Маятник ума/The Pendulum of the Mind

      Где-то в глубине души Гермиона знала, что у неё развивается навязчивая идея и что это, вероятно, нездорово. Она чувствовала, как некоторые части её мозга трескаются, в то время как другие укрепляются и твердеют, но единственным непреодолимым желанием, заполняющим всё её существо, было желание понять, как мир к такому пришёл, потому что всё это просто… не… имеет… смысла.       Того, кто вырос на логике, правилах и абсолютной уверенности в конкретных научных и математических законах, нынешнее состояние мира очень удручает. Тревожит. Приводит в ярость.       Это противоречит логике на многих уровнях. Люди должны действовать в соответствии с определёнными нормами ключевых личностных качеств; и, хорошо, она признаёт, что иногда человек может отклоняться от модели поведения, которой он обычно следует; и, хорошо, технически мозг меняется и формируется, пока человек не достигнет 25-летнего возраста, но…       Люди есть люди, их определяют зацикленность и неуверенность в себе, и именно этот факт делает их невероятно предсказуемыми.       Гермионе было легко разделить людей на категории, основываясь на их психологии. Её родители были дантистами, а магический мир в значительной степени игнорирует всю науку о человеческом разуме, но в маггловских учебниках очень много информации о нормальном и аномальном поведении.       Гарри, например, имел склонность к избеганию и проявлял явные признаки посттравматического стрессового расстройства. У Рона были некоторые явные фобии (арахнофобия была наиболее очевидной) и проявлялись классические признаки неопределённых тревожных расстройств. Луна Лавгуд была шизотипична, Беллатриса Лестрейндж — драматична. Малфой был самовлюбленным и одержимым, Снейп был шизоидом, Невилл был пугающе нормальным, а психика Альбуса Дамблдора, откровенно говоря, была настолько испорчена, что не поддавалась диагнозу. Все они, по большей части, соответствуют своим категориям, так, будто их можно разместить по маленьким красивым коробочкам, что делает мир несколько линейным.       Том Риддл был хрестоматийным случаем расстройства поведения, за которым последовало обычное Антисоциальное Расстройство Личности, и до определенного момента его поведение соответствовало модели человека с таким диагнозом. Затем что-то изменилось.       Риддл никогда не был хорошим, он всегда был не по годам развитым мальчиком со склонностями к насилию и поразительным отсутствием сочувствия, но он не был сумасшедшим. Он был хладнокровен, расчётлив и гениален, но безумие не входило в его планы. Где-то между созданием второго Крестража и возрождением из котла, он определённо сошёл с ума.       Возможно, на создании четвёртого или пятого Крестража, или, может быть, пока он проводил 10 лет в качестве бестелесного духа, но как бы то ни было, Волдеморт обезумел. И Гермиона была совершенно уверена, что то, как теперь обстоят дела, на самом деле, не соответствует ни одной из предыдущих, довольно разумных целей Тома Риддла. Во всяком случае, ни одной из тех, которые она благодаря всем своим исследованиям знает.       Это её беспокоит. Тот факт, что весь её мир выстроен с подачи превосходного, но теперь совершенно безумного волшебника, раздражает её до бесконечности. Где-то в глубине души Гермиона понимала, что не стоит на этом зацикливаться, но она была одна уже полтора года и, вполне возможно, сама немного сошла с ума. И после всего она уже просто не могла, не могла отпустить эту мысль.       Вся её жизнь разрушена, её мир разрушен, а человек, ответственный за это, даже не получил того, чего хотел.       Когда последняя битва пошла ко всем чертям, а все вокруг неё умирали, умирали, умирали, она огляделась вокруг и поняла в какой-то оцепенелой оценке, что конечности Рона раскинуты по многим углам коридора, и Гарри вряд ли воскреснет из мёртвых второй раз, её абсолютно и полностью поимели. Мантия-невидимка лежала в её бисерной сумочке, и когда Волдеморт произнёс свою речь, ту самую, с которой он начал, прежде чем Гарри героически поднялся и был немедленно повержен вновь, она скользнула дальше в толпу, скрываясь под мантией.       Она пряталась в пещерах над Хогсмидом в течение шести месяцев, когда вернулась в Хогвартс для того, чтобы что-то уже, чёрт возьми, сделать, но она растерялась, обнаружив школу в том же виде, что и сразу после битвы. Кто-то потратил время на то, чтобы сжечь все тела там, где они лежали, и это были все изменения. Она отстранённо заметила, насколько шокирует то, что человек (Человек-змея? Змееподобная тварь?), столь жадный до власти и знаний, оставил многочисленные сокровища в кабинете директора совершенно нетронутыми, закрытую секцию библиотеки — на произвол судьбы, а множество потайных комнат замка — гнить.       