После жизни

      Эванжелин разбудил отчётливый стук дождевых капель о подоконник. В комнате было необычайно холодно. Похоже, она забыла закрыть окно вчера. Или Спенсер заходил утром и, чуть не умерев от запаха алкоголя в помещении, решил проветрить тут всё. Как всегда, самый заботливый бывший в мире.       Кстати, это забавно. Когда-то они пытались строить отношения, но ни для кого из них это не сработало. Всё должно было закончиться скандалом и громким разрывом. Таким же громким, каким был и секс. Ох, иногда Эви скучала по его большому, жесткому… А, впрочем, неважно. Несмотря на стремительное окончание их бурного романа, они остались добрыми друзьями. Еще бы, живя в соседних квартирах, невозможно оставаться злейшими врагами на всю жизнь. К тому же Эванжелин приглядывала за его собакой, когда Спенсер уезжал на несколько дней повидать родных или покидал город из-за работы.       Чёрт, нет, ей слишком холодно. Плевать на запах алкоголя, нужно срочно закрыть окно. Эви попыталась открыть глаза, но яркий свет не позволил сделать это быстро. Кажется, это будет самое ужасное похмелье в её жизни. В девушки уже начинала болеть голова, а тело чувствовалось так, будто к каждой конечности был привязан тяжелый свинец.       «Если я еще хоть раз в жизни захочу напиться, не стоит прогонять Спенсера. Тот пятый шот вчера явно был лишним.»       Даже с закрытыми глазами, у Эванжелин ушло добрых пять минут на то, чтобы привыкнуть к яркому свету. Определенно стоило закрыть шторы на ночь. Еще спустя минуту она, так и не решившись приоткрыть глаза, попыталась встать. Тело упорно отказывалось покидать тёплые объятья одеяла. Девушке с трудом удалось перевернуться на спину, но в ту же секунду она пожалела об этом. Тело пронзило неистовой болью, словно тысяча лезвий впивались в её спину. С молниеносной скоростью она приняла решение вернуться в позу эмбриона.       «Я что, играла вчера в БДСМ-игры? Такое чувство, будто кто-то отхлестал меня плёткой. С этого дня, ни глотка.»       Несмотря на то, что Эви снова лежала на боку, кожа на спине продолжала пульсировать и отдавать во всё тело болезненными спазмами. Боль была сильная, но…       Стоп.       Лезвие.       Плётка.       Осознание пришло не сразу. Как снежный ком, тревога медленно нарастала во всём теле. Эванжелин теперь не желала открывать глаза не из-за яркого света. Она боялась увидеть, где находится. Она боялась увидеть белые стены и металлическую тумбу рядом с кроватью. Она боялась увидеть правду. Реальность.       Совершенно внезапно она вдруг почувствовала какой-то инородный объект в руке. Он не причинял боль, но определенно был неудобным. Девушка всё еще не могла пошевелить своими конечностями, а значит проверить, что именно причиняет дискомфорт, придётся другим способом. Теперь она чувствовала, что способна открыть глаза. Медленно, неуверенно, но она сделает это сейчас.       И она сделала. И пожалела. Ей понадобилась ровно минута на то, чтобы привыкнуть к яркому свету. И она снова хотела закрыть глаза. На этот раз навсегда. Эванжелин хотела забыть то, что увидела. Она хотела выкинуть из головы воспоминания, которые понемногу возвращались в её разум. Вот только пути назад уже не было. Девушка могла лишь безмолвно глядеть на катетер, торчащий из её руки и медленно задыхаться под грузом воспоминаний о прошлой ночи.       Она вспомнила. Костюмы, бесконечное количество дешевого алкоголя, поездка домой, кафе, чёрно-белый костюм, селфи, спущенные шины, помощь, серая дверь… Эта чёртова дверь, за которой всё началось. И закончилось.       Хвала небесам, поток воспоминаний был прерван звуком открывающейся двери. Это, должно быть, врач. Сейчас он скажет, что она попала в аварию, а Ева лежит в соседней палате. Возможно даже вытащит эту чертову иглу из её вены. Или хотя бы закроет окно, ведь ей было так холодно. Медленные шаги доносились из-за её спины. Почему он идёт так долго? Разве у него нет других пациентов, которых нужно осмотреть? В поле зрения девушки показались белые перчатки. Ну наконец-то. Медленно, очень медленно доктор присел на корточки перед кроватью и…       «Нет. Тебя не должно быть здесь. Ты остался там же, где и Ева. За той сраной дверью. Я собственными руками отправила тебя в ад. Катись туда, откуда ты выбрался.»       