Разбуди меня, когда сентябрь кончится

День вымотал его полностью. Выжал целиком до капли. Он даже допустил стратегическую ошибку в миссии, когда нужно было получить ответ от Чанбина. Уже позже, подъезжая к дому, понял, что его сообщения и впрямь были слишком странными. На месте Чанбина он бы тоже забеспокоился, что что-то случилось. Если бы Минхо не было рядом, у него бы вообще сдали нервы. Так что с ним рядом было полегче и поспокойнее, хотя Сынмин всё равно не выпускал из рук сценарий радио и в любую свободную секунду перечитывал, чтобы не дай бог не запнуться и не выглядеть бледно и глупо. Минхо уехал сильно раньше, и Сынмин возвращался домой один на отдельной машине, но от нервов за весь день не мог сомкнуть глаз даже в машине, хотя ехать было неблизко и можно было вздремнуть. В общежитии его встретила полная тишина, но разуться он не успел — Чанбин бесшумно выполз из кухни в коридор и тут же потянул его за полу бомбера, обнимая и прижимая к себе. — Хён… — тихо удивился Сынмин, стараясь не разбудить никого своим приходом. — Ты чего?.. — Я видел эфир. И Минхо-хён приехал, тоже сказал, что тебя трясло сегодня. — Да не трясло, чего он врёт, — усмехнулся Сынмин, привирая. Трясло и ещё как, особенно на предзаписи эфира, который выйдет только в среду. Но трясло только внутренне, внешне он был кремнем. Сынмин обнял Чанбина за плечи, неловко стянув с себя куртку. — Ты меня не проведёшь, ты же знаешь. Я хоть и не могу читать, когда кто злится, но, когда ты нервничаешь больше, чем надо, улавливаю на раз, — пробурчал Чанбин и шлёпнул его по бёдрам, намекая запрыгнуть, что Сынмин нехотя, но сделал. С Чанбином лучше не спорить, особенно когда вся общага спит — начнёт повышать голос и перебудит же всех, упёртый. — Ужин или ванна сначала? — Почему «сначала»? — Потому что у тебя нет выбора, — улыбнулся Чанбин мягко, но хитро. — Я даже твой халат уже перетащил туда и принёс полотенце. Никакого душа. — Тогда ванна. Всё равно в таком состоянии мне кусок в горло не полезет. Оказалось, ванну Чанбин успел набрать заранее, видимо, рассчитав время его приезда по Минхо. И даже душистой лавандовой пены добавил немного и поставил пару каких-то свечек, которые вряд ли купил сам — просто нашёл в чьём-то загашнике. Феликс уже спал, когда Чанбин протащил его на себе через комнату и опустил на пол, теперь уже помогая снять футболки с него и с себя. — Ты тоже? — удивился Сынмин, когда понял, что в ванну полезет не один. — А ты думал, кто тебя будет расслаблять? Минхо-хён? — игриво пошутил Чанбин и дал Сынмину залезть в ванну первым, когда он без стеснения избавился от всей одежды. Вода показалась довольно горячей, но напряжённые мышцы приняли температуру как подарок с небес. Чанбин залез следом сзади него и, обняв ногами, позволил улечься ему прямо на грудь. Тело тут же почти полностью расслабилось, кроме того, что он прекрасно чувствовал спиной стояк Чанбина, но это не напрягало, даже наоборот, подталкивало к разрядке сильнее. Чанбин молча омывал его плечи горячей водой и растирал забитые за день мышцы, изредка касаясь их или шеи губами. Тело разогревалось постепенно и воздух тоже со временем начал казаться слишком горячим, так что Сынмин просто запрокинул голову назад, на плечо Чанбину, позволяя ласкам перейти чуть вперед — на ключицы и грудь. Мокрыми руками Чанбин задевал соски, рисовал на его груди шипучей белоснежной пеной, расслабляя, вместе с тем продолжал целовать шею, и спускался всё ниже ладонями, пока не обхватил ладонью его уже напряжённый член. У Сынмина не было сил сдерживаться. Он слишком устал за день и был перевозбуждён, так что просто толкнулся бёдрами в его кольцо из пальцев, повернул голову чуть в сторону, упёрся лбом в шею Чанбину и тихо простонал, делая всего несколько резких толчков, прежде чем кончить. — Вот умница, — похвалил шёпотом Чанбин, проводя по его губам мокрым большим пальцем, намекая наконец разжать зубы и перестать с такой силой — абсолютно бессознательно — закусывать губу, а то будут кровоподтёки. — Вот так, мой хороший, вот теперь всё хорошо. Сынмин поддался, как самый натуральный пластилин, на его пальцы, поднявшие его подбородок, и раскрыл губы, впуская его язык и отдаваясь лёгкому и нежному поцелую. Чанбин дал ему немного передохнуть, прежде чем спустил воду и включил лейку. На ногах стоять после такого было уже бесполезно, но Сынмин пытался, опираясь на Чанбина буквально всем телом и давая ему между поцелуев смыть с себя остатки прошедшего дня. А после — обтереть полотенцем, закутать в халат