Золотая клетка.

      Стоит ли говорить, что слово своё Нильсен сдержал? Он вообще был человеком слова, если сказал, значит так и будет.       Я и до этого была не очень вольна в своих действиях, и его люди шастали за мной по пятам, но теперь меня просто заперли на территории особняка. Моим максимумом была прогулка по саду, когда на улице успокаивались метели.       В особняке теперь царило жуткое напряжение. Слуги ходили в буквальном смысле на цыпочках. Нашим пределом стали дежурные фразы. Нильсен был весьма холоден ко мне, да и я не горела идти ему навстречу, считая, что его вина в этом всём определенно есть. Но если мы вдруг и начинали говорить друг с другом, то это почти всегда был скандал. На фоне стресса у меня практически пропал аппетит. В основном это небольшие порции, хотя раньше я весьма любила поесть. Особенно сильно обо мне беспокоилась Рейчел. Да и не только обо мне. Она с тяжелым сердцем смотрела на то, что происходит в нашей семье и лишь устало качала головой.

      ***

      Flashback

      Я не хотела ночевать с этим человеком в одной комнате. Мне было противно от того, что мы делим одну постель, и что его отношение ко мне так и не поменялось. Он по-прежнему видит во мне только вещь.       Расстилая себе на небольшом диванчике в своей комнате и пребывая в своих мыслях, я совсем не заметила, как открылась дверь за моей спиной. После того, что я пережила за этот день, мыслями я словно пребывала в другом месте.       – Прекращай, этот детский сад, – раздался строгий голос сзади, и я вздрогнула от неожиданности.       – Как ты вошёл? Я же закрывала дверь, – устало произнесла я, даже не поворачиваясь.       – Если не забыла, я хозяин этого дома и у меня есть ключ от каждой комнаты. Видит Бог, я надеялся, что именно от этой он мне не пригодится.       – Хочешь проверить мои вещи? Дерзай, – с напускным спокойствием произнесла я, хотя на самом деле хотелось сорваться на истерику, бить его, делать что угодно, только не молчать.       – Возвращайся в кровать, – тем же тоном произнёс муж.       – Не хочу. Рабыни должны спать отдельно от своих хозяев.       Позади послышался тяжелый вздох.       – Агата, возвращайся в кровать, – процедил он. – Не буди во мне зверя.       – Нет, – на этих словах меня просто подхватили и, закинув на плечо, понесли в соседнюю комнату, где находилась наша спальня.       Я кричала, била по нему руками и ногами, но все тщетно. Занеся меня в спальню, он кинул мою тушу на кровать, закрывая дверь на ключ.       – Выпусти меня, я не хочу ложиться с тобой в одну кровать, – я вскочила с кровати, подлетая к мужчине, замахиваясь для удара, но швед перехватил мою руку.       – Быстро легла в кровать, или я за себя не отвечаю, – рыкнул Нильсен, зверея. – Ты моя жена, значит и спать должна рядом со мной.       – Урод, отпусти меня, – моё колено взметнулось для удара между ног, но в результате моё не слишком большое тело было пригвождено к ближайшей стене, а лицо оказалось в цепких пальцах мужа.       – Что ты себе позволяешь? Хочешь добиться того, чтобы я стал таким, каким ты нарисовала меня в своих фантазиях? Хочешь, чтобы к тебе действительно относились как к вещи?       – А разве это не так? – прошипела я.       – Сейчас ты пожинаешь плоды своей глупости, кэра.       – Отпусти меня! Найди себе другую куклу, которая будет слушаться тебя, – по щекам потекли неконтролируемые слёзы.       – Мне не нужна другая, у меня есть ты. Пойми и прими уже это наконец, тебе не сбежать от меня. Мы уже настолько повязли в друг друге, что ты даже представить не можешь, – шептал он. – Если ты думала, что таким методом добьёшься развода, то ты ошиблась. Из сотни тысяч женщин я выбрал тебя, и я не изменю своего решения, даже несмотря на твою непокорность.       – Ненавижу, – я начала содрогаться в рыданиях, а он отпустил меня, усаживая на кровать, и холодно произнеся, – я мог сделать из тебя Королеву, исполнить любую твою прихоть, но ты сама выбрала ту дорогу на которую ступила, – с этими словами он погасил свет, ложась на свою половину. – Прекрати вести себя как ребенок и по каждому поводу плакать, – не поворачиваясь, произнёс муж, а я закусила губу до боли, а пальцы сжала в кулаки настолько сильно, что на этом месте позже останутся еле видные следы от ногтей. Хотелось истерить в голос, выплеснуть всю свою боль, всю свою обиду, всё то, что разрывало меня изнутри на части.