Всё, что не было уничтожено в битве, там и осталось, будто время и пространство перестали существовать в том месте, где когда-то стояла великая школа. Гермиона изучала книги в библиотеке, время от времени варила зелья, используя оставшиеся запасы, и вообще полностью посвятила себя всему тому, что могло бы занять её мозг в течение года. Но в последнее время её не оставлял тот факт, что Волдеморт по всем общественным данным (по крайней мере, согласно газетам, которые она украла из еженедельника Хогсмида) скрывался где-то, очевидно, в абсолютной паранойе от того, что кто-то ещё попытается его убить. И он забыл все долгосрочные планы, которые у него когда-либо были, в пользу отчаянной защиты одного: бессмертия.       «Итак, — размышляла она про себя, — человек (или человекоподобная тварь) бессмертен (едва ли, ведь осталась только Нагайна, но всё же), одна из целей достигнута, но как насчёт всего остального, к чему он стремился?». Не то чтобы её это расстраивало, но магглы даже в Британии всё ещё в значительной степени не знают о существовании волшебников, не говоря уже о том, что они не были устранены как «угроза волшебному роду» и не были поставлены на колени. Кроме того, Волдеморт — не более чем страшная сказка на ночь где-нибудь за пределами Англии, так что мировое господство исключено и богоподобный статус, безусловно, не достигнут, если, конечно, нынешний образ жизни, который, как сообщалось, вёл Тёмный Лорд, не был чем-то похожим.       Всё это так… бессмысленно, не правда ли? Этот мудак сломал всю систему волшебной Англии и почти ничего не добился. Остальная Британия в поту, крови и слезах, в то время как герой-победитель прячется в паранойе.       «Это проблема» — в сотый или около того раз задумчиво повторяла себе Гермиона, сидя в том, что осталось от старого класса зельеварения Северуса Снейпа, и поедая свой волшебно умноженный завтрак из риса и бобов. Это проблема, не имеющая решения, насколько она могла судить, особенно если подойти к ней сейчас, и она пыталась подавить эти мысли, но думала, думала и думала, в какой же момент всё пошло не так.       Ополоснув миску и убрав в стазис одно зернышко риса и боб, чтобы волшебным образом умножить их на обед, она пробралась через руины замка и задумалась над насущной проблемой. Дерзкая гриффиндорка внутри неё требовала найти способ и убить Волдеморта самой, но на самом деле, чем это поможет в данный момент? Если каким-то чудом ей удастся найти его и если вдобавок ко всему, она, одинокая ведьма, сумеет обойти его охрану, то, как она уже признала, столкнётся с почти бессмертным Волдемортом. Гипотетически, Нагайна должна быть с ним, и убить их вместе не составит труда. Это, конечно, предполагает, что он не пытался разделить свою душу на новые Крестражи, и можно только надеяться, что, для своего же блага, он этого не сделал. Но даже смертный, в основном бездушный Волдеморт, хоть и был сумасшедшим, оставался невероятно могущественным, и при всех её навыках и знаниях, ей действительно не нравились её шансы против него.       Если предположить, что каким-то образом она добилась успеха, то каким именно? Что, чёрт возьми, может ей помочь? Это не какая-то дикая стая, где она может убить альфу и занять его место, это мир, где Пожиратели Смерти будут очень благодарны ей за то, что она убрала единственного живого человека, который вообще мог их привязать, а затем её изнасилуют и замучают до смерти.       Гермиона вошла в библиотеку и провела рукой по корешкам книг, что остались на полках, наслаждаясь знаниями на кончиках пальцев. Однако ум и мастерство всех этих предметов, магических или нет, не изменят её теперешней судьбы. Статус крови ставит её в положение менее ценное, чем даже у домашнего животного, и, кроме того, её считают мёртвой. Здесь она бессильна.       Она остановилась, успев лишь слегка оторвать ногу от пола — ей в голову пришла такая порочная мысль, узнав о которой, все люди, которых она некогда уважала и боготворила, содрогнутся, обвинят её и закричат от абсолютного безумия такой идеи.       Если бы она смогла точно определить, в какой именно момент отправиться, чтобы можно было исправить то паршивое положение, в котором она сейчас оказалась…       Тяжело опустившись на пол, Гермиона приподняла бровь, её блестящий ум погряз в мыслях о, несомненно, ужасных последствиях такого выбора. Что она знает о путешествиях во времени? Она вспомнила, что читала об этом статью, поднимаясь на ноги и направляясь к разделу журнала, издаваемого профессором Солом Крокером? Крекером? Нет, не то.       «Кроукер!» — торжествующе подумала она, найдя нужный журнал. Он был Невыразимцем в Отделе Тайн, и он опубликовал статью, обескураживающую любые исследования по замене разрушенных маховиков времени, начиная с её пятого курса. Она листала журнал, пока не нашла нужную страницу, задумчиво изучая предложенную перспективу.       «Как показывают наши текущие исследования, самый продолжительный период времени, на который можно вернуться в прошлое без нанесения серьёзного вреда путешественнику или самому времени, составляет около пяти часов. Мы смогли поместить нестабильные чары перевода времени на час назад и воспользоваться ими в небольших зачарованных песочных часах. Ведьма или волшебник может носить часы на шее и, повернув их на количество оборотов, равное количеству часов, вернуться в прошлое. Все попытки путешествий в прошлое на срок, превышающий несколько часов, окончились катастрофическими последствиями для задействованного волшебника или ведьмы. На протяжении многих лет было непонятно, почему путешественники на большие расстояния во времени никогда не выживали в таких путешествиях.       Все подобные эксперименты были прекращены в 1899 году, когда Элоиза Минтамбл оказалась в ловушке на пять дней в 1402 году. Теперь мы знаем, что её тело состарилось на пять столетий во время возвращения в настоящее и было непоправимо повреждено, вскоре после того, как нам удалось вернуть её, она умерла в Больнице Св. Мунго для лечения магических болезней и недугов. Более того, пять дней, проведённые ею в далёком прошлом, стали причиной огромных искажений в жизни людей, которых она встретила, изменив ход их жизни настолько, что как минимум двадцать пять их потомков исчезли из настоящего, превратившись в "нерождённых".       В довершение всего, в последующие дни после возвращения мадам Минтамбл появились тревожные сигналы того, что само время было повреждено таким серьезным нарушением его законов. Вторник после её возвращения длился двое с половиной суток, в то время как четверг пролетел за четыре часа. У Министерства магии было множество проблем с тем, чтобы замять это дело, и с тех пор к тем, кто изучает путешествия во времени, применяются самые строгие законы и взыскания».       Гермиона слегка прикусила нижнюю губу, обдумывая последствия возвращения в прошлое для того, чтобы всё изменить. Разрыв времени и пространства имел серьезные последствия, но для кого именно?       Она немедленно отбросила все опасения относительно её собственной потенциальной смерти в случае, если она предпримет такую попытку. В конце концов, её жизнь ничего не стоит на данный момент, и любые изменения, которые она внесёт, будут с надеждой на то, что они повлияют на её будущее, а не на нынешнее «я». Проблема той путешественницы во времени, по-видимому, возникла по возвращении в будущее, но Гермиона не будет её рассматривать, так как возвращаться не собирается.       Что касается каких-либо сомнений о стирании потомков, аргумент о том, что любой, кто не был приближённым пожирателем смерти, в любом случае не хотел бы жить в это время, эффективно решает эту проблему. Кто в здравом уме захотел бы, чтобы его род жил здесь прямо сейчас, не будь они членами чрезвычайно элитной группы? Большинство пожирателей смерти более низкого уровня, а их семьи ничем не отличаются от среднестатистических магических граждан Британии, и их участь, возможно, ещё хуже, потому что у них нет привилегий. Люди живут в нищете, галеон потерял всякую ценность, а страна разрушена войной и опустошена, и нет абсолютно никакого контроля. Единственным исключением из этого правила стали случайные проявления грубой силы и жестокости со стороны время от времени присутствующей полиции, которая работает по прихоти нестабильного диктатора. Никто не захотел бы быть здесь.       Ладно, предположим, что она готова бросить вызов законам времени и отправиться в прошлое...       Осталось решить два основных вопроса. Как она это сделает и когда она отправится.       На первый вопрос ответить пугающе просто, хотя в любом случае потребуется немало работы для того, чтобы эффективно освоить путешествия во времени. Одной из причуд Дамблдора, которые она заносила в каталог примерно на восьмом месяце пребывания в Хогвартсе, был сломанный и неработающий маховик времени. Это простой вопрос обратного проектирования магического объекта и поиска правильного намерения, чтобы воссоздать объект таким, какой ей нужен, без ограничений, наложенных министерством. Возможно, идея воссоздания магического предмета, утерянного для волшебной культуры, должна быть пугающей, но, очевидно, кто-то уже проходил этот путь и справлялся с этим, и если смогли они, она сможет тоже.       