Железный Лорд

Сегодня пиршественный зал Хаммерхорна наполнен людьми. Сотни знатных и не очень островитян сконцентрировались в одном помещении, хлебая литры пива и вина, съедая килограммы припасённой на зиму еды. На стенах развешены знамёна всех знатных домов Железных Островов — главенствующий золотой кракен на чёрном поле, косяк серебряных рыб на бледно-зелёном фоне, чёрный левиафан, серое каменное дерево и многие, многие другие! Железнорождённые, сидя за длинными столами, наполненными всевозможными яствами кричали здравницы нынешнему лорду Гудбразеру, его сыну, внуку, а также зятю, Теону Грейджою. От дыма слезились глаза, а от криков и топота трещала голова. Теон сидя на высоком помосте рядом со своими родственниками-Гудбразерами и Гвин, пытался спрятать за маской равнодушия свой уставший и удручённый вид. Грейдон Гудбразер с довольным лицом принимал поздравления от гостей. Женившись на представительнице рода Спарр, вассалов лорда-отца, он через год уже получил сына от юной жёнушки. Чем, несомненно, обрадовал владыку Большого Вика. Высокий и худощавый, со светлыми, словно у Ланнистеров, волосами, он сидел рядом с отцом и Теоном, а рядом с ним находилась его невзрачная супруга. Лорд Железных Островов пил мало, а ел столько, чтобы утолить свой голод, предаваясь скорее не греху обжорства, а наблюдением за веселящими железнорождёнными. Если ближайшие к высокому помосту столы ещё как-то блюли приличие (очень странное слово для островитян), то ближе к выходу творился по-настоящему пиршественный хаос. Глазами человека он наблюдал, как несколько пар увлеклись игрой в топорики, среди которых оказался замечен и Виктарион. Один из гуляк воспользовался полной потерей сознания от спиртного своего знакомого и тыкнул его голову в кашу, сделав своеобразную «маску», чем вызвал дикий смех окружающих. Голосили барды, кто-то из гостей хвастался своей ловкостью, делая акробатические прыжки меж столами. Собаки крутились у ног людей, дерясь за кости и недоеденные куски жареного кабана, привезённого со Светлого Острова. Харрас Харлоу, сидевший среди остальных гостей, неплохо озолотился, несмотря на зимнее время года. Послышался треск, и одна из глиняных бутылок была разбита об голову незадачливого Халлека Разорителя. Одна из люстр закачалась от движений Цицерона, отчего он заслужил опасливый взгляд тех, кто находился внизу под ним. — Г-где ш-шлюхи?! От вопроса попугая железнорождённые заржали и стали забрасывать наглое животное своего господина кусочками еды. Птица некоторые куски ловила и съедала, а от остальных уворачивалась. — Ваш питомец, лорд Теон, поразителен, — усмехнулся Горольд Гудбразер, — настолько умной птицы я ещё не видел. И настолько наглой и хитрой тоже. — И умеющей выговаривать целые предложения вместе с ругательствами, я полагаю? — слабо улыбнулся в ответ Грейджой, — не стоит удивляться. Попугаи довольно умные птицы, пожалуй, с ними по интеллекту сравнятся только вороны, совы и соколы. Наглость Цицерона действительно не знала границ. С учётом того факта, что он несмотря на старость (птица уже давно перевалила десятилетний возраст), продолжает расти. Немного, еле заметно, но Теон заметил и стал внимательно за этим наблюдать. Это было поразительно. Связано ли это с его способностью варга или же дело в самой птице? Неужели судьба действительно дала ему в руки какой-то особый подвид птицы, к которой смело можно приставить слово «люто»? Будто прочитав его мысли, питомец повернулся в его сторону и что-то заклекотал, перестав ловить кидающиеся куски рыбы и хлеба. Улыбка Теона расширилась, когда он посмотрел на суровое лицо своей супруги. Цицерон имел неосторожность начать шутить над маленьким Рогнаром, чем вызвал гнев Гвин и справедливую попытку отрубить чью-то птичью голову