Золотая клетка.

      – Мои ноги, мои бедные ноги, – захныкала я, заходя в дом и сбрасывая злосчастные туфли. – Боже, это лучше любого оргазма, – закусила губу от облегчения я.       – Я бы поспорил, – раздался голос Александра над ухом. Он зашёл следом, отдавая пальто в руки домработницы.       И дёрнул же меня чёрт обуть новые, ни разу неношеные туфли на благотворительный вечер. Всё мероприятие я молилась Богам, чтобы в здании резко выключили свет или начался апокалипсис, да что угодно, лишь бы появился шанс пораньше сбежать домой. Но катаклизмов не наблюдалось, а Нильсен был главным спонсором фонда и просто обязан был присутствовать весь вечер.       Даже спустя два месяца после свадьбы, нас до сих пор поздравляли с этим событием. Я, конечно, улыбалась всем, но на самом деле ужасно хотелось закатить глаза и свалить в закат.       Снимая красное платье-футляр, я радовалась только тому факту, что этот вечер наконец закончился. Особый кайф доставил снятый бюстгальтер. Тут меня, наверное, поймёт каждая девушка.       На пышную обнажённую грудь легли две большие ладони, слегка сжимая нежную кожу, а со спины прижалось крепкое мужское тело.       – Устала? – тихий шёпот делал и так интимную обстановку ещё более личной.       – Очень,– кивнула я.       – Хотелось уйти оттуда, как минимум после середины, – нос Александра зарылся в мои волосы, вдыхая аромат духов и шампуня. Он любил так делать, приходя уставший с работы или просто находя меня в библиотеке, даже когда я спала, он частенько зарывался в мои волосы и только после этого засыпал.       Видимо, это один из его фетишей.       – А я думала это желание проскользнуло только у меня, – ухмыльнулась я, а рука Нильсена огладила мой живот. – Я понимаю к чему ты клонишь, но я слишком устала.       – А к чему я клоню? – глухо засмеялся Нильсен, поднимая ладонь к моей щеке, оглаживая её, а после оставляя легкий поцелуй. – Просто захотел поцеловать жену перед сном.       – Верю-верю. Ладно, иди в душ, а я сделаю себе какао, – я частенько грешила этим напитком перед сном. Пару раз со мной даже коротала время Рейчел, заработавшаяся допоздна и уставшая после рабочего дня. Иногда я обнаруживала стакан на прикроватной тумбочке, а Нильсен делал вид, что он совершенно ни при чём. Александр был способен на нежность и заботу, но она мешалась с его строгостью и желанием полного подчинения ему, что полностью меркло на фоне всех этих качеств.       В последнее время у нас царил нейтралитет. Я не провоцировала его, а он был предельно, насколько это возможно, нежен и ласков со мной.       – Я попрошу прислугу принести тебе прямо сюда.       – Не нужно, – натягивая халат, произнесла я. – Пусть девочки идут спать, у самой руки есть, там дел на пять минут.       – Хорошо, – кивнул Нильсен, зная, как я не люблю тревожить людей по мелочам. У нас в поместье была только одна Марта и садовник, именно поэтому я всегда могла помыть сама посуду или приготовить себе покушать.       Думая о походе в парк аттракционов, который мы пообещали Майку ещё на прошлой неделе вместе с Рейчел, и который был запланирован на завтра, я начала спускаться по лестнице. Мальчик очень хотел, чтобы и Александр пошёл с нами, но тот постоянно пропадал на работе, так что на его присутствие можно было не рассчитывать.       Помните, я говорила, что с детства гравитация работала в отношении меня не в лучшую сторону, так вот, ничего не изменилось. Задумавшись, я оступаюсь и, не успев схватиться за поручни, лечу кубарем вниз. Кажется, мои рёбра пересчитали все оставшиеся ступеньки. Странно, что упала не с самой верхней, с моим-то везением. Видимо, кому-то сверху выгодно, чтобы я выжила.       На мой крик выбежала прислуга. Девушки сразу же окружили меня, крича, чтобы позвали мистера Нильсена. Они пытаются сфокусировать мой взгляд, но их лица плывут, после того, как я в конце падения хорошенько приложилась головой.       