Школьный учитель.

— Простите, учитель Сяо, но я очень ценю свою команду по баскетболу и не могу кинуть их ради пьесы, поэтому откажусь, — хмыкает Либэй, перекидывая мяч Цзяэру. — Повторяешься, было уже такое. Кто еще? — усмехается в ответ лидер, делая трехочковый почти не глядя.       Ибо тяжело выдыхает. Это длится уже больше получаса. Первые пятнадцать минут юноша еще пытался спорить, говорить, что ему надоело, но ребята упорно игнорировали его существование. В какой-то момент он просто сдался, решив потренировать броски в кольцо, пока эти взрослые дети не поиздеваются вдоволь. — Ибо! — окликает его Цзяэр с довольной улыбкой, — Мы насчитали... Сколько там? Пятнадцать? А, нет, шестнадцать способов тактично и не очень отказать учителю. Воспользовался ли ты хоть одним? Нет. — Да что вы пристали, — фыркает Ибо, цокая языком, — Какая вам к черту разница, на что я трачу время? Я пришел на тренировку, а вы всякой дичью страдаете, лучше бы силы приложили к тому, чтобы мяч уметь перехватывать, соревнования скоро, но вы решаете обвинить меня. — Никто ни в чем тебя не обвиняет, обиженка, — кидает в него мячом Цзяэр, намеренно промазывая, — Просто согласись уже, что тебе самому захотелось. Мы так-то друзья, вроде? Что за тупые отговорки по типу «я не смог отказать». Ты отказываешь всем, кроме самого себя, если тебе это нужно. — Да его учитель Сяо видимо очаровал, — хохочет Сынен, получая подзатыльник от самого Ибо, — За что? — Никто меня не очаровывал! Если я сказал, что не знаю, почему остался — значит я не вру. Пойму сам причину, скажу вам, а пока что, пожалуйста, отстаньте уже от меня и поднимите свои жопы с пола. У меня после вас еще репетиция, — Ибо предупредительно поднимает указательный палец, — И если кто-то что-то скажет сейчас по поводу этого, я вам этот мяч в насиженные жо...       В момент, когда Ибо как-то слишком убедительно забирает мяч из рук сокомандника, дверь в спортивный зал с тихим скрипом отворяется, и все присутствующие переключают внимание на вошедшего. — Добрый вечер, ученики, — мягко кивая, улыбается Сяо Чжань, — Извините, что отвлекаю от тренировки... Могу я на минуту позвать Ибо поговорить?       Ибо слышит, как парни за его спиной начинают тихо перешептываться, но у него самого в голове крутится лишь одна мысль: «Лишь бы он не слышал моих угроз...» — Что вы хотели? — в лоб спрашивает парень, когда учитель прикрывает за собой дверь спортивного зала. — Ты не пришел на репетицию, — Сяо Чжань смотрит как-то очень печально, словно воспринял это на свой счет, — Я бы хотел поговорить с тобой. Пойми, тебя правда никто не заставляет. Ты, должно быть, чувствуешь ответственность за то, что совершил своего рода переворот в театре, — он улыбается, — Но ты не обязан играть, если тебе это не нравится. Просто скажи мне об этом, чтобы я знал, что на твою роль стоит подобрать кого-то еще.       Ибо думает — вот она, самая идеальная возможность наконец поставить жирную точку. Он ведь и сам не понимал, зачем подписался на эту авантюру — от нее пока были только проблемы. И сейчас он скажет учителю, что действительно передумал, а те пробы были лишь внезапным приливом вдохновения от ужасной скуки. Вот сейчас... — Простите, — выдыхает парень, потирая шею, — Я подумал было, что... — и вот опять, он совершает роковую ошибку — поднимает взгляд на Сяо Чжаня, сталкиваясь с этими чертовыми гипно-глазами. Что вообще в них было такого? Ну, глаза и