и донести до кухни. Сынмин едва сидел на табурете, растекаясь по столу, и потихоньку засыпал, пока Чанбин шуршал по кухне, разогревая ему еду из доставки и наливая холодную воду. Они не говорили, даже когда Чанбин всё принёс и сел напротив, а Сынмин понемногу, очень медленно и сонно начал есть, лениво пережёвывая. Достаточно было лишь одного нахождения рядом. Чанбин просто молча переплёл их ноги под столом, согревая его ледяные ступни своими, и наблюдал за тем, как он ест, подливая в стакан воду из графина, что достал из холодильника. И когда Сынмин закончил, так и не доев до конца, и отодвинул от себя тарелки, Чанбин забрал и помыл посуду, пока тот тыкался в телефон, просматривая ленту за день одним глазом. Внутри было так тепло, что у него потихоньку появлялись силы. Не на то, чтобы встать с табурета, дойти до своей комнаты и залезть на свою полку и преспокойно отключиться до самого утра, а на благодарность. Потому что Чанбин ждал его с работы и сделал всё, чтобы тот не прилагал никаких усилий по подготовке ко сну, но при этом всё сделал. Иначе бы Сынмин вполне мог забить и на ужин с душем, отрубившись на диване в гостиной. Чанбин сел напротив, так же накрывая его ноги своими ступнями и, согревая их, привлёк внимание Сынмина. Тот заторможенно проморгался, поднимая взгляд, и устало наклонил голову. — Спать? — У тебя? — спросил Сынмин, зная заранее точный ответ. Феликс, конечно, спал очень крепко, но заниматься чёрте чем даже со спящим на соседней кровати Феликсом не хотелось. Поэтому он, прикинув, что вставать из-за стола и обходить его ему лень, просто сполз под стол и вылез с другой стороны, удивляя Чанбина ещё больше. Тот едва успел отодвинуться вместе со стулом от стола, чтобы Сынмин не ударился головой, и подтянул его руками на удивление резко. — Ты что творишь? Сынмин на тихое возмущение не ответил, потому что поцеловал его бедро. А потом пошёл выше, оставляя влажные следы и помня, что Чанбин под халатом тоже голый, как и он. Развести полы халата труда не составило, да и Чанбин не противился, разведя ноги шире и давая ему свободу действий. Гладил по влажным волосам и шее совсем невесомо, лишь давая понять, насколько сильно возбуждён. А возбуждён он был с самого порога, и Сынмин прекрасно знал, как сильно ему нравится заботиться о нём. И Чанбин знал, как сильно Сынмину нравится, когда он такой с ним. И это, как ни странно, возбуждало. Возбуждало и придавало сил, словно его опустившаяся до нуля батарейка снова откуда-то брала заряд, и Сынмин находил в себе силы, чтобы с упоением погружать в рот толстый напряжённый ствол, облизывать его и целовать головку, лаская нежную тонкую кожу губами и языком и теряя голову от смешения кайфа и лютой усталости за день. Чанбин знал, что даже во второй раз он кончит быстро, будучи на грани реальности чересчур чувствительным, поэтому поднял его с пола и усадил на стол, нашёл где-то — видимо, в кармане своего халата — смазку и легко толкнулся в него, заглушая и без того тихий стон глубоким поцелуем. Отвёл его ногу в сторону и толкнулся снова. И снова. Целуя так нежно и в то же время жадно, что Сынмин едва балансировал в этой реальности. — Мой мальчик, — шептал он ему на ухо, толкаясь изо всех сил так глубоко, но при этом осторожно, чтобы не издавать лишних звуков, и у Сынмина бежали по спине мурашки от возможности попасться кому-нибудь на глаза во время секса на общем обеденном столе, несмотря на то что Сынмин сидел на нём даже не голой задницей. — Мой самый лучший. Сынмин заткнул уже его поцелуем, когда почувствовал, что следующий толчок будет последним, после чего Чанбин лишь ускорился и довёл себя так же быстро, сжимая его бёдра, огладил торс и притянул к себе за лицо и шею, возвращаясь к поцелуям. Теперь уже они оба стояли на ногах не так твёрдо, как хотелось бы. И Чанбин благодарно целовал его за удовольствие, которого могло и не быть с учётом чудовищной усталости. — Спасибо, — благодарно прошептал ему в губы Сынмин, мягко улыбаясь. — Твой лучший мальчик в раю из-за того, что у него есть ты. Чтобы я без тебя делал? — Вероятно, плюхнулся бы спать на диване в гостиной, забив даже на душ, — словно прочитал его мысли Чанбин. — Но сейчас мы ползём до душа, ополаскиваемся, а потом я тебя несу к себе в постель, накрываю своим одеялом, ты меня обнимаешь, как коала, и мы спим до самого упора без единого будильника. Иначе я тебя покусаю, обкусаю и съем. — Всё что хочешь, — закивал с прикрытыми глазами Сынмин, позволяя снова поднять себя на руки. — Тебе можно вообще всё.