Святой безбожник

Парень одним рывком натягивает на плечи оверсайз худи и поворачивается к открывшейся двери, в проёме которой появляется незнакомый Тэхёну высокий мускулистый парень, который смотрит на него с нескрываемой усмешкой в глазах. — Кто… ? — Заткнись, — сразу же перебивает его темноволосый и проходит внутрь, осматривая комнату и закрывая за собой тяжелую дверь. На глаза сразу же попадается стоящая у каменной стены деревянная лавка, на которой кучкой лежит собранная одежда. Чонгук переводит взгляд на Тэхёна и медленно проходится потемневшими от похоти глазами, начиная с длинных оголённых ног, которые не скрывает худи парня, до его удивлённого лица. Чон ухмыляется, сверкнув клыками в свете одной единственной в комнате — свечи, а Тэхён, всё так находящийся в ступоре, делает два шага назад, натыкаясь лопатками на холодную стену позади. Ким отчётливо видит, что парень, который сейчас делает шаг вперёд, настроен очень решительно. На что? Не понятно. Тэхён понятия не имеет кто это такой и что он от него хочет. — Ну-ну, не пугайся, — ласково говорит Чонгук грудным голосом и делает ещё один небольшой шаг навстречу к Тэхёну. — На видео ты ведёшь себя более раскрепощённо, — улыбается, смотря прямо в глаза. — Не узнал? — хмыкает Чон. — Джейкей. Блядство. — Что? — Тэхён сводит брови к переносице, в удивлении смотря на парня перед собой. Твою ж мать. В голове полнейший хаос. Что за приколы? Он шутит или как? Это не может быть тот самый «инвестор», который скинул Тэхёну дохуя денег и на которого Ким дрочит, представляя примерно, как он выглядит, какой у него голос, какой член… Блять. Тэхён смаргивает ступор и, не веря, смотрит на парня. Он не такой, как себе представлял Тэ, лучше, в тысячу раз лучше. Волосы, цвета вороньего крыла, коротко стрижены и убраны гелем назад; одна рука усеяна переплетёнными между собой татуировками, которые собираются в рукав и тянутся к массивной шее. На нем: белая оверсайз футболка, чёрные военные штаны с небольшими серебряными цепочками и тканевыми затяжками, а на ногах белые кроссовки с массивной подошвой. В правой брови прокол — серебряная штанга. Тэхён неосознанно сглатывает вязкую слюну, образовавшуюся во рту, и промаргивается, потому что картинка до сих пор смазанная и нечёткая, будто он надел очки, имея абсолютное зрение. — Как ты …? — Как я узнал, кто ты? — довольно улыбается Чон, сверкая глазами, в которых играют блики от огня свечи. — Это не сложно, когда у тебя есть связи, — медленно подходит к парню, словно хищник, высматривающий подходящий момент для нападения, Чонгук и останавливается прямо перед его лицом, правой рукой упираясь в стенку возле его головы, перекрывая Тэхёну путь к выходу. — Всегда хотел узнать, как выглядит тот, от стонов которого я сразу возбуждаюсь, — подушечками пальцем проходится по острой кимовой скуле. — И это даже лучше того, что я себе представлял, — улыбается, обнажая белоснежные зубы. Тэхён нервно сглатывает, следя за движениями парня, и жмётся к стене, глупо надеясь, что сможет пройти сквозь неё и убежать отсюда, и не важно в каком виде, даже в одних боксёрах и худи готов. — Ммм… — мычит Чонгук, шумно втягивая воздух у кимовой шеи. — Я думал, ты будешь смелее… — шепчет куда-то в район ключиц, выдыхая горячий воздух на взмокшую от жары медовую кожу Тэхёна. В кимовых боксёрах, реагируя на такую близость, сразу дёргается член, прося внимания. Щеки Тэ вмиг наливаются теплом; он начинает шумно дышать, ибо в комнате до невозможности душно. Или ему уже от шока это кажется. Пальцами свободной руки Чонгук поддевает край темного худи, немного приподнимая и обнажая часть бедра, и тянет к верху, но Тэхён резко перехватывает его руку, сильно сжимая и не давая этого сделать. — Ну же, малыш, ты же хочешь папочку, — мягко шепчет Чонгук, обращая взгляд на Кима, который, словно трусливый пёс, весь сжимается. — Нет, — с выдохом произносит парень и с вызовом смотрит тому в глаза: в них спирали похоти закручиваются. — Да? — хмыкнув, дует порозовевшие губы Чон. — Жаль, — в миг Чонгук отстраняется, убирает руки с холодной стены и делает шаг назад, довольствуясь ничего не понимающим выражением лица напротив. По правде, Ким совершенно не хотел, чтобы тот отстранился от него, ибо в боксёрах всё знатно затвердело и теперь больно трётся о стягивающую ткань. Одна мысль о сообщениях, что Чонгук писал ему на эфирах — сразу срывает все клапаны, напоминая на кого вчера ночью дрочил Тэхён, скрываясь в своей комнате, и как можно тише стонал, чтобы родители, находящиеся в комнате напротив, ничего не услышали. Обычно Ким снимает видео и эфиры, когда их нет дома, так же и с дрочкой, но вчера было полное исключение; он не мог выкинуть из головы этот «daddy talk». — Может… — несмело начинает Тэхён, наплевав на все предрассудки, и прикусывает нижнюю губу, опуская смущённый взгляд. — Не здесь? — А где ты хочешь, малыш? — мгновенно приближается Чонгук