. Свободной рукой Рико несколько раз бьет Роланда по лицу, шипя что-то на японском, помогает Эндрю плавно спуститься на пол. Он вливает в него почти бутылку воды, параллельно спрашивая что-то про еду и алкоголь. Эндрю смотрит на него стеклянными глазами, силясь поверить, что Рико действительно стоит сейчас перед ним. Он что-то кричит Роланду, грозно тыча в него пальцем, присаживается на корточки и несколько раз машет у Эндрю перед лицом, привлекая его внимание к себе. — Ты в порядке? Это лишний вопрос, конечно, никто из них сейчас не в порядке, и Эндрю делает судорожный вздох, первый осознанный за эти долгие несколько минут, и легкие словно взрываются. Дышать больно, но это лучше, чем задохнуться от собственного упрямства. Рико выливает остатки воды ему на лицо, и пелена постепенно спадает. Эндрю делает по вдоху на каждый счет, фокусируясь только на глазах Рико. Роланд несколько раз сплевывает кровь, матерится, что все вокруг сошли с ума, и возвращается в клуб. Рико в ответ кричит несколько угроз на японском, и Эндрю дает себе слово выучить этот язык. Он протягивает к нему руки в молчаливой просьбе помочь подняться. Рико бережно берет его за запястья и плавно тянет к себе, оставляя максимум расстояния между ними. — Тяжелый день? — он внимательно всматривается в лицо Эндрю, пытаясь найти причины его ступора. Эндрю лишь кивает. Тяжелый день, ночь, как и три тяжелых дня и ночи до этого. Нил все еще не найден, его будущее все еще под угрозой. Правда, теперь хотя бы есть кому защитить его от потерявших ориентиры бывших любовников, которые так и не научились вежливости. Рико помогает ему подняться и выводит обратно в клуб, но идет мимо беснующейся толпы сразу к вип-комнатам. Там он усаживает Эндрю на диван, вызывает официанта и заказывает примерно половину всего меню сразу. — Несколько человек были убиты, — Эндрю ложится на диван, пытаясь дышать как можно ровнее. — Несколько человек были гондонами, а мне нужно было куда-то деть руки, — Рико усиленно скроллит телефон, как будто там резко может появиться что-то новое. — И ты решил выбрать моих приемных родителей. — Не всех. Ты так и не дал мне список, поэтому это заняло немного больше времени, чем я планировал, — он отрывается от телефона и с укором смотрит на Эндрю. — Ты убил их, — тот решает окончательно прояснить ситуацию. — Я этого не говорил, — Рико пожимает плечами. — Но ты все равно навряд ли сдашь меня копам, так что да, убил. Немного расчленил, когда увлекся. Я записал признания и извинения на камеру, на случай, если тебе будет интересно. Эндрю медленно поворачивает к нему голову. — Мне не будет. — Окей. Тогда не смотри. — Как ты меня нашел? — По телефону? Как мы обычно это делаем. Жалко, у Нила его нет с собой, иначе все было бы в разы проще, — он пытается выдавить улыбку, но получается плохо. Очередной взрыв боли отдается где-то в груди Эндрю. — Никто не просил выкупа. — О, это только вопрос времени, — Эндрю поражен той наивностью или даже чрезмерным оптимизмом, в рамках которых рассуждает Рико. — Мы найдем его. Ты же чувствуешь, что он жив. Зачем бы кому-то похищать его просто так. — Натан? — Все еще в больнице. Я уже не уверен, что имеет к этому отношение. Ты не думал, может быть, ты лично кому-то не нравишься? Настолько, чтобы похитить его истинного? Эндрю прикидывает в голове список. Он получается впечатляющим. Видя его попытки посчитать, Рико лишь смеется: — Я сбился на второй сотне. Это может быть кто угодно из них, проблема лишь в том, что проверка таких списков занимает слишком много времени, но это одна из отрабатываемых версий. Одна из версий. У Нила нет шансов на “одну из версий”. В их головах витает один и тот же вопрос, но ни один из них не решается задать его вслух. Что будет, если Нил не вернется. Приносят еду, и Рико засовывает в себя два бургера подряд, что кажется Эндрю невозможным просто физически. Он все еще не хочет есть, но под пристальным взглядом Рико лениво съедает несколько кусочков картошки фри. — Когда ты ел последний раз? — Рико пересаживается на диван к Эндрю, но все еще сохраняет дистанцию. Эндрю пожимает плечами. Разве сейчас это имеет значение? Хоть что-то в этой жизни имеет? — А спал? — Рико внимательно изучает лицо Эндрю, очевидно угадывая причину его синяков под глазами и чрезмерной бледности. Эндрю снова пожимает плечами, когда Рико подносит к его рту очередной бургер. — Кусай. Он с креветками, у тебя же нет аллергии? Эндрю вздыхает, нет, у него нет аллергии, как и желания есть целый бургер прямо сейчас. — Если бы я знал, что ты решишь умереть от голода, я бы постарался закончить все быстрее. Возможно, ему не следовало даже начинать, думает Эндрю, но нехотя открывает рот и откусывает кусок. О, еда действительно помогает. После бургера он уже сам доедает картошку и даже выпивает колу, прежде чем все-таки спросить: — Что будет, если Нил не вернется? Рико рассеянно облизывает пальцы, что совсем не сходится с его официально-деловым стилем в одежде и вычурной манере держаться на людях. Он пожимает плечами и имитирует воодушевление: — Вернется. Нужно просто немного подождать и желательно не умереть до этого момента.

***

Ники застает Эрика, копающегося в вещах Эндрю. — Что ты делаешь? — Эрик выглядит растерянно, словно его поймали на месте преступления с поличным. Хотя, его и поймали. — Ты уже закончил? Я хотел взять твою футболку, чтобы… — Это комната Эндрю, — Ники улыбается и качает головой. Иногда Эрик может быть таким невнимательным. — Да? Действительно, я то думал, почему у тебя все такое черное. — Ты искал футболку? Пойдем в мою комнату, я напомню тебе, где шкаф, — Ники жестом приглашает его следовать за собой. В то, что Эрик действительно искал футболку, он не верит: не будет же он хранить одежду в прикроватной тумбочке? А что если… Ну конечно. Эрик наверняка не настолько глупый. Что же он искал? А что если… У Ники сразу загораются глаза. Точно. Эрик искал кольцо, чтобы узнать размер Ники. Оооо, Эрик собирается сделать ему предложение. Уже совсем скоро, видимо, как раз поэтому он и приехал. Ники еле сдерживается от того, чтобы не начать прыгать. Это именно то, что ему нужно. Последние дни прошли в агонии между Эриком и собственной совестью, которая настойчиво советовала ему поехать проведать Эндрю. Эрик выиграл. Они ходили по магазинам, кафе и кино, совсем как те парочки, которые не расстаются на полгода и не страдают из-за часовых поясов. А теперь Эрик еще и собирается сделать ему предложение. Он показывает ему на шкаф, плотнее заворачиваясь в халат. Наконец-то он достанет свой блокнот с идеями для свадьбы и сможет все это реализовать. Ники нервно теребит края халата, не в силах больше сдерживаться: — Ты готовишься сделать предложение, да? — если бы он видел себя со стороны, то наверняка отметил бы свет, который излучает прямо сейчас. — Ты хотел узнать размер кольца, да? Эрик судорожно закрывает шкаф, замирая к Ники спиной. Он обдумывает что-то несколько секунд, прежде чем наконец обернуться. — Да, — говорит он на выдохе. — Ники, ты выйдешь за меня?