Единственное, чем Гермиона могла заняться в течение долгих месяцев одиночества — это исследовать и изучать свою магию. По своей сути, магия полностью связана с волей и намерением. Элементы, подобные направляющим магическим объектам или даже конкретным движениям палочкой, используются для формирования этого намерения, они просто играют роль помощников, как тренировочные колёса. «Если дать человеку достаточно времени, — подумала она, — то всё это может стать совершенно ненужным». Магия является частью тебя, она вплетена в тебя, а всё остальное — просто соус (за исключением рун и зелий). Зная это, она была уверена, что сможет собрать любые элементы, необходимые для воссоздания магии маховика времени.       Это понятно, но всё ещё остаётся невероятно деликатный вопрос о том, когда именно лучше всего вернуться.

***

      Ей потребовалось чуть больше двух лет практически полной дисциплины, чтобы создать функционирующий маховик времени. Как и прежде, только общество призраков Хогвартса удерживало её от полного безумия в одиночестве. Она проверила его в полночь с 18 на 19 сентября, и, в свою очередь, получила дополнительный час своего 21-летия. Утром её 22-го дня рождения, Гермиона сосредоточилась на том, чтобы решить, когда именно она воспользуется маховиком, чтобы вернуться.       Она снова сидела в классе зелий, тщательно пережёвывая рис и бобы, и позволяла своим мыслям блуждать. Проще всего было вернуться в то время, когда Том Риддл был ещё беззащитен, и убить его. Мысль об убийстве немедленно заставила желудок Гермионы сжаться. Она прагматична, временами, возможно, даже холодно расчётлива, и в ней есть жестокость. Мариэтта Эджком, Долорес Амбридж и Рита Скитер, среди прочих, могли засвидетельствовать злобу, которую она всегда носила в себе. Но при всех своих грехах, а в самых тёмных уголках сознания она признавала, что у неё их было немало, она никогда никого не убивала злонамеренно или целенаправленно.       Отправляясь на утреннюю прогулку к озеру, Гермиона спорила сама с собой. Как бы она ни старалась, она просто не могла убедить себя отправиться в прошлое и убить молодого Тома Риддла. Это значит, что она должна работать вне пределов его смерти, поскольку никто другой не приблизился к его кончине до её времени.       Она фыркнула, подумав о том, чтобы вернуться, найти Дамблдора и поделиться с ним тем, что она знала. Свет и все им подобные совершенно не захотят слушать, о чём она скажет, когда столкнутся с возможными последствиями того, что она сделала, чтобы вернуться к ним. Доказательства того, что жёсткая мораль и рамки допустимой магии, на которых настаивали Дамблдор и Орден Феникса, были обречены на провал, повсюду вокруг неё.       Устало вздохнув, Гермиона прислонилась к дереву и посмотрела на Чёрное Озеро. На протяжении многих лет ей в голову приходила мысль о том, что если она хочет чего-то добиться, то придётся работать с монстром, а не против него. Но она безжалостно подавляла подобные мысли, так как боялась, что если разовьёт хоть одну до конца, то весь достигнутый прогресс её миссии будет полностью уничтожен в жалкой попытке защитить себя. Однако теперь, обдумывая варианты (или их отсутствие), она не была уверена в том, что ещё ей оставалось делать. Она знает, что Том Риддл убьёт её, так же, как и то, что она является ведьмой, но, опять же, это не проблема. Самое главное — найти способ выиграть достаточно времени, чтобы повлиять на ситуацию, прежде чем он избавится от неё, чтобы у её будущего «я» и её будущих близких был шанс в аду на жизнь.       Каждая из группировок или отдельный человек, которые когда-либо представляли собой реальную оппозицию Тому Риддлу, потерпели неудачу. Впечатляет. Хотя она и могла бы предоставить информацию, почти гарантирующую их победу, ни одна из групп, о которых она знала, не приняла бы её, узнай они, откуда взялась эта информация. По правде говоря, Дамблдор склонен наложить Обливейт и запереть её в психиатрической больнице Святого Мунго «для общего блага», что вынуждает её работать непосредственно с самим Томом, а это само по себе является осложнением.       Тогда возвращается проблема её первоначальной одержимости, ноющие и постоянные мысли, взявшие своё начало ещё на первом году её пребывания в Хогвартсе, во время вынужденного изгнания из волшебного мира.       Когда именно у Тома Риддла всё пошло не по плану?       Каковы были его первоначальные цели, и когда они стали настолько искажены безумием, что теперь их невозможно было понять?       И как она может повлиять на эти цели, предоставив ему достаточно информации о его будущем, чтобы избежать этого фильма ужасов и не создать совершенно другой?       Со вздохом Гермиона подумала, что это не та проблема, которую удастся решить быстро. Она достала листы пергамента и принялась обдумывать детали.

