Лишь во тьме свет

Руническая письменность применялась на многих островах Внутреннего Моря. Однако, помимо обычных рун, использовавшихся в письменности, всегда существовали еще Девять Рун, применявшихся в магии. Такую Руну может начертить только маг или с применением магического предмета*. Некогда, все они были начертаны на амулете Эррет-Акбе. Впоследствии этот амулет был сломан пополам, и одна из рун надолго исчезла из памяти, обретя название Утраченной руны. Он не знал, что им двигало, когда он поднялся среди ночи и двинулся прочь от Морейн, тихо сопящей рядом, от теплой постели и мохнатого одеяла. Замок спал, и сосчитав удары часов, он понял - четыре утра, но разбудили его не они. Холодный камень обжег босые ноги. Двигаться в абсолютной тьме он давно привык, и легко мог вернуться назад, касаясь пальцами стены и запоминая ее неровности и повороты коридора. В свое время он от скуки выучил подземелье, в котором был заперт, от стены до стены. От скуки и чтобы отвлечься от видений, которые постепенно теряли для него смысл вместе с уходом памяти, но боль причиняли по-прежнему. Рядом с их комнатой, по-видимому, располагалась комната Рихи, оттуда доносился храп. Он не собирался отходить далеко, даже подниматься или спускаться по лестнице. Миновав еще несколько дверей, он по тянущему холоду определил окно, на ощупь нашел его границы: то было узким и высоким, - и пальцами скользнул по стеклу в поисках рамы и запора. Руки ощутили грани витража, и вместо того, чтобы открывать окно, он принялся изучать рисунок, для чего пришлось взобраться на подоконник. Не без труда ему удалось установить, что рисунок на окне изображает птицу, судя по форме клюва - хищную, далеко раскинувшую крылья. Когда она в последний раз касался пальцами глаза птицы, в коридоре послышались гулкие шаги. Он не стал прятаться - в его случае это было бессмысленно - и спокойно позволил шагам приблизиться. Те принадлежали не Морейн - ее походку он успел запомнить. - Пытаешься постичь недоступное? - голос принадлежал отцу Киндари, но теперь в нем не было напускных старческих ноток. - Почему же? Кое-что мне доступно, - вежливо возразил Уголь, повернув голову на голос. - Здесь изображена хищная птица, так? - Маги-стервятники всегда служили моему роду, - проговорил бывший князь Осскиля. - И исполняли свою службу хорошо. Но у меня не было наследника. Точнее, мой братец позаботился, чтобы его не стало. И я не слишком удивился, когда узнал о заговоре. Братец, конечно, предпочел бы убить и меня, но здесь ему трудно меня достать. Здесь есть кое-что, что защищает меня и от него, и от стервятников. - Кажется, Киндари хочет восстановить справедливость, - осторожно заметил Уголь. - Вряд ли у нее что-то выйдет, - с непонятной обидой возразил его собеседник. - Но я не связываю ей руки, она вольна делать все, что пожелает. Мы с ней не очень-то близки, как ты мог заметить. Когда он договаривал последние слова, послышалось шлепанье босых ног по каменному полу, кое-где приглушенное коврами и шкурами. Теперь он точно узнал Морейн, и ее слегка сонный голос не замедлил прозвучать: - Уголь, почему ты здесь? Я чуть с ума не сошла, когда не нашла тебя в кровати! - она, видимо, только сейчас заметила отца Киндари: - А... Доброе утро, господин. - Что могло со мной случиться? - ответил ей Уголь, со слегка шутливой интонацией. Потом обратился к бывшему князю: - И, я так понимаю, она не делилась с вами своими планами? - Нет, - все с той же обидой в голосе ответил отец Киндари. - Можешь ее об этом спросить сам - ее спальня на самом верху лестницы, со звездами на двери. Это единственная комната под крышей башни. Он двинулся прочь - шаги снова нарушили сонную тишину. Морейн добралась до Угля и прижалась к нему. Он провел ладонями вдоль ее тела и понял, что на ней только тонкая ночная рубашка, не доходящая даже до середины бедер. И, хоть сам он выглядел так же, он немедленно попросил ее одеться. - Вот еще, - Морейн дернула тем плечом, что было под его ладонью. - Рихи, эта старая дура, впихнула мне какие-то королевские