Александр вылетает со второго этажа в одних брюках, в которых он посещал приём. Видимо, не успел уйти в душ. Он подлетает ко мне, и я честно пытаюсь сосредоточить взгляд на нём. Выходит плохо, а вдобавок ещё и сильно мутит.       – Агата, посмотри на меня. Где болит? Звоните в скорую, быстрее, – он практически рявкает на и так испуганных девушек.       – Везде болит, – хныкаю я, а в глазах скапливаются слёзы. – Тошнит.       – Тише-тише, скоро приедет скорая, – он гладит меня по волосам. – Чёрт, похоже у тебя сотрясение.       Скорая приезжает на удивление быстро. Нильсен разговаривает со мной всё время до их приезда, не давая отключиться. Последнее, что я помню, это как меня грузят на носилки, после чего я, прикрывая глаза, проваливаюсь в забытье и прихожу в себя уже в больничной палате. На стуле спит Александр, сложивший руки на груди. На нём те же брюки и белая футболка. Он выглядит немного уставшим, но внутри меня первый раз что-то ёкает глядя на него. Он не уехал домой, а остался со мной, удивительно.       Часы показывают четвёртый час ночи. Отрубило меня однако надолго, видимо, организм решил сам абстрагироваться на стресс. Тело затекло, и стоило мне немного изменить положение, я тут же пожалела об этом, ибо всё нещадно ломит, а, приподняв одеяло, я вижу россыпь синяков на теле.       – Ты проснулась, – открыл глаза Нильсен, потирая их.       – Угу, – кивнула я.       – Как себя чувствуешь?       – Так, словно пересчитала каждую ступеньку на нашей лестнице, – вздохнув, стараюсь улыбнуться я. – А если честно, голова чумная и мутит немного.       – Тебе вкололи обезболивающее, доктор предупреждал о подобном побочном эффекте.       – Что говорят врачи?       – Удивляются, как ты избежала переломов. Небольшое сотрясение и потянуты мышцы на правой ноге, куча гематом.       – Если бы ты внимательнее изучил мою карту, то увидел бы, что я тот ещё летчик.       – Позвать врача?       – Нет, – я отрицательно качаю головой. – Они начнут кружиться вокруг меня. И так голова кругом. До утра пусть думают, что я сплю.       – Приезжала Аннет. Я отправил её домой, где-то около часа назад.       – Ей не стоило срываться ради меня среди ночи, – хмыкнула я.       – Она волнуется о тебе, – провёл муж рукой по одеялу.       – Не слишком она заботилась обо мне, когда выдавала замуж.       Нильсен тяжело вздохнул, массируя виски.       – Это тоже своего рода забота. Ты её наследница, и она не хочет, чтобы ты жила в бедности.       – Не в обиду тебе, но я не знаю, что хуже: жить в бедности или быть запертой в золотой клетке, – Александра так и подмывало разозлиться, я видела, как он напрягся, но промолчал, зная, как я сторонюсь его в такие моменты. Он не имел золотой середины, либо мягкий, либо жёсткий и холодный.       С тётушкой отношения как-то не заглаживались. С одной стороны я понимала, что она хотела сберечь семью, но чувство того, что в этой ситуации я являлась разменной монетой, коробило изнутри. Она звонила раз в неделю, но слышала только дежурные фразы, что всё у меня хорошо. Подробности явно не понравятся её ушам. – Когда меня отпустят?       – Если всё будет хорошо, то возможно к вечеру.       – Долго, – вздохнула я.       – Успеешь отдохнуть от меня. Днём у меня две встречи, но я должен успеть забрать тебя.       – Мог бы просто попросить Сэма.       – Агата...       – Или хочешь показаться хорошим мужем перед журналистами? А то вдруг подумают, что это ты покалечил меня.       – Агата, остановись, если не хочешь нарваться на грубость, – он встал со стула, разворачиваясь в сторону двери. – Отдыхай. Тебе нужно поспать.       – Тебе нужно поспать, – передразнила мужа я, чувствуя, как головная боль накатывает с новой силой. – Это всё Нильсен виноват, – буркнула я, заворачиваясь в одеяло и думая о том, что конечностями пока тоже следует шевелить поменьше.              