Искра между ними

Он везет ее домой утром, ночь накануне почти не спал. За рулем, конечно, водитель, а Максим сидит рядом с Аллой на заднем сидении и прикладывает титанические усилия лишь бы только не обнять ее — очень хочется, но нельзя, нельзя. — Я разговаривал с Кристиной сегодня, — говорит Максим, мягко глядя на Аллу. Все же дотрагивается до ее локтя, а она так внимательно слушает, что не отрывает руку. — Обещала приехать послезавтра. Алла кивает только. Она такая закрытая, Макс не знает, как до нее достучаться, как растормошить, если не заставить вспомнить, то хотя бы почувствовать. В доме она сперва теряется, такой он огромный. Озирается по сторонам, явно не зная, куда идти. — Я отведу тебя в нашу спальню. — Нашу? Максим вздыхает. Их спальня теперь будет только ее, не зверь же он, лезть в постель к женщине, которая его не знает. Не помнит. — Я сам лягу в гостевой, не переживай. Тебе будет уютнее среди наших вещей. — У нас правда одна спальня? — спрашивает она наконец. Максим вздыхает еще раз и проводит ее внутрь. Ему все еще трудно привыкнуть, что Алла не верит в них. — Это твоя половина кровати. — Он кивает на тумбочку с другой стороны. — А это мои очки, я в них читаю. Я думаю, тебя немного раздражает, что я читаю в кровати, но ты никогда не говорила. Он открывает гардеробную и вытаскивает из нее некоторые вещи. Алла следит за ним взглядом, и трудно не заметить, что ее что-то беспокоит. — В этой кровати сегодня не спали. Так она думает, он изменяет ей. От этих подозрений ему наверняка долго не отделаться, Максим так привык, что Алла всегда ему верила безоговорочно, что он совершенно не понимает, как на это реагировать, как завоевывать доверие. Ему раньше не приходилось завоевывать ничего, абсолютно все она ему просто подарила. — Я вообще сегодня не спал. — Почему? Максим медлит, кладет вещи, которые собрал, в кресло. Садится на подлокотник. Движения немного механические, он не знает, куда деть руки, и зачем-то все еще сжимает в них одну из футболок. — Сначала просматривал наши интервью. Думал, что лучше показать тебе сначала, — Максим смотрит на нее, нужно наглядеться, прежде чем он уйдет в гостевую спальню. Он шутил раньше, что гостевая недалеко от их комнаты нужна на случай, если они поругаются, и Алла его выставит. Но в той комнате Максим раньше никогда не ночевал. — Потом разговаривал с Кристиной, под утро уже. А потом не было смысла ложиться, я собирался за тобой. Почему ты спросила? Алла приподнимает бровь. — Ты ведь знаешь, почему. Если у тебя есть кто-то постоянный, скажи об этом сразу. — Есть, — серьезно говорит Максим. Откладывает футболку и подходит ближе, берет Аллу за плечи. — У меня есть жена. Я ей верен, и всегда буду. Алла не отстраняется, просто смотрит на него и наконец в ее глазах явственно отражается доверие. Максим улыбается облегченно. — Верь мне, пожалуйста. — Я верю, — говорит Алла со вздохом. Что еще ей делать? Больше ведь здесь никого нет. Никого, кого можно спросить. — Мы правда спим вместе? Макс улыбается. — Ты, видимо, не помнишь, но ты очень горячая. Горячая и не храпишь, так с чего бы нам не спать вместе? Давай пообедаем. Можно прямо здесь. Я отпустил Оксану, но она наготовила кучу еды. — Только душ приму. Максим касается ее волос коротко и выскальзывает за дверь вместе с вещами, а возвращается в спальню уже переодевшись к обеду. Алла еще в душе, и Максим ложится на заправленную кровать, в ожидании, закладывает руки за голову. Алла выходит из душа в халате, заранее плотно затянув пояс. В ванной огромное зеркало, в больнице такого не было — и она рассмотрела себя в деталях. В деталях, которые предпочла бы не видеть, и теперь ей совсем не верится, что этот юный парень — ее муж. Что он в ней нашел? Видя его спящим на постели, она невольно притормаживает и ближе подходит уже на цыпочках. Максим спит, обняв подушку. Такой он красивый, Алла впервые думает о том, что он в ее вкусе. Она действительно могла бы увлечься таким парнем, но чтобы он — ей? Двадцать лет назад еще куда ни шло, но десять? И сейчас? Она садится на край постели и просто смотрит на него какое-то время. Наверное, он правду сказал, что не спал всю ночь. Из-за нее не спал. Она берет плед и накрывает его осторожно, чтобы не разбудить — и выходит из спальни. Хочется пройтись по дому, разобраться, что здесь есть и где. В конце концов, Максим говорит, это их общий дом. Но сомнения не отпускают. Это же не дом, а замок — и Максим почему-то с ней здесь живет. Трудно не сложить два и два, наверняка дом ее, наверняка Максим с ней из-за денег. А она... знала это раньше и предпочитала закрывать глаза или верила ему? И ведь не проверить самой никак, дом такой огромный, а документы на него наверняка в сейфе, код от которого она не вспомнит. Кухню Алла обнаруживает как раз вовремя — когда очень проголодалась. Она хотела сварить себе что-нибудь, но здесь правда прорва готовой еды, и она просто разогревает себе овощное рагу. Все нужное — вилки, тарелки, микроволновка — как-то само собой оказывается под рукой, ей ничего не приходится искать. И, хотя все еще трудно поверить, что она живет в этом доме, она явно здесь бывала, и ее руки помнят, где здесь что лежит. Еще труднее поверить, что она знаменита, что у нее молодой муж... все как какой-то странный сон, странный и счастливый. Но не верить же в эту сказку, в самом деле. Она поднимается в спальню, заглядывает осторожно, но, обнаружив все еще спящего Максима, уходит в маленькую гостиную. На столе лежат сигареты, она тянется к пачке, затягивается... Сразу как будто пазл сложился, это то, чего ей так не хватало все эти дни. Она явно курила раньше. Курит. От Макса никогда не пахнет сигаретами, а пепельницы на каждом столе, вряд ли у них здесь курительный клуб — это все ее. После первой сигареты сразу идет вторая. Курение успокаивает, Алла расслабляется, откинувшись на спинку кресла. — Не то чтобы я специально это скрывал, но было бы здорово, если бы ты про них не вспомнила, — говорит Макс, проскальзывая в комнату. Алла оборачивается. После сна у него всклокоченные волосы, и это так по-домашнему, уютно и тепло. — Тебе не нравится, что я курю? — Ты научилась выдыхать не в мою сторону, — усмехается Максим. — Так что грех жаловаться. Я задремал, извини. Почему не разбудила? — Ты же сказал, что не спал ночью, — отзывается Алла. — Решила не мешать. Максим улыбается. Она даже теперь заботится о нем. Он подается ближе, смотрит ей в лицо. Надо обработать ее ссадину, доктор говорил делать это после душа, а она наверняка забыла. Максим не хотел бы быть навязчивым, но как тут не быть? Он сдерживается все же, и весь вечер развлекает Аллу тем, что включает ей какие-то фрагменты чужих концертов и изображает артистов. Она смеется в голос, даже слезы выступают, и Максиму кажется, что все у них по-старому, и она все также его любит. Он провожает ее в спальню уже ночью, замирает в дверях, как будто вампир, неспособный переступить порог без приглашения. — Врач говорил, тебе нужно наносить мазь на рану, — вспоминает он. — Давай я помогу. — Ну помоги, — усмехается Алла. Она умывается, пока Максим достает мазь, и садится на кровать. Она так