A terrible story: Extras

      Если быть совершенно откровенным — тысячелетняя история русалок была не совсем тем, чем Чонин предпочел бы занимать свои мысли. К несчастью для него и для всех остальных, присутствовавших на этой, с позволения сказать, лекции, голос старшего звучал прямо в их головах, и спасения от этого не было. Небольшой группой они плыли по руинам верхнего яруса Сердца океана — древнего города ино, сформированного вокруг одноименного мягко пульсирующего источника сапфирового света, на протяжении всей истории являющегося божественным защитником русалок. Верхний ярус сейчас был заброшен: каплевидные, напоминающие темно-зеленые коконы жилища висели как погибшие листья на дереве, тогда как обитаемые прибежища русалок сместились вниз, следуя за источником силы, чье сияние век за веком угасало, заставляя зависимых от него обитателей глубины спускаться все ниже, неумолимо приближаясь к океанскому дну. Чонин каждый раз думал о том, что же произойдет, когда этот свет перестанет пробиваться через вязкую илистую массу. Может, они будут копать? А когда он погаснет совсем? Согласно легенде, урожденные ино, отреченные от Сердца, сходили с ума на глубине, превращаясь в потерявших всякие человеческие черты озлобленных плотоядных существ. Чонин, может, и хотел бы расспросить об этом, но их старший всегда бросал на него полные сурового предостережения взгляды, прямо как сейчас. Такие мысли приравнивались к богохульству. За годы, проведенные на глубине, Чонин так и не научился прятать свои мысли от других ино, за что постоянно попадал в различные неловкие ситуации. Он тайком спрятал руку за спину и сформировал тугой поток воды, рассеянно играя с ним между пальцами. Если и было что-то, что давалось ему поистине легко после становления, — так это управление водой. Практическая составляющая водной магии не просто получалась у него лучше остальных — она была его родной стихией. Не единожды он видел выражение недоверчивого изумления на лицах своих старших и такого же недоверчивого раздражения на лицах тех, кого ему положено было называть сверстниками. Строго говоря, никто из них не являлся его сверстником. Чонин был младшим. На самом деле, на обучение у каждого уходило разное количество времени, у кого-то несколько лет, а у кого-то — десятки. Но будучи учениками, они должны были обращаться друг с другом как равные. Должны были. «Слишком скучно, да, принцесса? — беззлобно рассмеялся внутри басовитый голос, заставив вздрогнуть. — Хоть вид сделай, что слушаешь, а то опять получишь выговор, и папочка расстроится.» Чонин закатил глаза. Папочка. Когда Кассиан обратил его, Чонин даже предположить не мог, во что это выльется. Ироничная судьба распорядилась таким образом, что Кас оказался не рядовым ино. Он был Голосом. Так здесь называли избранника Сердца океана, который нес его волю всем его детям, как обитателям глубины, так и тем, кто заплутал на суше. Таким образом, Кассиан выступал в качестве парламентера в любых конфликтных ситуациях с участием сверхъестественных существ с суши, коих, как узнал благодаря этим бесконечным лекциям Чонин, тоже оказалось немало. Кроме того, Кас и несколько его приближенных обладали уникальной привилегией выходить на берег. И это не давало Чонину покоя. Едва ли он мог сформулировать, что скребет на душе и так невыносимо тянет его обратно на сушу. В конце концов, он получил на глубине куда больше, чем когда-либо по его мнению заслуживал. В первые дни, когда началось обращение, Кассиан не отходил от него ни на минуту. Становление происходило тяжело и мучительно: тело Чонина будто изо всех сил сопротивлялось метаморфозам. Местные лекари заживили его ноги, но толку от этого было чуть — русалочья кровь как яд текла по его венам, проникая в ткани, меняя структуру костей и органов, причиняя жуткие страдания. Синее свечение Сердца пробиралось под закрытые веки, впитывалось в кожу. Вынес бы он четыре дня в полубреду и агонии, если бы Каса не было рядом? Едва ли. Тогда его названый родитель бережно держал его, снимая боль и зафиксировав его беспокойные ноги хвостом, чтобы кости сростались правильно. В вызывающем судороги холоде морской бездны он был единственным источником тепла. До утра пятого дня, когда жабры наконец раскрылись и Чонин смог сделать первый самостоятельный вдох, Кассиан помогал ему дышать, прижав спиной к своей груди. Над Чонином часто подтрунивали из-за того, что Кас его опекает и ограждает от любой опасности. Чего только он не наслушался — и то, что ему невероятно повезло стать единственным наследником Голоса, что он скакнул выше головы, а также то, что стоит Кассиану получить по зову песни кого-то поспособнее, как Чонин сразу останется не у дел, и лучше бы так и произошло, ведь ни в чем, кроме манипуляций с водой, он не преуспевал, а от наследника многие ожидали большего. Верить в эти пересуды не хотелось. Да, ино действительно не могли иметь кровных детей. Проклятие земного божества, которое наделило их бессмертием, сделало их же бесплодными. Поэтому их единственными наследниками становились пришедшие по зову песни, такие как Чонин. Судя по разнице в возрастах учащихся, такое происходило нечасто. С Кассианом такое произошло впервые. За несколько столетий. «Бессмертные.» Это звучало хорошо только до тех пор, пока Чонин своими глазами не увидел, как погибают русалки. Точно так же, как смертные люди, от их же рук. Угодившие по неосторожности в сети на мелководье, выловленные пиратами, они в мгновение ока становились товаром, животными в клетке, подопытным зверьем. Уязвимые на суше, ино не могли даже защитить себя. А когда их измученные, изувеченные тела возвращали в море, скидывая за борт как отработанный материал, они не превращались в пену, как в наивной детской легенде, — они тонули, стремясь вернуться к Сердцу, и другие русалки находили их по горькому едкому привкусу, приносимому морскими течениями. За то время, что Чонин провел на глубине, перед ним проступила горькая и безжалостная правда, которую тут предпочитали замалчивать, — ино медленно, но верно вымирали. Даже учитывая все