наряды, а я была сонной и не посмотрела. На кой мне платья? Да еще такие богатые. Я буду выглядеть глупо, и еще это жутко неудобно. Пойдем лучше поднимемся к Киндари. - Я думал, ее отец не всерьез, - возразил Уголь. - Она же, наверное, еще спит. - А вдруг нет? Я уверена, что она затащила к себе нашего мага. Я бы послушала, чем они там заняты, - с какой-то хитринкой в голосе заметила Морейн. - Это... - он на мгновение замялся, ища подходящее слово, - кажется, неправильно. - Вот еще. Должна же я ей отомстить за то, что она выставляла меня на ночь из каюты, когда мы плыли на Госк. И еще увела такого симпатичного наемника... Он даже не в каждом предложении употреблял ругательства, где еще такого найдешь? - Уголь не понимал до конца, шутит Морейн или нет, но она непреклонно потащила его к лестнице, и он не стал сопротивляться. Они тихо начали подниматься - им никто не препятствовал. - Я еще боюсь за Персеваля, - призналась Морейн где-то на середине пути. - Киндари, конечно, вроде как исправилась, но я помню, как она хотела меня отравить. И то, что они считают своей защитой - я не понимаю, что это такое, но чувствую, что оно совсем чужое и страшное. Я боюсь, что Персеваль вляпается в историю с этой штукой. Как я. - Мы пока не можем судить, - возразил Уголь, хотя сам чувствовал - что-то должно было свершиться, именно в этих стенах, и, наверное, именно это Неммерль назвал "дорогой" Персеваля. Они миновали этаж с гостиной, где они вчера сидели у камина, и поднялись еще немного. Теперь Морейн ступала бесшумно, как кошка, и Уголь тоже старался не издавать не звука, подстроившись под странную игру. - Вот эта дверь, - услышал он едва заметный шепот у своего уха, а затем его потянули за руку немного вниз и в сторону, пока ему не стал различим негромкий разговор, доносящийся из-за двери. Голоса принадлежали Киндари и Персевалю. - Знаешь, как делают зеркала, Персеваль? - говорила Киндари. - Стекло, олово и ртуть - я видела это своими глазами, девочкой, когда отец решил показать мне наши рудники. Говорят, некогда наши предки правили на Хавноре, и еще тогда была известна магическая сила зеркал - сила ртути. Самый непостоянный среди других металлов, казалось бы, у него нет гордости золота, чистоты серебра, мощи железа... Однако, ртуть сильнее их всех, и сила в этом самом непостоянстве. Ртуть ядовита, она медленно убивает любого, кто пытается ее постичь. Я видела, что она делает с человеком - тогда мне было страшно, я хотела заплакать и убежать, но отец сказал мне: "Смотри, Киндари, смотри хорошенько. Смотри, чем приходится платить за наши знания, за нашу магическую силу". Наша магия разъедает нашу душу, как ртуть - плоть тех, кто получает ее из руды и смиряет на зеркальном стекле. Но она дает нам силу, которой нет равных. Все мы что-то отдаем, так или иначе, я готова заплатить, чтобы править Осскилем. Мой отец уже не способен бороться, но я его наследница, и я должна вернуть нам законное право на престол. - Тебе так нужна власть? - голос Персеваля звучал слабо и равнодушно, будто ему не было дела, до того, что он говорит. - Настолько, что ты готова отдать в жертву саму себя и сделаться рабыней Тьмы? - Я не стану... - начала было Киндари, но сейчас же смешалась. - На самом деле я не знаю, Персеваль. Я думаю, у меня нет выбора. Я не могу смириться, как мой отец, и провести остаток дней в этой крошечной башне, ежедневно ожидая смерти, или же прожить всю жизнь с человеком, которого я никогда не любила. Я была в Зале Зеркал, ты тоже сможешь задать им вопрос, если захочешь. Черное Зеркало, то, что никогда ничего не отражает, иногда являет видения, и вот я увидела себя на троне Осскиля, а тебя - среди моих ближайших советников. Так и вправду будет, если мы останемся сильными до конца. Зеркала не могут лгать, Персеваль, это не в их природе. Маг молчал. Морейн ткнула Угля локтем в бок и едва слышно прошептала: - Что она задумала? Мне это уже не нравится! - Идем со мной, - тем временем позвала Киндари. - Двенадцать Зеркал тебя ждут. С рассветом мы уже со всем