Various Storms and Saints/Грозы и Святые

Склонившись над энциклопедией, функционируя лишь за счёт чая с высоким содержанием кофеина и двух часов сна, Гермиона просматривала бессчётное количество пергаментов и книг. Глаза с трудом фокусировались. Она зажмурилась, а затем широко распахнула их, быстро моргая, в надежде продержаться сосредоточенной ещё хотя бы час. Сократив список ядовитых ингредиентов, она выделила несколько и выписала их в отдельный, более подробный, основанный на побочных эффектах. К её большому разочарованию, большинство из них были неизвестны, но исследования оказались не безрезультатными. Вместо шестидесяти с лишним осталось чуть больше двадцати, прогресс был достигнут. Гермиона подняла перед собой пергамент, умоляя глаза функционировать. Но они не хотели. Шумно и раздражённо фыркнув, она швырнула бумаги на стол, с громким стуком уронив руку. За спиной мяукнул Живоглот, перевернувшись на другой бок. Грейнджер поднялась из-за стола, пробралась сквозь разбросанные по полу книги и, ласково потрепав кота по голове, вышла из комнаты. Она направилась в ванную, собирая волосы в слабый хвост. Включила воду, закатав рукава, и намочила лицо, чтобы освежиться. Вытираясь полотенцем, она бросила взгляд на левое предплечье, быстро стянула джемпер, и в то же мгновение дыхание перехватило. Рука находилась под дезиллюминационными чарами очень долго. И Гермиона обманывала себя, заставляя верить в то, что всё было нормально, что хуже точно не стало. Но зеркало говорило об обратном. В отражении её глаза проследили за длинными, обвивающими локоть венами, что доходили до верхней части руки. К низу они распространялись подобным образом, посягая на ладонь и оборачиваясь вокруг запястья подобно оковам. Теперь вены были темнее. Цвет больше не напоминал невозмутимо-серый, походя скорее на чёрный. То, что таилось под кожей, было до боли зловещим. Проведя по венам пальцами, Гермиона не почувствовала ничего, кроме холода. Всё было холодным. Предплечье, кожа вокруг шрама — лишь холод. Леденящий. Она сжала плечо, где вены, казалось, прекращались. Там было тепло. Остальное ощущалось… Ощущалось мёртвым. В носу начало щипать. В глазах жечь. Сил плакать больше не было. Сердце замерло, пропуская удары. Нет. Ей нужно было дышать. Схватившись за край фарфоровой раковины, она зажмурилась. Из груди вырвался судорожный выдох, затем последовал вдох. Как она могла быть такой дурой? Не снимая дезиллюминационные чары в течение долгого периода, Гермиона тешила себя мыслями о том, что у неё ещё есть время. Являлись ли вены олицетворением того, сколько ей осталось? Как только они достигнут кончиков пальцев — это будет конец? Всё, что было не так, всё, о чем она не знала, начало внезапно обрушиваться на неё, пока не пропала способность дышать. Задержав дыхание, Гермиона зажмурила глаза и сосредоточилась на узорах, на маленькой вселенной, целиком растворяющейся в пустоте. Во тьме. Как близко она была к этой тьме? Гермиона открыла глаза, обнаружив, что не до конца закрыла кран. Двигаться с места не хотелось. Вода медленно стекала в слив, каплями оседая на раковине. Тонкой струйкой, не спеша. Много ли спешки было в жизни? Много ли осталось воды? Она повернула кран влево, ожидая тепла. Теперь напор стал сильнее, попадая прямо в канализацию. До чего же бесполезная трата. Образовавшийся пар поднимался из раковины. Кожу поднесённых под струю пальцев обожгло. Подставив левую руку под воду, Гермиона ждала жжения. Но ничего. То, что мертво, не может чувствовать. И она не чувствовала боли. Рука практически кипела. Глаза были прикованы к тому месту, где вода попадала на кожу. Та