Он не уходил. Просто глядел на девушку своими чёрными глазами. Его острый подбородок почти касался руки Эванжелин, а чёрные губы, щедро измазанные краской, расплылись в приторную улыбку, которая должна была казаться милой, но выглядела устрашающе. Он пришёл закончить то, что не смог ночью.       «Если я умру сегодня, то только не от твоих рук.»       Кажется, она пыталась сказать это вслух. Но всё, что смогли выдать её голосовые связки – это бессвязный хрип. Она кричала вчера? Почему голос не слушался её? Эви вдруг осознала, что видит всё в чёрно-белых тонах. Будто дешевый ужастик на рассвете кинематографа. Она попыталась моргнуть и скинуть с себя это наваждение. А вот Он продолжал глядеть. И в следующую секунду достал откуда-то из-под кровати серебристого цвета скальпель. Лезвие маняще блестело в лучах утреннего солнца. Завораживало. Эванжелин уже не понимала, реальность это или обман. Лишь когда почувствовала лёгкий укол боли на своем горле, она поняла, что жива. Кровь, впитавшаяся в подушку под её головой, стала последним ярким цветом, который запомнила девушка, прежде чем навсегда погрузиться во тьму.       Эванжелин резко открыла глаза и села в своей кровати. Она пыталась восстановить дыхание и одновременно осматривала комнату. Кремовые стены, деревянный комод, над которым висел телевизор, разбросанные по всему помещению вещи и раскрытые чемоданы. Она была в своём номере в отеле. Роттердам. Это не больница. Девушка была в безопасности и на пути к восстановлению. В номере напротив сейчас спал Спенсер, а за другой стеной был человек, благодаря которому несколько часов назад она сумела переступить через себя. Девушка вдруг вспомнила, что он сказал перед тем, как зайти в свой номер.       «Надеюсь, сегодня ты не будешь кричать.»       Она не кричала. Возможно потому, что подсознательно не хотела перебудить половину отеля своими визгами. А возможно, потому что постепенно возвращается к прежнему Я. Каким бы ни был ответ, похоже, пришло время начинать новый день. Солнце поднялось над Роттердамом, а часы на руке показывали «9:32». Сегодня была суббота, у волонтеров была возможность передохнуть и подготовиться к тяжелой неделе, на которой состоится Евровидение. Бесконечные репетиции, подготовка к полуфиналам и грандиозному финалу. Волнение конкурсантов, их команд, организаторов, всё это, вероятнее всего, отразится на Эви и других волонтерах. У каждого был свой фаворит. Зачастую это были представители стран, из которых приехал тот или иной волонтер. Эванжелин, как американка, имела возможность беспристрастно выбрать своего личного победителя. Однако на данный момент она понятия не имела, чего ожидать. На самом деле, она еще не слушала ни одной песни, которая должна прозвучать со сцены арены Ахой. Еще при одобрении её кандидатуры в качестве волонтёра, девушку уведомили, что она будет работать в числе тех, кто непосредственно контактирует с конкурсантами. А это значит, что она будет присутствовать на каждой репетиции и уже там, слушая живое выступление, определит своего фаворита.       Поездка в Роттердам должна была стать похожей на посещение Диснейленда. Детская мечта, которая сбылась в такой неподходящий момент. Девушке вдруг захотелось увидеть свою лучшую подругу рядом. Они бы по привычке спали в одной кровати. Рыжеволосая бы отобрала подушку у Евы, ведь она не могла уснуть без чего-то мягкого в своих руках. А Ева, в свою очередь, отобрала бы одеяло. Она всегда мёрзла ночью. Несмотря на неудобства, Эви всегда любила их импровизированные ночёвки. А сейчас они были лишь теплым воспоминанием, омраченным ужасными событиями той ночи.       