Утро началось с нудного обхода врачей, которые кудахтали надо мной добрый час, наверняка, по просьбе Нильсена. Я знала уже эту систему, как свои пять пальцев и просто делала вид, что действительно слушаю.       К вечеру стало легче, но голова оставалась слегка чумной. Я без особого энтузиазма встретила Александра, который самолично довёл меня до машины, попросив водителя ехать помедленнее.       В дороге меня немного мутило и дико хотелось спать. Александр, не выдержав моих мучений, притянул меня под своё крыло, как тогда после приёма. Я хотела выпутаться, но он прошептал куда-то в мои волосы.       – Постарайся задремать, так будет легче. Если станет совсем плохо, остановимся, – у меня даже сил спорить с ним не было.       Дома меня поддерживая провели до спальни, где я благополучно снова вырубилась, услышав перед этим, как Нильсен говорит о том, что похоже врачам не стоило выписывать меня.              Проснувшись утром, я поняла, что чувствую себя просто в миллионы раз лучше. Я решила сходить нормально в душ и спуститься вниз в поисках пропитания. Первый раз за последние трое суток я хотела есть и меня не мучала тошнота. Правда, вскочив с кровати, я сразу как-то поубавила свой пыл, когда заболело абсолютно всё.       Нильсен, видимо, уже завтракал, ибо кровать была пуста. Желудок предательски заныл. Ладно, душ, похоже, подождёт, еда сейчас важнее.       Когда я спустилась с лестницы, кряхтя при этом как последняя старушка, у Нильсена аж ложка с кашей в воздухе застыла.       – Тебе кто с кровати вставать разрешал? – тоном истинного папочки произнёс швед.       – Не помню, чтобы мне кто-то запрещал, – приподняла бровь я, благодарно кивая прислуге, которая тут же принесла порцию овсяной каши с голубикой и сок.       – Поешь и возвращайся в постель, – произнёс Нильсен. – Врач выписал тебе постельный режим на ближайшие три дня.       – Не хочу, – сморщила носик я. – И так уже все бока отлежала.       – Агата, – я воистину ненавидела его в те моменты, когда он начинал говорить со мной строгим тоном. В эти минуты я чувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают взрослые.       – Я не собираюсь таскать кирпичи, просто буду сидеть в библиотеке или в беседке возле дома, – вздохнула я.       – Хорошо, – кивнул он, – но Рейчел будет присматривать за тобой.       – У неё и так работы много.       – Агата! Я сказал, что Рейчел будет присматривать за тобой, значит так и будет. Узнаю, что ты позволяешь себе что-то кроме отдыха, – он встал с места, нагибаясь к моему уху, – выпорю, – его тёплое дыхание оросило моё ухо, а тело покрылось мурашками от последнего обещания.       Сказав последнее, Нильсен сел на место, спокойно доедая кашу, после чего он перехватил мимо пробегающую миссис Макото, дав распоряжение быть моей личной нянькой.       – Командир, – фыркнула я, укрываясь принесённым Рейчел пледом, сидя в беседке. На улице холодало, но сидеть дома совсем не хотелось. Именно поэтому девушка предложила посидеть на улице, принеся вкусный чай и тёплые пледы.       – Он заботится о тебе, – усмехнулась девушка. – Просто в своей манере. Это же Алекс.       – И без его заботы обойдусь.       – Зря ты так, – отпивая из кружки чай, произнесла блондинка. – Прошлой ночью нас, к сожалению, не было в доме, но прислуга говорит, что Алекс очень испугался за тебя. Он просто не может это правильно выразить.       – Он в любой ситуации привык командовать. Надоело, – опустила голову я.       – Он с детства рос почти без родителей, ему было позволено всё, и он привык командовать, но я думаю, вам стоит поговорить об этом. Если это как-то унижает тебя, то стоит договориться обо всём на берегу.       – Похоже, он пропускает мимо ушей абсолютно всё, что я ему говорю.       – Ты слишком категорична. Поверь это не так, – она подмигнула мне. – Сейчас не думай об этом. Пей чай, отдыхай.       