Маятник ума/The Pendulum of the Mind

      Том появился у "Дырявого котла" ровно без четверти семь, чтобы сопроводить Гермиону Мортенсон на ужин. Большую часть дня он провёл с младшим сыном Селвинов, работая над новым артефактом для Боргина и Беркеса, но обнаружил, что его внимание вовсе не было сосредоточено на выполнении этой задачи. Вместо этого его мысли постоянно возвращались к маленькому сокровищу, ожидающему его в старом пабе Косого Переулка, в размышлении о том, как эта девушка будет делить хлеб с его последователями.       Он представлял сегодняшний вечер очаровательным во многих отношениях.       Гермиона совершенно ясно дала понять, что ожидает защиты в качестве условия их предстоящей связи, но Том с немалым удовольствием размышлял о том, что до тех пор, пока они не будут связаны, такая клятва недействительна. Конечно, он не допустил бы причинение ей какого-либо серьёзного вреда, он никому не позволит повредить то, что принадлежит ему. Тем не менее, девочка хотела поиграть с большими мальчиками, и, хотя большинство из них, как правило, обладают сомнительным интеллектом, у него было несколько последователей, которым иногда удавалось сравниться с ним в остроумии и хитрости.       Также были и те, кто едва способен надеть штаны, но они не являлись теми, за чьим взаимодействием с его Gaza он бы наблюдал.       Гермиона огляделась, появившись из-за парадной двери, прежде чем её взгляд упал на него. Она выглядела безупречно: на ней была шёлковая приталенная волшебная мантия гранатового цвета и туфли на каблуке, чуть менее практичном, чем он видел на ней прежде. Овальный вырез приоткрывал ложбинку ровно настолько, чтобы это выглядело довольно соблазнительно, не становясь при этом вульгарным, а рукава, доходившие только до локтя, открыто демонстрировали вырезанные на её руках руны. Она накинула плащ, защищаясь от октябрьского холода, и поспешила к нему.       Как и всегда, Том провел губами по тыльной стороне её кисти, задержавшись на этот раз, возможно, немного дольше, чем было необходимо, и с удовлетворением заметил, как она покраснела.       — Добрый вечер, мисс Мортенсон, — поприветствовал её Том, выпрямляясь. — Вы выглядите восхитительно.       Румянец на щеках девушки стал ещё гуще, и он подавил ухмылку.       — Спасибо, мистер Риддл.       — Пожалуйста, — холодно сказал он ей, откидывая назад выбившийся локон. Выбившийся из её причёски. — Зовите меня Том. В конце концов, мы скоро поженимся.       Гермиона слегка побледнела, а ему пришлось сдержать смех.       Прикусив свою губу, она посмотрела на него сквозь ресницы.       — Тогда тебе тоже следует перестать называть меня мисс Мортенсон, не так ли?       — Ты никогда об этом не спрашивала, — отметил он.       Она сделала быстрый глубокий вдох и огляделась вокруг, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.       — Я спрашиваю сейчас.       — Хорошо, — легко согласился Том с холодной улыбкой. — Однако, что касается нашей связи, у меня кое-что есть для тебя.       Том полез в карман своей мантии, вытягивая продолговатую коробочку с тем, что он выбрал сегодня в магазине заранее. Он не отдал её Гермионе, вместо этого сам открыл крышку и протянул ей для изучения. Её глаза расширились, а рот слегка приоткрылся:       — О, Том, я не думаю... — к его большому удовольствию, запротестовала Гермиона, сделав маленький непроизвольный шаг назад. — Зачем тебе покупать для меня украшения? Это уже слишком.       Том усмехнулся, вынимая ожерелье из коробки, и дёрнул её за руку, разворачивая к себе спиной. На цепочке из розового золота, которая, как он подозревал, должна лежать между её грудей, был натуральный изумруд 15-ти карат. Не спросив разрешения, он отвернул от себя её лицо и надел ожерелье на её кремовую шею.       — Тише, Gaza, — сказал он, прерывая звук её протестов и застёгивая цепочку. Вполне в порядке вещей, мне, как твоему жениху, — Том сделал паузу на этом слове, сморщив нос от отвращения, но продолжил, — преподнести тебе подарок на помолвку. Кроме того, я склонен клеймить свои вещи, и подозреваю, что ты будешь против моей метки на своей коже.       Он развернул её лицом к себе, наблюдая, как она уставилась на него, разинув рот и беззвучно шевеля губами. Её разум боролся с недоумением и, если он не ошибся в её взгляде, паникой.       — Конечно, если ты так предпочитаешь, я был бы рад вернуть ожерелье и поставить тебе тёмную метку, такую же, какую однажды будут носить все мои "лакеи".       Гермиона схватилась за изумруд и покачала головой, наконец, обретя дар речи.       — Я не вещь и тем более не твой лакей. Я никому не «принадлежу».       — Конечно, — спокойно, хоть и двусмысленно ответил Том. — Итак, ожерелье или метка?       Он подавил улыбку, наблюдая, как она приподняла ногу, будто собиралась топнуть ею, но вместо этого сделала несколько глубоких вздохов, намеренно опустив ногу обратно.       — Хорошо, Том, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Я надену ожерелье. Но это уж точно не означает то, о чём ты, кажется, подумал. Это подарок на помолвку, а не... не какой-то ошейник.       Том пожал плечами и протянул руку.       — В своей хорошенькой головке ты вольна думать всё, что пожелаешь, — согласился он. — А теперь пойдём. Мы уже немного опаздываем, а я бы предпочёл не заставлять всех долго ждать.       Он увидел, как она ощетинилась на его отказ признавать её маленький бунт и яростно уставилась на него, взяв его за руку. Что, конечно, его вполне устраивало. Если вы позволяете людям высказывать своё мнение, но они всё равно делают именно то, что вы хотите. Какое значение имеет то, как они успокаивают себя, чтобы спать по ночам? Он не потрудился скрыть свою ухмылку, когда повёл её под руку на ужин.       Они приземлились прямо за воротами поместья с обширными цветочными и фруктовыми садами. Гермиона, как заметил Том, мало обращала внимания на происходящее, теребя на груди его подарок и глядя на него так, будто он мог её укусить.       — Оно не проклято, — сказал он слегка раздражённо.       — Я знаю, — рассеянно пробормотала она. — Просто мне интересно, как ты смог себе это позволить.       Гермиона побледнела, а её глаза расширились, когда она, казалось, поняла, что только что сказала вслух, но Том не смог удержаться от смеха, увидев её подавленное и слегка нервное выражение лица. Он предположил, что любой другой человек мог бы оскорбиться комментарием о его хранилище в Гринготтс, но Тома никогда не интересовали деньги, разве что своей тесной связью с властью. Но это забота для плебеев, и он выше этого.       Он мог себе позволить такую покупку, однако понимал её озабоченность тем, что они могла его этим обидеть. У такой ошибки, как правило, будут неприятные последствия.       — Каким бы забавным ни было твоё смущение, позволь мне развеять твои опасения, — сказал он. — Зачем мне вообще беспокоиться о богатстве? Среди прочих, у меня есть Нотт, Малфой и двое Блэков. Всё, чем они являются и что у них есть, было добровольно отдано мне, включая галеоны.       Рука об руку поднявшись с ним по ступенькам и подойдя к большим двойным дверям, Гермиона застонала.       — Ты не можешь владеть ЛЮДЬМИ, Том, — возмутилась она.       Том положил руку на дверь и некоторое время изучал её, прежде чем толкнуть и впустить Гермиону, положив руку ей на поясницу.       — Я верю, Gaza, ты абсолютно точно знаешь, что я способен на это.       