близко, что он чувствует тепло ее тела, можно было бы коснуться ее колена почти ненавязчиво. Но так Максим не поступит. Он касается ее подбородка, поднимая ее лицо к свету. Это совершенно лишнее, ему просто хочется разглядеть ее, коснуться, провести костяшками пальцев по нежной коже. — Ты собирался мазать что-то, — напоминает Алла. Макс улыбается. — Извини. Засмотрелся. Он зачерпывает пальцами немного и осторожно смазывает ее щеку. — Аварию ты тоже не помнишь? — спрашивает Макс вдруг. — Просто... я не понимаю, куда ты ехала. — Я сижу дома все время? — резковато спрашивает она, и Максим вынужден отпустить ее, слишком уж раздраженно звучит этот вопрос. Когда Алла такая, безопаснее держать дистанцию. — Нет. Кончено, нет. Просто обычно мы все обсуждали, а ты не говорила, что куда-то поедешь. Я удивился. — Все обсуждали? — Ты всегда знаешь, где я. И я... до дня аварии я тоже всегда знал, где ты бывала, — обьясняет он терпеливо. — Вдруг я не все тебе рассказывала, — пожимает плечами она. — Откуда тебе знать? — О, у тебя много секретов, — неожиданно смеется Максим. — Ты точно не все мне рассказывала. Кое-что раскрываешь иногда, но я уверен, что их еще тьма. Просто с момента, как мы живем вместе, мы делимся такими вещами. Откуда мне знать? Ты мне так сказала, а ты мне никогда не лгала. Алла смотрит на него немного удивленно. Он правда такой наивный? Она не верит, что никогда бы ему не соврала, это даже звучит неправдоподобно. Это глупость, только дурак в такое поверит. Может быть, сказывается разница в возрасте, но Максим не производит впечатление глупого мальчишки. Зачем же идеализирует все между ними тогда? Чтобы ей приятно было или чтобы ее запутать? — Что я скрывала, например? — меняет тему она. — К примеру, много лет назад ты заморозила яйцеклетки, потому что хотела иметь еще детей. И сказала мне только после свадьбы, — озвучивает Максим первое, что пришло в голову. Эта история вообще у него в голове все время по понятным причинам. Почти все, что крутится в его мыслях двадцать четыре на семь — из той категории, что не следует вываливать на человека с амнезией сразу, но ничего не поделать, кажется. Умение увиливать не его сильная сторона. Алла хмурится, обхватывает себя руками вдруг. — Поздновато я разоткровенничалась, какая уже разница. — Ну, разница есть. Мы решили завести детей с тобой, — говорит он честно. — И даже нашли суррогатную мать. Я думаю, ты хотела наверстать то, что пропустила с Кристиной из-за работы… Алла смотрит на него, широко распахнув глаза. Они планируют ребенка сейчас? Они двое? — Ты долго меня уговаривал? — На самом деле, никто никого не уговаривал, — отзывается Максим. — Из-за того, что ты старше, я никогда не думал, что у нас будут дети, и как-то даже старался не фантазировать на эту тему. А ты... как оказалось, тебя всегда это беспокоило. И после свадьбы ты рассказала мне про замороженные яйцеклетки и предложила. Сначала я согласился только из-за тебя, не умею я с тобой спорить, но почти сразу понял, что это правильное решение. — Если этот ребенок родится, я не увижу, как он вырастет. — Мы это обсуждали, Алл. Ты обещала заботиться о своем здоровье, меньше пить и курить, не изнурять себя диетами. Я тоже обещал... обещал никогда не делать ничего рискованного, обещал, что у них всегда будет отец. Мы не безответственные, мы все с тобой обсудили. Это взвешенное решение. — Это глупое решение. Алла понимает, что, кажется, сейчас впервые его задела. Впервые за все время Макс растерялся и отступает, не готов доказывать ей, что их отношения достаточно крепкие. — Если