это, Чонину не хотелось верить, что бесконечная трепетная забота Кассиана продиктована исключительно беспокойством о наследнике. Он сердцем чувствовал, что это не так. Чувствовал искренность и тепло. Оттого мысли о выходе на сушу становились только горше. «Суша? Ты что это, вознамерился выйти на берег? — голос продолжал бесцеремонно копошиться в его мыслях, но Чонин тут был бессилен. — И зачем?» «А что? Ты что-то знаешь? — без особой надежды спросил он.» «Куда мне. Впрочем, думаю, через пару тысяч лет, когда Кассиан передаст тебе полномочия Голоса, ты тоже сможешь выйти. Ну или… — он вдруг смолк и неприятно хохотнул, — если с ним что-нибудь случится.» «Прекрати, — Чонин яростно сверкнул глазами.» «Ты смотри, как чешую ощетинил, любящий сынок. Не сердись. Ты спросил — я ответил.» Чонин вернул раздраженный взгляд к старшему, без особого энтузиазма указывающему на окружающие их постройки и монотонно зачитывающему длинный список имен и дат. Поднимать эту тему с Кассианом было страшно. Он до сих пор оставался в неведении лишь потому, что никогда не позволял себе влезать Чонину в голову и слушал его только после прямого обращения. Но стоило заикнуться об этом, и, скорее всего, разразилась бы буря. По-прежнему пребывая в задумчивости, Чонин вернулся в свою обитель. В отличие от других, Кас большую часть своего времени проводил в местном подобии дворца — исполинской многоуровневой каменной постройке, являющейся частью общего опорного столба города. Привилегия или наказание — можно было поспорить. Ни о каком уюте под тоннами соленой воды и речи не шло. Только синий свет Сердца бликовал на неровных стенах. Здесь, в мрачном лабиринте скругленных комнат, неподалеку от Кассиана устроился и Чонин. Кас был у себя, как обычно работал, задумчиво склонившись над широким каменным столом, заваленным рулонами свитков. Свиток, раскатанный перед ним, был невесомым, полупрозрачным, едва зеленоватым — Чонин знал, что эту разновидность письменного материала плетут из плотных волокон водорослей. На тонкой ткани проступали витиеватые чернильные письмена, следуя за быстрыми элегантными движениями тонких пальцев Каса. Поначалу то, как буднично он пользуется магией, вызывало оторопь. Потом как-то пообвыклось. Его волосы были собраны в небрежный хвост, но несколько свободных прядей струились по плечам и спадали на свиток, плавными иссиня-черными линиями украшая поля. У дверного проема, склонив голову и бережно удерживая в руках несколько тубусов, завис один из его подручных. «Эти свитки нужно доставить на нижний ярус, — Кас отдавал распоряжения, не отрываясь от письма, — дождись подтверждения и возвращайся.» «Ваше Слово.» Краснохвостый русал почтительно поклонился и спешно удалился, вежливо кивнув по дороге. «Здравствуй… — негромко позвал Чонин, опасаясь помешать своим присутствием, — я зайду?» Кас, погруженный в свои мысли и не заметивший его появления, вскинул голову. Раскосые темно-синие глаза резко скакнули к лицу гостя и замерли. Чонин долго не мог привыкнуть к его взгляду. Поначалу казалось, что он смотрит хищно, оценивающе, из-за этого становилось не по себе. Однако стоило набраться смелости и заговорить с ним об этом — как он внезапно растерялся и несколько дней пребывал в размышлениях, то и дело изучая свои отражения в зеркальных поверхностях, а позже объяснил, что его глаза устроены таким образом из-за недостатка света на глубине, и он вовсе не пытается заставить Чонина чувствовать себя плохо. Спустя какое-то время привычка сделала свое дело, и это перестало смущать. А когда Чонин прекратил отводить взгляд, стала заметна еще одна крохотная деталь: глядя на него, Кас немного поджимал нижнее веко, будто легонько улыбаясь глазами. Он делал так всегда, даже в самые худшие и тяжелые дни, возможно, сам не замечая. Именно эта деталь позволила Чонину постепенно почувствовать, что ему больше не нужно защищаться. Во всяком случае, не от него. «Конечно, — Кассиан мягко качнул головой, — как прошли занятия, ребенок?» Чонин фыркнул и подплыл ближе, устраиваясь у края стола, уперев подбородок в руки и рассеянно разглядывая свиток. Ему не особо нравилось это обращение, но он не мог не признать, что чувствует тепло и покой, когда слышит его из уст Каса. «Скучно, — он пожал плечами, — опять плавали на верхний ярус Сердца.» Кас медленно покачал головой и ненадолго вернул глаза к убористым строкам, заканчивая письмо. «Историю полезно знать, чтобы не повторять совершенных в прошлом ошибок, — он взмахнул рукой, и свиток свернулся в тугой рулон. — В нашей истории, как и в истории людей, подобное случалось слишком часто.» Он легонько улыбнулся, показывая, что не читает мораль, а только говорит, что думает, и потянулся рукой к макушке Чонина, пропуская его волосы сквозь пальцы. «Ага. Если мне предстоит еще сотню лет изучать огрехи прошлого, то хотя бы на это время я буду слишком занят, чтобы натворить дел самостоятельно.» Чонин прикрыл глаза, чувствуя тепло от осторожной ласки. «Может, план именно в этом? — в голове раздался мягкий смешок. — Не спеши, это ни к чему. Времени у тебя теперь в достатке.» Он был прав. Время на глубине текло совсем иначе: иногда дни и месяца сливались в сплошной поток, объединенные мыслью или эмоцией, а иногда даже минуты замирали, как пузырьки воздуха в плену соленой воды. К несчастью, Чонин сохранил в себе человеческую привычку торопиться. Он все еще не мог осознать, что в его распоряжении бесконечность. Непонятная тревога не отпускала, но объяснить ее происхождение было слишком тяжело даже самому себе. «Сплаваем к коралловому рифу? — Чонин открыл глаза и вопросительно уставился на Каса. — Говорят, сегодня там будут медузы.» «Ребенок, — Кассиан ласково улыбнулся, — хотел бы я. Мне нужно быть на встрече через несколько часов.» «Что еще за встреча такая…» Чонин не хотел обижаться, но все равно почувствовал, как немного надулись губы. «С одним невероятно упрямым правдолюбцем с суши, — Кассиан погладил его по щеке и убрал руку, коротким жестом заставив завязаться аккуратные тесемки на свитке. — Прости. В другой раз, ладно? Привезти тебе