Император

      На утренних аудиенциях Саске было присутствовать не в новинку, однако ощущения теперь казались странными. Если раньше он прятался среди других чиновников и носил похожее платье, то теперь стоял в самом первом ряду, практически по центру, напротив Императора, между старшим и младшим канцлером. И одежда у него была другая, более выделяющаяся и дорогая, соответствующая его статусу.       Первые несколько дней Саске чувствовал себя не в своей тарелке, ощущая пристальное внимание со всех сторон и шепотки за спиной. Словно его бросили в самую гущу битвы, и враги могли накинуться в любую минуту, а он был безоружен. Однако, всё же, совсем одинок он не остался. Как минимум два человека оказали ему поддержку. Сначала подошёл Хирузен со словами приятного удивления и дальнейшего сотрудничества, а потом и Минато, который действительно был искренне рад, что Император восстановил справедливость, и Саске занял положенное место. Генерал армии также выразил надежду, что все разногласия между братьями исчезли, и теперь они будут действовать заодно.       Саске тоже хотелось бы поверить его словам. За несколько дней он к Итачи так и не подходил, не зная, как начать разговор, и о чем вообще говорить. Между ними до сих пор оставалась слишком большая пропасть. Они встречались на утренних собраниях и пересекались взглядами. Итачи оставался всё таким же бесстрастным неприступным повелителем, как и прежде, а тот брат, которого Саске спас в горном лесу, как будто ему привиделся. Несмотря на то, что Император вернул ему титул принца, юноша всё равно ощущал дистанцию в их отношениях, черту, которую он когда-то с лёгкостью преодолел, а сейчас не мог пересечь, будто был не достоин видеться и говорить с ним.       Саске пытался освоиться в собственном дворце и даже ночевал там пару раз. Кровать ему понравилась, но сон отчего-то был некрепким, словно его что-то беспокоило, хотя поводов для беспокойства не было. К тому же, случилось кое-что ещё, что его расстроило: Суйгецу и Джуго решили покинуть его.       — Мы рады, что всё так хорошо закончилось, Саске, — накануне перед уходом сказал Суйгецу, а Джуго закивал головой. — Мы неплохо отдохнули во дворце и даже побыли стражами, вкусили столичную жизнь… Но нам пора двигаться дальше, — вздохнул он и взглянул на своего товарища.       — Я так и не нашёл друга, — негромко проронил Джуго, смотря на Саске печальными глазами. — Мне бы очень хотелось остаться с вами, Ваше Высочество, но я дал себе слово, что найду его и не могу его не сдержать.       — Да и мне как-то не по душе сидеть на одном месте, — хмыкнул Суйгецу. — Прости нас, Саске…       — Нет, всё в порядке, — перебил его Учиха, ощущая, как друзьям неловко подбирать слова. — Я всё понимаю, не стоит оправдываться передо мной. Похоже, я свой путь всё же нашёл, а вам ещё предстоит это сделать. В любом случае, хочу чтобы вы знали — вам есть куда вернуться. Я буду рад, если захотите снова погостить или пожить здесь. Места тут полно, — ухмыльнулся он.       — Непременно, — Суйгецу щёлкнул пальцами, а Джуго внезапно стиснул наследника в объятьях и сжал так крепко, что чуть не задушил.       — Спасибо, Саске, — прошептал он и даже шмыгнул носом, настолько расчувствовался от прощания.       — И тебе, — на полном серьёзе ответил Учиха и махнул друзьям рукой, желая им удачи.       После того, как боевые товарищи покинули дворец, Саске совсем заскучал. В первые дни он думал — почему же он не отправился путешествовать вместе с ними? И тут же вспоминал о причине. Потому что он снова не может покинуть дворец и теперь, наверное, навсегда привязан к Итачи. Был ли Саске этому рад? Определенно, нет. Но к своему удивлению, больше не чувствовал себя, как в клетке. Если прежде стены дворца давили на него, ему хотелось сбежать и оказаться на свободе, то теперь он этого не чувствовал. Да, здесь было пусто и не совсем комфортно, но на удивление спокойно.       В итоге, намучившись от неопределенности, спустя целую неделю после их возвращения, юный Учиха решил внять совету Орочимару и всё же встретиться с братом. Тем более, что у него появился повод, который мог показать, на каком уровне сейчас находятся их отношения.       