На следующий день приехал врач, который внимательно осмотрел меня, ещё раз добавив, что я отделалась минимальными повреждениями, и посмеялся с моих слов, что группировка во время падений приходит с опытом.       Ближайшие две недели он просил воздержаться от эмоциональных нагрузок, в том числе и половых связей. Разрешил только гулять, отдыхать и смотреть хорошие фильмы.       Долгосрочное отсутствие секса, кажется, расстроило Нильсена, судя по тому, как тяжело он опустил голову на словах доктора, а я просто упивалась его реакцией.       – Твоя тётя хотела нанести визит в эти выходные, – произнёс Александр за одним из ужинов. Я вопросительно выгнула бровь. – Агата, она твоя тётя. Ты и так не захотела видеть её после больницы, редко отвечаешь на звонки, но всё же, будь с ней помягче. В конце концов она приедет с Данте и Элизой.       – Я так понимаю, ты уже дал согласие на её визит? – разозлилась я. – А моего мнения ты не хотел спросить? – я вскочила со своего места, собираясь удалиться прочь, но его рука одёрнула меня в обратную сторону. – Отпусти меня, – я дёрнула рукой, но всё без толку. – Что? Я в этом доме никто! Моё мнение здесь всё равно не учитывается, ты у нас царь и Бог, а я всего лишь твоя игрушка.       – Сядь на место, по-хорошему прошу, – процедил Нильсен, но внутри меня уже всё бурлило.       – Убери от меня свои руки, – почти крикнула я.       – Села на место, – здесь уже повысил голос Нильсен, и, признаться честно, это первый раз, когда он на меня кричал. Отшатнувшись от него, я упала на стул, а его руки на автомате отпустили меня. Он отвернулся на минуту, чтобы успокоиться, а я сидела и глотала слезы. – Я стараюсь вести себя с тобой по-нормальному, но ты словно специально пытаешься раздраконить меня, – он устало опустился на стул. – Извини, я позвоню Аннет и всё отменю.       – Не нужно, – сипло ответила я. – Дом твой, тебе и решать кого приглашать.       – Агата.       – Всё нормально, – закусила губу я. – Можно я пойду к себе?       – Хорошо, – кивнул он, после чего я встала с места, надеясь просто дойти до своей комнаты и просто рухнуть на диванчик, побыть наедине с собой. Но голову резко пронзила боль, а перед глазами поплыло.       – Агата, – Александр вовремя успел подхватить меня, занося в гостиную и опуская на софу. Изображение восстановилось, и передо мной нависало его испуганное лицо. – Ты как? Сейчас же позвоню врачу, – он полез в карман за телефоном, но я остановила его жестом руки.       – Не нужно беспокоить его в столь поздний час. Это просто из-за того, что я расстроилась. Я лягу спать и всё пройдет, – я попыталась привстать, но меня тут же уложили обратно, после чего аккуратно подняли на руках.       Доктор всё же пришел, следующим утром, отметив, что в целом всё нормально, но от тётушкиного визита решили все-таки воздержаться, пока я не восстановлюсь окончательно, ибо неизвестно, как организм поведёт себя в очередной раз.       Полностью от головных болей и головокружений я избавилась только через месяц. Александр всё это время держал жизнь монаха, по крайней мере именно так это было в стенах дома. Я видела, как он возбуждался, стоило мне только надеть сорочку покороче или выйти из душа в одном полотенце, что со временем я начала делать нарочно. Он бесился, хоть и скрывал это, а в душе моей плясали черти от того, что я хоть где-то могу ущемить его.       Конечно, существуют и другие способы ублажения мужчины, в которых я, к слову, абсолютный профан, да и к тому же, вспоминая моменты его жестокости, мне не хотелось делать ему что-то приятное.       Почему-то в ушах до сих пор стоял его крик и это громкое: "Села на место". Пора бы уже, наверное, привыкнуть, но, чёрт возьми, я не могу.       Сегодняшний день отличался от прошлых хотя бы тем, что мне было дано добро нормально выбраться в город. Наверное, именно поэтому мы с Макото отправились на шоппинг, где моя душа решила разгуляться, после чего заглянули в магазин с детской одеждой, чтобы купить Майку новые штанишки и пару футболок.       