Лишь во тьме свет

И ступили под своды замка двое, и обоими ими владела алчность и гордыня, и думал каждый из них лишь о том, как завладеть амулетом так, чтобы он не достался другому. Но душа, поглощенная мраком, лишь примет боль и страдания, ибо хранит амулет некая тварь, призванная его прежними хозяевами, и не победить ее тому, кто не видит света. И тварь та приказала одному из них ослепить товарища, и сделала обоих своими рабами: одного во мраке подземелья, другого наверху, под светом солнца, но никто из них не был свободен и не знал, как сбросить оковы. Он помнил - теперь, когда память полностью вернулась к нему - как выглядит море. У него множество цветов, множество обличий. То яростное, неукротимое в своем гневе, то величественно-спокойное, воплощающее собой вечность, а порой оно бывает нежным, как ладони матери. Сейчас с ним остались запах соли и плеск волн, скрип мачты и хлопанье паруса, крики чаек. И память. Пожалуй, она могла заменить зрение, а за ее возвращение следовало благодарить мага Персеваля. -Пожалуй, легкий волшебный ветер не повредит, - решил объект благодарности, когда день начал клониться к вечеру. Госк отпустил их легко, будто, подобно неведомой твари, был только рад от них избавиться, но дальше открытое море встретило их все усиливающимся ветром в лоб, и пришлось приложить немало времени и усилий, чтобы лодка шла туда, куда им нужно. Киндари и Эгиль остались на острове, решив дождаться корабля. Впрочем, их путь лежал вовсе не на Рок, да и места в лодке было не так много. Так что они с Персевалем и Морейн остались втроем, причем из них троих только маг с Осскиля возился с парусом, так как остальные ничем не могли ему помочь. ...море. Чье истинное имя - иниен… Уголь сидел на носу, и те, кто не знал о его слепоте, могли бы подумать, что он смотрел вперед. Он и вправду смотрел, но видел вовсе не то, что видели все остальные. Не волны, чаек и багрянец заката, не деревянный борт лодки, а совсем иное. Тьму и огонек впереди. Маленький, но яркий. ...Род Пылающей свечи. Свет, огонь, неукротимое пламя. “Мое имя означает “Я вижу свет"”, сказала она ему тогда, на морском берегу. Фактически, сказать магу, что.значит твое истинное имя, - то же самое, что и назвать его открыто. Чем он заслужил такое доверие? Которое тем ценнее, если учесть, что перед ним явно была не обычная девушка и даже не обычная колдунья. В ней, особенно если смотреть внимательно, было что-то еще. …Свет. Огонек. Пламя. Ветер… -Жаль, что ты не можешь увидеть закат над морем, - говорит она, приближаясь к нему и усаживаясь рядом. - Позволь, я буду твоими глазами? Она не догадывается о своей силе, но Персеваль не может этого не видеть. Поэтому он хочет взять ее в ученицы, хотя Устав строго запрещает любые подобные вещи? Не слишком ли самонадеянно? -Тебя что-то тревожит? - продолжает Морейн. Лиора. Он не торопится ей называть в ответ свое, не решается, и не потому, что не доверяет, скорее, из сковывающего его необъяснимого страха. Неужели Персеваль не боится? Не видит этой свирепой стихии, столь же неукротимой, как и морской шторм? Или надеется подчинить ее себе? Не похоже на Персеваля, да и ошибка Угля недвусмысленно указывает на то, чем грозит попытка овладеть подобной сущностью. - Ничего, кроме пары пустяков. За то, что я сотворил, Верховный Маг наверняка лишит меня посоха, и это еще лучшее, на что я могу рассчитывать, - отвечает он, и хоть Морейн, похоже, верит его словам, кажется себе жалким, да к тому же, весьма неумелым лжецом. Хотя явной лжи в его словах нет: лгать, как и все маги, он не может. - Но ты и так понес страшное наказание за свою ошибку! Не будет ли этого достаточно? - возмущается она. ...Ветер. Огненные искры. Волосы цвета пламени… … И откуда ему известно, что у нее рыжие волосы? -Я приму то наказание, которое Верховный маг сочтет нужным. Ты даже не знаешь, насколько ужасные последствия может вызвать неосторожно произнесенное заклинание, -Огион рассказывал мне о Равновесии, - возражает она. -Значит, он говорил и о том, что каждое наше действие - будто камень, брошенный в воду. Мы не должны ничего делать без крайней на то необходимости, а в особенности - пользоваться Словами Истинной речи. - А что считать крайней необходимостью? - Точно не желание прославиться, - отшучивается он. Ветер, дующий прямо в лицо, становится все холоднее. - Солнце почти село. Уже видно первые звезды. И Персеваль, кажется, дрыхнет. Честно говоря, первые наши дни в подземелье он меня бесил больше всех. Никогда бы не подумала, что он спасет всех нас. - Нас спас не только он. - Ну точно не я. Возможно, без ее силы они с Персевалем не закрыли бы эту дверь даже вдвоем. Но об этом он не упоминает, только плотнее закутывается в забытый кем-то плащ поверх своих рваных и грязных лохмотьев. …Звезды. Свет. Свеча…