покраснела, чуть ли не покрывшись волдырями. Но она не убрала руку. Она лишь хотела почувствовать её. То, что мертво, не может чувствовать. Сверху на раковину упала капля. Гермиона вскинула голову; в отражении была девушка. Которая плакала. — Прекрати, — прошептала она. Слёз стало больше. — Прекрати делать это. В глазах не было жжения, лишь тепло, что стекало по щекам с насмешливым милосердием. — Слёзы ещё никогда ни к чему тебя не приводили, так почему же ты продолжаешь плакать? — спросила она у девушки. — Слёзы не спасут тебя, так что перестань, блять, реветь. Подбородок подрагивал. Затем раздалось мяуканье, и Гермиона посмотрела направо, обнаружив Живоглота, глядящего на неё своими большими карими глазами. Кот запрыгнул на раковину и лапой крутанул вентиль крана, пока вода не остановилась. — Грейнджер? Живоглот спрыгнул с раковины и направился к выходу из ванной, а она не могла оторвать взгляда от зеркала. Всё началось по новой. Кем была эта девушка в отражении? Почему всё это происходило? Она ведь была так счастлива совсем недавно. Она лишь хотела быть счастливой. — Грейнджер, — его голос был тихим, звуча утомлённо. Она вновь посмотрела направо. — Что такое? Оттолкнувшись от раковины, Гермиона обернулась и протянула к нему руку во всей её омерзительной красе. Увидела, как потемнели его глаза, и как напряглась челюсть. Взяв её левую руку в свою, пальцами другой он провёл по венам. В её горле встал всхлип. — Я не чувствую тебя. Его глаза метнулись к её. — Что? — Я не чувствую твоего прикосновения, — она всхлипнула, пока его пальцы потирали ожог. — Там, где вены, я ничего не чувствую. — Ты не почувствовала этого? — спросил он, указав на ожог, и она покачала головой. Драко прикоснулся к её щеке, большим пальцем поглаживая кожу. — А это ты чувствуешь? — Да, — прошептала она. — Хорошо, — Драко обвил её руку вокруг своего торса, прижимая ближе к себе. Гермиона крепко обняла его, в то время как он придерживал её лицо, стирая слёзы. — Ты будешь в порядке. — Но что если… — Нет никаких «но». Я сделаю всё, что в моих силах, и даже то, что выходит за их пределы, чтобы сохранить тебе жизнь. Гермиона закусила нижнюю губу, заметив яростную решимость в его глазах, и задумалась над тем, что же такого она сделала, чтобы заслужить того, кто так сильно заботится о ней. Того, кто готов на всё ради неё. — О чём задумалась? — О тебе. Ответ был дан без колебаний. Она думала о нём постоянно. Уголки его губ поползли вверх. — Я же здесь. Она кивнула, ощущая такую привычную боль в сердце. Ту, что сопровождалась звёздами и холодными прикосновениями. И эта мысль вернулась, та самая, которой она не боялась. Драко поцеловал её в лоб, окружая безмятежным комфортом, в котором она так нуждалась. — Поспишь со мной? — Весьма прямолинейно с твоей стороны, Грейнджер, — пошутил он, и из груди вырвался тихий смешок, когда она улыбнулась. Большим пальцем Драко обвёл её нижнюю губу. — Вот и она. Улыбка, которую я люблю. Румянец окрасил её щеки. А в груди зародилось тепло от каждого нежного прикосновения, каждого красивого слова, произнесённого им. Драко взял её за руку и повёл обратно в спальню. Откинув одеяло, забрался в кровать и похлопал по месту рядом с собой, и она последовала за ним с лёгкой улыбкой и затуманенными глазами. Гермиона оказалась в сильных объятиях и, переплетая свои ноги с его, уткнулась носом в его шею. Малфой крепко прижал её к груди, холодными руками пробравшись под футболку и круговыми движениями поглаживая спину. — Как ты оказался здесь так быстро? — спросила она, и Драко вопросительно промычал. — Ты почувствовал меня благодаря кольцам, но как добрался