хочешь, я свяжусь с клиникой. Приостановим процесс, и мы продолжим если ты действительно захочешь. — Да, пожалуйста. Макс думает, что они могут упустить время. Что когда (он даже мысленно не говорит «если») она вспомнит, может быть уже слишком поздно, Алла не захочет, или у них не получится найти подходящую женщину, или еще что-то. Он так хочет детей от нее... Но, разумеется, не против ее воли. — Я позвоню утром, — обещает Максим. — Ни о чем не беспокойся. — Если я вспомню, а у нас не получится, ты меня не простишь? — спрашивает Алла вдруг. — Мне не за что прощать или не прощать. Дело вообще не во мне, если у нас не получится, а ты все вспомнишь, и захочешь снова... Я боюсь, что это сделает тебя несчастной. Но это ничего не изменит между нами двумя. Алла смотрит на него задумчиво. — Ты постоянно говоришь обо мне. А ты? — Я счастлив с тобой, с ребенком или без. И буду счастлив, пока ты мне позволишь. Алла окончательно перестает ему верить. Так не бывает, она потеряла память, а не сошла с ума. Не может такой молодой парень быть так по уши влюблен в нее, вообще нельзя быть таким влюбленным, когда люди вместе уже десять лет. Максим будто бы чувствует перемену в ее настроении и встает. — Спокойной ночи, Алла. — Он не называл ее так наедине уже много лет. Но сейчас по-другому просто не получается. — Если проснешься раньше, разбуди меня. Он касается ее запястья большим пальцем, прежде чем уйти. Прикосновение совсем легкое, но такое нежное, что оно само по себе почти отбивает у Аллы все сомнения, лучше чем любые слова. Может быть, он ей изменяет, может быть, он с ней из-за денег и про детей лжет, но просто невозможно отрицать, что они близки, что они проводят ночи вместе, что она действительно его жена. И любит его. Она не могла бы не любить человека, чьи прикосновения заставляют ее кожу искриться изнутри. Утром Максим просыпается раньше и сам накрывает на стол. Все еще не хочется, чтобы Оксана возвращалась, пусть приезжает вместе с Кристиной, завтра. Он не теряет надежды побыть с Аллой наедине еще немного, помочь ей почувствовать себя в привычной атмосфере, с ним. Дома. Он ждет ее в гостиной, на столе возле места Аллы — пепельница и сигареты. Хочет — пусть курит, в конце концов это знакомые действия, такое должно помогать ей вспоминать. Она просыпается поздно, приходит к Максу полностью одетая, даже в украшениях, подобранных идеально по ее вкусу, Алла кажется самой собой сейчас, словно и не забывала ничего. — Доброе утро, дорогая, — вырывается у него помимо воли, в эту секунду все выглядит так нормально и привычно, словно это обычное, ничем не примечательное утро. Она только кивает, садится напротив. Завтрак какой-то напряженный, Максим бесцельно возит вилкой по тарелке. — Ты вспомнила что-то? Я же вижу, что-то не так. — Я что, пыталась забеременеть обычным способом? И у нас не получилось? — наконец спрашивает она. «Вот и о Филиппе поговорим». А потом, вероятно, речь зайдет и об остальных мужьях, но Максим давно привык к этим темам, это не сложно. Сложнее — поднимать с ней тему неудачных попыток завести детей. — Со мной — нет, — отвечает он после небольшой паузы. — Это было с твоим бывшим мужем, мы не были знакомы еще. Алла смотрит в тарелку. Она чувствует себя отвратительно — сумасшедшая тетка, не теряющая надежду снова стать матерью. Почему?.. Максим накрывает ее руку своей уверенно, хотя тоже напряженно. — У тебя хорошая жизнь. Непростая, временами, но в целом ты была счастлива и со мной, и до меня тоже. И будешь счастлива, я все для этого сделаю. — Я действительно люблю тебя? — Да. Ты