Вечером Саске привычным путём проник во внутренние покои Императора. Едва он ступил во дворец, как тут же услышал глубокие и проникновенные звуки гуциня, которые трогали за душу. Саске направился в сторону музыки и застал Императора в знакомой комнате с золотым шестом для Гаруды. Сейчас ястреба там не было, зато Итачи сидел за невысоким столиком и играл на гуцине. Инструмент лежал перед ним, на столе, и обе руки брата неспешно двигались над семью струнами. Сейчас на нём было нежно-лиловое ханьфу, а темные волосы с проседью спадали с плеч. Саске удивило то, что глаза брата оказались закрытыми — очевидно, под музыку он медитировал или был погружен в глубокие раздумья. Его пальцы ловко извлекали низкие тягучие звуки, которые так пробирали, что у младшего Учихи по спине и рукам побежали мурашки. Его кожа буквально ощутила эти колебания, а сердце встрепенулось, поглотив их. Как вдруг звучание изменилось, стало более высоким и частым, а переливы циня начали напоминать нежный серебристый перезвон дождевых капель. Саске затаил дыхание, стараясь не упустить ни единый звук, а вскоре к этим переливам снова прибавились низкие густые звуки, и музыка стала объёмной, похожей на долину или даже водопад. Мелодия была настолько прекрасной и проникновенной, что Саске даже не смел прервать брата своими разговором. Он дослушал всё до конца и выдержал дребезжание последней струны, провожая затухающий звук. Лишь когда он полностью исчез, Итачи открыл глаза, и младший брат смог шевельнуться, сбросив с себя чарующее оцепенение.       — Саске, — негромко проронил Император, очевидно, не ожидая столь внезапного прихода наследного принца. Юноша, переминаясь с ноги на ноги, вытянул руки и неловко поклонился, ощущая некоторое смущение.       — Что привело тебя сюда так поздно? — бесстрастно проронил Итачи. Он был очень спокоен и расслаблен, но всё же в воздухе ощущалась некоторая прохлада.       — Хотел спросить, — пробормотал тот, глядя в пол. — Должен ли я кланяться перед тобой, и как себя вести в соответствии с дворцовым этикетом, — произнёс он совсем не то, что хотел на самом деле. — Ведь прежде ты и слушать меня не хотел, пока я не опускался на колени.       — Когда мы на людях достаточно почтенного поклона со сложенными ладонями, — ответил Император, — Когда же наедине — это не обязательно. Не припомню у тебя желания склонить передо мной голову, — усмехнулся он. — Это лишь формальность, не более, и она никак не связана с истинным почтением.       — Я думаю, что как минимум половина двора на самом деле почитает тебя, — возразил ему Саске. — Когда они склонились все там, на площади, я ощутил это благоговение и сам поддался ему ненадолго. Поверь мне, порой через поступок проще выразить чувства, чем словами. На самом деле, я пришёл сюда, чтобы извиниться перед тобой, — признал он, отводя глаза в сторону.       — И за что же? — удивился Итачи.       — За то, что опять обвинил тебя и ушёл, — вздохнул юноша. — Никак не могу избавиться от этой привычки.       — Нет, ты был прав, — покачал головой старший Учиха. — Я снова оступился и принял решение самовольно. Так что, ты вправе обвинять меня в том, что я не учёл твоих желаний.       — На самом деле это было… правильное решение, — выдавил из себя Саске. — Несмотря на все последствия, которые оно принесло, наверное, так будет лучше для нас обоих. По крайней мере, плохого в этом ничего нет, — заключил он.       — Что ж, я рад, что хоть в чем-то мы поняли друг друга, — на лице Итачи появилась едва заметная улыбка, и Саске ощутил, как сердцебиение ускорилось. Об этом говорил Орочимару? Ему показалось, что лёд немного треснул, а в покоях стало намного теплее.       — У меня также есть просьба, — осмелев, наследный принц сделал шаг вперед и посмотрел брату в глаза. — С которой только ты можешь мне помочь.       — Просьба? — снова удивился Император.       — Да, я хочу попросить тебя о помиловании, — проговорил младший Учиха, — одного человека, которого ты сослал так же, как и меня. Речь о Какаши. Я прошу тебя отменить его изгнание и вернуть ко двору, — чтобы его просьба не звучала, как требование, Саске опустился на колени и практически прижался лбом к полу.       — Я наделил тебя большими полномочиями. Ты мог сделать это и без моего дозволения, — Итачи, поднявшись на ноги, приблизился к младшему брату и тронул его за плечо. Саске выпрямил спину, но с колен не встал.       — И всё же, — проронил юноша. — Ты его отправил вместе со мной, ты его должен и вернуть. Я был наказан за то, что я Учиха, но Какаши здесь ни при чем.       — Кажется, вы стали с ним близки, — отметил старший брат, и от него повеяло прежним холодом.       — Он был единственным человеком, которому я мог доверять, который знал о моём прошлом и поддерживал меня. Да, это естественно, что он стал самым близким, — спокойно объяснил Саске.       — Что ж, почему бы и нет, — через некоторое время проронил Итачи. — Он выполнил свою миссию, позаботился о тебе и обучил всему. Я не против того, чтобы он вернулся, — кивнул головой Император. — Завтра же издам указ о его помиловании и приставлю ко двору в качестве дворцового стража. Если он не откажется сам.       — Даже если откажется, то по крайней мере будет чувствовать свою свободу и сможет покинуть Коноху, — проговорил Саске, испытывая облегчение. Ему не терпелось скорее отправить своему наставнику радостную весточку, однако он так и продолжал неподвижно стоять на коленях.       — У тебя есть ещё просьба? — обратился к нему Император.       — Нет, на этот раз вопрос, — Саске поднял на него глаза. — Мы ведь договорились, что ты будешь использовать мою кровь, чтобы не терять рассудок, однако ты ни разу не обратился ко мне за это время. Ты… хорошо себя чувствуешь? — осторожно спросил юноша.       — Терпимо. Думаю, что смогу продержаться до полнолуния, — проронил Итачи, несколько помедлив.       — Хорошо, тогда сообщи мне, когда я тебе понадоблюсь, — Саске уже хотел подняться на ноги, как вдруг старший брат приблизился к нему и сам опустился на колени, прямо напротив него.       — И всё же… — протянул Император, а его взгляд остановился на шее наследного принца. Саске, замерев, некоторое время смотрел на него, ожидая, что тот набросится, но Итачи не шевелился. Тогда юноша поднял руку и неуверенно коснулся его щеки.       — Ты до сих пор бледный, — отметил он, чувствуя, что кожа у него немного сухая, а вблизи заметны мелкие морщинки, которых в таком возрасте быть не должно.       — Да, так и не пришёл в себя, — Итачи едва заметно кивнул. — И не знаю, приду ли теперь. В окружении других людей я чувствую себя спокойно, но когда ты рядом, начинает пробуждаться жажда, словно у меня развязываются руки, ведь ты позволил мне это, — он тоже коснулся пальцами напряженной шеи Саске, ощущая сильную пульсацию его крови. — Могу я… — проронил он, а юноша вместо ответа немного расслабил ворот своего ханьфу и придвинулся чуть ближе.       — Мы же договорились, — хрипловато ответил он. — Что ты можешь делать это в любое время, когда потребуется.       Итачи прильнул к правой стороне его шеи, и Саске невольно зажмурил глаза, когда брат укусил его. Сейчас, без острых клыков, укус вышел весьма болезненным, поэтому тело парня содрогнулось, а по спине пробежали мурашки. Ему показалось, что когда Итачи кусал в обличие человека, это имело несколько иное значение, нежели просто исцеление кровью. Однако в своих мыслях он уйти далеко не успел. Император сделал всего несколько небольших глотков и отстранился. Его глаза немного успокоились. Он достал из-за пазухи шелковый платок и прижал его к шее брата. Саске с благодарностью перехватил его, а старший Учиха снова приблизился к нему. Юноша думал, что сейчас он укусит и с другой стороны, однако вместо этого тот просто стиснул его в объятьях и уткнулся лбом в его левое плечо. Саске от изумления не мог даже шевельнуться в первую минуту, всё ожидая очередного укуса, а потом сам невольно поднял руку и положил её на плечо Императору.       — Стало… легче? — осторожно спросил он, ощущая, как тяжело поднимается грудь в тесных объятьях. — Ты мало выпил.       — Когда я в здравом рассудке, кровь для меня просто кровь. Всё же я не вампир, и у меня нет постоянной тяги. Она становится невыносимой лишь во время обращения или серьёзного ранения. Да, возможно, если я буду пить по чуть-чуть и чаще, чем раз в месяц, в полнолуние симптомы проявятся не так сильно, — предположил старший Учиха. — Опасаюсь лишь одного — как бы не сорваться и не убить тебя.       — Ты не смог убить меня даже в бессознательном состоянии, — вспоминая ту схватку в горах, произнёс Саске. — Думаю, в сознании ты тем более этого не сделаешь. К тому же ты, похоже, забыл, что я тоже не дрожащее дитя, — напомнил он.       — Полнолуние уже через неделю, постарайся вернуться к этому времени, если отправишься в Коноху, — Итачи отстранился, и Саске снова увидел его бледное похудевшее лицо со спокойными глазами. Он и правда хотел поехать за Какаши сам и привезти его, однако сейчас понял, что не сможет оставить брата ни на минуту. Он всегда должен быть при нём.       — Я не поеду в Коноху, — сказал младший Учиха. — Отправлю сокола, так будет быстрее — птица долетит за несколько часов, тогда как на лошади я буду скакать сутки.       — Хорошо.       Казалось бы, их разговор был окончен, однако Итачи всё так же продолжал смотреть на брата, а Саске не мог шевельнуться и подняться, не то, чтобы уйти. Как и в тот день, когда он чувствовал желание склонить перед Императором голову, так и сейчас ощущал странное притяжение, неподвластное разуму или контролю. Ему вдруг снова захотелось оказаться в горах, поесть жареной рыбы, посидеть и погреться у костра. Быть где-то далеко отсюда, только вдвоём. Он не знал, что хотел сейчас сделать, поэтому на этот раз сам сжал старшего брата в объятьях и спрятал голову у него на плече. Удивительное ощущение тепла и покоя, которое он уже не испытывал столько лет. Теперь он может вот так просто взять и обнять Императора, не опасаясь, что его оттолкнут или ударят. Просто в голове не укладывается. Мало того, Итачи тоже обхватил его руками, прижимая к себе, и глаза Саске закрылись сами собой, от чувства расслабления и безопасности.       — Больше не будешь отталкивать меня? — через некоторое время спросил младший Учиха, вслушиваясь в стрекот ночных насекомых за окном из рисовой бумаги.       — Нет, ведь теперь ты знаешь, что это неправда, — негромко ответил Император, поглаживая его по спине и ероша непослушные волосы.       — А что правда? — зацепившись за его слова, пробормотал Саске, пытаясь добиться от него откровений.       — Правда то, что твоя жизнь для меня бесценна, — со вздохом ответил Итачи, будто младший брат спрашивал об очевидных вещах. — И как бы сильно я не отталкивал тебя, моя душа и мои мысли всегда были рядом с тобой. Я постоянно думал о тебе, о том, что делаю с твоей жизнью, мне хотелось быть рядом не только мысленно, но и физически. Вопреки ненависти, которую я взращивал в тебе, всё моё существо стремилось к близости с тобой, к духовной и физической. Но, увы, подобного я допустить не мог и всячески пресекал такие мысли. И всё же это желание единения было настолько сильно, что несколько раз вышло из-под контроля, но обрело чудовищную форму. Я обманул и тебя, и себя, сделав это частью плана, хотя планом это никогда не было.       — Ты о том… — помедлил Саске, вдумываясь в его слова, — что произошло между нами?       — Да, — коротко ответил Император. — На самом деле, я хотел близости с тобой, но преподнёс это как нечто незначительное, как очередное средство достижения иных целей, хотя истинной целью и была эта близость.       — Ты говоришь, что моя жизнь для тебя бесценна, — Саске предпочел сменить тему, ощущая, как щёки и уши начинают гореть, — но как же тогда ты мог бросить меня на произвол судьбы? Сначала отправил в Коноху, где я мог просто свернуть себе шею, упасть с дерева или утонуть в реке, затем бросил во дворце, где меня запросто могли убить стражники за любой проступок. Послал в пещеры, из которых никто не возвращался, где я столкнулся с монстром и едва выжил. И, главное, не остановил, когда я отправился на войну. А там я мог умереть в любое мгновение. В любой день или даже минуту. Просто от случайной стрелы или приказа командира идти на смерть. Как ты мог допустить подобное? — удивился Саске. — Хоть ты и говоришь такие желанные слова, но я не могу поверить твоей искренности.       — Я понимаю, — Итачи нисколько не обиделся, — я всегда хотел, чтобы ты думал, что ничего не значишь для меня, и это у меня получилось настолько хорошо, что ты до сих пор убежден в моём бездушии, — печально улыбнулся Император. — Однако я всегда наблюдал за тобой, напрямую или через других людей. В Конохе я смог доверить тебя Какаши — в нём я не сомневался. Когда ты проник во дворец и напал на меня в первый раз… Помнишь, как я тебя запугивал шахтами и галерами? На самом деле, я бы ни за что тебя туда не отправил, нет. Я намеренно оставил тебя во дворце, чтобы ты был под боком. Я следил за тобой. Через слуг, конюхов, евнухов… Собирал любую информацию. К тому же, когда подключился Орочимару, стало намного проще — от его взгляда не ускользнёт даже мышь. Что касается пещер… Я не знал, что за монстр там обитает. Судя по твоим описаниям, это был оживший мертвец, кто-то из бежавших Учих. Они боятся солнечного света и прячутся в подобных темных и влажных местах. С одной стороны, я совершил ошибку, отправив тебя одного, за которую жестоко бы мог поплатиться, но с другой, я проверил тебя, а ты испытал собственные силы. Тогда я понял, что ты готов зайти дальше, и поручил Орочимару приглядывать за тобой и всему обучить. Чтобы он подготовил тебя к трону и сделал следующим правителем.       — Ты уже тогда всё решил? — глухо проронил Саске. — А что касается войны? Там ты не мог следить за мной.       — Да, не мог, — тяжело ответил Итачи, — но и остановить тебя тоже не мог. Ты стал взрослым и сильным, Саске, и начал сам принимать трудные решения. В своё оправдание я могу лишь сказать, что я верил в тебя. Верил, что ты не сможешь умереть прежде, чем убьёшь меня. Мысль о мести и незавершенной цели придавала тебе сил и оберегала от всего. Я верил, что ты стал настолько сильным и мудрым, что готов был пройти через кровь и смерть и выжить. Я просто знал, что ты не мог умереть раньше, чем я, словно это было ещё одним пророчеством, изреченным Мадарой Учихой. И всё же, когда ты попался на глаза Минато, снова стало немного проще, — улыбнулся Итачи. — Ему я мог доверить тебя так же, как прежде доверял Какаши. А уж когда увидел тебя в Волчьей пасти, то понял, что все мои надежды и ожидания оправдались, а моя вера в тебя окрепла. Ведь я не просто желал оберегать тебя, я хотел, чтобы ты стал Императором, достойным этого трона и Империи Огня.       — И всё же… — пробормотал Саске, не найдя в его словах ни капли лжи. — Если бы я погиб на войне, что бы ты сделал? Ведь на такой случай у тебя тоже должен был быть план.       — Я не допускал подобной мысли, — резко ответил Итачи. — Однако, если бы это всё же произошло, я бы не стал больше цепляться за свою жизнь и пытаться каким-то образом удлинить её с помощью отваров или цепей. Я бы передал трон Минато — единственному человеку, которому я могу доверять, и умертвил бы себя. До последний минуты не прощая себя за то, что сделал с тобой.       — Это был бы печальный конец, — вздохнул Саске, слыша в его словах прямолинейность и твёрдость. Сомневаться в том, что Итачи именно так бы и поступил — не приходилось. — Хоть я и недолюбливаю Орочимару, но за то, что он остановил меня тогда, я буду благодарен ему до конца дней. И даже готов простить все его приставания и уловки, — хмыкнул младший Учиха.       — Я не ожидал от него такого поступка, — признался Итачи. — Он и правда разрушил все мои планы, как и предрекал.       — И мои тоже, — буркнул Саске. — Но я рад, что это случилось. Какаши как-то спросил меня, что я буду делать после твоей смерти… И я не знал, что ему ответить. Во дворце я не хотел оставаться, чтобы не вспоминать о тебе, возвращаться в Коноху тоже не было смысла… Просто бы ушёл и бесцельно скитался по миру? Не зная, как скоротать свои дни…       — Саске… — объятья Итачи неожиданно стали настолько сильными, что даже вздохнуть было больно. — Прости меня, — прошептал он, отчего у младшего Учихи перехватило дыхание и защемило в горле. — Я понимаю, что не имею права произносить подобные слова, но даже не знаю, как искупить свою вину перед тобой. Скажи мне, что я могу сделать для тебя. Я готов исполнить любое твоё желание.       — Удивительно, но сейчас у меня нет ни одного желания, — удрученно пробормотал Саске, понимая, какой шанс упускает. — Разве что… — когда Итачи уже хотел ослабить объятия и отстраниться, Саске перехватил его и опять прижал к себе. — Посидим так ещё немного, — попросил он, на что старший брат невольно улыбнулся. — Пожалуй, кое-какие желания у меня всё же есть, — через некоторое время продолжил Саске. — И ты о них уже знаешь, но лишний раз тебе напомнить будет полезно, — он и сам чуть не улыбнулся, ощутив, что сейчас поучает старшего брата. — Перестань мне лгать, всегда делись своими мыслями, не утаивай чувств, считайся со мной и моими желаниями, доверяй мне, — чётко и спокойно произнёс Саске, для пущей убедительности своих слов отстранившись и взглянув в шоколадные глаза, чтобы Итачи не смог слукавить. — Если ты справишься, то возможно, я подумаю о твоём прощении, — напоследок пробормотал он, чем окончательно повеселил Императора.       — Хорошо, Саске. Я постараюсь исправиться, — мягко ответил тот и, приблизившись, внезапно прижался губами к его лбу. Вроде бы, ничего особенно в этом заботливом поцелуе не было, но Саске вдруг весь раскраснелся и ощутил до того сильное смущение, что захотелось убежать и спрятаться, а ноги не двигались. Он уже думал, опять прижаться к брату и спрятать красное лицо хотя бы у него на плече, но в комнату неожиданно влетел Гаруда и сел ни куда-нибудь, я прямо на руку младшего Учихи.       — Вероятно, пора исполнить ещё одно твоё желание — проговорил Итачи и поднялся на ноги.       — Прости, я отнял у тебя много времени, — пробормотал Саске, спохватившись. Возможно, Император хотел бы уделить его чему-то более полезному, чем брюзжанию младшего брата.       — Отнюдь, — возразил старший Учиха. — За последние годы это были самые полезные минуты в моей жизни. Не помню, когда в последний раз ощущал на душе такое спокойствие, — признался он.       — Да, я тоже, — Саске наконец-то смог подняться на ноги, всё же ощущая в них некоторую слабость. Голова не кружилась от недостатка крови, но прилечь хотелось.       — Если что-то случится, даже поздно ночью, — перед уходом пробормотал Саске, — позови меня. Я буду в южном дворце, — на прощание он снова учтиво поклонился и покинул императорские покои с Гарудой на плече. После их долгожданного разговора Саске ощущал себя гораздо спокойнее. Всё это время он пытался понять, как же вести себя с братом, а оказалось, что это не так уж и сложно. Более того, Итачи сам идёт навстречу. Пожалуй, это один из главных факторов, который Саске не учёл. Он думал, что придётся тащить всё на себе, выпутываться и чего-то добиваться самому, преодолевая очередные преграды, но старший брат существенно облегчил ему задачу, наконец-то поделившись с ним своими мыслями.       «Странное чувство», — Саске ощущал в себе воодушевление и эмоциональный подъем. Когда он так свободно и спокойно общался с ним? Даже в горах ещё чувствовались отголоски отчужденности и пустоты между ними, а сейчас оба были предельно откровенны и близки друг с другом. Как на эмоциональном, так и на физическому уровне.       «Да ещё поцеловал меня, — Саске невольно прижал ладонь ко лбу, ощущая, как тот горит. — Как ребенка. Пытается таким образом извиниться за то, что было между нами? Это уже не исправить. Но уже не так мерзко вспоминать об этом, зная о его истинных мотивах. Это осталось в прошлом, лучше на этом не зацикливаться», — сам себя убедил Саске, добравшись до южного дворца. Первым делом, пройдя в свои покои, он сел за письменный стол и зажег несколько дополнительных свечей, чтобы было больше света. Затем написал записку, в которой сообщал, что он жив, и просил Какаши прибыть во дворец, где он ему всё подробно расскажет. Когда чернила высохли, он свернул её в тоненькую трубочку и сложил в маленький футлярчик, а тот в свою очередь привязал к лапке ястреба.       — Её нужно доставить в Коноху, кузнецу по имени Какаши, — проговорил он, смотря в умные желтые глаза. — Ты найдёшь его?       Гаруда негромко вскрикнул и перепрыгнул со стола на окно, а затем раскрыл свои крылья и через мгновение исчез во тьме. В том, что послание дойдёт до адресата, Учихе сомневаться не приходилось — он как никто знал, насколько Гаруда умный и понимающий.       