Их ждал скрюченный домовой эльф, чтобы взять верхнюю одежду гостей и провести тех в гостиную, где, казалось, толпились все его последователи. Его люди всегда стараются собираться пораньше, они отлично знают: он не потерпит, чтобы его заставляли ждать. Прибыть вслед за Томом — это испытание судьбы и ошибка, которую вряд ли можно совершить дважды.       Воцарилась тишина, когда их хозяин вошёл в комнату, только лёгкие поклоны и бормотание "мой Лорд" раздавались с диванов и со стороны камина.       — Добрый вечер, мой Лорд, — Ливиус Нотт поприветствовал его своим поклоном.       Ливиус взглянул на девушку, стоявшую рядом с Томом, но ничего не сказал, глядя на Тома в ожидании дальнейших указаний. Том молча указал на диван, приподняв брови, и Ливиус послушно отступил и сел.       Том вытянул руку и снова положил её на поясницу Гермионы, еще крепче прижав её к себе.       — Господа, — ровным тоном начал он. При звуке его голоса в комнате воцарилась полная тишина, — и дамы, мой долг представить вам новое лицо в наших рядах. Это Гермиона Мортенсон из датской семьи Мортенсонов.       Он взглянул на девушку рядом с собой, чтобы оценить, как она воспримет пристальное внимание от его прекрасной банды убийц, но увидел на её лице лишь мягкое, аристократическое выражение. "Хорошая девочка", — подумал он с едва заметной нежностью.       — Гермиона станет незаменимым помощником в нашем деле, — она напряглась под его рукой, а глаза слегка расширились, от чего Том сдержал улыбку, — потому что её знания и проницательность не имеют себе равных. Наша мисс Мортенсон — провидица.       Его Пожиратели Смерти, по крайней мере те, кто входил в круг приближённых, выглядели стойко, все до единого. Единственные присутствующие здесь люди, их жёны, по необходимости владели способностью вести себя так же холодно, как и их партнеры. Но Том внимательно наблюдал за реакцией своих последователей, несколько рук почти незаметно дёрнулись, глаза расширились, а рты слегка скривились.       Гермиона резко втянула воздух, но, отдавая должное, промолчала.       — Эта информация полностью конфиденциальна. Я хочу, чтобы никто, кроме присутствующих в этой комнате, не знал о её дарах.       Том холодно улыбнулся своим Пожирателям Смерти, заметив, что некоторые из них не сумели подавить дрожь.       — Прежде чем уйти отсюда сегодня вечером, все вы дадите нерушимую клятву хранить эту информацию под страхом боли. И уверяю вас, я действительно имею в виду смертельную боль, но вы все уже интуитивно это понимаете. Я уверен, вряд ли кто-то нуждается в напоминании?       — Нет, мой Лорд, — ответил за них Ливиус, как представитель пожирателей Смерти. — Мы понимаем.       Будучи секундантом Тома, если можно так выразиться, Ливиус часто выступал от имени пожирателей и распоряжался таким образом, чтобы отдельные участники могли избежать наказания по пустякам. Это было соглашение, которое устраивало всех, включая самого Тёмного Лорда. Он находил большинство своих последователей лишь немногим менее раздражающими, чем обычные люди. Последователи были необходимы, но утомительны.       — Превосходно, — спокойно согласился Том, разворачивая Гермиону и направляя её в столовую. — Собрание откладывается до окончания ужина.       Его последователи поднялись, чтобы последовать за ним, как он остановился, слегка повернувшись и глядя через плечо.       — Чуть не забыл, — тихо сказал он, наблюдая, как все взгляды снова устремились к нему.       — Через два дня мисс Мортенсон станет миссис Гермионой Риддл.       Нельзя было ни с чем спутать заикание, пробежавшее среди последователей, потрясение прекрасной симфонией отразилось на лицах тех, кого он держал к себе ближе всего. Тому так нравилось шокировать массы, даже если на этот раз это было только его ближайшее окружение.       — Сегодня вечером она выберет из вас свидетеля, так что имейте это в виду, если вы жаждете чести участвовать в бракосочетании вашего Господина.       Отвернувшись, он продолжил путь к обеденному залу и снова обратил свое внимание на женщину, стоявшую рядом с ним. Он заметил, как Гермиона скорчила гримасу, и приподнял бровь, увидев выражение лица ведьмы.       — Что-то не так, Гермиона? — тихо пробормотал Том так, чтобы только она могла услышать.       Она стиснула зубы и прильнула к нему так, что её дыхание коснулось его уха:       — Это то же самое, знаешь ли. То, как ты играешь на публику. Тебе всегда нравилось наблюдать, как люди страдают.       Том облизнул губы и подавил ухмылку, угрожавшую появиться на его лице.       — Что, ты думала, что я ограничиваюсь круцио и растерзанием? Конечно, я вызываю восхищение, даже когда развлекаюсь за их счет. Какой может быть лидер, если у него отсутствует харизма и он не в состоянии стимулировать умы своих преданных?       Он пожал плечами, переступая порог комнаты, где стоял длинный стол, накрытый фарфором и украшенный причудливыми салфетками в форме бутонов роз.       — Как бы то ни было, правила этикета для собраний отличаются от правил для светских мероприятий, таких как ужин.       Том выдвинул стул слева от стула главы стола, она послала ему вопросительный взгляд и села, позволяя придвинуть стул ближе. Он покачал головой и одарил её медленной, ленивой ухмылкой, наслаждаясь тем, как её щеки невольно порозовели в ответ. Конечно, он всегда наслаждался преимуществом своей привлекательности, но так сильно лишь когда эта женщина заискивала перед ним, хотя так отчаянно старалась этого не делать.       — Вот увидишь, — неопределенно сказал он ей, усаживаясь справа от неё во главе стола.       Его последователи заняли свои обычные места, хотя те, кто сидел по левую сторону, были сдвинуты на несколько мест дальше. Ливиус устроился напротив Гермионы, на мгновение взглянув на Тома, прежде чем переключил своё внимание на девушку перед ним.       “Что ж, начали” — подумал Том про себя с улыбкой, которую скрыл за глотком огневиски, появившегося перед ним.       — Пожалуйста, позвольте мне представиться, моя Госпожа, — начал Ливиус, слегка приподнимаясь, чтобы коснуться губами дюйма над костяшками её пальцев. — Я Ливиус Нотт, а это моя жена Каллиопа.       Он указал на женщину рядом с собой, которая неуверенно улыбнулась Гермионе. Она тепло ответила на улыбку Каллиопы, и та смягчилась.       — Мне действительно приятно познакомиться с вами, — ответила она.       Том наблюдал, как Гермиона повернулась налево и, услышав раздражённый вздох, направила жестокий взгляд, а её лицо приобрело несколько самодовольный вид, который он не имел удовольствия видеть раньше.       — Вы, должно быть, Абраксас Малфой, — вежливо заявила она почти с насмешкой. Том с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть от удовольствия в манере, до неприличия не подобающей ему.       Никто не насмехался над Абраксасом, хотя Том предполагал, что так и было бы, если бы он когда-нибудь потрудился для этого. Это был фирменный образ Малфоев.       Абраксас приподнял свою аристократическую бровь и посмотрел на неё с едва сдерживаемой насмешкой.       — Да, я лорд Малфой, а это Леди Элспет Малфой. Простите меня, я никогда не слышал о семье Мортенсонов, хотя, признаюсь, и не обращал особого внимания на датские родословные. Должен ли я знать вашу фамилию, или вы, возможно, какой-то... малоизвестный род, отошедший к истории в современном мире?       