очень меня любишь, — говорит он прямо. Она ждала, каких-то увиливаний, что он скажет «я надеюсь», но нет. Максим продолжает. — Я знаю тебя, и знаю, как ты чувствуешь. Мы любим друг друга всем сердцем, это взаимно. Алла слабо улыбается, Максим садится ближе, осторожно и бережно касается ее волос. Она не отстраняется, и это лучшее, что он испытывал за неделю. Вот так просто сидеть с ней рядом, касаться, пусть даже совсем невесомо. После завтрака они смотрят ее интервью, какие-то записи с концертов, где она немного говорит о личном, о бывших мужьях и Кристине. Максиму кажется, что это на пользу, она увидит всех этих влюбленных в нее мужчин, и ей будет легче поверить в то, что он ее любит. Они вместе готовят на кухне, Макс вообще от нее не отходит, хотя дел накопилось немеряно. Вечером он говорит с Элей по телефону из своего кабинета, впервые за день оставив Аллу одну. — Мне все равно, придумай что-нибудь. Значит, заплачу неустойку. Дам осенью больше концертов, ты же хотела Нью-Йорк, я поеду. Правда, правда, поеду. — Он вздыхает. — Она без изменений. И я не могу никуда поехать. С Кремля должно быть много сборов, неужели не хватит покрыть неустойки? Вот и славно. Я бы год бесплатно выступал, если бы это помогло, — мрачно усмехается он. — Спасибо, Эля, ты меня спасаешь. Если нужно будет что-то подписать, присылай с шофером. Он выключает телефон и опускает голову на стол, едва не стонет. Все через одно место. — Тебе не обязательно отменять работу, — раздается у него над ухом, и Макс вскидывает голову. — Я вполне могу быть одна. — Я знаю, — Максим смотрит на нее напряженно. Она-то может быть одна, а вот он — нет. — Я не смогу сейчас работать все равно. И, в конце концов, я для того и зарабатываю, чтобы тратить деньги на то, чего мне хочется. Сейчас мне хочется быть дома. Алла вздыхает. — Ты сказал, Кристина приедет завтра. — Хочешь, чтобы я оставил вас наедине? — Максим смеется тихо. — Не волнуйся, я не буду мешать. Это в моих же интересах, она вроде как планирует оторвать мне голову. — Почему? — Думает, я виноват в том, что с тобой случилось. — Максим отводит глаза, барабанит пальцами по столу. — Но проблема в том, что я не знаю, виноват ли я, потому что не знаю, куда ты ехала. — Я же была с водителем? — Водитель сказал, ты просила «в Москву», без конкретики. И до Москвы вы не доехали. — Как ты можешь быть виноват в этом? — Если бы я знал. — Максим поднимается, трясет головой и приобнимает ее за плечи. — Ладно, не бери в голову. Мы разберемся с этим позже. Хочешь спать? Алла задумчиво смотрит на него. — А ты? — Пока нет. А что? Не стесняйся о чем-то просить, я подкаблучник, — смеется Максим. — В это я точно не верю, — фыркает Алла, — но сделаю вид, что да. Посиди со мной, расскажешь что-нибудь о нас. Максим улыбается, и провожает ее в спальню. Они всего второй день дома, а она уже подпускает его так близко. Это обнадеживает, может быть ему удастся оказаться к ней еще ближе. Он садится на край кровати, не очень близко к Алле, подтягивает к себе ноги. — Ложись поудобнее, я планирую усыпить тебя болтовней. Она улыбается, и действительно ложится. Голос Максима убаюкивает ее быстро, и она засыпает, уткнувшись в подушку. Макс очень бережно поправляет на ней одеяло и целует в волосы. — Спокойной ночи, родная... Он хотел было подняться, но просто не может себя заставить. Она же спит, ей все равно, здесь он или нет. Максим ложится на другой половине кровати, близко к краю, и тоже засыпает, как был — в одежде и поверх одеяла. Когда он просыпается, она тоже на его половине, обнимает