With(out) bloodshed

      Он не понимает отказа. Если взялся за дело, то непременно доведёт до конца, и неважно пройдёт час, день, декада, месяц или сто лет. Он завершит начатое любой ценой.       Земля трясётся так, что взрослые, словно малые дети, валятся с ног. Толчок за толчком по зданиям ползут трещины, из подвалов тянут переломанные руки к небу. Широкие, смертельные, они уродуют фасады, портят внутренние дворики, разрушают крыши. Топот и гул, суета и крики — всё смешивается в одно бесконечное буйство красного, телесного, загорелого.       Страх. Он доминирует над другими чувствами. Как заворожённая, стою посреди хаоса и смотрю в никуда. Внутрь себя. В безопасность. Толчок.       Отшатываюсь и поднимаю голову вверх. Каменная крошка вновь стукается о плечо, и я дёргаюсь. Вовремя.       Балкон ударяется о землю, превращаясь в облако извести и глины. То, что, кажется, было бельевой верёвкой, разорвано, и чужие одежды втоптаны в грязь улицы. Рубахи тут же становятся лоскутками для перевязки раненых, а в простыни закутывают оторванные конечности.       Людская боль и животный страх смешиваются с кровью, насыщенной адреналином. Бежать вниз, с горы. Бежать быстрее лавы, быстрее пепла, не дающего дышать. Пригнуться ниже к обжигающим потокам и нестись прочь. Быстрей.       Всё полыхает, скопы гари выбрасываются в воздух, на улице не протолкнуться. Бегут кто куда — часть пытается забрать из дома вещи, сложить сундуки, свитки, картины, другие просто стоят, готовые принять смерть здесь и сейчас, а я бегу прочь из городских стен. Знаю, что этот номер не пройдёт. Помню каждый миг извержения. Мой личный ад, где каждый день гибнут безвинные.       Выбегаю на мост, под ногами шумит река, за спиной обдаёт нестерпимым жаром лава. Она не останавливается, я тоже.       Ступаю на камень, устремляясь к воротам, как слышу шипение. Река пузырится, кипит, протестует. Лава, доколе горячая, вмиг охлаждается. С рёвом стихии воюют друг против друга, а я стою, замерев от величия.       Чёрные камушки обсидианов обрамляют берег, словно дорогое колье чужую шею, но лава не терпит преград.       Новый толчок земли, и она обошла реку. До меня не сразу доходит безвыходность: со всех сторон лава — под ногами, с одного берега, на другом. Пепел скребёт лёгкие изнутри, заставляя закашляться. Кровь остаётся на руках, а горло отказывается принимать новую порцию испорченного вулканом воздуха. Я закрываю глаза.