вплотную, прижимая мощным торсом покрасневшего Тэхёна обратно к стенке. — Н-не знаю, — не понятно от чего дрожит голос Кима. — Ммм? — медленно тянет Чонгук, соприкасаясь лбом с тэхёновым, и смотрит прямо в глаза. — А разве здесь, — поднимает голову, осматривая помещение, и возвращает обратно на место. — Плохо? — Тут, — тяжело дышит. — Душно. — А станет ещё хуже, — ухмыляется Чонгук. — Но вряд ли ты это заметишь, — рука Чонгука резко, сквозь ткань боксёров, сжимает тэхёнов привставший член, и шустрые пальцы проходятся по чувствительной головке, из которой стремительно сочится предэякулят. — Агх… — не ожидав, давится воздухом Тэ и чувствует, как по виску скатывается капля пота, стремительно стекая вниз. — Тише, — шепчет Чонгук, склоняясь над ним. — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали? — Тэхён активно отрицательно машет головой, и Чон расплывается в удовлетворительной улыбке. — Хорошо, — чонгуковы мягкие губы накрывают кимовы, а руки перебираются на его лицо, нежно оглаживая ярко выраженные скулы. То, что сейчас чувствует Тэхён — это ураган внутри, срывающий всё на своём пути, ломающий все стержни и запреты, все тупые предрассудки. Он прикрывает веки, отвечая на нежный и лёгкий поцелуй, и проваливается куда-то в пропасть, наслаждаясь тем, как сладки чужие губы, которые так умело сейчас сминают его собственные. Чон долго не церемонится, настойчиво проникает горячим языком в рот Тэхёна и обводит небо, всасывая чужой, такой же горячий. Поцелуй становится более порывистым, Чонгук жадно сминает его губы, не жалея, чувствует, как слюна мешается с железным привкусом — у Тэ лопнула от его настойчивости нижняя губа, прямо посередине. Но Ким не просит остановиться, ему плевать, сейчас хочется только одного — член Чонгука в себе. Перед глазами звёзды взрываются, когда Чонгук аккуратно пролезает рукой через плотную резинку его боксёров и сжимает налившийся кровью член, который так и просит внимания к себе, болезненно дёргаясь. Тэхён больше не желает медлить; он тянет за края его футболку к верху, снимая через голову, и руками цепляется за шею, резко притягивая к себе и ненасытно впиваясь в припухшие чоновы губы. Желание, похоть — это то, что движет сейчас ими двумя. Обоим плевать на то, что они, блять, в церкви, что их кто-то может услышать, застукать, глубоко плевать. Сейчас ими орудует не Бог, а сам Дьявол Искуситель. Он заставляет их тела жаться друг к другу, натягивает все рычаги в голове, скидывает все запреты, всю мораль выбрасывает куда-то в мусорное ведро, как какую-то ненужную вещь, и сливает их воедино. Худи Тэхёна уже давно валяется на полу, а сам он, в нагнутом состоянии, опирается руками о деревянную лавочку, стараясь удержаться на дрожащих ногах, пока Чонгук, такой же нагой, разводит грубыми руками полушария. Проводит пальцем по колечку мышц, обводя края, и медленно проникает внутрь, как можно дальше, чтобы достать до заветного комочка нервов. Чон чувствует, как дрожит под ним Тэхён, видит, как он хватается пальчиками за края лавки, сдирая ногти в кровь, и слышит, как он тихо поскуливает, прижимаясь щекой к шершавому покрытию. Тэхён явно готовился сегодня: он нормально растянут и внутри всё ещё имеется смазка клубничного вкуса. — Папочка хочет сделать всё для своего малыша, — пропуская второй палец внутрь и нащупывая нужную точку, шепчет Чон, наслаждаясь реакцией Кима, который, еле держась на ногах, вздрагивает и шумно втягивает спёртый воздух в лёгкие. — Что хочет малыш? — Хочу… — голос ломается, по-детски скуля. — Папочку в себе… — Всё, как пожелает моя детка, — довольно улыбается Чонгук. Толчок до упора, и воздуха мало обоим. В Тэхёне: так узко, так горячо, так приятно — что картинка в голове переворачивается. Чонгук так долго ждал этого момента, что сейчас кажется всё это нереальным. Он делает пробный толчок, сразу найдя нужный угол, и попадает прямо по набухшей простате, от чего Тэхён тихо стонет, пытаясь своей же рукой прикрыть себе рот. Но, по факту, выходит слабо, ибо в церкви очень хорошее эхо. Ему придется хорошо постараться, чтобы не издать ни звука. Чонгук удовлетворённо ухмыляется и начинает набирать темп. Сначала: медленно, размеренно, выходя полностью и входя до упора; потом: резко, ненасытно, почти что вбиваясь в тэхёново хрупкое нежное тело. Тэхён кусает губы в кровь, лишь бы не стонать, до боли сжимает ладонью собственный рот, второй рукой усиленно держась за лавку, и жмурит глаза. Хорошо настолько, что крышу сносит. В животе сотни бабочек взрываются, перед глазами сотни салютов, а всё тело тянет приятной истомой. Блять. Ещё чуть-чуть. Ещё немного. Не сдерживаясь, Тэхён громко стонет, изливаясь на каменный пол под собой, а Чон, делая ещё пару толчков, обильно кончает внутрь, вскидывая голову вверх. В глазах одни искры. После бурного секса в грёбаной церкви, оба на все сто процентов уверены, что повторят это снова, и не единожды, а много, много раз.