Золотая клетка.

      Следующие два дня прошли в ожидании, состояние Оливии не сдвигалось ни в одну из сторон. Александр волновался, пусть и не показывал этого. Сегодня врач вызвал его к себе на разговор, и чуть ли не со скандалом я напросилась с ним. Новости об аварии уже крутили по всем местным каналам, а заголовки газет пестрили неправдоподобными подробностями.       Возле входа уже толпилась пресса, которая каким-то неимоверным образом узнала о прибытии Нильсена, и нам пришлось заходить в больницу через чёрный вход. Лежала мать Александра, конечно, не в частной клинике, куда её с такими травмами просто не было возможности перевести, но платную отдельную палату ей, конечно, обеспечили.       – У вашей матери наблюдается положительный прогресс, мистер Нильсен, – серьёзно посмотрев на нас, произнёс заведующий отделением, когда мы заняли свои места перед его рабочим столом, думаю, что кризис пройден. – Ещё пару дней мы продержим её в состоянии искусственной комы, из которой потом будем понемногу выводить. В больнице, если всё будет хорошо, она пробудет около месяца, после чего ей будет нужен домашний уход, процедуры, а также полное отсутствие стресса.       – Хорошо. Конечно, мы наймем ей лучших врачей и сиделку.       – Александр, в этот период ей будет очень важно присутствие семьи и поддержка, так как она, возможно, первое время не сможет вести привычный образ жизни, как раньше.       – Думаю, ей будет лучше пожить с нами, – я провела рукой по коленке мужа.       – Нет, – отрезал Александр. – Сиделки вполне хватит.       – Не хотелось бы влезать в вашу семью, но, думаю, ваша жена права, – кивнул доктор.       – Вот именно, это наша семья, и мы сами решим, – строго сказал Нильсен.       – Доктор, – улыбнулась я, заведующему отделением, – мы подумаем над этим вопросом, уверяю вас. Оливия в любом случае будет находиться в хороших руках, но пока она здесь, ей будет и правда лучше нанять сиделку.       – Конечно, миссис Нильсен, – кивнул врач. – Первое время у неё, как следствие, будет нарушение координации движений, головные боли. МРТ в целом хорошее, но удар был не из слабых, рука к моменту выписки уже будет вероятнее всего извлечена из гипса.       – Большое спасибо, что сделали всё возможное для неё.       – Это наша работа, – кивнул врач.       – Если это всё, то мы можем быть свободны? Нам еще нужно решить несколько вопросов по поводу миссис Нильсен.       – Да, конечно, – ответил доктор. – Не смею вас задерживать. В любом случае, надеюсь, что ваше решение будет правильным.       Распрощавшись с доктором, мы молча вышли из больницы, садясь в машину. Я прямо чувствовала напряжение, царящее в транспорте. Казалось, до него можно было дотронуться рукой. И пока доктор надеялся, что мы примем правильное решение, я надеялась, что мы сможем поговорить без скандала.       Уже в спальне я решила нарушить тишину.       – Алекс, – начала я, снимая объёмную блузу и переодеваясь в просторное домашнее платье.       – Агата, я сказал нет, значит нет, – сказал, как отрезал швед.       – Не будь таким, – фыркнула я, стягивая джинсы для беременных.       – Каким? Каким я должен быть с женщиной, которая бросила своего ребенка, когда он так нуждался в ней? Она ведь всё тебе уже рассказала, – Нильсен отбросил галстук в сторону. – Тогда чего ты требуешь от меня? – и начал расстёгивать пуговицы на рубашке.       – Я не хочу, чтобы ты уподоблялся ей и бросал её в тот момент, когда она так в этом нуждается, – я посмотрела на него с надеждой. – Не будь как она, будь выше. Ей будет сложно вернуться в нужное русло без тебя.       – Это не обсуждается, – он направился в ванную, а мои беременные эмоции, видимо, решили выплеснуться через край.       – Слабак, – бросила я ему в спину, отворачиваясь к туалетному столику.       – Что ты сказала? – Нильсен подлетел ко мне за долю секунды, разворачивая к себе и впиваясь своим ледяным взглядом в меня.       – Что слышал, – почти выплюнула я ему в лицо. – Слабак, который застрял в возрасте шести лет и не хочет бороться со своими страхами. Живёшь в своем мирке, заставляя плясать всех и вся под свою дудку. Очнись, Нильсен, у тебя целый прицеп детских травм, которые вам с Оливией разгребать до конца жизни хватит. Но нет, – последние слова я протянула, – мы будем срываться на мне, вместо того, чтобы наконец заняться тем, что тянет тебя на самое дно. Будь уже выше, наконец, своих детских обид и вырасти к тридцати-то годам, – на лице Нильсена играли желваки. Он бесился, дико бесился, ибо я била по больному, но, похоже, с ним по-другому никак. – Мы не построим нормальной семьи, пока ты не разберёшься с собой и своим прошлым, – я обошла его, направляясь в библиотеку, нужно было немного отвлечься от всей этой нервотрёпки и побыть одной в тишине. Александр не пошёл следом за мной, оставаясь наедине с собой в спальне. Вот кому тоже не повредит побыть наедине с собой и провести внутренний диалог.       До вечера мы не пересекались, иначе это бы вылилось в очередной скандал. Александр заперся в кабинете, разбирая накопленные дела, я же, посидев в библиотеке, спустилась на первый этаж, попила чай с Рейчел и отправилась гулять с Мело, который рос не по дням, а по часам. Настолько увлёкшись прогулкой со своим четвероногим другом, я даже не заметила, как Александр наблюдает за мной, стоя возле панорамного окна.       ***       На фоне покрытой снежным покровом природы, улыбка Агаты была весенним солнцем. Девушка сама не замечала, как освещала всё вокруг себя, топя льды внутри сердца Александра, в чём последний упорно не хотел себе признаваться. Но рядом с ней он менялся, особенно в те моменты, когда Агата позволяла себе ласку в его отношении. В эти мгновения они словно забывали о всём том, что происходит вокруг них.       Но сейчас он зол. Зол на самого себя, ведь Агата права, и он осознаёт это, но стены, выстроенные годами, тормозят его, в страхе обжечься. Детские обиды тянут мужчину на дно, и он продолжает держать обиду на мать, которая так утонула в своей скорби, что совсем отреклась от сына, который горевал не меньше её, переживая боль и храня её все эти годы в своём сердце, которое за это время превратилось в камень.       Признаться, Александр не думал, что с появлением жены в его доме, всё настолько круто поменяется. Эта девушка, которая сейчас смеётся над ещё совсем неуклюжим щенком, перевернула жизни всех в этом доме и направила в совсем другое русло. Если раньше Александр знал, как пройдёт его следующий день заранее, то теперь он не знал, чего ждать от нового дня. Бывшая Харрис избавила его жилище от тишины, которую раньше нарушал только Майк, влюбила в себя Рейчел, открыла в нём такой спектр эмоций, о котором он и не подозревал.       Когда Агата не выпускала коготки, а Александр не показывал свой эгоистичный характер, они вполне ладили друг с другом. Порой в Нильсене просыпалась какая-то ему самому необъяснимая нежность к этой эксцентричной особе, которая, пожалуй, единственная, кроме семьи Макото, могла свободно высказать своё мнение о нём прямо в лицо. Например, как сегодня.       ***       Встретились мы уже на ужине. Я прошла за стол с самым что ни на есть независимым видом, и, кажется, слышала, как в этот момент Нильсен заскрежетал зубами. Отдельный вид удовольствия - смотреть, как Александр бесится, а осознавать, что это моих рук дело, сродни оргазму.       Трапезничали тоже в полной тишине. Прислуга учтиво передислоцировалась по дому, только бы не попадаться хозяину на глаза. Они теперь люто ненавидели наши ссоры и наверняка желали либо семейного счастья, либо скорейшего развода, ибо в таких боевых условиях жить было невозможно. Нильсен в наши не лучшие дни, становился бомбой замедленного действия, которая могла взорваться на любого ему неугодного. И, наверное, это могло продолжаться до бесконечности, если бы в один прекрасный момент, глядя в тарелку, Нильсен не произнёс:       – Хорошо, я согласен, – я, наверное, слишком резко подняла взгляд на него и с трудом сумела сдержать рвущуюся наружу улыбку. – Но не жди от меня чего-то сверхъестественного. Она просто поживёт у нас, а когда ей станет лучше, улетит к себе в Швецию.       