Первый голод

—Локи, с тобой все хорошо? — обеспокоенно спрашивает Мобиус. Локи продолжает нервно расхаживать по комнате, яростно меряя ее шагами. Бог не отвечает, только внезапно останавливается, хватается обеими ладонями за голову и, до боли впившись ногтями в чёрные пряди, с сокрушенной злобой и сердитой обидой бросает: — Проклятье! Локи почти шипит. По крайней мере Мобиусу мерещится именно этот звук. И он определенно ему не нравится. — Локи? — еще раз спрашивает агент, уже тише, — все… в порядке? Локи несколько секунд немигающе смотрит перед собой, после резко поворачивает голову к Мобиусу. И увиденное повергает Мобиуса в шок. Локи выглядит… странно. Более того — почти дико. Волосы взлохмачены, дыхание нехарактерно учащённое, ноздри широко раздуваются, рвано вдыхая ненавистно сухой воздух, но самое пугающее — глаза, болезненно воспалённые, словно бы налившиеся кровью, от прежней мягкой зелени которых не осталось и следа. И взгляд Локи устремлен прямо на него. Неподвижный и такой, словно бы у хищника, что готовится к заключительному прыжку, прежде чем совершить его и заключить жертву в смертельные тиски своих когтей, разодрав глотку зубами и вкусив наконец нежной плоти, что утолит зверский голод. — Ты мне скажи, Мобиус, — странно низкий, почти чужой голос обволакивает леденеющий от неясного страха разум Мобиуса, — скажи мне, что со мной. Что, черт возьми, произошло со мной на задании?! — Я… я не знаю, Локи, — прямо отвечает Мобиус со смесью волнения и страха в голосе. — Нет, ты знаешь. Понял это в ту же секунду, как та тварь бросилась на меня в той замызганной подворотне, мазнув по моему плечу когтями, прежде чем скрылась во мраке улицы. И мне известно, что твоим недоделанным охотникам так и не удалось ее поймать. Локи медленно двигается в сторону Мобиуса, а агент инстинктивно пятится назад, невольно цепенея. Локи внезапно останавливается, чуть наклоняет голову вбок. — Ты боишься меня? — вопрос звучит удивлённо и даже как-то… растроенно. — Что ты, Локи, конечно нет… — Чёрт, — вновь выругивается Локи, и отворачивается на время, после резко вскидывает голову и, смотря прямо на Мобиуса, начинает лихорадочно полушептать, снова подходя ближе, так же медленно. — Мобиус, ты последний, кого бы я хотел напугать и кому причинить боль. Но… Ты же понимаешь, что это значит? Я… — Умрешь, если не выпьешь чьей-то крови в течение нескольких часов. Знаю… Я… читал. Локи прыскает. Наверное, его забавляет, что Мобиус и об этом прочитал в книжке. Благо, Бог не знает, что это был один из бульварных романчиков средней паршивости. Одно из тайных пристрастий старого аналитика, за которое Мобиусу было если не стыдно, то по крайней мере неловко. Мобиус тяжело сглатывает, при этом замечая, как жадно Локи ловит это действие цепким взглядом. Смирившийся со своей участью, он уже хочет предложить Локи себя, но Бог внезапно заговаривает: — Нам нужно найти кого-то подходящего. Не уверен, сколько у меня времени точно, но по ощущениям… минуты ускользают страшно быстро, как песок сквозь пальцы неумолимо тает. Мобиус, ты поможешь мне? Локи оказывается совсем близко к Мобиусу, который теперь упирается спиной в стену. Он не отвечает, и Локи резко хватает агента за запястье в отчаянном жесте — руки его страшно холодные, почти ледяные: — Ты ведь поможешь мне, Мобиус?! Не оставишь меня? Отсюда глаза Локи выглядят еще более ужасающе. Теперь ярко-алые, они смотрят Мобиусу прямо в душу, с горячей, уже нечеловеческой мольбой, горечью и невысказанным страхом перед тем, кем Бог теперь станет. Кем не хочет и боится стать. Но глубоко внутри понимает — уже поздно. Превращение началось и почти достигло своего апогея. Остаётся только смириться, приняв неизбежное. С бешено колотящимся сердцем, Мобиус скользит взглядом от приковывающих к себе своей пугающей красотой глаз ниже. Лицо Локи — еще тусклее всегда аристократичного, матового цвета кожи Бога — напоминает мраморную фигуру из грязного мрамора или, может, застывшей светло-серой глины. Фигуру поражающую внешним нечеловеческим великолепием, но все еще такую же хрупкую внутри. Губы страшно бледные, чуть приоткрытые, с застывшей на них мольбой и сожалением, два острых белых клыка слегка виднеются. А вот волосы, кажется, стали еще гуще и чернее, словно окунутые в сам апофеоз судной ночи. Мобиус напуган и встревожен, как, кажется, никогда еще в своей жизни не был, но вместе с тем страшно очарован. Удивительно. — Мобиус! — уже шипит Локи безумно, так и не получивший ответа, сильнее сжимает его руку. С