Серый, волк и птица

Олег улыбнулся, сердце заходилось где-то в грудной клетке, когда он последовал приглашению. Олега тут же обняли в четыре руки и прикрыли сверху крыльями. Волков замер, чувствуя себя слишком уютно в этом коконе из рук и крыльев. Он расслабился в чужих объятиях, его свободные пока руки зарылись в чужие перья. Ворон же тихо застонал, когда по крыльям мурашками прошлись приятные ощущения. Серёжа заинтересованно улыбнулся реакции и осторожно чуть прикусил край крыла, наблюдая за тем, как выгнуло от этого Птицу. Волков во все глаза смотрел за происходящим и попробовал повторить манёвр Разумовского, одновременно с этим зарываясь пальцами в подпушек перьев, где те совсем нежные и очень-очень чувствительные. Ворон зажмурился, закусив губу, однако громкий стон сдержать не смог. — Вы… Он ещё не привык к такому, отчего возникали мысли — исчезнуть или хотя бы убрать крылья, но… Было слишком хорошо, да и пора прекращать сбегать. — Хорошо? — понимающе уточнил Волков, не прекращая ласк. Птицу внезапно до ужаса сильно хотелось поцеловать. Судя по лицу Серёжи — не ему одному. Разумовский с удовлетворением смотрел на то, как дрожит Ворон, и медленно переместился ему за спину. Сергей, не прекращая гладить и перебирать пёрышки, мягко поцеловал шею Птицы. Олег, вместе с тем, не выдержал и впился в чужие губы, осторожно, но решительно. Ворон очень старался ответить на поцелуй, но только глушил стоны в прикосновении чужих губ. Всего этого для него было слишком, но в то же время хотелось ещё, и больше. Кажется про «ещё», он выдохнул вслух в губы Олега. Олег вздрогнул — горячо. Слишком горячо. Всё происходящее было таковым. Пока Серёжа выцеловывал чужую шею сзади, Волков мазнул губами по подбородку Птицы, поцеловал ключицу и вобрал в рот один из сосков. Вторая его рука чуть сжала другой. Птицу откровенно накрывало удовольствием от всех этих действий, отчего крылья хаотично двигались, а воздуха в лёгких не хватало. Олег чуть отстранился и подул на влажный от его же слюны сосок, наслаждаясь чужим стоном. Ворон потерялся в ощущениях, ему казалось, что ещё немного и он сам загорится… Серёжа не сразу понял, что все ещё продолжает чувствовать чужие эмоции, пусть и только самые сильные. И теперь он точно понимал — они всё делают правильно. Рука Разумовского прошлась по основаниям крыльев, слегка поцарапав между ними. Стоны Птицы становились то жалобно-умоляющим, то почти требовательными. Олег опустился ниже, поцеловал внутреннюю сторону бёдер Птицы, затем чужой член сквозь ткань плавок. Тот дёрнулся, чувствуя разряд удовольствия, током прошедший по телу. Серёжа же решил совсем свести Ворона с ума, лёгкими поцелуями проходя от шеи до лопаток. Волков, впрочем, тоже не старался сохранить рассудок Птицы, смачивая чужой член и целуя его, не обращая внимания на мешающуюся ткань. Жалобный скулёж сорвался с губ, Ворону очень хотелось просто спалить или разорвать несчастные плавки, но сил на это не было — он чувствовал себя одновременно и растёкшейся лужицей лавы и сжатой пружиной. Олег понимающе улыбнулся, насколько получилось стянул с него плавки и без предупреждения вобрал чужой член в рот, плотно сжав губы и втянув щёки. Тихий вскрик Птицы заставил Серёжу оторваться от изучения места, откуда растут крылья. Выпрямившись, он посмотрел через плечо Ворона на увлечённого Олега и понимающе улыбнулся. Он сам давно был возбужден, но пока ему было интереснее показать все грани наслаждения Птице. Несмотря на то, что действия Олега были решительными, он двигался медленно, заглатывая чужой член почти до основания и снова возвращаясь к кончику. Серёжа в свою очередь, чувствуя, что осталось совсем