Пусть и так, но это большой шаг для Нильсена в сторону его натянутых отношений с матерью.       – Ты сделал правильный выбор, – я всё-таки не смогла сдержать улыбку.       – Не нужно улыбаться так широко, а то я могу передумать, – он отвёл взгляд, но я видела, как уголок его губ дёрнулся.       Это победа. Однозначно победа, пусть и маленькая. ***       Миссис Нильсен очнулась уже спустя несколько дней. Александр был у неё всего один раз за первую неделю в больнице и вернулся довольно задумчивым. Он сразу заехал к ней после работы, что я даже не успела увязаться с ним. Но вот муж улетел на три дня в командировку, и я решила всё же проверить свекровь, а заодно может узнать, чем закончился визит её упрямого сына.       Рейчел поначалу хотела позвонить Александру, но я настояла на том, что мой арест закончился с новостью о беременности, и к тому же мы обе понимали, что Нильсен будет этому не рад.              Оливия была бледна, на венах уже появились синяки от многочисленных капельниц, но заметив мою голову, просунувшуюся в дверной проём, пусть и слабо, но улыбнулась.       – Заходи-заходи, – она попыталась приподняться на подушках, что получилось у неё весьма плохо.       – Здравствуйте, – я поставила на небольшой столик корзинку с цветами и подошла к ней, помогая немного приподняться на подушках. Женщина облегчённо вздохнула.       – Спасибо, – сказала свекровь. – Я уже так устала лежать, но ходить врачи пока не разрешают.       – Как ваше самочувствие? – спросила я, глядя ей в глаза.       – Когда как. Слабость ещё чувствуется, и голова постоянно кружится, но уже намного легче, чем в первые дни.       – Алекс не заезжал к вам перед командировкой?       – Нет... И это очень похоже на моего сына. Я до сих пор не могу поверить, что он вообще приезжал сюда. Врачи говорят, он был у меня в палате на второй день после выведения из комы. Но в те дни я настолько себя плохо чувствовала, что постоянно спала, лишь бы избавиться от этих головокружений.       – Ему трудно, правда трудно, но он старается идти вам навстречу, – улыбнулась я, – просто дайте ему время.       – Странно, что ты здесь, и что он не караулит за дверью, боясь, что я скажу тебе что-то лишнее.       – Ну… – замялась я, хитро улыбаясь и поднимая глаза к потолку. – Я специально дождалась момента, когда Алекса не будет в стране. Он, конечно, об этом узнает, и я получу, но это уже совсем другая история.       – Алекс очень ценит тебя. Это видно. На приёме он не спускал глаз с твоей персоны.       – Он ценит не меня, а ребенка внутри, – вздохнула я, и сердце наполнилось сожалением. Неужели я жалею, что Нильсен со мной только ради наследника?       – Ты слишком слепа по отношению к нему, – покачала головой миссис Нильсен. – Пусть я и не была лучшей матерью, но своего сына и его повадки, взгляды, знаю идеально. Пока вы не оставите все обиды позади, вы не сможете увидеть друг друга в другом свете.       – Это всё очень трудно, правда, – отвела взгляд в сторону я. – Но видя отношение Александра ко мне сейчас, я понимаю, что у… – я сделала паузу, но всё же произнесла это, – нашего, – это слово далось мне воистину тяжело, – ребёнка будет прекрасный отец, – Оливия не смогла сдержать улыбки на эти слова. – Но порой он слишком старается. Словно пытается доказать самому себе, что его ребенок получит достаточное количество родительского внимания и любви.       – Это моя вина, и мне её не искупить. Я очень надеюсь, что смогу видеть внуков, но, судя по словам Александра, этот ребенок не будет иметь ко мне никакого отношения, – женщина закусила губу, отводя взгляд.       – Не будем ничего загадывать. Я смогла уговорить Александра, чтобы во время реабилитации вы жили в нашем доме, но если он спросит вас - ему об этом ни слова, хорошо? Делайте вид, что вы слышите об этом впервые.       – Агата… ты серьёзно? – кажется, Оливия была в полнейшем замешательстве.       – Да, но для этого пришлось высказать вашему сыну всё, что я о нём думаю.       Она взяла мою руку в свою, совсем слабо сжимая пальцы.       – Спасибо. Видимо, ты для моего сына и правда особенная.       – Нет, я просто высококачественно умею выносить мозг, – на этой фразе мы рассмеялись. – Не знаю, что из этого выйдет, но давайте попробуем.       – Думаю, что даже когда услышу это из его уст, всё равно не поверю. Но радоваться определенно буду так, словно не знала.       – Я бы засняла лицо Александра в этот момент, – усмехнулась я. – В общем не переживайте, всё будет хорошо. Вам сейчас плохие эмоции не нужны, а я, пожалуй, пойду, отдыхайте.       – Заходи ещё, если сможешь, – улыбнулась женщина, глядя на меня и поглаживая мою руку. – Спасибо ещё раз.       – Не за что, – улыбнулась я в ответ, – я просто сама росла без мамы, и я знаю, как это важно, чтобы мама была рядом.       Я выходила от миссис Нильсен в смешанных чувствах, но на душе словно стало легче. Надеюсь, это чувство эйфории не покинет меня слишком быстро.       Вечером того же дня на телефоне высветился видеозвонок от мужа. Мысленно перекрестившись, я взяла трубку. С экрана на меня смотрел слегка уставший Нильсен, лежавший на кровати, его торс был обнажён, открывая мне шикарный вид на крепкие плечи.       – Кэра, мне на тебя браслет повесить, чтобы ты не совершала необдуманных поступков или просто выпороть?       Я виновато закусила губу. Ну, мне удалось продержаться до вечера, уже хорошо.       – Знаешь, второй вариант мне как-то больше по душе, – усмехнулась я.       – Запишу в свой ежедневник. Как родишь, будешь отрабатывать все свои косяки, – потёр переносицу муж.       – Тайная записная книжка мистера Грея? – самым томным голосом произнесла я. Моё умение напрашиваться на неприятности просто поражает.       – Именно, каттен, – приподнял бровь супруг.       – Если тебе интересно как твоя мама, то знай, что ей уже лучше. Головокружения есть, но врач сказал, что у неё хорошая динамика.       – Надеюсь, ты не успела рассказать ей про реабилитацию в нашем доме?       – А ты всё ещё думаешь, что сможешь передумать? – сощурила глаза я.       – Нет, я тебя точно выпорю, вредная девчонка.       – Смотри не перевозбудись там, – я провела языком по пересохшим губам, а Нильсен жадно проследил за этим жестом.       – Издеваешься? – с усмешкой спросил муж.       – Дай подумать… Да, пожалуй, да, у меня-то здесь целый шкаф игрушек под боком, – сказала я это самым беззаботным тоном.       – Я буду даже рад, если ты найдёшь им применение, кэра, только сильно не увлекайся.       – Боишься остаться не у дел?       – Вот ещё, – фыркнул муж. – Сама же знаешь, что ни одна игрушка не удовлетворит тебя, как я.       – Хм, надо проверить, – хитро улыбнулась я.       – Каттен, это флирт или я тронулся умом? – зарылся левой рукой в волосы Александр.       – Второе и причём довольно давно, – покачала головой я. – И если ты пытался развести меня на секс по телефону, у тебя не прокатило, – наигранно вздохнула я.       – Умеешь же всё испортить, – смеясь, покачал головой Нильсен.       – Ну, извините, – пожала плечами я. – Ладно, мне пора спать. Я слишком устала за этот день.       – Спокойной ночи, – закусив губу, произнёс Нильсен. Я помедлила. Это было странным, желать друг другу спокойного сна, учитывая, что мы никогда этого не делали и обычно просто прощались.       – Спокойной ночи, Алекс, – я, наверное, как-то натянуто улыбнулась, скидывая звонок, сжимая телефон в руках и не понимая, что происходит между нами в последнее время. Всё как-то слишком резко начало меняться, и я не знаю, как реагировать на подобное.       Но что меня удивило меня больше всего - это то, что Александр вполне спокойно отнёсся к моему визиту к его матери. Конечно, в голосе супруга проскальзывало недовольство, но похоже он решил смириться с тем, что я всегда буду добиваться своего, и что моя неугомонная душа должна быть успокоена.