крепко, уткнувшись носом в его шею. Максима словно электрический разряд прошибает. Она так близко, ее дыхание обжигает его шею под волосами. Зря он подстригся. Разбудить? Он не уверен, что стоит ее будить прямо сейчас, надо хоть взять себя в руки сначала. Взять себя в руки хочется в слишком буквальном смысле этих слов. Максим старается отвлечься, смотрит перед собой, концентрируется на том, что его окружает, в надежде, что это его охладит. И тут понимает, что она не спит. Ее рука, обнимающая его, слишком напряжена. Она не спит, она делает это все сознательно. — Жестоко так дразнить мужчину, — хрипло говорит Макс, поворачиваясь к ней. Он встречается с ней глазами и по одному только взгляду понимает, что она тоже возбуждена сейчас. Его жена в одной постели с ним, и она тоже его хочет. — Алл... Алла целует его сама, и Макс срывается совершенно, весь самоконтроль летит псу под хвост. Он целует ее в ответ, жадно впивается в ее губы и скользит ладонями по бокам, снизу вверх, забираясь под ночную рубашку, тянет тонкую ткань прочь. Он скучал по ней, так скучал. Кончено, из-за работы у них бывали перерывы, но чтобы она была рядом с ним, и не было возможности коснуться — никогда. Ни разу, за десять лет, и сейчас он словно обезумел от желания. — Моя, — Максим спускается поцелуями к ее груди, хотя более чем уверен, что не потянет сегодня долгие предварительные ласки. И Алла отвечает ему, цепляется ногтями за его плечи, стонет, когда он прихватывает губами сосок, когда опускает ладонь ниже и скользит под ее белье, ощущая пальцами ее влагу. Взять бы ее ртом сейчас, но Максим опасается, что сорвется. Он плавно вытаскивает руку, облизывает влажные пальцы, и Алла стонет в голос только от этого зрелища. Потом. Он вылижет ее потом. Макс нависает над ней, вжимает в постель и плавно разводит ее ноги шире. Раздеться он просто не успевает, только стягивает с себя штаны вместе с бельем. — Я люблю тебя, — выдыхает Макс, глядя ей в глаза, они оба словно пьяные от желания. Толкается внутрь, она с такой силой впивается ему в плечи, что точно останутся следы, и он обожает это. Обожает, как жадно она целует его, как нетерпеливо двигается навстречу, как стонет ему в ухо, как выдыхает отчаянное «быстрее», и он ускоряется, хрипло стонет, когда она обнимает его ногами. Может быть она не помнит его, но она — та самая, и точно также, как и всегда, отдается ему. Максим точно знает, как довести ее, знает, как придержать ее бедро, под каким углом войти, чтобы она закричала. Он касается ее клитора пальцами, и это окончательно толкает ее за край, она сжимает его внутри так плотно, что он уже не может отстраниться и изливается в нее с глухим стоном. Макс с трудом удерживается на дрожащих руках, чтобы не упасть на нее, перекатывается на спину. — Я так люблю тебя, — выдыхает он. Алла смотрит на него и слабо улыбается, все еще пытаясь отдышаться. Максим поворачивается к ней, отводит прядь волос с лица, как будто если лучше ее разглядеть сейчас, все встанет на свои места. Почему она ему позволила? — Искра? — говорит Максим вдруг. — Что? — Ты сделала это потому что между нами проскочила искра, — Максим не может перестать улыбаться. — Я не ожидала, что тебя это так осчастливит, — хмыкает Алла. — Просто так уже было. Десять лет назад было именно так. — Он берет ее за руку и целует запястье, пальцы, ладонь. — Я сначала просто восхищался тобой, но быстро увлекся, а ты говорила, что с самого начала почувствовала эту искру. Неужели я все еще тебя зажигаю? Алла толкает его в плечо, усмехается. — Дурак. Максим по ее улыбке знает, что прав.