Саске некоторое время смотрел в окно на растущую луну, теперь желая, чтобы она так и оставалась такой, не превращаясь в полнолуние. Волнение после встречи с братом так и не проходило, спать он не хотел, хотя время уже было довольно позднее. Только он хотел задвинуть две полукруглые створки, как заметил внизу пробегающую фигуру. Это была не служанка или евнух, своими зоркими глазами юноша даже в темноте разглядел знакомую светловолосую шевелюру друга.       — Наруто? — удивился он, покидая свои покои и спускаясь вниз. Узумаки стоял под дверью, пытаясь уговорить одного из евнухов пропустить его. Тот бы непреклонен, но когда появился Саске, покорно склонил спину и попятился назад.       — Что ты здесь делаешь так поздно? — спросил младший Учиха, отмечая, что на товарище сейчас не форма стражника, а оранжевое короткое ханьфу и черные штаны. Более того, он явно что-то прятал за спиной.       — Хотел спросить, — затараторил тот. — Можем ли общаться, как прежде? Или теперь я не могу говорить с тобой?       — Тц, Наруто, — Учиха сложил руки на груди. — Я же сказал, что ничего не изменилось. Я не изменился. Мой титул лишь формальность, к которой я так и не привык. И может вообще не привыкну.       — Тогда… — Наруто многозначительно улыбнулся и внезапно достал из-за спины глиняный округлый кувшин и подмигнул. Саске, поняв его намёк, тоже усмехнулся. Всё-таки он немного слукавил, сказав, что совсем не изменился. Ведь будь он прежним, обязательно отказался от такого предложения, а сейчас вполне спокойно кивнул и даже ощутил внутри некоторое удовольствие от предвкушения. Они с другом забрались на черепичную крышу и сели прямо напротив луны. Наруто открыл запечатанный кувшин с вином и протянул его Саске, давая тому сделать первый глоток. А затем пригубил сам.       — Тогда, в Конохе, мы даже представить не могли, что наша жизнь так изменится, — мечтательно произнёс Узумаки.       — Да. Всё должно было… сложиться по-другому, — пробормотал Саске, хмурясь и вспоминая свою изначальную цель, о которой он до сих пор не забыл.       — В последнее время мы с тобой мало общались, — протянул Узумаки, — когда жили в Конохе, то виделись каждый день и проводили время от зари до зари. А тут… Ты куда-то пропал, и долгое время я даже не знал, жив ты или нет. А в итоге оказалось вот что, — он осторожно посмотрел на его четкий профиль. — И всё-таки, не расскажешь? — полюбопытствовал Наруто. — Что произошло на самом деле?       Саске взял у него кувшин с вином и сделал значительный глоток.       — Я пытался убить Императора, — проронил он, глядя перед собой. — За то, что он уничтожил клан Учиха, лишил меня всего и сослал в Коноху. Все пять лет, проведенные там, я пытался стать сильнее, чтобы убить его.       — Вот как, — угрюмо пробормотал Наруто, видя, как сразу помрачнело лицо друга от воспоминаний. — А Какаши? Получается, его тоже сослали?       — Да, он прежде служил при дворе, — кивнул Саске. — Он якобы не принял новую власть, поэтому Император отправил его в деревню вместе со мной. И когда мы с тобой прошли испытания, я попытался убить брата. Как ты понял, безуспешно. За покушение по правилам меня должны были казнить, умертвить жестокой пыткой, однако… он пощадил меня и отправил на скотный двор. Вот почему я пропал, — вздохнул Саске и снова взял переданный кувшин с вином. — Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Не хотел, чтобы ты знал, как я опустился.       — Ты думаешь, это бы изменило моё отношение к тебе? — насупился Узумаки.       — Нет, но всё же, я не хотел отвлекаться от своей цели. Я решил, что мне нужно получить больше силы, чтобы свергнуть брата. Поэтому судьба сначала занесла меня к старшему канцлеру, затем к главному советнику, а потом я сам решился отправиться на войну. Да, я прошёл через многое, и всё же… — он замолчал, вновь пригубливая вино.       — Всё же у тебя не получилось отомстить? — догадался Наруто. — Ведь и ты, и Император были живы неделю назад.       — Почти удалось, — ответил Саске, вспоминая последний вдох своего брата и его замирающее сердце. — Однако я кое-что узнал о той ночи, когда совершился переворот, — Учиха не стал рассказывать Узумаки всю правду о проклятии клана, решив всё немного упростить. — Оказалось, что Итачи на самом деле был не агрессором, а жертвой. А всё подстроил мой отец, — вздохнул наследный принц. — Сложная и тёмная история, которую я до конца так и не понял. Знаю только, что Итачи все эти годы намеренно скрывал от меня правду, надеясь, что я взойду на престол вместо него.       — Ух ты, — выдохнул Наруто. — Вот бы и мне посидеть на троне, — мечтательно проговорил он.       — Хах, мне кажется, что ты и так нашёл своё место, — заметил Саске. — Тебе, похоже, нравится оберегать Императрицу. Ты дни и ночи проводишь рядом с ней.       — Да, нравится, — пробурчал Наруто, отведя взгляд в сторону. — На самом деле, она очень одинока, — признался он. — Живёт в целом дворце одна. Родственники далеко, подруг у неё нет, наложницы ей завидуют и делают пакости, и Император с ней очень холоден. К тому же, она очень хотела ребенка, а Его Величество предпочел ей наложницу…       Саске недовольно поджал губы, вспоминая тот неприятный инцидент, в котором именно он принимал непосредственное участие. Он то и дело прокрадывался в императорский сад и наблюдал за гуляющими наложницами. Живот у Сакуры уже был большим, очевидно, что ребенок должен был появиться очень скоро. И если это будет мальчик, Император может сделать её одной из четырёх главных жен.       — Но ещё хуже от того, что именно Сакура-чан вынашивает этого ребенка… — тяжело вздохнул Наруто. — Знаешь, порой я его тоже ненавижу, — заворчал он. — Почему две самых прекрасных девушки достались ему? А он ни одну из них не любит. Это несправедливо!       — Да, несправедливо, — согласился с ним Учиха, думая, однако, совсем о другом. — Но мы ничего с этим поделать не можем. Сакура сама сюда пришла, а Императрица… Такова её участь, быть политической пешкой, — усмехнулся он. — Или пешки это мы? — спросил он друга.       — Ты-то уж точно нет, — забурчал тот. — Взял и стал наследным принцем, да ещё получил дворец в придачу. Теперь тебе тоже можно иметь кучу наложниц? — глаза Наруто загорелись.       — Они мне не нужны, — Саске даже поморщился. — Я пока не думал об этом.       — А зря, — Наруто широко ухмыльнулся. — Если бы я стал принцем, то первое, что бы я сделал — завёл себе гарем. Семь наложниц для начала будет достаточно — по одной на каждый день недели.       — Кто бы сомневался, — усмехнулся Саске и в очередной раз передал кувшин своему другу.       Так, за разговором, вином и шутками, они просидели почти до рассвета. Когда небо начало светлеть, Наруто отправился во дворец Императрицы, нести службу, а Саске вернулся к себе. Он плюхнулся на широкую мягкую кровать и едва слышно заурчал. Утром он должен был присутствовать на собрании, так что на сон оставалось не так много времени. Юноша даже подумал, может не спать вовсе, но не успел подняться с кровати, как моментально уснул. Ему показалось, что прошла всего пара секунд, как его уже будил евнух, уговаривая поторопиться и успеть к утренней аудиенции. Саске еле разлепил глаза и хотел прогнать приставучего слугу, но потом вспомнил о своих обязательствах и заставил себя подняться на ноги. Нет, добившись титула, праздную жизнь он вести не намерен, к тому же, он снова увидит Императора.       «Странно, раньше я бежал от него со всех ног, а теперь иду навстречу, — Саске теперь носил не чиновничью форму, а очередное шелковое платье, подчеркивающее его статус. — Всё ли с ним в порядке, продержится ли он до полнолуния? Может, мне не стоило вчера оставлять его? Может быть… надо было остаться с ним?»       Саске несколько смутился, когда дошёл до подобной мысли. Конечно, его желание находиться рядом с Итачи было продиктовано лишь беспокойством за него, но оставаться вдвоём было несколько проблематично и неловко. Ведь оба наверняка вспомнят о том, что происходило с ними наедине. Итачи почувствует вину, а Саске наверняка не удержится и вновь упрекнёт его, припоминая все ошибки.       «Нет, ещё рано, — направляясь к Залу золотого дракона, пришёл к выводу младший Учиха. — Ещё слишком рано».       Хотя для чего «рано», он и сам не понял.