до сюда так быстро? — Я уже был здесь, беседовал с Тео. Она приподняла голову. — Беседовал? — Если обматерить его считается за беседу, тогда да. — Почему ты материл своего лучшего друга? Драко опустил на неё взгляд, поглаживая кудрявую макушку. — Ему не следовало говорить то, что он сказал, и разговаривать с тобой в таком тоне. Это не его дело. — Но тебе не стоило ругаться с ним из-за этого. — Стоило. Никто не имеет права так с тобой разговаривать. Она поднесла ладонь к его щеке. — Но ведь он был прав. Если бы тогда он меня не упрекнул, то я не знаю, сколько мне потребовалось бы времени, чтобы всё рассказать тебе, если бы я вообще решилась на это. Казалось, будто он на мгновение засомневался, обдумывая её слова. — Ну, так или иначе, ты рассказала мне. Однако ему всё равно не следовало вести себя как подонок. К тому же, это был подходящий момент для того, чтобы вернуть должок — поставить на место так, как он привык ставить меня. Гермиона прищурилась. — Тебе понравилось отчитывать его. — Не сказал бы, что мне не понравилось. — Малфой, — с упрёком произнесла она. — Он всё ещё твой лучший друг, и он всё ещё важен тебе. — Он переживёт, и ты, в любом случае, намного важнее, — ответил Драко, притягивая её к себе невероятно близко. Он подтолкнул её нос своим и оставил невесомый поцелуй на губах. — Ты всегда будешь гораздо важнее. Та самая мысль вернулась, и сердце затрепетало от его слов. Гермиона поцеловала его в ответ — их губы медленно двигались в унисон. Даже такие простые прикосновения вызывали целый вихрь бабочек в её животе. — Тебе стоит поспать, — прошептал он. — М-м-м, — протянула она, вновь зарывшись лицом в его шею. Драко нежно обнимал её, обсыпая лёгкими поцелуями открытые участки кожи и прокладывая дорожку вверх, к местечку под челюстью. Поцелуи поднялись по щеке, достигли уха. — Я не смогу заснуть, если ты продолжишь делать это. Он усмехнулся, и её кожу обдало жаром от горячего дыхания и тембра его шелковистого голоса. — Прости. Попытайся отдохнуть, mon cœur. И она провалилась в сон, куда за ней последовала та самая мысль.

***

это номер Дэниела! просто хотел сказать, что это я. созвонимся?

Гермиона опустила телефон обратно на кровать и продолжила сопоставлять ингредиенты и их свойства. Драко, прислонившись к каркасу, сидел у подножия кровати вместе с Живоглотом, расположившимся на его коленях, и проводил собственное исследование. Его нога соприкасалась с её, и, как Гермиона заметила, делал он это достаточно часто. Он всегда испытывал потребность прикасаться к ней каким-либо образом. Это был его, своего рода «язык без слов», возможно, так проявлялся его собственнический инстинкт, распространявшийся на необходимость знать, что она всё время находится рядом. Даже если он и не мог показать всем, что она принадлежала ему, Драко было важно, чтобы это знала она. И Гермиона знала. И не хотела что-либо менять. — Как насчёт цикуты? — спросила она. Они пытались сузить её список ещё больше. Драко пролистал книгу, пока не нашёл необходимую страницу. — Цикута не самое ядовитое растение и используется в доксициде из-за своих естественных парализирующих свойств. Ты не парализована. Она вздохнула, вычёркивая растение из списка. — Бледная поганка? — Ты бы уже была мертва. Вычеркнуто. — А что насчёт наперстянки? — Слабо-ядовитое, вызывает чихание и покалывание в пальцах ног. Гермиона подняла взгляд, и её бровь слегка изогнулась. — Говоришь, основываясь на личном опыте? Он взглянул на неё из-под ресниц. — Когда-то я был начинающим зельеваром и глупым восьмилеткой. Грейнджер улыбнулась и, покачав головой, вернулась к списку. Постукивая ручкой по