глаза. Да, выразительные, особенно, когда учитель улыбался, да, красивый цвет — но сколько манящих глаз Ибо видел в своей жизни? Явно не одни. И то, что сейчас мужчина чуть прищуривается, словно чем-то огорчен, и стоит, скрестив руки, готовый принять очевидный им обоим отказ, почему-то очень задевает Ибо. Поэтому, сокрушаясь глубоко в себе, он все же выдает, — Что тренировка после баскетбола, а не до... Простите, у меня проблемы с памятью. Плохо ориентируюсь в расписании, — и он снова даже не врет. — Правда? — ладно, Ибо может признаться самому себе, что жалеет о своем решении на пару процентов меньше, когда видит, как расцветает в улыбке Сяо Чжань. — А почему вы так сильно хотите заполучить меня? — Я вижу в тебе огромный потенциал. Я уже наслышан о том, какой ты талантливый. И вот, кажется, что актерское мастерство — твой новый пункт в списке талантов.       Ибо это льстит. Его уголки губ дергаются чуть вверх на пару мгновений, и он кивает. Ладно. Полгода театра звучит не так уж и скучно. — И все же, боюсь, что до тренировок я просто не смогу приходить на репетиции. Одна дорога занимает у меня почти полчаса в лучшем случае, — все же капает дёгтем в мёд Ибо, чуть хмурясь, — Если я буду приходить на одну из двух репетиций, ничего же страшного? У меня все равно роль второго плана. Буду учить все реплики дома, а на репетиции тренировать и оттачивать актерскую составляющую.       Сяо Чжань лишь кивает, и на этом их диалог завершается.

***

      Первые недели в новом ритме кажутся Ибо не такими сложными, как он представлял себе. Его сон стал даже лучше, ведь уставал он порой довольно сильно, поэтому сразу по возвращению домой засыпал почти стоя. Но, как бы он не отрицал раньше, театр ему все же нравился. Пока он успел побывать лишь на двух полноценных репетициях и уже на первой вживался (по крайней мере пытался) в образ своего героя — благо, учитель Сяо заранее отдал ему сценарий.       Ставили то ли легенду, то ли сказку — Ибо в подробности не вдавался, но его персонаж казался вполне простым и понятным. И если честно, даже скучным. На то это и роль второго плана, Ибо не спорил. Был, конечно, в истории тот, кто нравился Ибо куда сильнее — друг главного героя, который обучался с ним боевому искусству и поддерживал товарища на протяжении всего пути, однако потом их дороги разошлись. Его друг оказался мятежником, а сам он остался на «светлой» стороне. Ибо назвать себя пай-мальчиком не мог даже с сильной натяжкой, но именно такая, по сути противоположная его характеру, роль казалась ему наиболее интересной. И оттого обиднее было, что парень, которого на эту роль выбрали, был, откровенно говоря, никаким. Его просто никто не замечал даже, пока он не начинал зачитывать свои реплики. Монотонно, нудно, постоянно запинаясь. — Заново, — строго говорил Сяо Чжань каждый раз после сцены с ним.       Ибо нравилось, что учитель Сяо вне репетиций и во время — два совершенно разных человека. От осторожного и доброго препода оставались лишь отголоски, когда начиналась репетиция. Сяо Чжань строго оценивал все, даже самые малозначительные роль и реплики, хмурил брови, командовал процессом, то и дело зачитывая сценарий самостоятельно, показывая довольно хорошую актерскую подготовку.       