***

      Прошло еще три года планирования и обучения, прежде чем она приняла решение, что пришло время привести свой план в действие. Гермиона Грейнджер оттачивала свои навыки, создавала непредвиденные обстоятельства для своего разума и тела и доводила их до абсолютного совершенства. Она даже провела некоторое время во всё ещё опустошённом Хогсмиде под действием Оборотного Зелья, когда достала немного волос местного с помощью мантии-невидимки. Так что она больше не была чрезвычайно социально неуклюжей в обществе или парализованной толпой. Она изо всех сил старалась избавиться от последствий почти семи лет одиночества и тяжёлых тренировок, которые привели к тому, что её способность быть рядом с людьми практически сошла на нет. И ничего, кроме таких вылазок, ей не остаётся, пока она не сможет снова появляться на людях, не опасаясь смерти или разоблачения.       Оставалось только одно, и она не могла, не хотела, но все же должна была это сделать.       С дрожащей рукой Гермиона слегка подвинулась к директорскому столу и подняла магически проклятый клинок, который она выудила из магических предметов Дамблдора. Она взглянула на шрам на своей руке. Каждый, из проведённых на этом клинке тестов, показал, что по своим свойствам он был аналогичен клинку Беллатрисы Лестрейндж. Раны должны плохо заживать, и магические шрамы никогда не исчезнут, но клинок не должен отравить её или вызвать дополнительные проклятья. Она не была точно уверена, насколько предубеждение о чистоте крови на самом деле укоренилось в Томе Риддле, а насколько было просто инструментом для манипуляций, но одно ей было совершенно ясно. Она не могла вернуться в прошлое и встретить молодого Тома Риддла с надписью «Грязнокровка» на руке.       Она поднесла лезвие к коже и надавила.       Буква «р» стала Руной Ведьмы под названием «перепутье», а буква «к» выведена в символ Даров Смерти. Буквы «о» и «а» были заменены на модифицированный лунный символ, первый обозначает воздух, второй — огонь. Буквы «я» и «з» превратились в Руну Ведьмы «кольца», а «в» стала «глазом». Букву «Г» она удлинила, вырезав тщательно выверенный символ, который она создала для своей выдуманной датской магической семьи Мортенсон.       Обливаясь потом и истекая кровью, Гермиона выронила нож и произнесла беспалочковое прижигающее заклинание из учебника Медицинской Магии. Рана срослась, и там, где когда-то было грубо вырезанное оскорбление, теперь были руны силы. «Конечно,— размышляла она, глотая зелье, восполняющее кровь, — каждая из ведьм, что вырезала руны на её руках, была немного сумасшедшей». Так же, как и ведьма, готовая разорвать само время. Так что небольшая эксцентричность не станет неожиданностью для более молодой версии Тёмного Лорда.       Гермиона осторожно пробралась обратно в выручай-комнату, где она спала все те годы, что пряталась в Хогвартсе. Устраиваясь в постели накануне 18 сентября, она явно нервничала от того, что предстоит ей сделать утром. Её давно умерший лучший друг, который был выращен на убой, как выразился Снейп, чтобы спасти волшебный мир, открыл мир магии в свой 11-й день рождения. Она попытается спасти его, хотя бы в свои 25.       Ей нужно починить то, что было сломано. Ей нужно, чтобы в мире царил порядок, чтобы люди поступали так, как должны, и чтобы всё имело смысл. В противном случае, что ей оставалось?