чего-нибудь?» «Ты пойдешь на берег? — Чонин уставился на него во все глаза и, прежде чем успел себя остановить, ляпнул, — а с тобой можно?» Его руки замерли, а встревоженный взгляд поднялся к лицу Чонина. Какое-то время он молчал, потом его бледные губы быстро шевельнулись: «Такая просьба означает… Чонин, тебе плохо здесь?» «Нет, — он торопливо замотал головой, видя, что Кас расстроился из-за этого вопроса, — нет, не плохо. Но я думал, может… я мог бы иногда выходить из воды. Ненадолго.» «Ино учатся обращать хвост в ноги и приспосабливать дыхание десятилетиями. Но даже после этого… Мы очень уязвимы на суше, тем более кто-то, кто совсем недавно прошел становление, — он мрачно склонил голову. — Я не совсем понимаю, после всего, что ты рассказывал мне о своем прошлом и последних днях, ты все равно хочешь вернуться туда?» «Не знаю. Но иногда у меня появляются такие мысли.» После спокойной честной реакции юлить не хотелось. «Это из-за чего-то, что я сделал?» Что-то внутри дрогнуло. «Нет! Конечно нет, — Чонин обогнул стол, обнял его за плечи, прижавшись щекой к прохладным, гладким как шелк волосам, — причина совсем не в этом.» Кассиан задумчиво погладил его руки. «Дай мне время, хорошо? Вернемся к этому разговору чуть позже. Мне нужно подумать. Сегодня, как ты понимаешь, в твоей просьбе я вынужден отказать.» «Конечно. Береги себя.» — пробормотал Чонин и удалился, оставив Кассиана размышлять в одиночестве. Пожалел ли Чонин о том, что проговорился? Тяжело сказать. Их отношения складывались постепенно, по крупицам, песчинка к песчинке на морском дне. Пусть поначалу Кассиан был строг, но это никогда не скатывалось в жестокость. Он как никто другой чувствовал время и никогда не спешил; его непоколебимое спокойствие и бесконечное терпение мало-помалу проложили дорожку к недоверчивому сердцу Чонина. Так короткие неловкие обмены фразами превратились в долгие расслабленные разговоры, удручающее одиночество каменной комнаты сменилось его успокаивающим обществом. Так в их общении появились прикосновения, и они с удивлением обнаружили, что оба нуждаются в этих жестах искренней поддержки. Кассиан не требовал с Чонина как с равного, однако никогда не пренебрегал им. Он позволял ему чувствовать себя ребенком и не стыдил за то, что иногда Чонину это нравилось. Пожалел ли Чонин о том, что расстроил его своей просьбой? Определенно. Спустя несколько часов, после того, как Кас уплыл по своим делам, к Чонину неожиданно явился Рей — один из учащихся ино, молчаливый юноша с длинными изумрудными локонами, вечно скрывающими лицо. Он нерешительно звал Чонина снаружи, пока тот не проснулся. «Да?.. В чем дело?» Сон отступил не до конца — обычно от безделья Чонин впадал в некое подобие полудремы, в которой наблюдал картинки из своего прошлого. Сегодня ему снова снился корабль и тяжелые свинцовые тучи с запахом подступающей грозы. «Есть кое-что… ну… я не знал, стоит ли мне говорить тебе, но… — парень запинался и все никак не мог перейти к сути, и Чонину пришлось его поторопить, — в общем, я невольно слышал ваш разговор сегодня на занятиях и, кажется, знаю кое-что, о чем ты спрашивал…» «Да скажи уже хоть что-то по существу. О чем ты?» «Про сушу. Я читал… в общем есть легенда о древнем морском существе, которое может выполнить твою просьбу.» Он совсем смутился и уставился вниз, нервно перебирая плавничками хвоста, удерживая себя на месте. Чонин сощурился. «Что еще за существо?» «Не знаю точно. Пишут о нем разное. Знаю только, что это могущественный дух, который заключает сделки.» «Сделки? То есть просто так он мне не поможет?» Парень понуро покачал головой. «Нет. Говорят, он называет цену только когда посмотрит тебе в глаза. Но ты можешь отказаться.» «То есть я ничего не теряю за спрос?» Рей опять смущенно замялся. «Ну… если только будешь осторожен.» Чонин окинул его беглым взглядом с головы до хвоста. «Почему ты решил рассказать мне это?» «Мне показалось просто… — он заправил волосы за ухо и нерешительно поднял на Чонина глубокие темные глаза, — что ты часто грустишь.»       Однажды любопытство сыграет с ним злую шутку — думал Чонин, удаляясь от пульсирующего столба синего свечения. Тусклый свет позади давно пропал из виду, когда он наконец увидел ориентир, указанный Реем: кривую арку, образованную из двух скал, напоминающую раковину рапана. Свет с поверхности на такую глубину уже не пробивался, оставалось полагаться только на русалочье зрение. Несколько сотен метров по каменистому плато и он оказался у огромной, не меньше сотни метров в ширину карстовой воронки, бездонной трубой уходящей вертикально вниз. Что сказал бы на это Кассиан? Вряд ли что-то хорошее. Он мысленно вздохнул и устремился в черную пропасть. Подводные существа давно не пугали его: все обитатели глубины, даже самые хищные и кровожадные, сторонились ино, чувствуя их сверхъественную природу. Что же до самих жителей Сердца — несмотря на все насмешки и подначивания Чонина, было очевидно: никто не решится пойти против Кассиана, во всяком случае, намеренно. Оставалась некоторая вероятность, что Рей не осознавал угрозы, рассказывая об этом существе, но Чонин пренебрег этим, полностью полагаясь на свои способности. Дно воронки было странным — бугристым с длинными округлыми грядами холмов, расположенных ряд к ряду. Здесь было темно и совершенно пусто. Колодец расширялся к низу, и, проплыв десяток метров к центру, Чонин понял, что холмы, иногда наползающие друг на друга — неестественно ровные, словно толстый спутанный канат. Он спустился ниже и аккуратно коснулся дна рукой. Ил. Вот только… откуда-то снизу шла мелкая вибрация. То существо глубже? Чонин опустился еще и прижался к дну ухом — так и есть. Там определенно что-то было. Он начал торопливо разгребать ил руками, поднимая в воду облака пылевой взвеси. Неожиданно его рука коснулась чего-то идеально гладкого, словно бок пузатой бутылки, отлитой из стекла: пальцы поднялись чуть выше и нащупали ровные скругленные края, небольшой желобок и рядом такую же, размером с ладонь, пластинку, и еще одну, идентичной формы. Чонин застыл, пораженный масштабом