Конец flashback

***

      Стук в дверь поздним вечером оторвал Александра от работы в ноутбуке. Дел накопилось много и приходилось работать дома сверхурочно. Даже если ты хозяин жизни, работу никто не отменял.       – Можно? – в дверной проём просунулась белокурая голова Рейчел, и Александр снисходительно улыбнувшись, махнул рукой, чтобы девушка заходила. Присев в кресло напротив стола, Рейчел помяла в руках подол платья, это говорило о том, что она не знает с чего начать, а точнее она не знала, как начать этот разговор, чтобы Алекс раньше времени не взбеленился и не выгнал её из кабинета.       – Говори уже, – вздохнул Нильсен, откидываясь на спинку кресла. Девяносто девять процентов из ста, речь пойдёт об Агате.       – Меня беспокоит состояние Агаты, – закусила губу Линд. – Она совсем перестала есть. Её стресс начинает плохо влиять на её здоровье.       – Не удивлюсь, если это её очередная попытка привлечь к себе внимание, – потёр переносицу Нильсен.       – Просто посмотри за завтраком сколько она ест. Это же уму непостижимо, как птичка клюнет и сидит сок цедит.       – Хорошо, но Рейчел…       – Что?       – Ты слишком снисходительна к ней.       – Алекс, Агата хорошая девушка и если у вас есть проблемы друг с другом, это не значит, что я точно также должна относиться к ней.       – Она любит обратить на себя внимание.       – Можешь уволить меня после тех слов, что я тебе скажу, но… она права по многим параметрам. Она - ребенок, это её первые, по сути, отношения, которые и отношениями назвать сложно, её просто с головой закинули в семейную жизнь, ничего толком не объяснив. Ты же чёртов эгоист, который выплёскивает свои детские комплексы и проблемы на бедную девочку. Нильсен, то, что в твоей постели побывало много женщин, не говорит о том, что ты знаешь, как с ними обращаться. Любовь - это не просто про секс.       – Кто сказал, что мне нужна её любовь? – опёрся локтями о стол швед.       – Ты не развёлся с ней после истории про таблетки, ты терпишь все её закидоны и истерики, этого уже хватит, чтобы сказать о том, что если ты и не влюблен, то точно привык к этой девочке.       – Рейчел, я сейчас не посмотрю, что ты моя подруга и уволю тебя, – шикнул Нильсен.       – Пожалуйста, – фыркнула блондинка. – Но показать Агату врачу всё же надо. Не нравится мне её состояние, просто приглядись.       – Хорошо. Завтра в обед у меня будет свободное время, свозим её в больницу.       – Окей. Тогда больше не буду мешать, – блондинка кивнула другу-начальнику, выходя из кабинета.       ***       – Агата, тебе нужно еще немного позавтракать, ты же совсем ничего не съела, – обеспокоенно сказала блондинка, наблюдая как хозяйка дома вяло ковыряется в тарелке, а Харрис уже пожалела, что позвала Макото позавтракать с ней, ибо та квохтала над ней как курица-наседка.       –Рейч, я не хочу, правда. Я и так прилично съела.       – Что ты съела? У тебя почти полная тарелка. Совсем бледная стала. Как ты себя чувствуешь?       – Нормально, только голова кружится иногда.       – Сегодня мы везём тебя к доктору, мне это надоело.       – Что? И кто это мы?       – Я и Александр. Он видит тебя только по вечерам и то не всегда, именно поэтому я рассказала ему про твой аппетит.       – Рейчел, зачем? – Агата вскочила с места, но тут же села обратно, почувствовав недомогание.       – Вот об этом я и говорю. Решила свести себя в могилу? Даже Нильсен не стоит таких переживаний, поверь мне.       Бывшая Харрис лишь промолчала. Спорить было бесполезно, в этом доме всё решается за неё.       Пожалуй, впервые за эти дни Нильсен смог приглядеться к Агате. В последнее время он приходил слишком поздно, поэтому даже ужинать приходилось одному. Она и правда побледнела, и, кажется, немного скинула в весе. Всегда яркий и бойкий взгляд потух. Но последнее он увидел ещё в день их ссоры в спальне, с тех пор она смотрела на него совсем по-другому. И за свой пыл Нильсен корил себя, как и за большинство слов, сказанных в порыве. Но она не хочет извиняться за свой обман, а он устал идти ей навстречу и пытаться быть милым с этой маленькой занозой.       На переднем сиденье сидела семья Макото, а они расположились сзади, правда сидели настолько друг от друга далеко, что это пространство казалось Нильсену пропастью. Сэм как обычно ехал довольно быстро, но к этому все давно привыкли. Водил он в целом хорошо, но как и Александр любил скорость.       Швед перевёл взгляд на жену и отметил, что она как-то нехорошо опёрлась головой о дверь, практически позеленев.       – Тебе нехорошо? – Нильсен прикоснулся к её плечу, но девушка одёрнула руку.       – Нормально всё, – бросила она, тряхнув головой.       – Сэм, тормози, – бросил Нильсен, и японец начал сбавлять скорость, уходя к обочине, а Рейчел повернулась в их сторону.       – Господи, Агата, да ты вся зелёная. Сэм, сколько раз я говорила тебе не ездить так быстро!       – Она не в первый раз со мной едет, – закатил глаза Макото. – Агата, ты как?       – Мутит, – сморщилась девушка, как вдруг, почуяв подкатывающую рвоту, вылетела пулей из машины, опорожняя желудок на траву. Сзади кто-то подбежал, перехватывая её под талию и поднимая волосы.       – Почему не сказала, что тебе плохо, давно бы притормозили, – обеспокоенно произнёс швед.       – Тебе нет никакого дела до меня, так почему сейчас должно появиться? – рыкнула бывшая Харрис, и её вновь накрыло рвотным позывом. Перед глазами всё плыло. Господи, да ей в жизни не было так дурно. Создавалось такое ощущение, что скоро вместе с рвотой выйдут её внутренние органы. Из глаз текли слезы, а дыхание сбилось вдребезги.       – Сэм, принеси воду, – крикнул Нильсен, опираясь коленками о землю, даже не беспокоясь о своем дорогущем костюме, почти укладывая Харрис на себя. Проводя ладонью по её лбу, покрывшемуся испариной. Сначала он вылил немного воды, проведя мокрой рукой по лицу девушки, а после дал ей прополоскать рот и немного выпить. – До больницы осталось ещё немного, если снова затошнит, скажи, поняла?       Агата лишь устало кивнула, почувствовав, как её поднимают на руки, неся в машину. Всю оставшуюся дорогу её голова покоилась на коленях Нильсена, который тихо перебирал её волосы пальцами, и это хоть немного отвлекало её от того ужасного состояния, в котором оказался бедный организм девушки.       К доктору она попала уже на каталке. Муж не дал ей даже шага сделать, вызывая медперсонал. В результате она оказалась в просторном кабинете частного лечебного центра. Доктор начал собирать её анамнез, записывая всё во врачебную карту.       – Дата последних менструаций? – Агата не очень поняла, какое это имеет значение. Она просто не могла быть беременной, ибо в те дни, когда в их отношениях всё же присутствовал секс, она была на таблетках. Вот только месячные должны были прийти в любом случае, если она даже не допила курс. А у неё, оказывается, задержка, и причём уже довольно неплохая.       – Почему ты не сказала мне о своей задержке? – тихо шикнул Нильсен.       – Знаешь, мне последние две недели было явно не до своего цикла. Это было последнее, о чём я думала.       – Кроме тошноты что-то ещё беспокоит?       – У неё нет аппетита от слова совсем, – встрял Александр. – Персонал жалуется, что она совсем перестала есть.       – Не было ли каких-то стрессов за это время?       – Мы… немного повздорили на прошлой неделе, а Агата всё принимает близко к сердцу.       – Хорошо, мистер Нильсен. Сегодня мы оставим вашу жену у нас, возьмём нужные анализы, поставим ей противорвотные и проследим за общим состоянием. Мне не нравится цвет её кожного покрова и общая слабость. Пока не буду вам ничего говорить, не подкрепив свои догадки анализами.       – Если будет что-то нужно, звоните, – кивнул Александр.       Агата была уже в этой клинике на осмотре у гинеколога. Александр здесь главный спонсор, поэтому все были с ней приветливы. Естественно, палата у неё была не абы какая, а возле дверей дежурила охрана. Но сегодня на побег у неё в любом случае не было сил. После того, как лаборанты взяли у неё анализы, а медсёстры кололи противорвотные, жить стало намного лучше. Она тут же провалилась в сон и проспала добрых пять часов, а вечером даже смогла нормально поесть.       Утро началось весьма шебутно. У неё снова взяли анализы, сделали узи, даже отвели к гинекологу, которая долго её осматривала, после чего сказала ту же самую дежурную фразу, что все результаты будут переданы её врачу и мужу. Ничего нового. Агата и здесь бесплатная приставка к Александру.       Некая слабость в теле всё равно сохранялась, и утром она также вяло ковырялась в тарелке. Ближе к обеду её пригласили в кабинет к врачу. Внутри уже сидел Нильсен. И Агата даже удивилась, как это он смог выделить столько свободного времени для неё за два дня.       – Мы взяли все нас интересующие анализы, провели узи, и… – доктор сделал небольшую паузу, оглядывая нас. – Могу поздравить вас, мистер Нильсен, ваша жена беременна. Срок ещё маленький, сердцебиение можно будет услышать где-то через неделю, но её анализы внушают положительную динамику… – дальше Агата уже не слышала, перед глазами всё поплыло, а слова доктора звучали растянуто и приглушенно.       Если бы не Александр, то потихоньку сползающая по стулу девушка оказалась бы на полу. Эта новость окончательно добила её и без того ослабленный иммунитет.       В себя англичанка пришла уже в палате. На диванчике возле её кровати сидел Нильсен, что-то читающий в телефоне. Но стоило только девушке открыть глаза, как он тут же отвлекся от своего дела.       – Очнулась. Ты как? – за последние несколько дней эту фразу блондинка слышала чаще, чем приветствие. – Где-то болит? Позвать врача?       Миссис Нильсен лишь отрицательно помотала головой, оглядываясь и пытаясь вспомнить, на каком моменте её связь с окружающим миром была потеряна.       – Могу поздравить вас, мистер Нильсен, ваша жена беременна, – всплыли слова доктора в голосе блондинки, и она резко дёрнулась, быстро моргая глазами и тяжело дыша.

