Солнечное затмение

Рассвет едва тронул горизонт, когда замок начинал походить на разбуженный улей — самое время для слуг, чтобы успеть, что-то сделать до того, как проснется Его Величество. Шэнар сам себя ненавидел порой, когда вынужден был говорить вежливо, учитывая все нормы приличия. А так хотелось язвить, что-то сказать на редкость гадкое. Но нет, выправка, чтоб ее. Только милая, натянутая вежливость. Вздох. Другой. И вот он стоял у дверей в господскую опочивальню. Скоро будет завтрак, а Его Величество наверняка еще не встал и не умылся. Эта утренняя процедура стала столь привычной, что выполнялась скорее машинально, а не, потому что хотелось. Некоторые завидовали слуге, но тот не понимал почему, а может — и не хотел понимать. Вежливый стук в дверь и попытка открыть дверь. Заперто. Но это не было преградой для того, кто успел тут обшарить все ближайшие потайные ходы. Тихо усмехнувшись самому себе, парень сосчитал до пяти и после юркнул в лаз, который был столь незаметен со стороны, но имел хитрую маскировку под стену. Появившись в покоях короля, он недовольно прищурился на царивший здесь мрак и немного затхлый воздух. — Ваше Величество, пора бы уже понять, что меня не остановят закрытые двери… Вам пора вставать, — отчитывая с легкой издевкой, Шэнар осторожно обогнул кровать и все ближайшие предметы, о которых можно было напороться или споткнуться. Чудом, добравшись до портьеры, он распахнул тяжелые шторы, пропуская в опочивальню свет. Немного возни со створкой, и проник свежий, слегка прохладный воздух с нотками прошедшего дождя. Обернувшись, парень посмотрел на интересный кокон из одеяла, в который, по идее, кое-кто спрятался. Беззвучно рассмеявшись с этой нелепицы, он тихо подошел к кровати, распутав одеяло снизу, добрался до стопы и легонько пощекотал. Следующим моментом наглец навис в области головы. И так каждый раз ему удавалось находить странные методы, чтобы разбудить королевскую соню. Но приходилось и сдерживаться, чтобы не сделать чего из ряда вон выходящее. — Не дразните, пожалуйста, бедного слугу, прячась в этих… в этой постели… — Говорил пусть и негромко, но достаточно отчетливо, если его, конечно, хотели бы услышать сквозь сон. Молодой правитель сонно заворочался, морща нос от резанувшего по векам света, и попытался накрыться одеялом с головой, избегая как освещения, так и упорного голоса нового слуги; однако краем сознания понимал, что это бесполезно. Из гнездышка кровати, заботливого «свитого» за ночь, остались торчать лишь несколько длинных прядей смоляных волос. Впрочем, после этого переживать было практически не о чем — покой царственной особы уже нарушен, да и дышать чем-то было нужно. Буквально через пару минут на ложе, щуря изумрудные глаза, восседал полуголый и взъерошенный Айлан, олицетворяющий собой фразу «подняли, а разбудить забыли» в полной мере. — Ваше Величество! Уже утро… — Шэнар поспешил ретироваться, пока ему чем-нибудь не засветили за собственную безрассудную наглость. — Изверг… — произнес король через широкий, прикрытый ладонью зевок, выпутываясь из плена ткани и опуская ноги на мягчайший иностранный ковер. Кажется, подарок соседей при дипломатической миссии. — Вы как всегда щедры на комплименты, Ваше Величество… — нарочито издевательски произнес Шэнар, довольно улыбаясь. Конечно, его слова в очередной раз всерьез не воспримут. Значит, рекомендации порой могут быть полезны, особенно для такой должности. Многим кажется странным то, что у Шэнара черты аристократа, хоть он порой мог сыграть сноба для отвода глаз. Но, к счастью, не приходилось ничего такого делать. — Ты хоть знаешь, когда я лег?.. И вообще, как ты вечно проходишь? У меня еще в жизни не было такого наглого слуги. — Конечно, а кто вас, полусонного, сопровождал до покоев и слышал, как щелкнули замки? А как прохожу, вам знать не стоит. — Ни стыда, ни совести. Последнюю вообще давно закопали, ведь она была без надобности и лишь мешалась. Остальные возмущения слились в невнятное бурчание под нос, больше подходящее мальчишке, а не королю, пусть и довольно юному в силу обстоятельств. К его чести стоит сказать, что излишне изнежен он все же не был и с приведением себя в порядок