Сфотографируй для меня небо

Пульсирующая боль темными пятнами мелькала перед глазами, обращая в туман происходившее вокруг. Гудение не прекращалось, проникало в голову, вытесняя мысли, перемешивалось с чьим-то плачем. Грудь жгло раскаленной сталью, легкие горели, жаждали кислорода. Сакуса хрипел, гнул спину, сдавленно мычал, но тело отказывалось подчиняться, губы не двигались, язык западал в глотку, на глазах наворачивались слезы. Он слышал чей-то крик. К нему примешивались голоса, они блуждали совсем рядом, окружали Сакусу, касались его, но все сильнее сжимали в своих объятьях, словно хотели раздавить его. Его охватила паника, она петлей обвязывалась вокруг его шеи, стягивалась, тянула его прочь от земли так, что он рефлекторно дергал ногами, пытаясь нащупать опору. Ее не было. Он схватился руками за шею, стараясь стянуть веревку, раздирал ногтями кожу, тщетно цепляясь пальцами за грубую ткань. Сакуса задыхался, нечто тянуло вниз, на самое дно, где кромешная тьма захлопывала над ним свою пасть, заживо хороня в холодных водах. Снова крик. Отчаянный, громкий, яркий, возвращающий свет. Что-то схватило его за руку и потянуло вверх, вырывая из мрачных объятий. - Ты ему ребра сломаешь! Уйди! Прекрати! - он слышал звуки борьбы, чье-то сопение и сдавленное рыдание. Перед глазами пятнами расплывалось серовато-голубое небо, на лицо что-то капнуло. Он повернул голову, шею неприятно свело. Сакуса увидел Хинату, удерживающего Атсуму, он упирался, тянул того на себя, пытаясь прижать к земле. Атсуму сжал зубы, дернул рукой, и Хината упал, схватившись за бок. В то же мгновение лицо Мии оказалось совсем близко. Искаженное от боли, красное от слез, под глазами - темные мешки, брови сведены, над ними - морщинки, беспорядочные светлые волосы спадали на лоб. Атсуму протянул руки, и петля вновь затянулась на шее Сакусы. - Осаму! Не смей умирать! Слышишь?! Я здесь, пожалуйста, хей, слышишь?! - Атсуму резко потянул Сакусу на себя, в сидячем положении увлекая в объятия. Сжал руки за спиной, запустил пальцы в темные волосы. Сакуса почувствовал его голову на плече, тяжесть чужого тела на груди. Атсуму глотал слезы, срываясь на крик, его трясло, все тело сводило дрожью. - Прошу, Осаму, не оставляй меня снова, я ведь здесь, я совсем рядом. Чувствуешь?! Я держу тебя, - он сглотнул, закашлялся, горячие слезы стекали по его лицу, он часто моргал. Сакуса не двигался. Сидел, не смея пошевелиться, слушал чужие рыдания и чувствовал, как внутри что-то безвозвратно ломается. - Давай вернемся домой? Я не трогал твою комнату, и фотографии не убирал. Я... Прости, я порвал их, но потом склеил обратно! Ты и не заметишь разницы, Осаму. Прошу, мы все исправим. Я помогу тебе, я буду рядом, не разрешу тебе сорваться. Буду... Я, бх... - он закашлялся, не в силах совладать с истерикой. Сакуса почувствовал, как пальцы Атсуму сжались на его толстовке, парень сильнее прижал его к себе. - Я буду хорошим братом. Я обещаю. Прошу, - голоса почти не было. Все, что осталось от Атсуму - слабое хрипение. - Прошу, вернись ко мне. Он еще долго сидел в такой позе, пряча лицо на груди у Сакусы, жалобно скулил, дрожал, цеплялся пальцами за чужую одежду. Горло резало от боли, нос закладывало, он открывал рот, глотая воздух, но желая задохнуться. Тело свело судорогой, когда он почувствовал на плечах мягкое прикосновение. - Его здесь нет, Атсуму, - Сакуса говорил тихо, сдерживался, не позволял тому поднять голову, боялся, что если взглянет в его глаза, не сможет сдержать собственных слез. - Но я всегда буду здесь для тебя. Атсуму заревел во весь голос, сорвался на крик, прижался сильнее к Сакусе. Он что-то шептал, но слова тонули в его истерике. Сакуса терпеливо гладил его по голове, блуждал пальцами