топором. Даже Грейджой тогда перепугался, ибо удар был довольно близок, но, то ли жена одумалась в последний момент, либо действительно промахнулась. Было страшно потерять любимого питомца. А ещё неприятно чувствовать чужой, липкий страх. Пока попугай играл на публику и тёрся к Гвин, вымаливая прощения, Теон погрузился в интересную беседу о животных с тестем. Лютоволки, горные львы, дикие кошки, северные лоси, на которых спокойны могут ездить люди, пещерные медведи и единороги (водившиеся на Скагосе и скорее всего являющиеся носорогами). Зашла речь не только о Вестероских животных, но и о других, вроде василисков, тиграх и слонах. Видимо Грейджой нашёл одну из любимых тем своего родственника, ибо Горольд поведал много интересного, о чём не было написано мейстерами в книгах. Когда Теон заметил, что самые опасные хищники в мире это огромный двуногий ящер, обитающий в Соторисе и драконы, они вступили в спор. Самыми опасными тварями в мире лорд Горольд считал огромных аллигаторов, обитающих на Летних Островах и Титановых Змей, живущих на Ультосе и о которых известно лишь то, что они могли проглотить обычного крокодила. Но даже эта единственная заметка внушала. — Вы не считаете драконов более опасными, чем Титановые змеи и аллигаторы? — удивился Теон, поглаживая рукой свою небольшую лощёную бородку, которую он за последние несколько лун отрастил. — Драконы, — неопределенно махнул рукой подвыпивший Гудбразер, — большой рост, изрыгают пламя и летают. Вот все их достоинства. Ах да, их можно приручить, — фыркнул лорд Хаммерхорна, — и какая удача для валирийцев, что только они могут это сделать. — Удача иногда круто меняет мир. Но всё же, неужели вы их не считаете хищниками? — Драконы хищники, — отрицательно повертел головой тесть, — только вот сколько их? Всего двое. И приручены. Вот поэтому я не ставлю их ряд с тварями, обитающими на других континентах. Теон уступчиво согласился, не желая спорить по поводу драконов. Возможно, лорд Горольд в чём-то и прав. То, что драконы опасные хищники это так, но их действительно слишком мало. Да и не не было желания давать повода ругаться даже в таких вещах. Грейджой предпочитал уступать в мелких вопросах, но стоять на своём в важных проблемах или спорах. Лорд Гудбразер его тесть, но связи не становятся прочными от самого факта их существования. Их нужно укреплять. И не подрезать. Сейчас на Железных Островах власть Грейджоев крепка как никогда. Самые сильнейшие вассалы привязаны к его роду. Лорд Родрик Харлоу его дядя и самый ближайший сподвижник, видящий в нём второго Квелонна Грейджоя. Дочь Горольда Гудбразер леди Пайк, а его внуки будут править Железными Островами после Теона. Но на этом поддержка Теона не заканчивается. Лорд Ботли связан с ним по рукам и ногам торговыми выгодами и опекунством одного из его сыновей Виктарионом. Да и Савейн Ботли из тех, кто поддерживает Новый Путь и видит в Теоне своего союзника в этом вопросе. Поддерживал связи Грейджой и с Сандерли. Лорд Тормор Сандерли был ему родственником. И переписка с ним показала, что он тоже ценит их родство, вместе с теми договорённостями, что они достигли. В Закатном Море объявились левиафаны. Их заметили у Мыса Кракена, а также в заливе Железных Людей. Это было шоком для всех людей, живущих по обе стороны залива. Теон не знал, что послужило причиной миграции местных китов сюда. Но знал одно он точно — приплыли они не с востока, а с запада. Команды, способные охотиться на этих животных были только у Грейджоев (у него на службе было немало иббенийцев) и Сандерли. Теон предпочёл договориться со своим вассалом о разделение территорий охоты на левиафанов. Возможно, левиафаны мигрировали из-за долгой зимы, и как только наступит лето, сразу вернутся обратно. Но пока есть