Пока Рейчел разглядывала размеры для более взрослых детей, я сама незаметно для себя забрела в секцию с одеждой для новорожденных. Всё это было таким крохотным, красивым, что трудно было отвести глаз. Особенно от девчачьих боди и комбинезонов. Проведя рукой по крохотным рюшам, я поймала себя на том, что в будущем очень бы хотела девочку, чтобы наряжать её как настоящую принцессу.       – Не ожидала найти тебя в этой секции, – голос Рейчел вывел меня из прострации.       – Да я как-то сама не ожидала, что забреду сюда, – тряхнула головой я.       – Ты однажды придёшь к этому. Действительно захочешь ребенка. Майк не был запланированным, но он вся наша жизнь, весь наш смысл. Этот возраст самый прекрасный, – она улыбнулась, вспоминая былые дни. – Он полностью зависит от тебя, вы как единое целое.       – Если ты так пытаешься развить во мне хоть какой-то материнский инстинкт, то ты провалилась, – похлопала приятельницу по плечу я, шагая в сторону выхода и видя по дороге Макдональдс, в надежде съесть кучу вредной гадости. Сто лет не заходила в подобные места.       В результате, до дома я добралась ближе к вечеру. Как ни странно, Рейчел отправилась сразу к себе домой, а во всём особняке был отключен свет, лишь на первом этаже виднелись еле видные отголоски.       – Ваши покупки будут ожидать вас в вашей комнате завтра, – обратился ко мне водитель. – Приятного вечера. Мистер Нильсен просил вас сразу пройти в дом.       Вопросительно поведя бровью, я захожу в дом. Отмечая подозрительную тишину и приглушённый свет из гостиной, где меня уже ожидает небольшой красивый стол с красным вином, фруктами и нарезкой.       – С чего бы это? – тихо шепчу я, проходя дальше и останавливаясь прямо возле места назначения.       – Хотел бы исправить всё то, что произошло с нами в последнее время и немного расслабить тебя, – раздался голос прямо за моей спиной. После того случая в столовой наши и так отдалённые отношения стали напоминать два отчуждённых материка. Нильсен чувствовал, как я напрягаюсь и боюсь сделать что-то не так.       – Или просто соскучился по сексу, – моё неумение вовремя заткнуться однажды сведёт меня в могилу. За терпение Нильсена ему бы медаль вручить.       – Или просто соскучился по тебе, – он провёл носом по моим волосам, после чего отодвинул стул, и я, воспользовавшись его галантностью, села. Нильсен, не торопясь, разлил вино по бокалам.       – Вкусное, – тихо произнесла я, смакуя напиток на вкус и собирая его остатки кончиком языка с губ. Нильсен проследил за этим жестом, расстёгивая верхние пуговицы своей тёмно-синей рубашки.       – Иногда полезно разбираться в винах, – улыбнулся мужчина. – Как прошёл день?       – Ну... я умотала Рейчел, обновила гардероб, а ещё до отвала наелась в Макдональдсе. Надеюсь, последнее не попадёт на первые страницы газет, – Нильсен рассмеялся.       – Стоило мне заморачиваться с вином и свечами, если можно просто накормить тебя в Макдональдсе.       – Возьми на вооружение, – улыбнулась я. Мы первый раз вот так просто смеёмся, глядя друг другу в глаза.       – Агата... тебя же что-то беспокоит, – вдруг произнёс Нильсен. – Спроси, если считаешь это нужным.       Я несколько секунд молчала, но всё же собралась.       – Почему ты так не любишь оставаться один за столом? – я отпила из бокала, глядя на мужа.       Он вздохнул, опустив голову, после чего заглянул мне в глаза.       – Испугалась меня? Только честно.       – Очень, – поджала губы я.       – Мой отец погиб когда мне было пять. Он был полицейским и не вернулся с одного из задержаний. Мама тяжело перенесла его смерть, ушла в свой бизнес, спихнув меня на гувернантку, после в её жизни стали появляться новые мужчины. Я каждый Божий день завтракал, обедал и ужинал в полном одиночестве. Няня не считала нужным делать это вместе со мной, а у матери не было времени на единственного сына. В тот вечер, когда ты встала из-за стола первый раз и ушла, я словно вновь оказался в нашем старом доме, один... наедине с уже остывшим ужином. Я думал, что забыл всё это, но, видимо, нет.       – Мне жаль, – опустила голову я. – Это детская травма и с ней надо работать, Александр, но это не значит, что ты можешь срывать свой гнев на мне. Я тоже человек и мне тоже больно.       – Прости...       – Одного прости недостаточно. Ты срываешься на меня, требуешь полного подчинения, но так не пойдёт. Мы никогда не найдем общий язык, пока ты не будешь видеть во мне равную.       Он взял мою ладошку в свою, поднося к губам.       – Ты как пташка, которую заперли в клетке, как кошечка, которой не дают выпустить коготки, но, несмотря на это, ты и твои мысли идут вперёд твоего возраста. Я обещаю, что буду сдержаннее, но без твоей помощи мне не справиться.       Я лишь кивнула, глядя на него, а Нильсен потянул меня в центр комнаты, подхватывая с дивана какой-то пульт, и по помещению тут же разлилась медленная мелодия.       – Боже, да ты настоящий романтик, мистер Нильсен, – усмехнулась я, а его рука крепко обхватила мою талию, после чего вторая переплела наши ладони сомкнутые вместе.       – Этот маленький ротик только и умеет, что насмехаться надо мной, – наигранно возмутился муж, заглядывая мне в глаза озорным взглядом. Наши губы были так близко, что я чувствовала его дыхание, хотя сама, похоже, забывала дышать.       – Не без этого, – улыбнулась ему я, слегка закусывая губу.       – Похоже всё-таки нужно тебя отшлепать, – мурлыкнул Нильсен почти мне в губы.       – Только пустые обещания, – хрипло произнесла я, удивляясь тому, что вылетело из моего рта, а одна бровь Нильсена взметнулась ввысь.       – Даже так? – произнёс мужчина, прикасаясь к моим губам. – Можно устроить, – он пошёл на меня, и уже через несколько шагов я оказалась прижата к стене, а его большой палец лёг на мою нижнюю губу, слегка оттягивая её. Я неотрывно смотрела ему в глаза. – Когда так смотришь на меня, у меня сносит все заслонки, – он глубоко поцеловал меня, опуская пальцы на шею, сжимая их. Из моего горла вырвался томный стон, который потонул в поцелуе.       Вторая рука шведа скользнула к моим бёдрам, а позже и ягодицам, обтянутым тёплым платьем-лапшой. Сжимая нежную кожу ягодиц, он почти рычал, сгорая от моей невиданной ранее податливости. Запустив руки в его волосы, я слегка прошлась пальчиками по коже головы.       Потянув платье, он стянул его через мою голову, пройдясь взглядом по нежной бледной коже, груди, обтянутой чёрным бельём и самой сладкой части меня, почти не укрытой от него, стрингами и кружевом.       – Разгуливаешь в таком белье по городу, да ты издеваешься, – он развернул меня лицом к стене, расстёгивая бюстгальтер и отбрасывая его на пол. Соски тут же отреагировали на соприкосновение с прохладной стеной. Мужчина опустился на колени, стягивая с меня трусики и проводя рукой между моих ног, отмечая, что я уже довольно влажная. – Догадываются ли мужчины, – его лицо вновь оказалось возле моего ушка, а зубы подцепили мочку, – какой клад находится рядом с ними, – его ладони грубо сжали мои ягодицы, и я неосознанно подалась бёдрами немного назад. – Но ты моя и тело твоё этому свидетель.       – Нильсен, – прохныкала я.       – Но будет ли оно так же податливо, если я сделаю так, – я даже не успела подумать о чём-то определённом, как ягодицу обжёг шлепок крепкой мужской ладони.       – Ах, – мой вскрик огласил, судя по всему, абсолютно пустой дом.       – Они словно созданы для моих ладоней, – он шлёпнул по другой, наблюдая, как я выгибаюсь от нахлынувшего с новой силой возбуждения. Прямо здесь и прямо сейчас я хотела его доминирования, тело само по себе отзывалось на эти отнюдь не ласковые прикосновения. Агата, ты должно быть тронулась умом.       Вновь развернув меня к себе лицом, Александр заглянул в мои глаза. Он искал в них сомнение, но похоть заполонила всю радужку. Взгляд был мутным, я не видела ничего кроме него.       – Расстегни ремень, – дал команду мужчина, кладя мою руку себе на пояс.       Он делал это специально, чтобы потом я не кричала, что он силой затащил меня в постель, что это мой осознанный выбор.       Подцепив дорогой кожаный ремень, я начала потихоньку расстёгивать его, но пальцы совершенно не слушались.       – Спокойнее, – прошептал Нильсен, оглаживая мою щёку пальцами, а потом начиная расстёгивать свою рубашку.       Расправившись с ремнём, я прикоснулась рукой к его прессу, очерчивая косые мышцы, проводя кончиками пальцев по прессу, отмечая, как сбилось его дыхание.       Возле груди Александр перехватил мои пальчики, поднося их к своим губам, оставляя легкий поцелуй, после чего закидывая мои руки на свою шею и впиваясь жадным поцелуем, подхватывая на руки и вновь пригвождая к стене.       Наугад я стянула с него рубашку, хватаясь за эти крепкие плечи, проводя по ним ноготками.       Швед даже не стал стягивать штаны, а просто приспустил их с бельём, проводя своим мужским достоинством по моему истекающему лону, входя ужасно медленно, оставляя на моей шее жаркие обжигающие поцелуи.       Я словно в забытье двигалась ему навстречу, царапала спину на особо резких и глубоких толчках, хныкала, когда он замедлялся.       А он целовал, целовал до упоения страстно, до невозможности влажно. Он прикасался. Прикасался так, что те участки, что чувствовали тепло его рук, пылали. Он рычал. Рычал, срываясь на бешеный темп, вколачиваясь в меня, чувствуя, как стенки влагалища сжимают его изнутри, видя как глаза мои закатываются, а с губ срывается крик.       И он выдержал, заканчивая вместе со мной, смешивая наши стоны воедино, до боли впиваясь пальцами в мои бёдра.       Тяжело дыша мы смотрели в глаза друг другу, даже не зная, что сказать, да и нужны ли были слова.       Поцеловав меня напоследок, Нильсен опустил мою скромную персону со своих рук, приглаживая мои растрепавшиеся волосы.       Закусив губу, я накинула на себя его рубашку, подбирая собственную одежду.       – Похоже, придётся спрятать всю твою одежду, мин кэра, тебе слишком идут мои рубашки, – промурлыкал швед, оставляя на моей голой заднице лёгкий шлепок и поднимаясь на второй этаж вместе со мной, чтобы принять душ.       Выйдя из душа вперёд мужа, я накинула на себя легкий шёлковый халатик, сцепляя влажные волосы крабиком. Взгляд невольно задержался на шкафу справа от кровати. Уже несколько раз я пыталась выведать, что же такого кроется в этом предмете мебели, что нужно запирать его на навесной, пусть и небольшой, замок.       – О чем задумалась, каттен? – Нильсен подошёл ко мне сзади, одетый в одни боксеры, прислоняясь вплотную и складывая руки на моей талии.       – Вот думаю, когда же ты откроешь мне тайны этого шкафа? И что можно хранить в нем, запирая замками.       – Ничего страшного, скорее, даже наоборот, – усмехнулся Нильсен.       – Такое чувство, что ты открыл Нарнию или спрятал в нём единорога, – здесь Нильсена совсем пробило на смех. – Покажи, что внутри, – повернула к нему голову я.       – Не думаю, что ты готова к этому, Лилия. Ещё сочтешь меня безумцем.       – Открою секрет, я давно уже так считаю, так что ничего особо сильно не изменится. Покажи.       – Агата.       – Александр, – поморщила нос я. – Мне не нравится, что в этом доме что-то скрывается от меня. Я, конечно, понимаю, что у меня здесь нет своего мнения и прав...       – Хорошо-хорошо, – перебил меня Нильсен. – Только заново не заводи эту шарманку, –вздохнул он, выходя из комнаты, возвращаясь с небольшим ключиком в руках.       Сложив руки на груди, я смотрела, как он открывает замок, распахивая дверцы предмета мебели.       – Постарайся отреагировать на это спокойно, – произнёс Нильсен и отошёл в сторону, наблюдая за тем, как брови мои взмывают вверх, а рот открывается в неподдельном изумлении.       – Господи Боже мой!