своей ошибки. Чешуя. Холмы пришли в движение все разом, поползли, переплетаясь и стряхивая ил и песок. Один вздыбился прямо напротив Чонина, медленно повернулся вокруг своей оси и вдруг явил оторопевшему от происходящего русалу огромный, размером с него самого желто-зеленый светящийся глаз с вертикальным зрачком. Все снова замерло. Исполинское существо безмолвствовало, не мигая наблюдая за Чонином. Тот тоже не двигался, пытаясь прикинуть в уме, успеет ли змей сделать бросок и сжать его мощными кольцами, прежде чем он вырвется из воронки. «И для чего мне убивать тебя, рыбешка?» Голос, раздавшийся в голове был тихим и безразличным. «Чтобы съесть?» Чонин брякнул первое, что пришло в голову. «Ты что, не знаешь, кто я? — он спросил устало. — Как же ты тогда тут оказался?» «Не знаю. Ну… не уверен.» «Имуги.» Змей поднял голову, стряхнув песок, и навис над Чонином, будто собираясь раскрыть пасть и сожрать его, вопреки своим словам. На его голове темные чешуйки заострялись в шипообразные наросты, и в несколько рядов уходили от надбровных дуг вверх, к небольшим острым рогам. Имуги. Ну конечно. Чонин знал эту легенду — змей, обреченный тысячу лет провести на земле, прежде чем превратиться в настоящего дракона. Коварное и корыстное существо, заключающее нечестные сделки с отчаявшимися людьми. «Образ в твоей голове довольно неприглядный. Я не чувствую в тебе подобающего уважения. Так изменилась молва обо мне за пять сотен лет?» Пять сотен… выходит, это существо было сопоставимо по возрасту с Кассианом. «Эм… — Чонин замялся, боясь разгневать его, — это то, что я слышал, вовсе не значит…» Но змей, судя по интонациям, пребывал в меланхоличном настроении и не сердился. «Что ж. Люди, которые молят меня об услуге, обычно куда более учтивы. Так зачем ты здесь?» «На самом деле, именно за этим, — Чонин изо всех сил старался очистить разум. — Я хотел бы выйти на сушу. Я уже знаю, что этому можно научиться за несколько десятков лет, но, может, есть и другой способ?» Змей заинтересованно склонил голову набок. «Ради чего русалке выходить на берег? Неужели тебе не посчастливилось влюбиться в человека?» Чонин озадаченно сдвинул брови. «Вовсе нет. Просто я тоскую по суше.» Змей молчал, терпеливо ожидая продолжения, и Чонин с неохотой продолжил. «Бывает, мне снятся сны… ну, о прежних временах. Я часто вспоминаю тепло солнца… цвет неба на рассвете, ласковый… летний ветер. Я помню дразнящие запахи горячей еды. Шум листвы, звуки музыки. Помню, как пел вместе с другими ребятами, как мы играли у костра и смеялись.» Он опустил голову. Змей внимательно слушал, не сводя с него огромных желтых глаз. «Помню нашу кошку, — Чонин мягко усмехнулся, — она была глупая и ласковая, очень пушистая, — он замолчал, а потом произнес совсем тихо, — а еще помню, как стоял на берегу, и с каждой волной мои стопы все глубже погружались в нагретый за день песок, а поверхность моря сверкала в лунном свете.» Почувствовав насколько сентиментально прозвучали его слова, он смутился. Его собеседник продолжал слушать, впрочем, в стеклянных змеиных глазах невозможно было прочитать никакой реакции. «Интересно. Выходит, тебя привела песня? И кто же позвал тебя?» «Кассиан.» Едва ли был хоть какой-то шанс, что змей не знает избранника Сердца, но Чонин терпеть не мог врать, и если имуги отказал бы ему из-за этого, значит так тому и быть. «Вот оно что, — змей немного оживился, даже глаза заблестели, — это многое объясняет. Дело в том, что все те вещи, которые ты перечислил, не должны были остаться в твоей памяти. Помнишь последнюю строчку песни? Отрекшийся забудет путь домой. Это как раз о воспоминаниях. Пришедший по зову перечеркивает свою прошлую жизнь и рождается заново — в этом смысл ритуала. Зовущий забирает воспоминания во время обращения, отрезая путь назад. Но, судя по всему, твои Кассиан не тронул.» Он лукаво наблюдал за растерянным Чонином, довольный произведенным впечатлением. «Знаешь, он ведь ждал тебя очень долго. Помню, как мы обсуждали это, должно быть, несколько сотен лет назад, он тогда говорил: «Разве это справедливо, лишать людей выбора, отбирая воспоминания? Мы как будто обрекаем их разделить нашу долю в качестве платы за спасение.» Очень благородно. Не думал, что он правда поверил, будто способен заменить целый мир на поверхности. Интересно, допускал ли он, когда произносил это, что даже его собственное дитя его не выберет?» Эта информация подкосила резко, как удар под дых. Сразу стало понятно, почему Кас был так растерян, когда Чонин впервые заикнулся о суше. Он уже тогда все понял. «Я не хочу уходить насовсем! Мне бы только иногда ненадолго…» «Ну-ну. Хочешь везде поспеть, рыбка? Не получится. И дело тут даже не в волшебстве. Просто две жизни за раз не прожить. Придется выбрать. А судя по тому, как ты говоришь о своих воспоминаниях, место твое — там, — имуги указал головой вверх, — хотя ты, должно быть, и жалеешь своего наивного опекуна. Только вот, если он узнает, что ты тут несчастлив, он вряд ли станет удерживать тебя рядом. Ему совесть не позволит.» «Он знает, — Чонин чувствовал себя потерянным. Вина горьким комком бултыхалась где-то в желудке. — Он сказал, чтобы снова научиться дышать и ходить уйдет прилично времени, но он не отказал мне.» «Струсил, — змей фыркнул и пояснил, заметив озадаченное лицо Чонина, — это полуправда. Урожденные ино действительно учились этому десятки лет, потому что понятия не имели, как это — иметь две ноги. Но ты, да еще и с сохраненными воспоминаниями… — он медленно обогнул Чонина, формируя вокруг просторное кольцо, — я бы научил тебя, скажем, за несколько дней.» От этих слов пробрало дрожью. Ему придется принимать решение… так скоро? «Страшно? — имуги подначивал, — Уже передумал?» «Нет… Уметь в любом случае лучше, чем не уметь.» «Справедливо. Тогда поговорим о том, как ты сможешь расплатиться за эту сделку, — змей подпер голову мощным хвостом, почти копируя человеческий жест. — Что бы я мог забрать у тебя? Хм. Может быть, твои магические способности?» «Нет!» Чонин не успел остановить себя и ответил резко, сжимая кулаки. Потерять способности