Зубы Гермионы сверкнули в острой улыбке, когда Элспет презрительно фыркнула и сделала глоток своего вина. Том сделал ещё один глоток огневиски, пока его Пожиратели наблюдали за словесной перепалкой, несомненно оценивая его будущую супругу.       — Вы увидите, Абраксас, - сказала ему Гермиона, демонстративно игнорируя намёк на то, что ей не разрешалось небрежно называть его по имени, — я не придаю особого значения большинству — как вы их назвали? — О, да. “Родословные”. Я ещё меньше доверяю тем, кто, похоже, верит, что может прожить всю жизнь, опираясь только на это убеждение.       Абраксас холодно улыбнулся.       — Конечно, вы понимаете позицию фракции, к которой стремитесь присоединиться, и то значение, которое мы ей придаём.       — Стремитесь присоединиться? Гермиона выдавила из себя невесёлый смешок и сделала глоток вина, стоявшего перед ней. Она сморщила нос, глядя на свой стакан, и ловко украла огневиски, стоявший перед Абраксасом, заставив мужчину приподнять обе брови и поджать губы. — Я не знаю, слышали ли вы, но я собираюсь связать себя с вашим Темным Лордом полностью. Aeternum Adstringo, знаете ли. Никаких стремлений, мой новый друг. Я в деле.       Ливиус встретил взгляд Тома с каким-то насмешливым недоверием, и Том незаметно кивнул. Как бы ни было приятно наблюдать за их с Абраксасом спаррингом (и действительно, это было лучшим развлечением), пришло время перенести этот маленький тет-а-тет на остальных за столом.       — Итак, вы, очевидно, знакомы с нашим ключевым политиком, — перебил Ливиус, прежде чем Малфой успел возразить. — Позвольте мне представить остальных наших уважаемых коллег.       Он повернулся, чтобы указать на мужчину, сидящего рядом с Каллиопой.       — Радольфус Лестрейндж третий. Он мастер рун и головоломок, а также разрушитель проклятий в Гринготтс. А рядом с ним — его очаровательная жена Ангва.       Том заметил, как глаза Гермионы дрогнули, а рука слегка сжала украденный бокал, прежде чем она смогла расслабиться и вежливо улыбнуться паре.       — В самом деле, престижная карьера, Радольфус.       — Пожалуйста, — запротестовал Радольфус, слегка приподняв уголки губ. — Зовите меня Рэд, все меня так зовут. И спасибо вам, я очень горжусь своими достижениями как в Гринготтс, так и в использовании своих навыков для достижения наших целей, конечно, — мужчина вежливо склонил голову перед Томом, прежде чем снова перевести взгляд на Гермиону. — Вас интересует разрушение проклятий?       Из горла Гермионы вырвался безудержный смех, прежде чем она ответила с лёгкой улыбкой.       — У нас с гоблинами исторически сложился небольшой конфликт интересов. Но я всегда любила руны.       Она протянула руку, чтобы Радольфус мог её рассмотреть, и Том увидел, как по меньшей мере трое жён отшатнулись от стола. Любая порядочная чистокровная женщина скрыла бы все шрамы, что у неё были, и, конечно, не стала бы намеренно портить свою кожу. Мужчины, однако, казалось, разрывались между очарованием и сдерживаемым возбуждением.       Глаза Тома на мгновение сузились, но он сдержался, чтобы не действовать импульсивно. Это правда, что его последователи испытывали редкое влечение ко всему жестокому и кровавому, но ни один мужчина за этим столом не перешёл бы ему дорогу, прикоснувшись к женщине, на которую Том претендовал, даже если бы она предстала обнажённой и умоляла, чтобы её взяли.       Само собой разумеется, если бы он думал, что Гермиона была женщиной, способной на такое, он бы не стал заявлять на неё права в первую очередь. Он подозревал, что период времени, из которого она родом, был более сексуально раскрепощённым, но он также знал, что его Gaza была не из тех, кто легко отдаёт свою власть. Она также была слишком умна, чтобы не понимать, что секс — это власть.       