и подобным прекрасно справлялся сам с раннего детства, однако в последнее время свою густую шевелюру Айлан доверял рукам Шэнара, и это утро не стало исключением. — Заплети мне косу, как делают у тебя на родине, — привычно произнес он, поглядывая из-под длинных ресниц. — Мне она нравится. Мальчишечье поведение в какой-то мере умиляло, а временами вызывало искренний тихий смех. Шэнар и в этот раз не сдержал улыбки. Эти перемены из расслабленной позы в важную королевскую были заметны только ему; остальные видели лишь важную натуру, перед которой надо расшаркиваться. Хотя… Возможно, вырасти Шэнар в немного иных условиях, мало бы чем отличался от них и, наверное, шарахался бы от любого упрека и терялся в догадках, чем бы угодить. — Доверьтесь своему слуге, Ваше Величество, — с нотой иронии произнес Шэнар, словно предлагалось нечто опасное, но не менее предвкушающее. Взяв в руки гребень, он соизволил приблизиться и коснуться пряди волос. Невольно пришло вспоминание о старшем брате-близнеце. В отличие от младшего, у того были вечно непослушные пряди, которые к концам чаще вились и требовали особого подхода. Воспоминание вызвало легкую грусть, и прислуга не заметил, как простая коса была сплетена и закреплена тонкой лентой, которая с самого утра покоилась на запястье. Собственные волосы цвета бургунда были лишь слегка охвачены повязкой. Стоило бы их уложить, а до этого не хватало времени с самого пробуждения. Довольствующийся самыми простыми прическами, в лишенное приемов время во дворце, правитель ценил изящную простоту и удобство однажды предложенной косы. И за сравнительно недолгое время, тот почти сроднился с бережными прикосновениями отнюдь не нежных женских ручек к тяжелым, жестковатым прядям. Это казалось почти ритуалом и действовало едва ли не магически, заставляя стряхнуть с себя остатки сна. Однажды (парень смутно помнил, как все произошло, но помнил, что сделал оплошность) заплел так и собственные волосы. Сколько косых взглядов бросали в его спину! Но это ничуть не поколебало уверенность. Даже в какой-то мере взыграла гордость, что у Айлана и него похожие косы. В то же время король взглядом осматривал комнату в поисках искусного венца, предпочитаемого куда больше нелюбимой им короны. Именно поэтому в любом случае, когда можно пренебречь правилами и устоями, он надевал именно эту легкую и не вычурную вещь, потакая своему капризу. Если кому-то это и не нравилось, мнение свое они все равно держали при себе, опасаясь навлечь гнев излишне вспыльчивого монарха. И будь подданный хоть тысячу раз справедлив — не дело указывать власть имущему. По крайней мере, без очень веских доводов и причин. Но венца не видно, и сам Айлан совершенно позабыл, где измотанным оставил его перед сном. — Ты случайно не видел мой… — несколько внезапно произнес король, нарушая тишину и заставляя встрепенуться замешкавшегося Шэнара. — А? Только не говорите, что он там… Когда же у вас будет куда более аккуратное обращение с королевскими регалиями? Коротко вздохнув, слуга опустился на колено и заглянул под кровать. Догадка оказалась верной, и Шэнар уставился на короля весьма недовольным взглядом. Айлан только недоуменно похлопал ресницами, понятия не имея, как венец оказался под кроватью. Правда, было предположение, что смахнул рукой во сне с прикроватного столика. Чуть изогнув бровь, юноша вдруг улыбнулся: — Молитесь своим богам, чтобы я еще чего секретного там не нашел… — приподнявшись на ноги, лукаво пригрозил слуга, обошел постель Его Величества, вновь опустился и потянулся рукой вглубь, стараясь нащупать драгоценную вещицу. «Ну же! А ну быстро иди сюда, побрякушка ты недоделанная! И как он умудряется ее туда загнать?» — ворча в собственных мыслях, Шэнар наконец-то вытащил венец и придирчиво осмотрел на наличие пыли и прочей гадости, а после чуть брезгливо, но собственным платком принялся вычищать королевское украшение. — Так и хотелось с паутинкой одеть, чтобы неповадно было разбрасываться, — продолжая свое недовольство, Шэнар приблизился к королю и водрузил чистую драгоценность на голову. Поправив вещь на голове, правитель нахмурил брови: — Что у нас на сегодня? — Инспекция армии и тренировка, прогулка