возможность, ей нужно воспользоваться и наладить китовый промысел. А прежние дома, которые были некой оппозицией его дому временно или полностью обезврежены. У рода Драмм остался всего один представитель, сейчас воспитывающийся в Пайке под надзором Теона, Фарвинды из Большого Вика притихли, а Фарвинды из Одинокого Света полностью вырезаны. Теперь там правит один из бывших вольных капитанов, присягнувший Теону и основавший собственный род. Блэктайды, Винчи, Волмарки, Спарры, Стоунтри Орквуды — вот дома, мало чем связанные с его родом. В случае нынешнего возникшего альянса они не представляют серьёзной угрозы, но ситуация всегда может поменяться. Размышляя о своих позициях на Железных Островах, Теон не заметил, как в зале появился неизвестный ему железнорождённый. Сейчас на пиру был самый разгар азартных игр, и островитяне с упоением играли в Танец Пальцев. Сначала он выиграл Танец Пальцев у парочки вольных капитанов, заслужив всеобщее ликование. После вызвал одного из лордов Железных Островов. Лорд Орквуд поморщился, но вышел. И потерял полпальца. Победитель трёх танцев назвался Мароном Пайком, бастардом лорда Кодда, чем заслужил внимательный взгляд повелителя Железных Островов. В своё время Кодды поддержали Эурона, за что поплатились изгнанием и потерей земель. Следующим оппонентом стал Виктарион. Марон, уже прозванный на месте «Пальцеруб», вызвал его и Грейджой не стал отказывать. Для этого железнорождённые расступились, освобождая центр пиршественного зала. Десять минут напряжённого танца. Топор мелькал то в руках Виктариона, то бастарда и победитель не выявлялся. Наконец, танец был окончен. Никто пальца не потерял, но Виктарион с мрачным видом признал своё поражение. Хотя все прекрасно видели высокое мастерство лорда Туманных Островов, но Пайк оказался шустрее и не раз Грейджой оказывался на грани. Казалось, все успокоились. Люди стали рассасываться по группкам после интересного поединка, надираться вином дальше, но проклятый Марон был неутомим и слишком нагл. Встав перед высоким помостом, худой, словно жердь и волосатый аки дикий кот, он с усмешкой посмотрел на Теона Грейджоя и прилюдно и во все услышано вызвал того на Танец Пальцев. Замолчали музыканты, утихли разговоры и успокоились псы, почуявшие изменение обстановки. Теон по — птичьи наклонил голову, рассматривая Марона Пайка, и без слов перепрыгнул стол, заставив блюда, и чаши лишь шелохнутся. — Я принимаю твой вызов, — сказал Теон, чем вызвал крики одобрения у людей. Он взял топор у стоящего рядом Виктариона, острый и наточенный до блеска. Одноручный с необычной вырезанной вязью на рукоятке. Первым начал Грейджой — боевой топор полетел ввёрх, в сторону Марона, а тот ловко поймал его и отправил обратно. Расстояние быстро сокращалось, а темп ускорялся. Каждый не уступал друг другу в умение ловить топоры, каждый игрок ловок. Темп ускорялся то Теоном, то Мароном и зрители с замиранием следили за такой скоростью. Это был настоящий, смертоносный танец, который мало кто выдержит даже несколько первых бросков. Теон настолько сконцентрировался, что перед его глазами был виден только топор и лицо бастарда. Всё остальное стало нечётким, неважным. Текущие струйки пота, начинающая уставать рука — всё это незначительно. В крови играл азарт и Грейджой почувствовал настоящее веселье, впервые за последнее время. Какую бы цель не преследовал этот бастард, он, несомненно, принёс немного красок в его рутинную жизнь управленца. Раздался смачный звук и бульканье. Один из гостей с брезгливостью выплеснул из своей чаши вино с упавшим туда мизинцем. Марон Пайк с неверием смотрел на небольшой фонтан крови из своего разрубленного пальца. А потом он закричал от боли. — Позовите мейстера, — попросил запыхавшийся Теон лорда