блокноту, она испытывала лишь разочарование. Так много вопросов и неразберихи. А она никогда не славилась терпением и хотела противоядие прямо сейчас. — Как насчёт… Зазвонил телефон. Это был Гарри. — На этот мне всё же стоит ответить. Проверь пока сангвинарию и бумсланга, пожалуйста, — она подняла трубку. — Алло? — Привет, — он звучал запыхавшимся. — Ты свободна? — Не совсем, но говорить могу. Как ты? Как прошло Рождество? — спросила она, в то время как рука Драко опустилась на её щиколотку, обхватив ту пальцами. — Всё прошло нормально, поэтому писать не о чем, — ответил Гарри, пыхтя сильнее. — Спасибо за подарки, кстати. Пока что я их не сжёг. Гермиона улыбнулась. — Когда Джинни сказала мне, что у тебя нет хорошей посуды для готовки, я была удивлена, но потом вспомнила, что ты всего лишь восемнадцатилетний парень, который совсем не думает о таких вещах. Надеюсь, всё поместилось в твои ящики. — Поместилось, — на том конце раздалось больше пыхтения. — Ты в порядке? — Да-да, я просто на пробежке. Грёбаные аврорские тренировки. Оказывается, я достаточно силён, но недостаточно быстр. Но неважно. Я хотел спросить, получила ли ты свои подарки. — Да, и я написала Джинни. Я… — Чёрт, точно. Прости, я… Боже. Я… Я лишь… Ты получила подарок от Рона? Гермиона села ровнее, и Драко перевёл на неё взгляд. Она усилила хватку на телефоне. — Да. — И? — «И» что, Гарри? Это был камень. — Это был не просто камень, Миона. — Так что, получается, ты читал письмо? — спросила она, и в её интонации послышалось изумление. — Или ты помог ему с написанием? Может быть, имеется черновик, который мне стоит увидеть? Гарри вздохнул на другом конце. — Я не помогал ему написать письмо. Чёрт, да я даже не советовал ему это делать. Я просто предложил написать то, что он хотел бы сказать тебе. Знаешь, уладить всё. Я подумал, что ты бы и сама предложила нечто подобное и что, возможно… — Что, возможно, он сделает это? Ведь он так часто следовал моим советам или слушал меня, верно? Драко сильнее сжал её щиколотку, вынудив посмотреть на себя. Гермиона схватила блокнот, ручку, быстро нацарапала слова «Гарри снова твердит о Роне» и показала ему. Он сжал ногу сильнее. — Я никогда не говорил, что хорош в предложениях и советах, для этого у меня были все остальные, — ответил Гарри. — Почему ты вообще спрашиваешь об этом? На другом конце послышалось шуршание. — Каникулы заканчиваются через два дня, а он так и не получил от тебя ответ. Не знаю, что рассказывала тебе Джинни, но он немного не в себе. Я не уверен в том, является ли это последствиями всего произошедшего: войны и прочего, тебя, смерти Фреда или… — Меня? — спросила Гермиона, высвободив лодыжку из хватки Драко, и вскочила с кровати. Живоглот испугался и спрыгнул со своего места, расположившись на столе. — То есть ты намекаешь на то, что я причина неспособности Рональда справляться со своими эмоциями и выражать их как нормальный человек? Что одно моё существование превращает его в гнусного человека, которого я едва узнаю? Это ты пытаешься сказать? — Миона, правда, ты же знаешь… — Или, быть может, — начала она, вскинув руку в воздух, — быть может, мы упустили крестраж, и он, чёрт его дери, носил его всё это время, заставляя всех нас чувствовать себя кусками дерьма! — Ты не можешь винить его за злобу. — С хрена ли нет? — огрызнулась она, расхаживая по комнате. — Я пыталась оправдывать его, Гарри. Он потерял Фреда, я знаю, но это не оправдание. Если уж на то пошло, то именно тебе стоит испытывать такую злость и вымещать её на весь мир. Гарри вздохнул; она могла представить то, как он потирает челюсть, как делал всегда, когда был