с королевой-матерью, восхваление красот принцев и принцесс, наславших своих портретов, в письменном виде с отказом на брак. — Право слово, я бы лучше проехал с инспекцией по пограничным землям, чем плел эти многочисленные словесные кружева. — Ваше Величество, не все же так плохо, как вам кажется… И быть может, найдется кто-то, кто вызовет отклик в вашем сердце, — легким, привычным для себя, несколько мелодичным тоном произнес Шэнар и чуть нахмурился на то, что позволил себе расслабиться в такой момент. — Не будьте так категоричны. Все приходит со временем. И вовсе не обязательно плести кружева, иногда и краткое красивое высказывание может нести достаточно смысла… Правитель встал и оправил по-воински строгие одежды, бурча под нос что-то о закостенелой традиции даже к армии сначала выступать с регалиями. Наблюдая перевоплощение из милого образа в более серьезный, слуга лишь улыбнулся самому себе. Простенькая перевязь с мечом заняла место на поясе. И само оружие, и удерживающие ремни были качественными и лишенными различных побрякушек, так любимых аристократией и ненавидимых королем. Отец с раннего детства учил его, что острая сталь в умелых руках не нуждается в украшении. Тогда еще принц впитал это как непреложную истину. Это, разумеется, не означает, что и показушного экземпляра у него нет. — Каков ты в стихосложении? Айлан направился к двери, выправляя осанку. И уже в коридоре, так чтобы слышал только Шэнар, пояснил свой вопрос: — А то если буду писать я, боюсь, на нас пойдут войной… Разом. Угадай, что это значит? — Дайте подумать… — чуть прищурившись, тихо, но достаточно, чтобы слышал его король, собеседник произнес это слово: — Ужасен? Мне не приходилось обольщать этих щеглов, а потом что-либо писать… Хотя очень любопытно. Подарить надежду и тут же обломать. — На что же приходилось идти, лишь бы добиться своих целей? А чем пожертвовать? Получить мнимую свободу и тут же ощутить рывок поводка. Он не раз на себе это испытывал, но предпочитал молчать. Для всеобщего блага. А быть может… для самого себя. С таким предвкушением парень представил себе подобную картину и лишь усмехнулся, потому что понимал: подобному не суждено случиться. Не сейчас. Всему ведь свое время. Ибо только ему угодно раскрывать необходимые карты, чтобы в нужный момент сделать перекрестный ход, лишая определенного выбора. Надо сказать, что король не соврал и не слукавил. Во время уроков его искусство поэтического изъяснения едва не заставило почетного старца учителя рвать оставшиеся волосы на голове. Пользующийся огромным уважением в королевской семье, учитель весьма витиевато, но не бранно, выразил степень бездарности обучаемого в этой области. Одну фразу Айлан запомнил навечно: «Если захотите обольстить даму, ни в коем случае не читайте ей стихи». А тут на кону не просто личная жизнь, а целое королевство! Ведь каждую надо расхвалить перед отказом, дабы не нанести обиды, свести все к каким-либо обстоятельствам… — Войны всегда можно избежать, если заключать выгодное сотрудничество, либо династический брак… Жаль, у вас нет сестер, они были бы весьма кстати… — мягко произнес Шэнар и тут же смолк. На слугу был брошен предупреждающий взгляд. Если за закрытыми дверями ему дозволялось весьма многое, то там, где их могут увидеть, он не должен попрать авторитет своего правителя. Хотя это была скорее условность: Шэнар, безусловно, был умен, ему порой ведомо куда больше, чем могло казаться на первый взгляд, но тот предпочитал держать язык за зубами и говорить, когда это действительно необходимо. И в отличие от других придворных, не так раздражал. Разве что по утрам. Приняв вид покорного наивного слуги, Шэнар осторожно осмотрелся в поисках излишне любопытных персон, с которыми после предстоял бы весьма интересный разговор с не менее печальными последствиями. Скрестив руки за спиной, он гордо распрямил спину и пошел следом за Айланом. — Нас ждут, Ваше Величество. Не будем же напрасно задерживать, не хватало приводить излишне чувствительных в чуйства. Последнее слово он намерено исковеркал, даже несмотря на то, что все сказанное было на грани слышимости и предназначалось только Айлану. Он лишь взглянул на дверь — все же опасался кого-либо увидеть. Даже у безупречной репутации бывают блики, скрытые ото всех. Молодой король ему весьма нравился, но временами это было сложно скрывать. А приходилось, и даже насильно. Иначе это все быстро бы закончилось… *** — Да на этих портретах хорошо, если десятая часть правды во внешности кандидатов на пышную свадьбу… — пробормотал еле слышно правитель, подавив желание закатить глаза. — Кто мне может приглянуться? Айлан влился в ритм исполнения своих обязанностей. Пожалуй, наиболее органично он смотрелся не за беседой с матерью и не за письмами с предложениями, а среди своих воинов, сбросив венец на руки слуге. Впрочем, отец с детства прививал сыну любовь к оружию и бою. «Правитель всегда должен стоять во главе своей армии, — говорил мужчина. — Тогда она поистине непобедима». А вот во время ответа на послания король вообще выглядел откровенно страдальчески и явно мечтал просто кучей скинуть их в камин. Над ухом несчастного монотонно зудел один из самых старых советников, суя ему под нос портрет то одной, то другой принцессы, расписывал выгоды от брака, намекал на то, что король уже достаточно вырос для ребеночка, которого его достопочтимый батюшка… Страдание на лице Айлана становилось все очевиднее. Несмотря на то, что этого бойкого старичка он знал с сопливого детства и уважал, посему осадить не мог, слушать такие лекции было выше его сил. — Разве все не решает встреча на балу? — тихо спросил Шэнар и замолк, поняв, что, возможно, сболтнул лишнее. Обыденно находиться в тени своего правителя и лишь следить за тем, как все проходит. Этот старикан настолько привык, что Шэнар где-то неподалеку крутится, или намеренно не замечал, или все же со временем действительно стал плохо видеть. В любом случае это было только на руку. Ведь можно было стоять так, чтобы видеть, что строчил Айлан, и знаками подсказывать, где не допускать глупых косяков. Иногда складывалось впечатление, что писал сам Шэнар, но чужими руками. Некоторые портреты были не слишком хороши, как бы мастер там ни старался придать шарм. Многие из них были пусты, и это вызывало внутреннее отвращение. Особого портрета среди всех этих разодетых не увидели. На счастье, или нет — Шэнар не знал, но отчаянно почему-то хотел первого. Когда все закончилось, Шэнар все так же тенью следовал за королем, не влезая и сохраняя молчание, поскольку то и дело чувствовал чей-то взгляд. Даже если украдкой осматриваться, все же не удавалось понять, кто же такой настырный пытался за ними следить. Но вскоре это прекратилось: видимо, шпион решил, что мог спалиться. — Что они все ко мне привязались? Давно бы переженились между собой. — Переженятся, если есть от этого выгода. А так… Сами понимаете ваши земли куда привлекательнее, чем те, по соседству, да и вы молоды и прекрасны, чем некоторые… Династические браки. Когда есть лучший кандидат, то зачем остальные? Всегда старшие ищут легкую наживу и марионетку, чтобы после править самим через своих отпрысков. Вопрос был сугубо риторическим, ибо ответ был ясен — среди людских территорий земли Айлана были самыми богатыми и выгодно расположенными. Да и сам правитель вырос весьма недурным собой, плюс молод, так что многие рассчитывали управлять неопытным юнцом, который еще и в постель свою особо никого не потаскал. Но чужие слова звучали с едва уловимой горечью, ведь по большей части так и было. Просто многие предпочитали закрывать на подобное глаза и объявляли бойкот особо зарвавшимся, либо вырвавшимся из-под контроля. А король энергично писал один отказ за другим, всегда поглядывая на друга в поисках подсказки — не перешел ли где-то границ. Войны на своих землях он не желал, равно как и подчинения. Айлан застонал едва слышно: — Как бы я хотел отдохнуть от этого… Шэнар, оживившись, поравнялся с ним и взглянул с привычной наглостью в глазах, которой ему было не занимать. И в бонус к тому он хитро улыбнулся. Правда, все так же опасливо осматривался, ведь негоже было идти в ногу с Айланом и разговаривать почти что неформально. — Ваше Величество… — быстро произнес слуга. — Что если вам выпадет возможность вновь ощутить свободу? Найдется тот, кто на время взял бы ваши обязанности?