      Беременна. Беременна. Беременна, – било набатом в голове.

      – Нет-нет-нет, – Александр хотел взять её руку в свою, но англичанка резко отпрянула, скидывая с себя больничное одеяло, проводя рукой по животу, а потом зарываясь пальцами в волосы. – Этого не может быть, я же была на таблетках.       Александру было больно видеть такую реакцию от собственной жены. Она перекрывала ту эйфорию, которую он испытывал с того момента, как ему сказали, что он скоро станет отцом.       – Один процент беременности на противозачаточных всегда существует, тем более, что алкоголь гасит действие многих контрацептивов, а ты в Рождество выпила целую бутылку.       Рождество - вот когда это произошло. День, когда Агата сама собственной дуростью пустила свою молодость под откос.       – Я не готова, – замотала головой Агата. – Я не могу, – из её глаз потекли слезы.       – Ты будешь прекрасной мамой, – он всё-таки погладил её руку, беря хрупкие пальчики в свои крепкие, но бывшая Харрис выдернула руку из его хватки.       – Ты слышишь меня, Нильсен? Ты слышишь только свои желания, – Агата подтянула ноги к себе, утыкаясь лбом в колени.       – Что ты предлагаешь? Убить его? Чего ты ждешь от меня, Агата? Этот ребенок, если уж на то пошло, изначально был целью нашего брака. Не хочешь быть матерью, пожалуйста. Роди мне его, всё остальное, так и быть, беру на себя. Развода не получишь, но жить будешь свободно, исполню любое твое желание.       – Думаешь, я могу быть такой сволочью, чтобы бросить своего ребенка? Я не твоя мать, и никогда не оставлю свою кровь на попечение чужих людей, – вот тут Агате точно бы следовало промолчать, чего она конечно не сделала. Лицо Нильсена побагровело за секунду. Он подскочил к ней, хватая за плечо и буквально рыча в лицо.       – Не стоило тебе этого говорить, кэра, но запомни, эта тема в нашей семье табу. Никогда, слышишь, никогда об этом не говори, если не хочешь проблем. Ты знаешь, я плохой человек. Этот ребенок никогда не будет страдать, никогда не будет есть и играть в одиночестве. Если понадобится, я заменю ему обоих родителей. Моей любви хватит, поверь. У тебя есть девять месяцев, чтобы подумать, кем ты ему хочешь быть.       На этих словах он вылетел из палаты, а Агата, уткнувшись в подушку, сорвалась на крик. Её разрывало изнутри. Этот день был похож на какой-то страшный сон. Радостная для многих новость ей приносила лишь неизвестность перед будущим и ноющую боль в груди. Слова Нильсена резали по самому сердцу. Она понимала, что на этом ребенке он во многом возместит то, что ему недодали в детстве. Возможно, избавится от комплексов и чувства ненависти к собственной матери. Но вот что насчет её?       Похоже, в Рождество она не просто сделала Нильсену главный подарок в его жизни, но и окончательно привязала себя к этому эксцентричному мужчине.