Прелюдия

Три месяца обошлись без инцидентов. Три месяца. За это время они оказывались наедине десятки раз, как в официальной, так и в неофициальной обстановке. И ни разу, сидя в кабинете за столом Джоан, никто из них не подал даже виду, что вспоминает о том, как восхитительно они согрешили на этой невинной полированной поверхности. Их способность и желание отрицать были воистину впечатляющими. Три месяца. 91 день. 2 184 часа. 7 862 400 секунд. Вера ощущала каждое мгновение так же отчетливо, как чувствовала скользившие внутри нее пальцы Джоан, прикосновение губ к своей шее, зубы, чувственно прикусывавшие выступающие на ней вены. Крепкое тело Джоан, надежно прижимавшее ее к гладкой поверхности стола, и горячее дыхание, касавшееся ее кожи. Три месяца мучительных размышлений о том, каково было бы целовать губы Джоан, и сожалений о том, что ей не хватило смелости это узнать. 91 день, проведенный в раздумьях о том, была ли кожа тела Джоан такой же упругой и нежной, как ее руки. 2 184 часа балансирования на грани ужасной, всепоглощающей ненависти и чего-то еще более сильного и тревожащего. 7 862 400 секунд, прожитых в постыдном сожалении и одиночестве. Это было только вопросом времени, прежде чем кто-то из них не выдержит и сломается. 7 862 400 секунд, каждая из которых отдавалась глухим, тяжелым ударом ее отчаявшегося сердца. Похороны Риты Беннетт были скромными и не особенно многолюдными. Немногочисленные гости пришли в ее дом после службы в основном из уважения и жалости к Вере. Вера едва замечала их, довольная своим одиночеством. Отец ушел из семьи, когда ей исполнилось десять. Любовник бросил ее в сорок два. Мать не оставила бы ее никогда. Она была бы рядом до последнего вздоха Веры, не давая ей ни единой возможности обрести потенциальное счастье. И, чтобы наконец стать свободной, Вере оставалось только убрать единственного (пусть и извращенно) преданного ей человека. Один за другим скорбящие нерешительно покинули ее дом, и в воцарившейся после их ухода тишине Вера почувствовала покой. Работники кейтеринга убрали со стола оставленный небольшой толпой мусор. Сидя на диване со стаканом скотча в руке, Вера почти не заметила, как они с тихим почтением удалились. Скотч обжег горло, и на мгновение Вере стало трудно дышать. Она сделала второй глоток, наслаждаясь ощущением. Вечерами ее отец нередко сидел в этой гостиной с сигарой и скотчем в руке. Она играла с куклами и раскрасками у его ног, а мать порхала вокруг, крича на них по каждому поводу. Вера была робким ребенком, однако отец никогда не упрекал ее за недостатки характера. Он был кротким и простым человеком, но даже у его терпения были пределы. Вера до сих пор помнила день, когда вернулась из школы и обнаружила, что ее мать яростно бьет посуду, разочарованно крича о неверности. Оглядываясь назад, Вера задавалась вопросом, одного ли отца имела в виду тогда Рита? Вера сделала третий глоток янтарной жидкости. На этот раз жжения она почти не почувствовала. Интересно, гордился бы ее поступком отец? Входная дверь снова открылась, и на мгновение Вера предположила, что сотрудник кейтеринга вернулся, чтобы забрать забытые вещи. Но потом по ее спине пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. 7 862 000 секунд. Распущенные волосы Джоан струились по плечам. На ней была темно-синяя блузка, заправленная в идеально отглаженные черные брюки. На левом плече у нее была сумочка, а серебро ожерелья поблескивало в тусклом свете гостиной. Между ними повисло молчание, тяжелое и непроницаемое, словно каменная стена. 7 862 250 секунд. Вера нарушила его первой: — Я это сделала, — дрожащими губами проговорила она, вдруг ощутив всю тяжесть признания. Стена между ними обломками рухнула на ее хрупкое тело, и она обнаружила, что стало трудно дышать. Джоан встала на колени и прижала ее к себе с такой нежностью, что обездвижившая Веру тяжесть усилилась в несколько раз. Пустой стакан выпал из ее рук. Джоан бросила сумочку куда-то влево и обхватила дрожащую Веру накачанными руками. Вера уткнулась носом в изгиб ее шеи и сдавленно всхлипнула. 7 862 310 секунд. Кожа Джоан в этом месте была намного нежнее и мягче. 7 862 330 секунд. — Мне н-нужно, нужно… — Что? Что тебе нужно? — горячность объятий Джоан предавала спокойный и ровный тон ее голоса. 7 862 380 секунд. Вера слегка отстранилась, чтобы коснуться верхней губой красиво очерченного подбородка Джоан, и ощутила, как Джоан резко вдохнула. Она подняла голову, чтобы дотянуться до приоткрытой нижней губы. 7 862 396 секунд. 7 862 397. Вера не проведет еще 7 862 400 секунд в сожалениях. — Поцелуй меня, — прошептала она. Это не было просьбой. У Джоан хватило мудрости не отказываться.