расстроен. — Тебе тяжело понять. Гермиона резко остановилась, а её брови подлетели к самым корням волос. — Скажи, Гарри, и что же мне так тяжело понять? — Лишаться контроля над эмоциями, даже приходить в ярость, становится гораздо проще, когда ты теряешь кого-то. Тебе не приходилось с этим сталкиваться. Её зубы заскрежетали, а телефон оказался сжат с опасной силой. Она обошла кровать, чтобы вновь находиться в поле зрения Драко. Ей нужно было успокоиться. Он посмотрел на неё, опустив книгу на кровать, и выпрямился. — Сталкивалась, Гарри. Я потеряла кое-кого, даже двух людей, и я никогда не смогу их вернуть. Знаешь, что ещё хуже? Мне даже, блять, шанса не выпало, чтобы позлиться! — она рассмеялась, но в смехе не было и намёка на шутку. — Я даже не смогла погоревать. Не смогла выплакаться. А знаешь почему? Потому что должна была оказывать поддержку тебе и Рону. Оставаться сильной ради всего мира, тогда как всё, чего мне хотелось, так это кричать на него за то, что отнял у меня родителей! — Они ведь не мертвы, Миона, они… — Мертвы, Гарри! — крикнула она. — Они, блять, мертвы! Я врала вам, потому что думала, что так будет проще. На твоих плечах и так лежала судьба всего мира, и я не хотела, чтобы мои мёртвые родители добавились к этому. Я не хотела, чтобы ты винил себя, чтобы Рон винил себя, потому что я забочусь о своих друзьях. Я думаю о том, что они чувствуют, и как мои действия могут повлиять на них! Сколько бессчётных ночей я провела в слезах, когда вы засыпали! Я могла бы обо всём этом рассказать! Или о том, как я начала молиться сраному Богу, в которого не верю, чтобы всё это оказалось грёбаным сном! Мечтая, чтобы всего этого никогда не было! Ни письма в Хогвартс, ни магии, ничего этого! Так что даже, блять, не смей говорить мне о скорби, Гарри. Я знаю о ней столько же, сколько и ты, и мне жаль, что, видимо, знаю недостаточно хорошо! Прости, что всё, что я делала на протяжении этих семи лет, было ради тебя и этого долбанного, жалкого подобия друга! Он может злиться. Господи, да он может злиться столько, сколько влезет! Но знаешь, что? Я тоже злюсь! Я так чертовски зла, но почему-то ты не видишь, как я вымещаю это на других людей. Ты не видишь, как я практически проклинаю кого-то из-за парочки сломанных столов! Или как я чуть ли не бью свою подругу, которая пыталась защитить того человека! С ним явно что-то не так, и я устала быть той, от кого все ожидают его чудесного спасения. Он гораздо больше твой друг, чем когда-либо был моим. Она тяжело дышала, лицо несомненно побагровело от криков, а на другом конце тишина. Гермиона посмотрела в потолок и покачала головой из-за абсолютной немыслимости её жизни. Когда она опустила взгляд, то обнаружила Драко, сидящим на краю кровати и осторожно наблюдающим за ней. Она подошла к нему, зачесав назад несколько упавших на лоб прядей. Малфой обвил руки вокруг её бёдер, нежно обнимая. — Мне жаль, Миона, — наконец ответил Гарри. — Я не знаю, что ещё сказать, кроме того, как мне жаль. — Я не жду от тебя ни извинений, ни соболезнований, Гарри, — она вздохнула. — Я просто устала. Меня распирает от злости, и я крайне вымотана. Рону нужно самому разобраться в себе, и я не могу быть той, кто поможет ему в этом. — Знаю. Я предложил это лишь потому, что он любит тебя. Гермиона сделала резкий вдох, когда эти слова достигли её слуха. Её рука опустилась с волос Драко на его щёку, и когда она заглянула в его глаза, то нашла в них ответ. — Это его проблема. — Верно, но… — Мне пора. — Хорошо, я поз… Она сбросила звонок и кинула телефон на кровать, а затем, обхватив лицо Драко обеими руками, впилась в его губы. Поцелуй был торопливым, голодным, а она была в ярости. Но она хотела этого. Нуждалась. Жаждала. Чувствовала. Не Рона. Она не любила Рона. Драко с неохотой отпрянул, она могла видеть это по его посветлевшим глазам. Он пристально разглядывал её, явно пытаясь подобрать нужные слова, чтобы обсудить произошедшее. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, с меня хватит разговоров о нём. Я устала думать о нём, — сказала Гермиона, покачав головой. — Хорошо, — он снова поцеловал её, на этот раз коротко и нежно. Она ласково потёрлась своим носом об его, и он вновь отстранился. — Ты хочешь продолжить работу? Она вздохнула. — Не особо. Если честно, то я хочу биться головой об стену. — Раздался осторожный стук в дверь. — Да? Оглянувшись через плечо, она увидела торчащую голову Тео в дверном проёме. Его взгляд метнулся между ними, и на губах расцвела улыбка. — Это мило. — Чего тебе, Нотт? — спросил Драко. — О, точно. Ну, я услышал крики, поэтому хотел убедиться, что всё нормально, а ещё я собирался сварганить что-нибудь, если вы проголодались. — Всё хорошо, — ответила Гермиона, не веря самой себе, и потёрла глаза запястьями, прогоняя надвигающуюся головную боль. Драко сжал её бёдра. — Тебе нужно поесть. Я всё ещё ищу ингредиенты, о которых ты спрашивала. Потянувшись за его спину, она подхватила тяжёлый фолиант, после чего взяла Драко за руку и потянула наверх. Тео скрылся за дверью, и пара последовала за ним. Гермиона опустила книгу на кухонный островок, пристроив перед ней Драко. — Если буду есть я, то и ты тоже. А так, — произнесла она, открыв книгу, — ты сможешь продолжить читать. — Изобретательно, я бы сказал, — проговорил Тео, прислонившись к противоположной стойке. Гермиона опёрлась локтями на островок, подняв голову. — Что ты будешь готовить? — Что захочешь. Малоизвестный факт обо мне: я обладаю магическими способностями, — он достал свою палочку. — Видишь ли, эта палка сможет сделать всё, что я захочу. Она рассмеялась. — Сможет ли она приготовить мне американский пирог? — Ну разумеется сможет! — Тео драматично взмахнул своей палочкой, и пирог возник прямо на тарелке перед ней. Она с недоверием посмотрела на друга. — Я призвал его с кухни. Ту же магию используют, чтобы наши тарелки испарялись. А теперь ешьте! Взяв вилку, она начала разрезать пирог, когда Драко повернул книгу к ней. — Бумсланг. Крайне ядовит, обладает эффектом замедленного действия. Вызывает сильно выраженное онемение и отсутствие чувствительности. При укусе бумсланга жертва будет испытывать острые боли, сопровождаемые неестественно тёмными, выступающими из места заражения венами. Гермиона выпрямилась, отбрасывая вилку. — Там сказано, сколько времени требуется яду, чтобы убить человека? — От четырёх до пяти дней. — Её лицо помрачнело. — Думаю, это оно. Должно быть что-то ещё, и я почти могу гарантрировать, что здесь замешано проклятие, поэтому ничего и не произошло. Яд лишь часть всего этого. — Ты уверен? — спросила она, вглядываясь в его глаза. — Мы по-прежнему можем экспериментировать, но да. Из неё вырвался резкий смешок, и она припала к губам Драко, обвив его шею руками. Он обхватил её талию, притягивая ближе. Её поцелуи были короткими и быстрыми, полными надежды. Гермиона отпрянула с широкой улыбкой и посмотрела на него. — Я же сказал, что смогу всё исправить. Грейнджер кивнула и снова поцеловала его. — Вы оба, — произнёс Тео, заставив её мгновенно выпутаться из объятий Драко. Впрочем, его рука всё ещё покоилась на пояснице. Нотт покачал головой с игривой ухмылкой на лице. — Такие милашки. Такие идеальные друг для друга, что вызываете у меня приступы тошноты. — Завались, Нотт.