Гудбразера. Он поднял окровавленный топор и вернул его дяде. — Теон! Теон! — загомонили лорды, довольные победой своего сюзерена. Грейджой вернулся на своё прежнее место, принимая радостные овации своих подданных. Через пару минут азарт, и адреналин схлынул и он почувствовал отходняк. «Это было близко». Впервые за последние несколько лет он так критически напряжён. Несколько лет мира расслабили его, заставили забыть, кем он правит. А вот железнорождённые не забыли кто они такие. «»»»»»»»»»»»» Огромный город, расположившийся на острове, предстал перед Торроном из Оркмонта. Куполообразные, стеклянные башни, возвышающиеся над высокими зубчатыми стенами и такими же круглыми башнями, огромный порт, в который каждый день приплывало и уплывало сотни морских судов. Одним из этих кораблей и была ладья Торрона. Они приплыли ранним вечером, что и позволило им быстро найти себе место на пристани. Основной поток кораблей приходится в разгар дня, а вечером всё успокаивается. Звёзды сошлись так, что Торрон приплыл в это время. Его сын, Урр, высокий и нескладный мальчишка четырнадцати лет, обзавёдшийся недавно щетиной, с восхищением глянул на Лис, оперевшись руками на фальшборт. — Какой крашивый городх, — шепеляво сказал он. Торрон никогда его не брал с собой в Лис, но решил в этот раз всё-таки взять с собой. Плавая по южным морям несколько недель, самый старший из сыновей умудрился подхватить цингу. И лишь лечение лимоном спасло его от возможной мучительной и неприятной смерти. Впрочем, десна ещё не до конца излечилась, и Урр продолжал шепелявить. Хотя причина скорее в вырванном зубе, чем в кровавой десне. — Ты ещё не видел Волантис, — усмехнулся Торрон, — вот это поистине красивый город. Хотя и Лис по — своему прекрасен. Оставив одного из своих помощников следить, чтобы матросы прикрепили ладью к кнехтам, Торрон направился в сторону здания начальника порта. По дороге он разменял вестероские серебряные олени на лиссенийские чеканные монеты с изображением обнажённой женщины, которые жители западного континента незатейливо называли овальными монетами за их форму. Местные менялы по местному закону разменивали их три к одному. Три оленя за одну лиссенийскую. «Во времена Роберта разменивали две к одному» — с огорчением вспоминал Торрон и с грустным видом отдавал олени сереброволосому меняле, коих в порту не меньше, чем голодных собак на рынке. С деньгами в Вестеросе вообще одни беды, не то, что в Вольных Городах, там всё проще. Говорят, конечно, что король какую-то денежную реформу замыслил, но это всё пустые слухи из Гавани. А столица Семи Королевств всегда славилась источником всяких сказочных сплетен и россказней. Заплатив налог за пребывание на пристани за несколько дней вперёд, Торрон вернулся обратно, обнаружив, что матросы всё сделали. Одно из массивных зданий, портовый кабак, стало их пристанищем. Назывался кабак «Рыцарский Дом» и трактирщиком там был известный ему Рональд Кейтбери, потомок опустившегося рыцарского дома, изгнанного со времён Эйгона Четвёртого. Ещё его прадед основал этот кабак и с тех пор Кейтбери живут в Лисе и являются потомственными владетелями «Рыцарского Дома». «Рыцарский Дом» всегда являлся временным пристанищем для всех иностранцев из Вестероса, будь ты с Севера или Простора. И даже из Железных Островов. Рональд «Фальшивый Сир» приветливо улыбнулся при входе нового посетителя. — А, Торрон, смотрю, ты зачастил в этот город. Пятый раз вижу тебя за этот год. — Дела, и деньги, — любезно улыбнулся в ответ Торрон. С трактирщиком он всегда соблюдал вежливое, и даже приятельское общение, стараясь не сориться с ним. «Рыцарский Дом» был намного дешевле, но в тоже время, качеством не уступал другим портовым кабакам. И насколько Торрон знал, подобная дешёвость работала