означало снова стать слабым, тем, кто не может защитить своих близких. Пойти на это он был не готов. «Нет? Обычно я не торгуюсь, и подобный ответ означает, что тебе не слишком-то нужно то, о чем ты просишь. Но для отрока Кассиана я могу сделать исключение, по старой дружбе. Только имей в виду — это мое последнее предложение. Первый вариант: отдашь мне память о годах, проведенных под водой. Выгодная сделка. Выйдешь на берег с легким сердцем. Второй вариант: отдашь свой голос. Выбирай.» «Не понимаю, для чего тебе может понадобиться что-то из этого, — озадаченно проговорил Чонин. — Для чего тебе голос? Песни распевать в этом колодце? А воспоминания?» В голове раздался смешок. «Ты знаешь, что я не бессмертен? Будь так, в чем тогда заключалась бы сложность — прожить тысячу лет? На самом деле, мне было отведено чуть больше, чем обычному человеку, — он выдержал драматическую паузу. — Я живу за счет сделок. Каждый контракт продлевает мое существование. Каждая человеческая жертва, принесенная в обмен на мои услуги — прибавляет мне несколько лет. Чем ценнее жертва, тем больше времени. Такова моя сила. Забери я твою магию, выменял бы явно больше, но и так сойдет.» «Если я соглашусь на сделку… ты потребуешь плату сейчас?» «Нет, — желтые глаза смотрели оценивающе, — после выполнения своих обязательств.» Стоило ли так торопить события? Может и правда лучше было бы сделать, как предлагал Кас: учиться медленно и постепенно, побыть с ним подольше? Разве на глубине настолько невыносимо? Еще несколько лет, и тогда может… «Скажи, — змей проговорил негромко, — сколько лет, на твой взгляд, ты должен провести рядом с ним, чтобы отплатить за спасение и заботу?» Чонин сжал губы. «Чтобы не чувствовать вины, уходя?» Сколько?.. «Через сколько лет ему будет легко отпустить тебя?» Вся масса воды, которая была над ними, вдруг начала давить на плечи. Он ссутулился. «Назови число.» Да нет такого числа. Имуги молча наблюдал за ним, и в какой-то момент Чонину показалось, что в его светящихся глазах появилось сочувствие. «Думаю, ты понимаешь. Через год или два ничего не изменится. Легче не станет. Могут появиться какие-то обстоятельства, более или менее удобные моменты. Но глобально все останется по-прежнему. Поэтому если чувствуешь, что твое место не здесь, — не теряй время.» Чонин прикрыл глаза и досчитал до десяти. «Ладно, — он вернул взгляд к черному змею, нависающему над ним. — Я согласен.» Янтарные глаза вспыхнули на несколько секунд. «Хорошо, — его голос стал тягучим, приторно сладким. — Сделка заключена.» Решив не откладывать в долгий ящик, имуги начал обучение сразу же. Он долго расспрашивал Чонина о суше, требовал в мельчайших деталях восстановить воспоминания и вдумчиво слушал, пока тот сначала сбивчиво, а потом все увереннее делился своим, в общем-то, достаточно непримечательным прошлым. Выбрав несколько наиболее ярких воспоминаний, они перешли к практике. К легкому разочарованию Чонина, не было никаких конкретных слов или ритуалов, позволяющих мгновенно изменить форму — способ оказался до смешного прост: нужно было почувствовать ноги, заставить разум поверить в то, что ты по очереди перебираешь ими, и вода сопротивляется движениям, мягко сдавливая кожу. Почувствовать, как стопы погружаются в ил, пошевелить пальцами. Звучало довольно незамысловато. Казалось, все получится сразу, но спустя несколько часов бесплодных попыток даже змей был вынужден признать, что был излишне оптимистичен с прогнозами. «Я устал, — хмуро выдал он, — думал будет проще. Возвращайся на следующий день, я подумаю, как облегчить тренировки.» Не солоно хлебавши Чонин вернулся обратно к Сердцу. К лучшему ли, но Кассиан так и не вернулся. Время в мучительных угрызениях совести и сомнениях в том, правильно ли он поступает, текло невыносимо медленно. В словах имуги была правда, но все же… Перспектива оставить Каса как червь точила изнутри. И посоветоваться кроме Кассиана ему было не с кем. Должно быть, вернись он во дворец, Чонин сам бы явился к нему с повинной, потому что ощущение, что он его предает, становилось отчетливее с каждой секундой. Но был ли он виноват в том, что его сердце просится на сушу? Так и не сомкнув глаз и с горем пополам выждав несколько часов, он отправился обратно к воронке. «Так торопишься выйти на берег? — имуги недовольно приподнял тяжелый хвост, которым прикрывал голову. — Или бегаешь от Кассиана, потому что в глаза ему смотреть страшно?» Проигнорировав выпад, Чонин хмуро смотрел в ответ. «Будем заниматься?» «Конечно, мы же заключили сделку.» В этот раз дело шло быстрее: Чонин уже примерно понимал, что нужно делать и какое фантомное чувство необходимо нащупать. В какой-то момент ему даже показалось, что хвост разделился, но, опустив взгляд вниз, он не обнаружил никаких изменений. Попытка. Другая. Третья. Что-то ускользало от него в самое последнее мгновение. «Что будет, если у меня так и не получится?» «Я отзову сделку. Но нет нужды думать об этом — у тебя получится.» «Хочешь сказать, что ты ни разу не нарушал условий сделки?» «Никогда.» «А люди?» «У них не получилось бы, даже если бы они захотели. Это магический контракт, — имуги задумчиво покачал головой и указал глазами на дно. — Сядь сюда.» Чонин опустился на дно, подогнув хвост и запустив руку в текучий холодный ил. «Закрой глаза.» Склонив голову, он послушался. Все погрузилось во тьму. «Вчера ты рассказывал про луг возле вашей деревни. Попробуй представить, что ты сидишь в высокой траве и греешься на солнце.» Не нужно было и представлять. Он частенько убегал собирать травы, а когда уставал, прятался где-нибудь в поле и дремал, скрытый высокими пушистыми колосьями. Дома покоя было не найти — вечный гвалт его братьев и сестер и шутливые споры о распределении обязанностей не утихали с утра до вечера. А в поле совсем другое дело. Он закусывал травинку, лениво касаясь ее языком и чувствуя сладость сока. Трава шумела успокаивающе, где-то неподалеку жужжали оводы. Сладковато тянуло прогретой на солнце скошенной травой, собранной в небольшие стога. Чонин провел рукой и вдруг почувствовал под