по растрепанным волосам. Он наклонился и коснулся губами его лба. Лихорадочно-горячий. Атсуму снова дрогнул, дернулся, затем резко вскинул голову и впился в губы Сакусы своими. Киеми обомлел, замер, ощущая на себе жар всей планеты. Губы Атсуму были солеными от слез, обветренными и горячими. Киеми позволил себе ненадолго утонуть в поцелуе, коснулся ладонями щек Атсуму, приподнялся на коленях, оказываясь сверху. Атсуму дрожал. Киеми отпрянул. - Ты дрожишь, - хрипло проговорил Сакуса, пряча руки. Он смотрел на покрасневшего Атсуму, тот пожирал его большими блестящими глазами, дорожки от слез оставались на щеках, как бы тщетно не пытался их стереть Киеми. Мокрые потные волосы растрепанно торчали, придавая ему вид безумца. - Прости, - Атсуму говорил совсем тихо. Он опустил взгляд, прижал к себе колени, запустил пальцы в волосы. - Я... Я вспомнил брата. Когда я нашел его, он лежал так же, как ты. И я... Я подумал, что ты... Боже. - Все в порядке, - Сакуса взял его за руки, пряча крупные ладони в своих, потирая их пальцами. - Давай пойдем ко мне. Тебе нужно согреться и успокоиться. Атсуму испуганно смотрел на него, медленно переводя взгляд на сжимаемые в чужих руках ладони. Сакуса не испытывал отвращения, но ощущение тревоги росло, стягивая желудок в тугой узел. Он заражался настроением Атсуму, перенимал его истерику, дышал тем же отравленным отчаянием воздухом. Но, если Атсуму позволял ему держать свои руки, Сакуса был готов задохнуться. - Не беспокойтесь, я в порядке, - Хината, шатаясь, подошел к парням. Он не смотрел на Атсуму, стыдливо блуждая растерянным взглядом по улице. - Я найду дорогу домой. Шое поспешно обогнул Атсуму, чувствуя на себе тяжелый взгляд медных глаз. Он остановился, замерев. - Прости. Тебе пришлось вернуться туда из-за меня. Сакуса посмотрел на Атсуму. Тот сжимал зубы, словно боялся того, что могло вырваться из глотки. - Спасибо, что спас меня. Знаю, это прозвучит по-ребячески, но я обещаю, - он обернулся, вбирая воздух полной грудью. - Я ни за что туда не вернусь! - Он поклонился и убежал, скрывшись в переплетении улиц. До Сакусы донесся хриплый смех. Атсуму снова дрожал. - Мы молодцы, Оми-Оми. Киеми сдержанно кивнул, чувствуя, как по телу разливается тепло. "Оми-Оми", такое нежное, ласковое, осторожное, и в то же время меткое, словно пуля, врывающаяся в висок, выносящаяся с другой стороны кровавым всплеском, забирающая с собой все мысли и переживания, обращая их в ничтожно пустое место. Атсуму упал на спину, закинув руки за голову. Сакуса лег ему на грудь, осторожно, боясь спугнуть, страшась развеять сон. Но сердце, биение которого он слышал, было реальным. Настоящий Атсуму, он дышал, лежал рядом с Сакусой, игрался пальцами с его волосами, осторожно касаясь щек и лба, нащупывая, не торопясь. Позволяя им обоим привыкнуть. С неба неспешно падали капали. Охлаждали разгоряченные тела, впитывались в пропахшую отчаянием кожу. Сакуса глубоко вздохнул. - Пойдем домой, Атсуму. Он встал, протягивая Атсуму руку. Тот поднял на него глаза, осторожно дотронулся пальцами до ладони, провел по ней, словно проверяя, был ли он, Киеми, все еще реален. Он мог нащупать его плоть, горячую кожу, сухие пальцы, пульс. Атсуму сжал его руку и встал. Сакуса развернулся, чтобы уйти, но Мия его не отпускал. Крепко держал, не двигался с места, шевелил губами. - Оми, я, - он сглотнул, вытер ладонью вновь заслезившиеся глаза. - Я, кажется, безнадежно в тебя влюбился. В этот момент мир для Сакусы замер, стерся, испарился, и на его место пришел бесконечный всепоглощающий закат, самый прекрасный, что он только мог себе представить. - Я тоже, - тихо проговорил он, чувствуя на сухих губах солоноватые слезы. - Кажется, я тоже безвозвратно в тебя влюбился.