только в сторону вестеросцев. Лиссенийцам и жителям других Вольных Городов или Залива Работорговца приходилось платить вдвое больше за похлёбку и кровать. Заплатив за себя и всех своих матросов на пару дней (это не было так уж затратно для самого Торрона, да и его людям будет приятно) проживания в кабаке вместо холодной и промёрзлой поверхности ладьи, Торрон подкрепился колбаской с кашей, и запил его рогом хорошего эля, успев посмотреть на кратковременную драку парочки северян с западниками, а потом пройтись до своей комнаты (личной, где он спал один, а не общей, где ночевало по пять-шесть человек), где благополучно заснул. Ранним утром он предпочёл заняться подготовкой к рынку и напряг для этого Урра и парочку личных помощников. И как только на улице началось хоть какое-то подобие уличной жизни, сразу приказал помощникам тащить все товары и отправился на местный рынок. Рынков в Лисе много, но самый многолюдный и привлекательный для торговли — на Центральной Площади, где вокруг статуи огромного дракона размещалось неисчислимое количество палаток и спорило сотни глоток одновременно. Люди в шёлковых халатах, странно изогнутых туфлях ходили вокруг палаток, хищным взглядом выглядывая нужный им товар. Несколько паланкинов виднелись вдалеке — и каждый таскали рабы, крепкие и мускулистые. Видимо Центральный Рынок посетило несколько важных людей, возможно даже магистры! В первый же день Торрон распродал все самовары — лисенийцы считали подобную диковинку интересной и раскупали всю партию, как только торговец прибывал в этот город. Остальной товар — оружие и доспехи, немного обработанных мехов и жир левиафана, который он перекупил у одной китобойной команды в Пайке, покупали не так охотно. Хватало и других конкурентов. Впрочем, оружие железнорождённых пользовалось определённым спросом у знающих компаний наёмников. Не имеющие вставленных драгоценностей или будучи не украшены чем-либо ещё, клинки и доспехи, имеющие лишь клеймо Грейджоев в виде их собственного герба, никогда не покупались богачами, но всегда притягивал взгляд обычных воинов. Цена не так кусается, и товар качественный. Торрон прекрасно помнил те оружейные склады в Пайке, забитые до отвала разным оружием. Ему удалось туда попасть лишь благодаря протекции лорда Пайка. Немалая часть клинков и доспехов из этих складов пошла под молот замковых кузнецов, чтобы уже стражники могли надеть единый комплект. Но, несмотря на переделку немалого количества оружия, лорд Теон сокрушался по поводу бесполезности всего этого скопления в нынешние времена. Вот поэтому Торрон иногда и продаёт немного взятого из оружейных складов по личному разрешению лорда Грейджоя. Определённый процент денег от проданного уходят хозяину Железных Островов, отчего он совсем не против махинаций торговца. Отсчитав сколько он смог заработать за целый день и сделав вывод, что сегодня на редкость удачный день, Торрон покидал центральный рынок вместе со своими помощниками, несущие остатки того, чего не раскупили. С определённой долей зависти он смотрел на других торговцев из разных уголков известного мира. Высокие лоратийцы со своей манерой говорить о себе от третьего лица и поставившие на своих лавках огромное количество разных рыб, причём очень редких видов, отчего те быстро раскупались, бледных северян из Белой Гавани со своими соболиными мехами, пользующиеся большим спросом среди жителей Вольных Городов. А может, весёлые бравосийцы со своими странными механизмами или чернокожие летнийцы, продающие необычно мягкое сукно? Торрон ничем особенным из своих товаров похвастаться, к сожалению не мог. Лишь самовары служили ему неким утешением. Вечер в портовой харчевне он провёл в общем зале, общаясь со своим непутёвым сынком и глупыми помощниками. Остальные