ладонью мягкие тонкие стебли с узкими длинными листьями и щекочущие ворсинки метелок. Открыл глаза и зажмурился от яркого солнца, сразу же прикрывая лицо рукой. Это было то самое место, точно оно. Трава под ним была примята, а рядом возвышалась почти по пояс, медленно покачиваясь. Слева виднелись верхушки деревьев, а справа где-то вдалеке раздавался смех. Он поднялся на ноги и огляделся. Поле было умиротворенным, немного выцветшая на солнце светло-зеленая трава едва двигалась от легкого ветра, будто дышала. У края поля виднелся дымок — скорее всего дети как обычно играли у костра. Взрослые часто ругали их за такие развлечения, но за такой ватагой попробуй уследи. — Нини, ты где там? — с той стороны раздался высокий детский голос. — Дрыхнешь опять? Чонин улыбнулся и пошел в ту сторону. — Поиграй с нами! Только тебя ждем! — за этим последовал веселый разноголосый смех. Другие голоса тоже что-то выкрикивали, но он не мог разобрать слов. Прищурившись, Чонин разглядел даже огонь — похоже в этот раз они натащили больших веток, и кострище было высоким, в человеческий рост. Ну это уж точно не останется незамеченным. Странно, что никто из взрослых до сих пор не прибежал из деревни и не всыпал им по первое число. Он моргнул, и вдруг картинка изменилась. Ясное голубое небо сменилось тяжелым, грязно-фиолетовым. Плотные тучи нависали низко, казалось, чуть выше крон деревьев. Дым стал черным, а вместо одного тонкого столба впереди маячило, по меньшей мере, штук пять. Чонин остановился как вкопанный, но стоило ему моргнуть, как все вернулось назад. «Братик, я устал звать!» Чувствуя неладное, он снова пошел на голос. Припекало. По спине под свободной рубахой катился пот. Трава приятно покалывала ступни, послушно расступаясь перед ним. Пушистые соцветия поглаживали ладонь, которой он по привычке рассеянно водил по вершкам. Картинка снова изменилась. Небо разрезала молния, и вдруг впереди раздался совершенно четкий леденящий кровь вопль. Он рванул вперед. Мелкие камешки вонзались в пятки, жесткие стебли хлестали по икрам. Грудь уже через несколько секунд начало жечь от загнанного частого дыхания — так быстро он бежал. Пару раз он чуть не упал, запутавшись ногами в тугих слипшихся лозах корневищ, а один раз, уже на выходе с поля, у самого костровища, все-таки навернулся и разодрал себе ладони о плоские шершавые прибрежные камни. Чертыхнулся, чувствуя, как щиплет ссадины из-за песка, поднял голову и увидел в нескольких шагах от себя своего брата. Широкая багровая полоса шла наискосок через всю его спину. Он лежал в метре от костра. Лицом вниз. А впереди полыхала деревня. — Нет! Чонин вскрикнул, но не услышал своего голоса. Испуганно открыл глаза и понял — он все еще на глубине. Вода была внутри, в носу, в горле, но если обычно это ощущалось нормально, ведь он поглощал из нее кислород, то сейчас она была как что-то чужеродное. Он согнулся пополам и прижал ладонь к шее. Жабры пропали. А внизу бестолково бултыхались две бледные тощие ноги. Конечности почти не слушались — он не мог находиться на такой глубине в этой форме. Сил едва хватило на то, чтобы убрать воду из легких и носоглотки базовым магическим жестом, которому его научил Кассиан. Зажав нос и рот ладонью, он заметил движение боковым зрением и обернулся, мгновенно испытав новую волну ужаса. Змей поднялся и широко раскрыл пасть, обнажая длинные изогнутые клыки и боковые ряды тонких острых зубов. «Не дергайся.» А в следующую секунду он сделал стремительный бросок вперед и сомкнул челюсти вокруг Чонина. Совсем рядом лязгнули зубы. В первое мгновение он решил, что умер — эти клыки легко могли пронзить его насквозь или отделить голову от туловища, но боли не было, а спустя несколько секунд спины коснулось что-то влажное и мягкое. Змей не проглотил его, просто держал во рту, аккуратно придерживая языком, и, видимо, куда-то нес. «Извини. Потерпи немного.» И Чонин терпел. Задерживал дыхание под счет, пока в глазах не начало темнеть. Чуть больше, чем через минуту, зубы разомкнулись, и имуги открыл пасть, выплюнув его в воду, а потом обхватил его почти безвольное тело вокруг талии хвостом и поднял наверх. Вода расступилась, в лицо ударил яркий дневной свет. Чонин сделал судорожный вдох, чувствуя на языке просоленный морской воздух. Легкие раскрылись, и тело свело судорогой — это было чертовски больно. Если бы змей не придерживал его, он бы наверное опять камнем пошел ко дну. Откашлявшись и кое-как восстановив дыхание, Чонин нашел его взглядом. Змей был под водой, но у самой поверхности, следил желтыми глазами за его состоянием. — Зачем… так? — воскликнул Чонин и удивился от пока еще сиплых звуков собственного голоса. Он не слышал его слишком долго. «Тебе нужно было на поверхность. Я боялся, что давление убьет тебя.» — Кх, — он снова закашлялся, — спасибо, наверное… «Я не ожидал, что ты сможешь обратиться полностью, включая дыхание. Знал бы, мы бы не тренировались на глубине.» — Да, я тоже не думал, — Чонин медленно распрямился и огляделся по сторонам: вокруг была бескрайняя синева с белыми гребешками волн, где-то на горизонте, километрах в пятнадцати, виднелись темно-зеленые склоны пологих гор. Суша. Он ухватился за хвост покрепче, закинул голову назад и сделал несколько медленных глубоких вдохов. По небу неспешно ползли белоснежные перистые облака. Даже полупрозрачный в дневном свете серп луны можно было разглядеть. Голова закружилась. Он вдруг почувствовал себя опьяненным этим теплым влажным воздухом. Почти счастливым. Над ними, покрикивая, пролетели чайки, но приблизиться не решились. Чонин рассмеялся и передразнил их, крикнув во все горло. «Чему ты так радуешься?»  — Не знаю. Может, ты был прав, и мое место здесь? — улыбаясь, он покачал головой. — А почему ты не выныриваешь? Или ты можешь жить только под водой? «Нет. Но мне лучше оставаться на глубине.» — Почему? Змей помедлил, прежде чем ответить. «В прошлый раз, когда я пытался… чуть не поплатился за это жизнью.» — Расскажешь, что произошло? «Было бы что рассказывать. Я плавал неподалеку от берега, смотрел на горы… Потерял бдительность и напоролся на большое китобойное судно, — он отвел взгляд, должно быть, погружаясь в воспоминания. — Они напали. Кричали, что я монстр… чудовище. Стреляли гарпунами из пушек. Моя чешуя оказалась не такой уж и крепкой по сравнению с зазубренными металлическими копьями. Они были не особенно меткими, но несколько все же угодило в цель. При каждом попадании те люди ликовали, радовались тому, что причинили мне боль. Эти копья на веревках… в общем я протащил их судно от берега, а потом все же порвал канаты и ушел вниз, на глубину. Тогда я впервые понял, что не так уж важно, сколько лет осталось в запасе, если тело изранено, а органы пробиты.» — Как ты выжил? — тихо спросил Чонин. — Почему не защищался? «Кассиан помог мне. Вытащил гарпуны, подлатал. Но к поверхности я больше не поднимался. К счастью, я слышу обращенные ко мне молитвы даже на глубине и могу заключать сделки без прямого контакта. Почему не защищался… наверное, был слишком шокирован. Я ведь ничего не сделал, никому не навредил. Нападение застало меня врасплох. Я так и не понял, за что они так со мной обошлись.» — Мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить, — он взглянул на зеленую гряду вдалеке. — К сожалению, многие люди боятся того, чего не понимают, всех, кто выглядит или ведет себя иначе. Я не оправдываю жестокость, но часто бывает так, что, столкнувшись с неизвестностью, человек либо нападает первым, либо погибает. Надеюсь, по прошествии времени это изменится. Тебе, скорее всего, непросто будет в это поверить, ведь ты на себе ощутил худшие качества людей, но они способны быть другими. «Странно, что ты все еще в это веришь, учитывая, что ты сам пережил.» — А я не верю. Я знаю наверняка, — Чонин грустно улыбнулся, рассеянно поглаживая чешуйки хвоста. Змей долго смотрел на него, задумчиво устремившего взгляд вдаль. «Ты же понимаешь, что он тебя любит? Кассиан.» Чонин удивленно взглянул на собеседника. — Конечно. Я не сомневаюсь даже, но почему ты говоришь об этом? Ты вдруг передумал помогать мне? И вообще, откуда тебе знать об отношении Кассиана… Ты до вчерашнего дня даже не знал, что я существую. «Зато я знаю его. Знал когда-то, — он поправился. — Я не передумал. Просто хотел убедиться, что ты понимаешь.» — Что уйти будет непросто? Я понимаю. Снова надолго воцарилась тишина. Чонин рассматривал свои предплечья — сверкающие капельки воды постепенно подсыхали под мягким солнцем. Кожа немного чесалась из-за соли, оставшейся на ней. — Почему вы с Касом перестали общаться? «Узнав кто я, ты в первую очередь подумал, что имуги заключают нечестные сделки. Кассиан считал так же. У вас это, похоже, семейное. Ему не особенно нравилась идея требовать с отчаявшихся такую высокую плату. Наверное, будь бы его воля, он помогал бы безвозмездно, но у меня такой опции нет. Он понимал, что мне без этого не выжить, потому никогда не пытался мешать, но в какой-то момент наблюдать за моим промыслом для него стало невыносимо, и он предпочел отойти в сторону. Так и перестали.» — Это печально. «Это было давно, — закрыл эту тему змей. — Нагулялся? Попытайся вернуть хвост и жабры, нам пора возвращаться. Завтра попробуем еще, а пока мне нужно кое о чем подумать.» Восстановить русалочью форму оказалось на порядок проще, чем человеческую — Чонин просто думал о Касе и о Сердце океана, вспоминал, как его тело менялось в самый первый раз, и трансформация произошла сама собой. Змей сохранял тишину, пока они спускались, да и попрощался скупо и сухо, будто спешил остаться в одиночестве. Вернувшись во дворец и в очередной раз не обнаружив там Кассиана, Чонин испытал своего рода облегчение. Необходимость принять решение уже явственно маячила на горизонте. Сердцем он чувствовал, что уже все решил. Хотелось быть уверенным в своих силах, поэтому, проспав несколько часов и подкрепившись, он отправился тренироваться в одиночестве. Поднялся к поверхности на мелководье в дикой незаметной бухте и, укрывшись за скалами, стал шаг за шагом повторять то, что делал накануне. Поначалу ничего не выходило, но упрямство и многократные попытки окупились. Со временем он даже освоил контроль — смог выполнить частичное превращение, сохранив жабры, но заменив длинный серебристый хвост ногами. К змею он плыл вполне довольный собой, только как-то не учел, что коль скоро имуги посчитает свою часть сделки выполненной — он сразу потребует плату. «Впечатляет. Ты хороший ученик, но, судя по всему, мои наставления и подстраховка тебе больше не нужны, — сегодня он звучал немного рассеянно, будто то и дело отвлекался на собственные мысли. — Стоит ли в таком случае считать, что сделка закрыта?» Чонин на мгновение замешкался, но все же ответил: «Да.» «Ты выбрал плату?» На самом деле выбор был сделан еще в момент предложения. «Забирай голос.» Змей задумчиво наклонил голову, разглядывая его. «Любопытно. Позволишь спросить, почему так? Без голоса наверху будет непросто, а воспоминания будут только добавлять тебе печали.» «Воспоминания делают из нас тех, кто мы есть, разве нет? Я не хочу ничего забывать. А голос — всего лишь инструмент. Как-нибудь обойдусь.» «Неожиданно, — он помолчал. — Если не возражаешь, я предложу третью опцию. Ее не было с самого начала, потому что до общения с тобой я подобный вариант даже не рассматривал. В обмен на мою помощь, вместо жертвы окажи мне услугу — выведи меня на берег.» «Что? — Чонин нахмурился. — Но ты же рассказывал, как все было в прошлый раз… кроме того, если ты решил выйти, зачем тебе я?» «Есть причина. Я не могу покинуть воду самостоятельно — это чары, чтобы удержать меня тут. Поднимусь на мелководье, но на берег… на сухой песок без посторонней помощи ступить все равно не смогу. А что до моего рассказа о прошлом — я много думал о твоих словах, о том, что люди боятся тех, кто не похож на них, и, кажется, нашел решение.» Гибкие чешуйчатые кольца поползли: змей подтянул все свое тело к себе, сплетая его в неразборчивый тугой узел. Он начал неестественно сжиматься, скручиваться все туже, будто кто-то воздействовал на него страшной магией; Чонин отпрянул — выглядело так, будто ему ломает