силой, которой у него не было раньше. — Локи, если мы пойдем кого-то искать, — начинает Мобиус, пытаясь звучать спокойно, несмотря на собственный инстинктивный, по-человечески жалкий испуг, который пытается игнорировать уже добрых пару минут, — большая вероятность, что тебя схватят. Мы не можем покинуть мою квартиру. В целях твоей же безопасности. — Но мне тогда что делать? — бушует Локи. — Где мне взять кровь здесь?! — Локи, успокойся. Ты можешь выпить мою. — Что?! — не может поверить теперь уже не только Бог. — Ты смеёшься надо мной? Абсолютно нет! — Но ты должен, Локи! Иначе умрешь! — в сердцах произносит Мобиус, Локи отворачивается, сильно хмурится, явно обдумывая предложение. — Локи… — Ладно. Давай, — соглашается неожиданно трикстер, глаза его лихорадочно мечутся перед собой. — Я постараюсь быть ост… Но Локи резко умолкает, глаза его широко распахиваются, когда Мобиус ослабляет галстук и оттягивает воротник своей рубашки. Локи тут же приоткрывает рот, вдыхает, глаза его почти закатываются от слишком насыщенного для него теперь запаха, сладко напитывающего воздух, — немного пота, одеколон, которым пользуется Мобиус и… кровь. Кровь, что течет по венам, пульсирует жизнью под кожей. Кровь, запах которой сводит Локи с ума. Локи прижимает Мобиуса к стене, но вдруг замирает. Колеблется. Боится. Боится причинить ему боль. Мобиус видит это. — Давай же, милый, — уже просит Мобиус. — Все будет хорошо. — Почему ты так в этом уверен? А что если… мой собственный яд убьёт тебя? — Не убьёт, не бойся. Просто сделай это. Я доверяю тебе, Локи, — и хотя собственный голос Мобиуса дрожит, Локи слышит присущую в нем Мобиусу искренность и мягкое утешение — даже в такой ситуации. Мобиус обхватывает ладонью Локи за затылок и сам наклоняет к своей шее, отворачивается, давая лучший доступ. Локи сомневается еще мгновение, а потом, не в силах сопротивляться своей новой природе, жадно приникает открытым ртом к предоставленному оголенному участку шеи. Пока только губами, лишь слегка касаясь клыками. Мобиус не кричит, только с шумом вдыхает носом воздух. И… дрожит. От страха, интереса, который всегда двигал им, помогая в ремесле агента Времени, и чего-то еще, сродни возбуждению. Локи немного ведет носом, голодно вдыхая аромат его кожи, затем высовывает язык, мокро лижет квадратик шеи. Мобиус дышит прерывисто. — Не думал, что твой запах окажется таким божественным. И вкус… тоже… — приглушенно шепчет Локи в кожу Мобиуса, от чего та заходится полосой мурашек. Кровь приливает к щекам Мобиуса, ложный жар пленяет тело. — Тебе так кажется, потому что тебе это сейчас нужно, — обьясняет Мобиус, но голос его звучит для Бога глухо, словно откуда-то издалека. — О, нет, — елейно возражает Локи, полностью сосредоточенный на угощении перед собой, и коротко ухмыляется, — все дело в том, что это — ты, Мобиус. И безо всякого предупреждения Локи кусает его, вонзая клыки в тонкую кожу. — Ах! — на этот раз Мобиус сдавленно вскрикивает: от неожиданности и от короткой, но всё же острой боли, которую приносит укус. Две струйки крови стекают Мобиусу на рубашку, Локи начинает медленно, неаккуратно пить ее, с непривычки и от неумения пачкая в ней подборок, скулы и нос, вожделенно ловя ртом убегающие красные бусины, что на языке ощущаются точно Асгардский густой мед. Даже еще слаще. Для него кровь Мобиуса сейчас— живительный нектар, заменяющий еду, питье и даже кислород в лёгких, который отныне ему никогда больше не понадобится. Локи возвращается к месту образовавшихся маленьких ранок на шее Мобиуса — двух точек — и, плотно прижавшись открытым ртом с окровавленными губами и перепачканной нижней частью лица, начинает пить небольшими, но жадными глотками. Через несколько секунд Бог отстраняется — медленно, неохотно. — Больно? — негромко спрашивает Локи, теперь несколько насытившийся, борясь с разрывающим на части чувством вины, которое победил первый голод — слишком сильный, чтобы устоять перед необходимым искушением, но утоление которого спасло от гибели. Локи резко вскидывает на притихшего Мобиуса свои глаза цвета багряного заката, который отражается в застывающем голубом озере, чья ровная гладь покрыта сумрачным туманом. Глаза Мобиуса, встретившиеся с его, напоминают ему сейчас такое озеро. — Нет, просто немного непривычно… — несколько слабым голосом отвечает агент. — Ох…а еще голова кружится… — Мобиус? Чёрт! — с чувством выругивается Локи и, готовый взреветь от отчаяния, молится всем известным божествам, чтобы его ранний страх не стал реальностью.