матросы предпочитали проводить время гулянками, пропивая своё жалование. Торговец мог только устало вздыхать на подобное. Платил он исправно, а матросы были верны, да и оркмонтец знал их давно, поэтому так уверен в них. Но всё же, расход своих денег подобным образом вызывало в нём отрицательные эмоции. Вспомнив как он в детстве, в день, когда его отец впервые повёл ещё маленького Торрона на ладью, упал за борт, торговец заскрипел зубами от досады. Любит дурная голова выдать очередное неприятное воспоминание в ненужный момент, ох как любит… — А вы слышали?! — громким шёпотом говорил один из матросов. Кажется, это просторец, — говорят, мол, на далёком востоке какие-то белые демоны жуть нагоняют! — Белые демоны? — засмеялся один из его собеседников, — ты ещё скажи, Иные их побери! — А может и Иные! — упрямо продолжал убеждать просторец, — с ними ещё толпы мертвецов ходят! Есть слухи, что какие-то там Пять Крепостей пали! — Это что-то вроде Стены у Итийцев, — объяснил ещё один собеседник этого странного диалога, одетый более представительно и похожий скорее на рыцаря или дворянина, чем на обычного матроса. — Да брешут всё! Какие Белые Демоны? Вы ещё про грамкинов и снарков скажите, и я после этого нассу в ваши кружки! — взвился один из матросов, слушавший разговор. — О таких вещах не шутят! — Заткни рот, бледнолицый! Иди, помолись своим брёвнам! — Я верую в Семерых! — возмутился неоправданно обвинённый в вере в Старых Богов. Зато соседний столик покинули сразу пятеро громил. — Ты кому посоветовал идти молиться брёвнам, любитель кланяться перед вырезанным камнем? Драка была неизбежна. — Мочи семеликих! — орали одни. — Пошли вон, древолюбы! — кричали другие. — Утонувший Бог сила, вы все могила! — врывались остальные в драку. Торрон с поднятой бровью узнавал в них своих матросов и даже несколько знакомых купцов из Лордпорта. Казалось, чувствуя драку на религиозной почве — стоит сразу уносить ноги, но Торрон имел другое мнение на этот счёт. Подобные драки не редкость в «Рыцарском Доме», а поводы бывают очень разными и специфичными… то поспорят, у кого город больше, то повздорят: кто воюет лучше. Одним из самых странных поводов вообще стали размеры членов Верховных Лордов. — Наш лорд крепок и ещё поимеет немало детей! — кричал дорниец. — А наш юн, и на него каждая девка вешается! — убеждали всех долинцы. Спорили, спорили и в итоге признали, что победитель очевиден. Дракон! Здоровые зверюги, и херы у них здоровые, наверное… И когда все готовы были признать Таргариенов победителями в этом странном споре, один из железнорождённых выкатил, как ему казалось, неоспоримый аргумент: — Так у кракена щупальцы же! Никто не понял смысла этого утверждения. Все лишь на мгновение переглянулись и всё-таки сделали короля победителем! Король Эйгон официально признан матросами, пьющими в таверне «Рыцарский Дом» человеком с самым большим членом в Вестеросе. Выпили за это. А Торрон мог только устало вздыхать, и в очередной раз подтверждать себе, что вино и всё спиртное до добра не доведёт. Пережив драку в своих покоях, торговец на следующий день вновь отправился на рынок. Заработок был намного меньше, чем в первый день, но железнорождённый не унывал. Уже то, что он сумел продать, приносило оптимизма. А вечером этого же дня, к нему прибыл посланец того, из-за кого Торрон в принципе и посещал Лис за последний год. Толстоватый евнух в тонком халате говорил подобострастно, мягким и приятным слуху голосом. Приглашение магистра Мореда Мэйгариса. Железнорождённый незамедлительно принял приглашение и вместе с евнухом и своим самым доверенным из помощников, был сопровождён до имения магистра в городе. Торговцу предстал вид на прекрасный трёхэтажный каменный дом, белоснежно белый, с искусно вырезанными