кости, даже голова с желтыми глазами пропала в этом жутком комке. Он становился все меньше и меньше, пока не стал сопоставим размером с Чонином, немного вытянулся, а потом по клубку прошла рябь и он оформился во вполне угадываемый человеческий силуэт, все еще покрытый чешуей. Существо открыло знакомые желто-зеленые глаза и поманило его к себе рукой. Чонин нерешительно подплыл ближе, рассматривая стройное, по-змеиному гибкое тело. Когда он оказался совсем близко, имуги вдруг взял его за руку и снова закрыл глаза. От места, где их ладони соприкасались, чешуя начала светлеть, подстраиваясь под тон кожи Чонина. Начиная с кисти, вверх по предплечью, потом вниз на грудь, торс и ноги — чешуя сменилась гладкой кожей. Последними изменилась шея, а затем лицо, и Чонин застыл, пораженно рассматривая молодого парня с угольно-черными волосами. Его глаза были закрыты, а волосы, не длинные и не короткие, с пол-ладони, плавно покачивались у лица. Он был как-то обезоруживающе красив, настолько, что это даже казалось немного неестественным. Чонин никогда не видел ничего подобного. Даже Кассиан, чья внешность вызывала искреннее восхищение, выглядел более реальным, чем этот парень. Миндалевидные глаза распахнулись, демонстрируя яркую светло-синюю радужку с круглым зрачком, и вопрошающе уставились на Чонина. «Что скажешь?» «Твои глаза такого же цвета, как у меня.» «У тебя красивые глаза.» Он чуть виновато улыбнулся. «Если ты планировал не выделяться среди людей, то ты явно перестарался с внешностью.» «О, — его пухлые коралловые губы шевельнулись, — люди, приходящие ко мне с просьбами, чаще прочего просили о красоте. Я решил, что для людей это важно, и сформировал из их мыслей некоторый собирательный образ. Плохо получилось?» «Нет, — Чонин смущенно отвел глаза, — совсем не плохо. Просто на тебя будут обращать внимание.» Имуги пожал плечом. «Я хочу нравиться другим. Может, тогда они будут ко мне добрее.» Если бы Чонин был на суше, он бы тяжело вздохнул. «Почему ты решил выйти на берег?» «Не хочу больше быть один, — парень окинул пещеру хмурым взглядом. — Ну так что, ты согласен на новые условия сделки?» О чем тут было думать? «Да, конечно, я выведу тебя… эм, — Чонин замялся, — прости, я внезапно осознал, что даже не узнал твоего настоящего имени.» «Моего… имени?» «Ну да, как люди звали тебя?» «Имуги.» Он безразлично пожал плечами. «Нет, это не то. Как тебя звали, например, друзья?» «Друзья?» Парень невесело усмехнулся и вдруг пристально взглянул Чонину прямо в глаза, смутив его. «Хенджин, — голос раздался внезапно, заставив их обоих обернуться. Из темной мутной воды проступил знакомый силуэт, и Чонин похолодел. — Его зовут Хенджин.»       Разговор с Кассианом был нелегким. Кас не ругался и не отчитывал Чонина, только спокойно слушал его путаные объяснения, но где-то на дне его глаз стелилась такая печаль, что каждую секунду все больше хотелось, поджав хвост, начать просить прощения. Невероятных усилий стоило не пойти на попятную. Хенджин не вмешивался, только украдкой бросал на Кассиана короткие взгляды с почтительного расстояния. Может, чувствовал вину за то, что вообще согласился помочь Чонину, а может, просто не знал, как себя теперь вести. Похоже, никто из них троих не знал. «Если это то, чего ты действительно хочешь, я не стану препятствовать. Конечно, я отпущу тебя.» В тот момент, видя горечь в его по-прежнему ласковых, обращенных к Чонину глазах, казалось, что тяжелее уже не будет, но это было ничто по сравнению с прощанием. Кассиан провожал их до отмели, где они, уже облаченные в выданную им одежду, могли по пологому дну выйти на безлюдный берег. Он плыл рядом, но в какой-то момент остановился, и стало ясно — с этой самой точки их пути расходятся. «Постарайтесь не привлекать лишнего внимания и не светить способностями, даже если полностью доверяете кому-то. Помните, что вы — другие, — он рассеянно поправил ворот рубашки Чонина. — Как можно скорее отыщи Кристофера, он поможет разобраться, что к чему на суше. Запомнил, где искать контактное лицо?» Чонин мягко поймал его ладонь и сжал в своей. «Да. Я буду в порядке, правда, — он старался звучать ободряюще. — Не успеешь глазом моргнуть, как я вернусь тебя навестить.» Кас собирался что-то сказать, но передумал и вместо этого грустно улыбнулся. «Да… хорошо. Береги себя, — он строго взглянул на Хенджина, — и ты тоже.» Имуги послушно кивнул. «Ладно… тогда нам, наверное, пора, — Чонин сжал его руку сильнее и нехотя отпустил. — До встречи.» «До встречи.» Кассиан сдержанно кивнул головой, смотря им в след. Они проплыли буквально несколько метров, когда над их головами заискрились солнечные блики на поверхности. Лучи пробивались сквозь прозрачную лазурь и создавали на песчаном, усыпанном ракушками дне причудливые меняющиеся узоры. Течение мягко подталкивало их к берегу. Вдруг Чонин почувствовал что-то странное. Это не было похоже на обращение к кому-то конкретному, скорее на беспорядочные обрывки чужих тревожных мыслей, неконтролируемо сменяющих друг друга. Это было похоже на панику. Голос дрожал и сбивался, поэтому он разбирал только отдельные слова. «…я должен был быть рядом… люди… опасность… один… слишком далеко… чужие… кто защитит?.. вдруг… я не успею?.. вдруг он не вернется… ребенок не вернется…» Резко обернувшись, Чонин сразу встретился с перепуганным взглядом Кассиана, направленным прямо на него. Стоило обернуться, как он торопливо отвел глаза. «Прости, это… — пряча взгляд, он помотал головой и неловко попытался улыбнуться, но не вышло, — не слушай…» Чонин кинулся к нему и обвил руками за шею, прижимаясь щекой к щеке. Ладони Кассиана легли на спину. Сердце, тяжелое как огромный булыжник, тянуло ко дну. Прости, мне так жаль. Я буду скучать по тебе. Никто не виноват в этом. Все просто… вот так. Я буду ждать твоего возвращения. «Кас…» «Все хорошо, ребенок, — он приговаривал тихо, успокаивающе поглаживая по спине, а потом немного повернул голову и поцеловал Чонина в лоб. — Все хорошо. Я понимаю, что так надо. Иди.» Берег встречал их теплым золотистым песком, море прощалось ласковым прибоем.