Радольфус протянул руку и провёл по рунам на её предплечье, не касаясь кожи, явно заинтригованный рисунком, прежде чем откинулся на спинку стула и посмотрел на неё с вновь обретенным уважением.       — Действительно, любовь к рунам, — сказал он, поднимая бокал.       Представление было ненадолго прервано, когда появились домовые эльфы с супом. Все расселись и приступили к еде, после чего Ливиус повернулся к следующему мужчине за столом и продолжил.       — Это...       — Антонин Долохов, — перебила Гермиона, не отрывая глаз от своего супа и отправляя ложку в рот.       Антонин в замешательстве взглянул на девушку, затем на Тома, ища хоть какой-то намёк на то, откуда она его знает, но Том не наблюдал за своим Пожирателем Смерти. Вместо этого его взгляд был прикован к нервному трепетанию ресниц своей Gaza и тому, как её нога подпрыгивала под столом.       "Я до боли знакома с тем, на что способны ваши лакеи", — сказала она ему не более суток назад. Судя по её нынешнему ответу, когда она говорила о лакеях, то определённо имела в виду Долохова.       Том принял решение изучить эту слабость позже. Нет никакой необходимости выставлять её перед ямой со змеями, и независимо от того, насколько ему нравилось наблюдать, как она парирует удары его последователей, у него не было намерения делать её по-настоящему уязвимой.       Том встретился взглядом с Ливиусом и сделал жест, означающий, что мужчине следует продолжить.       Ливиус наклонил голову и указал на последнюю пару по своей стороне стола. Там, в конце, Бастьен Розье и его жена Джоселенд. Бастьен — капитан авроров.       Джосленд широко улыбнулась и слегка помахала Гермионе, когда её представили, в то время как Бастьен просто кивнул ей. Гермиона улыбнулась в ответ, а Джосленд наклонилась к мужу, чтобы что-то сказать, в то время как мужчина смотрел на неё с веселой нежностью.       — Мисс Мортенсон, — сказала Джосленд с неподдельной серьёзностью, — вам нужна помощь в выборе вещей для свадьбы? Мне неприятно прерывать часть вечера, посвященную знакомству с вами, но я надеюсь, что через два дня у вас все будет готово.       Гермиона подавилась своим супом, а Том фыркнул, прежде чем смог удержаться, и проигнорировал пристальный взгляд, которым наградила его девушка. Он с удовольствием смотрел и ждал её ответа.       — Эм, Джосленд, верно? Мы не... и, пожалуйста, зовите меня Гермионой... У нас не будет никакой торжественной церемонии. Только мы вдвоем и свидетель, я полагаю.       Джосленд нахмурилась, но быстро взяла себя в руки.       — А ваша мантия?       Гермиона запнулась и отпила своего украденного огневиски.       — На самом деле я не...       — О, в таком случае, позвольте нам помочь вам, — настаивала Джосленд с легкой ухмылкой. — Я и Каллиопа, я уверена, с удовольствием поможем вам найти что-нибудь подходящее. И всем остальным, конечно, будем рады.       В конце она поджала губы и даже не оглянулась, Элспет снова презрительно фыркнула, а жёны Блэков обменялись взглядами, недвусмысленно намекая, что они не пойдут по магазинам.       Гермиона натянуто улыбнулась.       — Конечно, — сказала она сквозь слегка сжатые челюсти. — Это было бы чудесно.       Ливиус нарушил тишину лёгким покашливанием, двигаясь вдоль стола.       — И, наконец, с этой стороны — Таддеус Мальсибер. Он... — Нотт сделал паузу, затем неопределенно продолжил, — он работает независимо.       Малбсибер оторвал взгляд от своего супа и посмотрел на Тома, явно пытаясь понять, требуется ли от него какой-то ответ. Когда Том просто посмотрел на него в ответ, Мальсибер без комментариев вернулся к своему супу, Ливиус открыл рот, чтобы продолжить.       — Ещё одно знакомое лицо, — перебила Гермиона, легкомысленно махнув рукой вдоль стола, — или, точнее, семья.       Гермиона посмотрела вниз, на сиденье за спиной Элспет.       — Вы Блэк.       Орион ухмыльнулся и наклонил голову, словно изучая её.       — Конечно, это я, моя Госпожа. Орион Блэк, к вашим услугам. Скажите на милость, откуда вам это известно?       — Чёрные волосы и серые глаза, — ответила Гермиона, улыбаясь Старшему Блэку почти с тоской, — озорство буквально исходит от вас, и этот сильный подбородок. Вы очень на него похожи.       Орион улыбнулся и кивнул Малфоям.       — Вы знаете кого-нибудь из моих родственников?       Глаза Гермионы затуманились, и она повернулась обратно к своему теперь пустому столу, как раз в тот момент, когда появились эльфы с основным блюдом.       — В некотором роде, — всё, что она сказала, принимаясь за свой ростбиф.       Улыбка Ориона стала шире, но его жена прервала всё, что он собирался сказать.       — У самого древнего и благородного рода Блэков много ветвей, некоторые из них более прогнившие, чем другие, — пренебрежительно произнесла она. — Неудивительно, что эта девушка встретила какого-то дальнего, вероятно, менее привлекательного родственника.       Глаза Гермионы вспыхнули неожиданной яростью, и она повернулась к женщине, разглядывавшей её так, словно Гермиона была чем-то на подошве её дорогой туфли.       — Совсем наоборот, Вальбурга. Я имела в виду сына, которого вы родите, который будет во многом походить на своего отца, но очень немногим — на вас.       Все за столом дружно затаили дыхание. Том раздражённо стиснул зубы, когда Гермиона позволила своему характеру взять верх. Еще одна слабость, с которой нужно будет разобраться, и ему не нужно, чтобы все за этим столом усвоили её слишком хорошо. Наказывать тех, кто тебе не нравился, — это одно, но позволять своему языку разглагольствовать — совсем другое...       Это было до боли по-гриффиндорски.       — Он вовсе не будет неприятным, — продолжила Гермиона, — скорее благородным и добрым, и я подозреваю, что вы не способны полностью понять очень многих вещей.       — Никаких пророчеств за обеденным столом, — сухо отрезал Том, глядя на Гермиону с присущим ему предупреждением во взгляде.       Она открыла рот, чтобы возразить, но, когда его глаза потемнели ещё больше, закрыла его с громким щелчком.       Знания о будущем должны быть использованы для достижения его целей, а не для того, чтобы дразнить его последователей в импульсивной битве остроумия.       Не то чтобы он возражал, если его Gaza хотела поиграть с ними; это было вполне приемлемое времяпрепровождение, и, в конце концов, она была второй после него. Однако Гермиона показала себя слишком эмоциональным существом, чтобы можно было рассчитывать на то, что она не раскроет себя, если он позволит ей изучать их в данный момент.       Том решил, что последних пожирателей смерти за столом, Сигнуса Блэка и Корвуса Эйвери, можно представить после ужина. В конце концов, до конца вечера ещё предстояло провести целое стратегическое совещание.       Он взглянул на девушку, что ела картошку с аккуратностью женщины, скрывающей ярость, бурлящую под поверхностью. Он видел, как она контролировала себя, пытаясь не давить на него и не подрывать его авторитет перед его последователями. И хотя он счёл это разумным решением, было очевидно, что её сдержанности на долго не хватит.       Том вздохнул, поняв, что ему придется найти способ дать выход её эмоциям, прежде чем она примет неудачное и импульсивное решение выместить свое раздражение на нём.       Он бы очень расстроился, если бы ему пришлось повредить свою любимую драгоценность как раз в тот момент, когда он начал по-настоящему наслаждаться ею.