Игра в себя

Таймлайн – 2012 год Лёша до ужаса любит всё структурировать, верит в пресловутые ячейки социума и превращает свой круг общения в замкнутую систему. И если душеведа Васю Медведева и «душеньку» Диму Гаврилова, которого рыжий так иронично прозвал за вечно насупленное выражение лица, он знает со школьной скамьи, то Малой с разбегу влетел в его жизнь в идеальное время для самоубийц – весной. Правда, с учётом того, какой год за окном, для самоубийц с дополнительными идеологическими заморочками – мол, не хочу, чтобы меня убил конец, я убью себя сам! Ну, или не верящие в календарь Майя. Их динамика больше всего напоминает сюжет «Ералаша»: Санюша заваливается в квартиру к нестройно бренчащему на чешской «Кремоне» Квашонкину и просит научить плохому. Фингал не получает, вместо него ему дарят альковную гематому на шее и неоценимый опыт. Не сразу: Лёша перед этим щеголяет перед ним в кожанке: то во дворе, то в лифте. А пахнет она афродизиаком своего рода – тропическими сигаретами вперемежку со сладковатым солодовым напитком. Потом будет шведская тахта, насмешливый шёпот «не бойся, солдат ребёнка не обидит», горечь от разъединения и одной сигареты на двоих. Но она не уходит позже и не притупляется, а Санюше уже не приходится определяться с темой будущей истерики. Спать вместе плохо, спать врозь плохо, невыносимо находиться рядом, всякая пауза превращается в тяжёлое, надсадное, липкое молчание. Существовать автономно тоже убийственно – чёткое ощущение, что каждая разлука отсекает у тебя что-то физически важное. У Лёши просто появился ребёнок, переросток – это конечно сильно сказано, но сразу в расцвете пубертата. Квашонкин сорвал джекпот, не иначе. А Раковских сорвал голос от всенощнных рыданий. Хотя рыжий осознавал: случись что с Малым, он за себя не ручается. Но квашонкинская грубоватая недонежность была явно куплена на алиэкспрессе, а понятийные аппараты неизменно ломались. - Раковских, мне хотелось бы от вас более внимательного отношения к предмету, - Пушкин обходит студента по кругу, мысленно стирая с его губ капающую слюну и в итоге приводя его в чувства щёлканьем незаконно красивыми пальцами. «Ты, Костян, наверное, издеваешься.» Похоже на правду. Ведь узнав краткое содержание пьесы о двух псах – усталом рыжем и гиперактивном русом, Саша превратился в эталон внимательности. Хотя карандаш из копны волос не мешало бы вынуть. «Чёрт, как он держится?» - думают оба.