немного, прошёлся языком по мягким перышкам сначала правого крыла, а потом левого и оставил засос между ними. Ворон приглушённо всхлипнул и кончил, выгнувшись и замерев. Серёжа чуть не последовал за ним, сдержавшись только чудом. Олег проглотил всё и, выпустив член из рта, облизнул его в последний раз и отстранился. — Понравилось? — лукаво спросил он то ли у Птицы, то ли у наблюдавшего за всем Разумовского. Ворон ответить не мог, по его телу ещё пробегали остаточные волны удовольствия, а сил не было совсем. За него ответил Серёжа, заботливо уложивший обессиленного друга на кровать: — Очень! Волков усмехнулся, лишь с долей беспокойства посмотрев на Птицу. Обычно Серёжа был достаточно ослабевшим после оргазмов, но Олег не думал, что Ворон будет таким же. Вероятно, тому просто было непривычно и… слишком много. Олег потянулся, чтобы поцеловать Серёжу. Нужно было позаботиться и об их удовольствии. Разумовский с жаром ответил на поцелуй, прижимаясь к Волкову и потираясь своим возбуждением. Он чувствовал на себе заинтересованный взгляд Птицы, и знал, что тот с удовольствием посмотрит, ловя теперь отголоски его удовольствия. Понимание этого заводило ещё сильнее. Олег вздрогнул и разорвал поцелуй от нехватки дыхания. Воздух казался густым и обжигающим, пока он стянул с себя давно мешающие плавки и помог избавиться от них Серёже. Впрочем, не только воздух, но и взгляд, которым их наградил Ворон. Волков нажал на чужой крестец, прижимая Серёжу к себе ещё ближе, пока их члены тёрлись друг об друга. Руки Серёжи постепенно спускались, пока не сжались у Волкова на заднице. Волков чуть напрягся и неуверенно посмотрел на него. Разумовский, следивший за реакцией Олега улыбнулся, провокационно облизнул губы, но руки не убрал. — Серый? — Олег чуть прикусил губу. Постарался расслабиться. — Да, Олежа? — не менее вопросительно посмотрел на него Сергей. Мягкое «Олежа» прокатилось дрожью по позвоночнику и осело мёдом на сердце. Олег любил Серёжу до невозможности, так, что порой казалось, сердце разорвётся от любви и нежности. Волков нервно улыбнулся. — Ладно, — выдохнул он, расслабляясь в чужих руках. Ворон лишь тихо усмехнулся, сдерживая подначку, которая рвалась с языка — очень уж неуверенно выглядел Олег, на тылы которого сейчас покушался Сережа. Сам Разумовский, пользуясь согласием Олега, изучал новую территорию, периодически поглядывая в сторону тумбочки, но не имея желания отрываться от своего занятия. Олег слишком доверял Серёже. Он поцеловал Серёжу, позволяя делать тому всё, что он захочет. Разумовский затянул любимого в глубокий поцелуй, лишь на миг отвлёкшись на движение за спиной. А вот тихое: «Ой, как тут все интересно!» со стороны Птицы заставило отвлечься на более долгий срок, а когда он обернулся, то и покраснеть. А Ворон же, который уловил желание Серёжи достать из тумбочки смазку и открывший дверцу, разглядывал покупки. В тот момент он спал, да и не шибко интересовался, чем там его человек закупается, но сейчас… Олег укусил Серёжу за плечо за то, что тот отвлёкся. Покосился на Птицу. Ойкнув, Разумовский перевел взгляд на Волкова, мстительно пометив его шею крупным засосом. Ворон же положил смазку рядом с Серёжей и принялся изучать остальное. Олег простонал и коротко рассмеялся: — Решил пометить меня, Серый? — Обязательно! — откликнулся Сергей, и осмелев совсем, скомандовал: — Ложись! Командный тон Серёжи был не таким властным, как у Птицы, но всё же. Олег послушался чужого приказа. Серёжа и Ворон переглянулись — они и правда понимали друг друга с полувзгляда. Пока Серёжа с одной стороны целовал и покусывал спину, Птица задал интересный вопрос: — Волче, а ты не будешь против, если первый буду я?