Девушка, как никогда прежде, почувствовала всепоглощающую пустоту. Она медленно поднесла к своей груди одну из подушек, нетронутых ею ночью и обняла её. Впервые за несколько месяцев она позволила себе выпустить наружу слёзы. Эванжелин рыдала, как маленькая девочка, которая больше не верит в чудо. Она не вспоминала боль и кровь, которые заполняли её разум последние полгода. Она оплакивала потерю подруги. Эти светлые волосы, которые постоянно пушились и завивались в дождливый день. Эту совершенно детскую улыбку и взгляд, способный разогнать любые тучи. Никому не нужно было солнце, когда рядом Ева. Порой она напоминала Эванжелин ту блондинку из «Дневников Вампира», которая носится вокруг и ведет себя так, словно все проблемы в этой вселенной имеют к ней отношение. Ева всегда умела поддерживать и закрыть собой любые неудачи. Она не осуждала и не винила.       А теперь не осталось ничего. Лишь слёзы и боль утраты. Как быстро человек сможет пережить потерю близкого? Сколько нужно времени, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что ты остался один? Возможно, сейчас Ева наблюдает откуда-то сверху и грустит о том, что не может помочь. Да, она бы так и сделала. Не стала бы обвинять Эванжелин, как это делали остальные. Она бы забрала к чёрту эту подушку и подставила своё плечо. И плевать, что слёзы зальют её дизайнерскую кофточку. Она бы не бросила подругу. Никогда.       Говорят, слёзы лечат. Это неправда. Они, как плацебо, лишь на короткое время позволяют выплеснуть эмоции и успокоится. Однако позже всё вернется с новой силой. Боль временно уйдет, но болезнь останется.       Лишь отчасти успокоившись, Эванжелин все же решилась начать этот день. Один из последних дней перед трудной неделей. Вместе со Спенсером они планировали выбраться из отеля и осмотреть город. Но почему-то девушка была уверена, что он останется в номере и будет печатать статьи для своего босса. Удивительно, насколько Спенс был не похож на журналиста. Суровый бостонский парень, кожа которого усыпана различными цветными и черно-белыми рисунками. Он курил какие-то странные сигареты и обожал фильмы ужасов. На самом деле, у Спенсера есть группа, в которой он выступает вокалистом. Девушка раньше любила их музыку. Тяжелый металкор, каждая песня посвящена тому или иному слэшеру, а иногда – известной хоррор-книге. С октября она больше ни разу не слушала эти песни. Не тогда, когда столкнулась с ужасом в реальной жизни.       Эви не потратила много времени на сборы. Она лишь приняла душ, высушила волосы и надела удобную для прогулки одежду – серые джинсы прямого кроя, чёрную футболку с какой-то замысловатой надписью и любимую кожаную куртку большого размера. Ни грамма макияжа, никаких украшений. Просто она. Больше времени она потратила на то, чтобы достучаться в номер Спенсера. Должно быть, этот громила сильно вымотался ночью, раз не слышал ни её звонков, ни стуков. На пятнадцатой минуте безуспешных попыток связаться с другом, Эванжелин решила сдаться и спустилась в холл.       В отличие от прошлой ночи, сейчас здесь было полно народа. Участники и волонтёры перемешались между собой, поэтому Эви сложно было найти в толпе знакомые лица. Кажется, только что ей улыбнулась Джози. Она стояла рядом с представительницей Израиля, увлеченная диалогом. Неподалёку девушка увидела команду Финляндии и Украины. Такой тандем показался ей даже забавным. Холл превратился в настоящий муравейник. Все нашли себе компанию. И с каждой новой секундой, проведенной здесь, девушка начинала чувствовать себя отшельником.       – Ищешь кого-то?       Эванжелин немного подпрыгнула от неожиданности. Голос донесся прямо возле её правого уха. К слову, очень знакомый хриплый тембр.       – Дамиано. Ты напугал меня. – девушка, повернулась по направлению к голосу и моментально наткнулась на три пары удивленно смотрящих на неё глаз. – Нет, я никого не ищу. Просто остановилась, чтобы найти свободный путь к выходу.       – Ложь. Но не волнуйся, ты нашла тех, кого искала, – парень как-то слишком важно повернулся к своим друзьям, после чего совершенно не подходящим к ситуации торжественным тоном продолжил. – Signori e signora, позвольте мне представить вам эту очаровательную девушку по имени Эванжелин. Или просто Эви. И сегодня она составит нам компанию в увлекательном путешествии по улицам Роттердама.       Прежде, чем девушка успела возмутиться этой наглой выходкой итальянца, как к ней потянулась тонкая женская рука с в точности таким же чёрным маникюром, как и уже знакомого ей Дамиано.       – Виктория. Вик. Рада знакомству, – блондинка улыбалась, а у Эви не было выбора, кроме как пожать протянутую руку. – Кажется, ты уже успела познакомиться с нахальностью этого идиота. Сочувствую.       Давид состроил какую-то забавную гримасу приторно-сладкой обиды, от чего басистка лишь рассмеялась и легко стукнула его по груди.       – Я Томас, – на этот раз руку протягивал один из незнакомых девушке парней, блондин. Его волосы были в каком-то творческом беспорядке и напоминали забавную причёску конца 70-х. – И совершенно согласен с тем, что сказала Вик. Мы который год пытаемся сбить с него эту спесь, но, как видишь, всё безуспешно.       – Может перестанете уже клеветать на меня? – Дамиано, как и прежде, наигранно обижался по-детски хмуря брови.       Никто не ответил, только посмеялся. Незнакомым для Эванжелин оставался лишь брюнет с длинными темными волосами. Он был тем, кто остался с Дамиано в конференц-зале на пару минут дольше. Кажется, они обсуждали что-то на итальянском, но Эви определенно не знала, что именно. Как будто предупреждая вопрос девушки, он всё же решил представиться:       – Меня зовут Итан. Приятно познакомиться.       Что ж, сначала этот парень показался Эванжелин немного замкнутым, но теперь она поняла, что это было ошибочным мнением. Судя по его акценту, медленному темпу и подбору очень простых фраз, он плохо владел английским. Возможно, это и к лучшему. Эви ведь всё еще не хотела заводить здесь друзей. Поэтому чем меньше она будет с ними говорить, тем проще потом будет улететь назад в Бостон.       И снова это секундное молчание. Девушка продолжала осматривать холл, ожидая, когда Дамиано начнет что-то говорить. Однако, к её удивлению, первой голос подала Виктория:       – Damiano, non ti sembra strana? Lei tace, non sorride nemmeno.*       Ох, ну разве это не грубо – говорить на своём родном языке, зная, что рядом стоит девушка, которая ни слова не понимает? Видимо, она и не должна. Скорее всего этот разговор не для её ушей.       – Victoria, lascia stare la ragazza,** – коротко ответил Дамиано. На какое-то мгновение он казался немного раздраженным. Однако эта эмоция быстро сменилась улыбкой. – А теперь, господа, когда все друг друга знают, да начнётся наше волшебное путешествие! Прошу, все к выходу, раз-два!       Итальянец дважды хлопнул в ладоши и его друзья, уже весело щебеча о чём-то на итальянском, двинулись к двери отеля. Эванжелин, смирившаяся со своей тяжелой судьбой, также готова была спускаться к выходу, но брюнет перехватил её руку и приблизил свою наглую физиономию к её удивленному лицу:       – Просто хочу напомнить тебе, что я очень быстро бегаю. Так что, попытаешься сбежать – я догоню.       Эванжелин приподняла одну бровь. Лицо её выражало крайнее недовольство, если на эту маску из камня вообще можно натянуть какую-либо эмоцию. Итальянец не стал дожидаться ответа, просто повернулся к выходу и, как ни в чем не бывало потащил девушку в ту сторону за ним. Однако рыжеволосая не могла оставить эту выходку без ответа. Возможно, сейчас у неё не было плана мести, однако позже он точно появится. До тех пор, она решила ограничиться лишь простым риторическим вопросом:       – И почему это звучит так, будто ты ведешь меня в тюрьму?       Дамиано, не сбавляя шаг, обернулся к девушке и лишь усмехнулся левой половиной губ, одновременно подмигивая ей в ответ. А в следующую секунду, они уже вышли из отеля на освещенную ярким солнцем улицу Роттердама.       Экскурсия по городу обещала быть необычной.