орнаментами меж широких окон в виде цветов и летающих над ними маленьких дракончиков. Рядом с домом магистра изобиловали прекрасные сады с лимонными деревьями, от коих исходил приятный и свежий запах. — Магистр, — почтительно произнёс Торрон, взойдя на небольшой балкон на втором этаже здания. Слегка упитанный, с типичными для лисенийца белыми, словно снег волосами и острыми скулами. В молодости этот мужчина с большой вероятностью пользовался большим спросом у женщин, а к старости приобрёл черты, испортившие его былую привлекательность. Но взамен он приобрел так любимый всеми властителями мира проницательный и мудрый вид, который приобретают только к зрелым годам… — А, Торрон, — излишне радостно сказал ему магистр, — как я рад вас видеть. Как ваши успехи в делах торговых? — поинтересовался Моред Мейгарис, один из магистров Лиса. — Потихоньку, помаленьку, — по приглашению магистра, железнорождённый присел на соседнее кресло-качалку, — торговлишка идёт, как и всё в этом мире. — Это вы, верно, подметили, — лицо магистра на мгновение озарила плутовская улыбка, — всё в этом мире идёт. Люди что-то создают, что-то разрушают, возвращаются старые легенды, певцы поют, жрецы восславляют своих богов, а лорд Теон наверняка принёс для меня новое письмо…? Никак не прореагировав на сумбурную и странную речь Мореда, Торрон быстрым движением достал из тайного кармашка небольшое письмо с печатью Грейджоев. Магистр степенно принял свёрнутый кусок пергамента и с лёгкостью разломал печать. Через несколько мгновений его взгляд впился в написанные строчки. Кому-то могло показаться странным, что простого торговца используют как носильщика писем между лордом Пайка и одним из магистров Лиса. Но вороны не летают в Вольные Города, а кого-то из благородных, лорд Грейджой предпочёл не посылать, обойдясь одним из торговцев под своей протекцией. Закончив читать, магистр довольно улыбнулся, и резко разорвал пергамент. — Иди, сожги, — приказал он одному из своих слуг-рабов. — Ваш сюзерен довольно хитёр, хочу я вам сказать, — продолжил магистр, разминая свои длинные и тонкие пальцы, — пусть он примет от меня в дар одну из моих наложниц! Через несколько минут на балкон привели лисенийку, светловолосую, с острыми скулами и откровенным нарядом, дающий немало мужских фантазий… Торрон не мог отказать магистру, поэтому взял наложницу по имени Райя с собой, чтобы отвезти её своему лорду. Перед прощанием, магистр пожелал здоровья и счастья лорду Железных Островов, а также с нетерпением ждёт «кракенов» в порту Лиса. Что имел ввиду Мейгарис, торговец мог только догадываться. За последние полгода Железный Флот не отправлялся на Летние Острова и к чему-то активно готовится, а между Тремя Сёстрами опять возобновились свары. Торрон также знал, что в Лисе у лорда есть парочка врагов в лице магистра Трегаро Ормоллена, который резко из купеческого старшины стал одним из влиятельных и богатых торговцев Лиса. Чем заслужил зависть и неприязнь со стороны того же Мореды… «Враг моего врага — мой друг» — как-то приговаривал лорд Грейджой во время их беседы. Магистр Ормоллен во времена Войны Пяти Королей присылал помощь Хайтауэрам в виде наёмников, а также пытается притеснить железнорождённых в Лисе в настоящее время. Перед уходом он услышал много разного. Об ордах джогоснхайцев, прорвавшихся через крепость Каякаяная на дотракийские просторы, о таинственных каменных гигантах, атакующих колонии ибеннийцев в северном Эссосе, о могущественном князе Моссов, разрушивших Нефер с помощью орд мертвецов и магии. О кракенах, наводнившие южные воды, о внезапно заснувших вулканах на острове Марахай. Как много диких слухов довелось услышать Торрону. Оставалось только донести их до своего хозяина, которому подобное было интересно.