Словом, Ибо почти не жалел о том, что все же согласился. И может, совсем малая его часть даже хотела бы посещать две репетиции в неделю. И это вовсе не потому, что именно здесь учитель Сяо снимал свою слащавую маску вежливости. — Заново, — щелкает пальцами Сяо Чжань, резко выдыхая. — Ю Мэнь, мне совсем не нравится, ты не чувствуешь персонажа. Смотри, мы репетируем очень важную сцену. Зритель должен понять, что это переломный момент — вы словно чужие друг другу, как в самом начале, вы возвращаетесь к той точке, и она же становится точкой невозврата. Все дальнейшее будет как снежный ком, поэтому очень важно передать эмоциональную нагрузку этой сцены правильно. Я знаю, что вы не профессионалы, но все же я уверен, что вы можете и больше. Еще раз с момента, где ты направляешь на него меч. И пожалуйста, в этот раз на полную мощь. Я разрешаю вам подглядывать в текст, только передайте характеры.       Спустя три реплики, Ю Мэнь тянется за сценарием, чтобы, очевидно, найти забытую строчку. Ибо, которому в этой сцене участвовать было не нужно, наблюдал за происходящим, сидя в первом ряду, в нескольких креслах от учителя. Почему-то поползновение в сценарий ему показалось чуть ли не личной обидой — сам Ибо не отличался идеальной памятью, но уж за полмесяца можно было выучить свой текст. Видимо, они с Сяо Чжанем замечают действие Ю Мэня одновременно, но Ибо спохватывается быстрее. — Ты не понимаешь, что темная энергия вредит не только телу, но и душе. Одумайся, пока не поздно, иначе ты не сможешь предотвратить это. Позволь помочь тебе, — как на духу выпаливает он, обращая на себя всеобщее внимание, — Простите... — шепчет он, видя удивленный взгляд учителя Сяо. — Откуда ты знаешь? — озадаченно чешет затылок Ю Мэнь, от растерянности почти выронивший листы из рук. — Читал сценарий на досуге, — фыркает Ибо в ответ, намереваясь уйти за кулисы — не нравится ему излишнее внимание. — Ты весь отрывок знаешь? — подает голос Сяо Чжань, — На сцену. — Чего? Моего героя нет в сцене. — Прочитай за героя Ю Мэня. С экспрессией. Я хочу увидеть.       Сяо Чжань звучит так непреклонно, что возражать ему явно никто не стал бы. Ибо решает, что испытывать судьбу на прочность сегодня у него желания нет, да и не сложно ему было похвастаться выученными строчками. Конечно, он умолчит, что даже свои собственные реплики знал куда хуже. Сейчас ведь не об этом речь. А уж если надо показать мастер-класс, то пожалуйста. — Вэй Ин, — Ибо выдыхает резко, выражая злобу и легкую агрессию, какую обычно проявляют в пылу ссоры. — Прекрати. Ты не знаешь о чем говоришь, с чем имеешь дело. Темный путь уничтожит тебя. Ты не понимаешь, что темная энергия вредит не только телу, но и душе. Одумайся, пока не поздно, иначе ты не сможешь предотвратить это, — он делает недолгую паузу и подается корпусом вперед всего на пару миллиметров — незаметно для говорящего, зато заметно для зрителей. — Позволь помочь тебе. Возвращайся со мной. — Куда? В место с, по меньшей мере, тысячей правил? — Ибо внимательно наблюдает за игрой Донсона, с удовольствием отмечая, что тот очень подходит на свою роль — его лишь тень усмешки вызывает неприятные мурашки вдоль позвоночника, — ...И какое дело до моей души постороннему человеку? — Вэй Усянь, — Ибо думает, что будь слова ядом — эти имена жалили бы смертельно. — Роль твоя, — отчеканивает Сяо Чжань, откидываясь на стуле с внезапно широкой и довольной улыбкой.       