покончим. Тебе нужно только следовать за мной, и все. - Прячемся! - Уголь успел отреагировать за мгновение до того, как Морейн попыталась вскочить, и удержал ее. - Рано. Сейчас мы никак не сможем ей помешать. Накладывай иллюзию. Морейн торопливо пробормотала слова заклинания. Она едва успела закончить, как послышались шаги и скрип двери. Мимо них прошли двое - Уголь услышал, как шелестит ткань юбки Киндари, и начали спускаться по каменной лестнице. - Идем за ними! - не унималась Морейн, хотя ее голос звучал еле слышно. - Это не к добру. - Идем, - согласился он. - Но не вмешивайся раньше времени. Я боюсь, нам будет противостоять то, с чем мы не справимся. - Так что, сидеть смотреть? - сердито буркнула Морейн, но повиновалась, ступая так тихо, что ему порой казалось, что она стоит на месте. - Нет, мы вмешаемся. Но в тот момент, когда это будет действительно нужно. Они двинулись вниз, иллюзия, по словам Морейн, по прежнему скрывала их от чужих взглядов, но Киндари и Персеваль не слишком оглядывались. Первая трудность возникла, когда в замочной скважине звякнул ключ. Морейн шепотом выругалась, потом буркнула что-то на Изначальном, и ругаться начала уже Киндари. - Быстрее, - шепнула Морейн, и потащила его вперед. - Я ненадолго заклинила дверь, - объяснила она, когда они прошли какое-то расстояние, и сетования на ржавые петли, плохих слуг и проклятый замок, где приходится жить, остались позади. - Такие фокусы я давно умею делать. Тут прямой коридор, и тем более я чувствую, куда идти. Спрячемся и подождем их... Ого... Стены расступились, и в лицо пахнуло сырым ветром. Морейн сейчас же потянула его куда-то в сторону, шепотом описывая, что происходит вокруг: - Очень большой зал, здесь стоят зеркала от пола до потолка, в одно из них я чуть не врезалась да еще испугалась своего отражения. За ним мы теперь прячемся. А вот и они, - девушка замолчала. Уголь услышал шаги и негромкий разговор. - Только капля твоей крови, - говорила Киндари. - Этого будет вполне достаточно. Ты же хочешь - и Рок хочет, чтобы Осскилем правили те, кто хочет союза, а не войны. Мой дядя готов на все ради власти - ты сам это видишь. Нужно зажечь свет... Разговор ненадолго прервался, и Морейн продолжала шепотом описывать зал. - Тут двенадцать зеркал. Или тринадцать. Шесть справа, шесть слева, и в центре тоже вроде зеркало, закрытое черной тканью. Оно отражается во всех двенадцати зеркалах. Киндари зажигает свечи на стенах. Персеваль стоит и смотрит на это зеркало-не зеркало. Он совершенно не в себе, ты уверен, что нам не стоит вмешаться? - Нет, тише, - проговорил он. - Она стянула эту черную ткань! Ткань упала, это и вправду зеркало, но черное, как будто перед ним абсолютная тьма, и ничего не отражает. Ой... Морейн вцепилась в его руку, так что ему стало больно. Он понимал, что за черноту увидела девушка. Он это тоже видел и помнил. Там, в подземелье, когда время растянулось в одно долгое мгновение, когда они с Персевалем и Морейн закрывали дверь за существом, охраняющим Амулет Призывателя. То, что на миг видят все, кто пытается проникнуть в другой мир. И сейчас он ничего не чувствовал, но воспоминания отогнать не смог. Киндари начала что-то быстро читать на Изначальном языке, ее шаги отдавались гулким эхом и сливались в ритм, вторящий словам. Речитатив завершился резким выкриком, и зал наполнился низкой вибрацией. Морейн зашептала ему в самое ухо, пытаясь перекрыть гул: - Она достала кинжал... Разрезала ладонь Персеваля... Капля крови упала на пол - там, кажется, камнями выложен какой-то рисунок, я отсюда не вижу. И теперь я чувствую, что она впитывает силу зеркала - эта тьма как будто выплеснулась и приняла вид крыльев у нее за спиной. Я ей щас устрою крылья! - Тихо! - Уголь сжал ее руку. - Рано. Морейн хотела что-то возразить, но тут послышался оглушительный звон осколков сразу с нескольких сторон. Сразу после него раздалось обрывающееся хлопанье крыльев, свист ветра и повеяло холодом. Он мысленно поблагодарил Морейн, что она не бросилась сразу в бой, а объяснила ему, что произошло - пять магов в обличье птиц ворвались в зал, разбив окна, предводителем у них был некто, напоминающий Киндари внешне. Персеваль вступил в бой с ними, кажется, так и не осознав, что делает. - Так, можешь вступить в бой. Только будь осторожна, ты наша единственная надежда, - быстро проговорил Уголь. - А я должен прервать ритуал. - Как? - удивилась Морейн. - Есть идея, - коротко бросил Уголь и двинулся вдоль стены. Иллюзия, наложенная Морейн, все еще скрывала его, да и вряд ли его кто-то принимал в расчет - у него не было даже магии, при необходимости убить его проще простого. Вытянутая вперед рука скользнула по раме следующего зеркала, и он скрылся за ним, продолжая вслушиваться в то, что происходило в зале. - Ты не испугался открытого столкновения, дядя? - говорила Киндари. Голос ее звучал иначе - он как будто стал ниже и грубее, в него вмешалась вибрация, все еще распространяющаяся по залу. - Мне казалось, что ты можешь только плести заговоры за спиной твоих врагов. - Я поступал разумно, не вовлекая остров в войну, - презрительно отвечал ей такой же низкий и вибрирующий голос. - Хотя какой смысл тебе это объяснять? Ты никогда не могла продумать и нескольких шагов вперед, и сейчас просто умрешь. То, что тебе удалось сделать свою марионетку из мага с Рока, не дает тебе преимущества. - Эй вы! - Морейн вмешалась в разговор, как всегда - не слишком вежливо и совершенно внезапно. - Мне нет дела до ваших драк за трон, но Персеваля оставьте в покое! Даже за зеркалом он ощутил, как воздух в зале становится теплее. Но это был не повод останавливаться - надо было идти дальше. Пока он не окажется у черного зеркала, которое описала Морейн. Только там можно было что-то изменить. Сейчас все отвлеклись на Морейн, и у него есть возможность. Уголь миновал еще три зеркала, и спрятался за четвертым. "По шесть с каждой стороны", - вспомнил он слова девушки. Руки коснулись еще одной рамы, остающейся холодной, несмотря на раскалившийся воздух. Он попытался тронуть стекло, но пальцы, зачерпнувшие только пустоту, обожгло холодом, будто он опустил их в ледяную воду. "Отражается во всех зеркалах", - вспомнил Уголь слова Морейн. И еще - рассказ Киндари о свойствах ртути. Просто так справиться с этой огромной рамой, чтобы развернуть, а лучше - вообще уронить ее, вряд ли выйдет. Наверняка есть чары, которые ее держат. Но кое-что может помочь, и оно доступно даже ему, лишенному магии. Уголь нашел у себя на поясе один из зачарованных кинжалов Морейн, который она в какой-то из дней плавания подарила ему, вонзил кончик клинка в ладонь и приложил руку к обратной стороне зеркала. Только сейчас некие силы, обитающие в этом зале, обратили на него внимание, но слишком поздно: он уже начал чертить одну из девяти Рун, Руну Завершения, и там, где пролегали линии, камень становился теплее. Киндари выкрикнула что-то резкое, сразу за ней послышался голос Морейн, а затем пол ногами дрогнул. Последние линии Руны были нанесены на зеркало, и теперь камни всей башни пришли в движение, он чувствовал это кожей. - Уголь! - крикнула Морейн, и он двинулся на ее голос так быстро, как только мог. - Помоги. Чья-то рука оказалась у него на плечах, потом Морейн схватила его за запястье и почти бегом потащила прочь из башни, ругаясь всеми словами, какие только смогла узнать в портах от матросов и наемников. Большинство эпитетов предназначалось "этой дуре, которую сейчас еще и тащить приходится". Когда Уголь почувствовал дуновение холодного ветра, а камни под ногами стали влажными, позади раздался оглушительный грохот. Морейн отпустила его руку. - Сейчас превращусь, забирайтесь на шею. Надо валить отсюда, - проговорила она. Уголь понимал это - камни башни, судя по звукам, продолжали двигаться. Когда он помогал забираться дракону на спину Персевалю, то почувствовал, что рубашка на нем промокла от крови, ее запах мешался с гарью, а Киндари, кажется, не была ранена, но ее пришлось чуть ли не на руках нести. Морейн вертикально взмыла в небо, выдохнула пламя куда-то в сторону замка, и направилась прочь.