Уставший

      Кёджуро верил, что их отношения продлятся немножко дольше, чем простая вечность. Но что-то внутри подсказывало, что если ебанёт, он будет чувствовать себя словно в эпицентре ядерного взрыва, который если и не сожжёт за мгновение, то явно обречёт на муки, уничтожающие постепенно.       И как-то неожиданно всё произошло как в знаменитом старом меме: «Ебанёт?» «Не должно», но почему-то ебануло.       Ренгоку сидел на лавочке в парке. В парке, в котором они гуляли по вечерам, держась за руки, наслаждаясь теплом друг друга. Под ногами наспех собранная спортивная сумка и телефон в руках. А в голове пустота. Кёджуро до сих пор не понял, что именно произошло. Всё ведь было, как обычно… Вечером он встречал парня, они ужинали, много говорили, хотя говорил в основном Аказа, а Кё просто слушал и наслаждался глубоким бархатным голосом с саркастичными нотками, а дальше их ждал страстный, но не менее чувственный секс. Обычная семейная жизнь, коей живут большинство пар.       Ренгоку на автомате разблокировал телефон. Ничего. Ни одной пропущенной смски или звонка от него. Зато целый ворох от Узуя.       Он просто ещё не вернулся с работы.       Кёджуро грустно усмехнулся, прикрыв глаза. О нет, Аказа дома уже как двадцать минут. Значит, для него он действительно просто бесполезная вещь, больше не занимающая место в доме. Они поругались, кажется, вчера или несколько дней назад… Ренгоку не помнил точно, он целый день бродил по городу тенью, особо не заботясь о чём-то, пытаясь понять, как всё пришло к тому, к чему пришло. Конечно, ссоры происходили и раньше, только мирились они почти сразу же, где-нибудь на кухонном столе или на диване в гостиной, как попадёт. А эта ссора…       Ренгоку сначала ничего не понял, когда любимый с явной злобой швырнул в него какие-то фотографии и папку с документами.       — Вот, значит, где ты пропадал последний месяц. А я даже поверил тебе, когда ты удивился, узнав, что у моей компании пропали важные сведения. Я верил тебе, Кёджуро! — Аказа стоял в нескольких шагах от него, сжимая кулаки, сдерживая ярость, чтобы не ударить того, кто когда-то создал в его душе целую вселенную. А Кёджуро хлопал пышными ресницами, смотрел на любимого человека, но видел в глазах напротив только холод и глубинное отвращение. — Убирайся и не смей больше показываться мне на глаза!       — Что? — Ренгоку принялся судорожно рассматривать документы. И всё понял. Ну или не всё, но самую суть, где речь шла о том, что Кёджуро передал сведения конкуренту их компании, а в доказательство прилагались несколько фото с девушкой, которая, как оказалось, работала во вражеском лагере. Кёджуро сразу же подскочил с дивана, очутившись на опасно-близком расстоянии. — Аказа, дай мне всё объяснить! Я…я хотел… Понимаешь, это моя старая знакомая, но я не знал, что…        Звонкий удар, казалось, отразился от всех поверхностей комнаты. Ренгоку держался за щёку, смотря на любимого немигающим взглядом. Кёджуро очнулся только тогда, когда дверь их спальни захлопнулась. Запинаясь, он дошёл до ванной, в которой проревел до глубокой ночи, заглушая звуки рыданий водой. Разве он мог хоть что-то украсть у Аказы? Разве он хоть раз показывал, что был с ним только ради денег? Разве у них не было того самого волшебного чувства, что объединяло сердца? Или только Кёджуро чувствовал это?       Когда наступила ночь, Кёджуро тихо подхватил рюкзак, стоящий в прихожей, и покинул место, которое считал домом. А сейчас на город вновь наступала ночь.       Он не чувствовал ничего. Только горькое разочарование. И пустоту. Ренгоку из-за этого кретина бросил любимую работу. А зачем она ему, если Аказа, словно прекрасный демон, мог обеспечить любое желание своего возлюбленного ангела? Аказа давал денег, которые Ренгоку никогда не тратил, откладывая в конверт на чёрный день. У Кёджуро теперь не было ничего.       Он снова включил телефон. И снова ничего. Кёджуро начинал ненавидеть смартфон. И себя тоже. За слабость. За то, что не рассказал правды раньше. Если бы он сказал, обернулось бы всё так?       — Я не предавал. Я не обманывал и не крал, я… — Кёджуро почувствовал, как по щекам вновь бегут слёзы, но ничего делать не стал. Пожалуй, ему стоит позвонить Узую. Хотя бы для того, чтобы тот не волновался слишком сильно. Ренгоку долго смотрел на список контактов. Если Аказа не позвонил сам, стоил ли ему сделать это?       Я ухожу сегодня ночью.       Аказа не прочёл. Ренгоку почему-то прошибло нервным смехом. Он потратил на эти отношения пять лет, отдавая всего себя, из раза в раз разжигая огонь любви в сердце, а ему просто не поверили, не дали и слова сказать. Кёджуро резко поднялся с места, надеясь внутри, что смена обстановки поможет. Люди, деревья, автомобили, закусочные, дома. Над небольшим прудом раскинулся низенький мостик — на перилах замки с именами. На счастье. Для крепкой любви. Где-то там и их имена. Людям свойственно верить во всякую чушь.       Ноги сами привели его на вокзал. Кёджуро вспомнил об Аказе. Потом снова о будущей жизни, где не будет больше совместных ужинов, где он останется один думать над жизнью, где будут только бесконечные попытки выжить в мире без него. Аказа — личный яд для Кёджуро. Яд, которые медленно убивает изнутри, растворяет органы, пробирается к душе, чтобы уничтожить и её. Может, проще вот так — раз и прыжок в бездну? И всё закончится?       Ренгоку осмотрел почти пустой вокзал. Поезда стремительно сменяли друг друга. Они словно люди, приходящие и уходящие из жизни станции, коей являлся человек. Этакая маленькая жизнь. Кёджуро поднял голову и посмотрел в небо. Огни большого города затмевали звёзды, только совсем маленькая, но яркая звёздочка блестела на небе, завораживая своей красотой. Когда-то давно от Шинобу Ренгоку слышал легенду о том, что после смерти души превращаются в звёзды. Интересно, если он умрёт сейчас, его израненная душа станет ли светить также ярко, как маленькая звёздочка? Недалеко пронёсся поезд, увозя людей далеко от этого места.       Кёджуро сжал телефон в руке, а потом всё же разблокировал и набрал номер Тенгена. Тихо всхлипывая, он произнёс в трубку:       — Я ухожу сегодня ночью…       — Твою душу, Кё! Адрес. Диктуй грёбаный адрес! — Ренгоку отчётливо слышал, как друг упал с кровати и наверняка уже натягивал штаны.        — Узуй, я… — А в трубке только пронзительный гудок и чей-то крик.       — Абонент недоступен для звонка.