Ну мало же мне было приключений, конечно. — Серьезно? А как же тренировки? — вносит зерно рассудительности Ибо, — Не думаю, что человек с главной ролью, появляющийся на половине репетиций, будет лучшим решением. Баскетбол я не брошу ни при каких условиях, у нас был уговор. — Останься после репетиции, мы поговорим по поводу этого, хорошо? Ю Мэнь, ты как? Согласен? — Да, я даже рад. Слишком большая ответственность, — улыбается юноша, потирая шею, — Спасибо, учитель Сяо!       Ибо вдруг чувствует очень болезненный укол — но не понимает, от чего именно? От того ли, что теперь на его плечи легла гораздо более значимая роль, что точно приведет к новым раздорам в команде, если те узнают (а уж в том, что они все узнают, Ибо не сомневался)? Может, его тяготила мысль, что он словно предает самого себя, каждый раз безропотно соглашаясь на новые, тяжелые условия... Может быть. А может, он злился потому, что Сяо Чжань улыбнулся Ю Мэню так, как до этого делал только по отношению к Ибо. Глупо думать, что учитель Сяо улыбался как-то иначе, но юноша отчетливо чувствовал эту разницу. Он видел, как при улыбке, обращенной к нему, глаза мужчины превращались в полумесяцы, и находил это довольно... Симпатичным. Когда он улыбался кому-нибудь из учеников — его глаза почти не прикрывались. Но не сейчас. Сейчас он улыбнулся слишком искренне.       Ибо одергивает себя от подобных мыслей, не понимая, что на него нашло. Наверное, всё дело в том, что Ибо привык быть «золотым мальчиком». Никто из преподавательского состава не скрывал, что Ван Ибо всеобщий любимчик. Уважение свое он завоевал честно, поэтому одноклассники никогда его за это отношение учителей не осуждали, но порой (очень редко) Ибо чувствовал себя некомфортно, видя, как его уж больно выделяют. Ему казалось это нечестным, потому что все должны быть на равных. Другой вопрос — комфортное общение с учителями вне уроков, вот что Ибо очень нравилось. Он часто был гостем на чаепитии после занятий, знал все новости о предстоящих школьных праздниках и был своего рода информатором для остальных. Учителя дарили их команде по баскетболу целую коробку сладостей за третье место в региональном турнире. В целом, он привык, что именно к нему относятся чуть теплее, чем к остальным, и находил это очень приятным.       И он, по собственной глупости, думал, что Сяо Чжань тоже относится к нему иначе. Разве это не было очевидно? То, как он почти что восхвалял Ибо на пробах, как публично благодарил его во время общего знакомства... Как переживал, что тот не пришел на репетицию, как радовался, что Ибо согласился на все.       Ибо. Это всего лишь улыбка, мать твою. Что такое... — Вы там... Просили подойти, — мнется парень, сжимая лямку рюкзака. — Да, — Сяо Чжань поворачивается моментально и (о боже) одаривает его своей фирменной улыбкой, — Ты так прекрасно справился! — Спасибо, — прокашливается Ибо, — Но я все еще не уверен, что вам нужен я на главную роль. — Очень нужен. Я подумал... Ты сильно устаешь после баскетбола по понедельникам? — Мы пока просто готовимся к соревнованиям, так что... Не особо. — Как насчет индивидуальных занятий? — Что? — Ибо на секунду думает, что ослышался. — Это как? — Оставайся после баскетбола еще на полчасика, а я буду ждать тебя после репетиции. Будешь отыгрывать со мной, — учитель легко посмеивается, — Обещаю, что буду стараться. Если же не подойдет — придумаем что-нибудь еще. — Вам так хочется видеть меня в главной роли? — неловко усмехается Ибо, не думая, что ему ответят на это. — Да, — кивает мужчина в ответ, очевидно, совершенно серьезно. — Давайте... Попробуем. Я могу идти? — Всего хорошего, Ибо! Жду тебя на репетиции.

***

— Ну, как тебе театр? — интересуется Сынен, легко пихая Ибо плечом. — А с чего это ты интересуешься? — парень в ответ лишь потягивается и зевает. — Ну, так сейчас же урок у учителя Сяо, вот и спросил.       Ибо нервно усмехается — уж то, что сегодня в расписании есть история искусств он знал, как никто другой. Это ведь именно он полночи провел на разных сайтах, посвященных древнегреческой архитектуре, чтобы сегодня блеснуть перед учителем. И вовсе не потому, что хотел стать любимчиком. Ему даже понравилось изучать этот материал... — Земля вызывает Ибо, — друг щелкает пальцами прямо перед его носом с легкой улыбкой, — Чем это ты таким занимался, что сегодня такой сонный, а? — Уж точно не тем, о чем ты подумал, — усмехается Ибо в ответ, поправляя волосы, — Театр мне нравится, даже почти никто не бесит. — А кого играешь? — А ты приходи на репетицию, тогда и увидишь, — хитро улыбается Ибо, зная, что друг слишком ценит свободное время, чтобы тратить его впустую. — Манипулятор, — шипит Сынен, когда они заходят в класс.       Ибо лишь разводит руками с невинной улыбкой. — Так, вы пока повторяйте материал, я сейчас подойду, — вдруг слышат они голос учителя.       Юноша инстинктивно поворачивается к источнику звука и, по случайности, почти роняет портфель, который собирался поставить на стул. Сяо Чжань сегодня выглядит совсем не так, как все привыкли — вместо свободного кардигана в цвет любимого напитка — светло-голубая рубашка, с совсем нецеломудренно расстегнутыми верхними пуговицами. Волосы сегодня не лежат мягкими волнами, а зачесаны назад, и лишь пара тонких прядей спадает на лоб. Единственное, что осталось неизменным — очки в тонкой золотистой оправе, которые, впрочем, тоже заиграли по-новому в таком образе. — Ты сегодня все-таки выпей кофе на перемене, выглядишь, как зомби. Уставишься в одну точку и стоишь, не моргая. Себя не жалеешь, так хоть людей не пугай, — тыкает его ручкой в бок Сынен, заставляя усесться уже.       Ибо садится, как в трансе, не понимая, почему так странно реагирует на новый имидж преподавателя. Что в этом такого? Уж явно смена прически и рубашки не должна провоцировать такое гулкое сердцебиение в ушах. Впрочем, Ибо быстро списывает это состояние на удивление, когда окидывает взглядом таких же ошарашенных одноклассниц. — Вы сегодня выглядите особенно хорошо, — выдает одна из них, стоит учителю вернуться в класс. Тот в ответ лишь кивает с легкой улыбкой и бормочет «спасибо».       А дальше весь урок говорит только Ибо. Всего раз или два его дополняет еще один одноклассник, но в целом, урок больше походит на диалог между учителем Сяо и Ибо. Остальные успевали лишь поворачивать головы, как если бы наблюдали за особенно ожесточенной игрой в пинг-понг. — Браво, — довольно улыбается Сяо Чжань, явно удовлетворенный таким рвением ученика, — Такими темпами я даже освобожу тебя от экзамена в конце полугодия. — А что, так можно? — вдруг спохватывается Сынен, который в целом, видя, что можно упростить себе жизнь, всегда хватается за такую возможность. — Я поощряю инициативу и желание. Так что если вы будете просто зубрить материал, вам мало это поможет. Я хочу, чтобы вы проникались искусством, а не только читали о нем, — уклончиво отвечает учитель, элегантно поправляя очки, — На сегодня занятие окончено. Тема следующего урока — поэзия Древнего Китая. Учтите, что мне нужно будет рассказать вам как минимум половину новой темы, так что постарайтесь изложить все сжато. Спасибо за занятие, — говорит он, направляя взгляд на Ибо.       Юноша ухмыляется и кивает, крайне довольный своим поведением. Наконец-то он освободился от дурацкого проклятья или гипноза, и не заикался, как влюбленная девочка. — Ну и давно ты так учить начал? — притворно щурится Сынен, — Или хочешь понравиться учителю Сяо? — Ты о чем? — откашливается Ибо. — Мне предмет понравился. — Ври больше, искусствовед, — смеется парень, трепя друга по волосам, — Кто-то хочет главную роль в театре, да? А такое обычно через постель зарабатывают, слышал? — Хватит чушь нести, — отпихивается Ибо, улыбаясь, — Ты себе место в команде тоже через постель с тренером выбил, а? Признавайся! — Ах, я оскорблен! — выдыхает Сынен, — Честный труд, вообще-то.       Ибо смеется, а потом ловит себя на мысли, что лучшую роль он уже итак заслужил.       Сегодня должна была состояться их первая индивидуальная репетиция, и юноша совсем немного нервничал — сценарий он не открывал с тех пор, как его утвердили на роль, и он боялся растеряться и забыть слова. Падать в грязь лицом перед учителем Сяо точно не хотелось. Тем более теперь, когда он ожидает от юноши лучшей работы.       И Ибо ее покажет.