***

Один день. Осталось меньше, чем один день. И Рон вернётся. И ей придётся поговорить с ним. Придётся быть сдержанной, тогда как всё, чего ей хотелось, так это кричать. Это был бы ответ не только Рону, а всем. Гермиона была тесно связана со всей его семьей, у них был общий лучший друг. Когда она скажет ему «нет». Когда произнесёт слова: «Я тебя не люблю» — всё, что она когда-либо знала, обернётся крахом. Весь комфорт. Они скажут, что по-прежнему любят её, что она всё ещё часть семьи, их друг. Но произойдёт сдвиг. Которого они не увидят. Не увидят того, как предпочтут его Гермионе. Осталось меньше, чем один день, и что станет с её второй жизнью, которую она так старалась выстроить? А как насчёт другой? Той, в которой есть Драко? Как долго ещё она будет держать его в секрете? Он не должен быть секретом. Она хотела желать его открыто, на глазах у всех. Но как быть с последствиями? Осталось меньше, чем один день на то, чтобы быть с ним открыто, пока последствия не вернулись в Хогвартс. Осталось меньше, чем один день, а сейчас ей пора идти. Гермиона вышла из библиотеки, оставив книги самостоятельно возвращаться на свои места, и побрела по замку. Где-то на задворках сознания слышались осуждающие голоса. Вполне ожидаемо. Было ли это неправильным? Стоит ли ей раскрыть секрет прямо перед возвращением Рона? Стоит ли сделать это раньше? Или не делать никогда? Нет. Это её жизнь. И она должна делать с ней то, что хочет, учитывая время, которого у неё может и не быть. Гермиона понеслась по коридорам в поисках блондинистых волос и серебристых глаз, в поисках успокоения. Стоило ей взобраться на ступеньки, как лестница начала переход к другой площадке. — Гермиона. — Она обернулась. — Здорóво. — Симус, привет. Как ты? — Хорошо, немного грустно, что каникулы закончились, но что поделаешь. Она кивнула. — Кстати, — он продолжил, — видел, как ты сидела за слизеринским столом в Рождество. Думал, меня зрение подвело, — Симус рассмеялся. — Нет, я действительно сидела там, — ответила она, обернувшись, чтобы посмотреть, сколько ещё ждать лестницу. Гриффиндорец поджал губы, как будто пытался удержаться, чтобы что-то не ляпнуть. — Мы с Тео вроде как подружились, ведь живём вместе и всё такое. — Ну да, конечно. Но ты, эм, ты сидела рядом с Малфоем, — он произнёс это, словно осуждая. Словно она сделала что-то плохое. Она посмотрела на него убийственным взглядом. — Мы встречаемся. — Ты и Тео? — Нет. Повисла гробовая тишина. Она увидела, как расширились его глаза и как отвисла его челюсть. Только что она поведала ему самую сочную сплетню, которую только слышал Хогвартс со времен Рона и Лаванды. Было ли это ошибкой? Затем он рассмеялся. Очень громко. — Отличная шутка! Я почти поверил! Она же не смеялась, и когда лестница достигла площадки, Гермиона не повернулась, чтобы уйти. — Прости, но я не очень понимаю, что в этом смешного. — Ты серьёзно? — спросил Симус, нахмурив брови так сильно, что ей показалось, что из-за этого у него начнётся мигрень. — Ты встречаешься с Драко Малфоем? — Именно это я и сказала. Она подождала ответа, наблюдая за заикающимся бледнолицым парнем, и продолжила подниматься по лестнице. Оказавшись на пути в гостиную старост, она услышала шаги: две пары ног спереди и одна сзади. Тот, кто шёл за ней, бежал. — Подожди! — выкрикнул Симус. За углом показались Драко и Тео, тихо разговаривающие между собой о чём-то серьёзном. Тео, заметив девушку, помахал ей, вынудив Драко поднять взгляд. То, как осознание заискрилось в его глазах со вспышкой собственничества, и то, как при виде неё уголок его губ подскочил вверх, стоило того, чтобы рассказать Симусу. Вдруг её запястье обхватили, заставив обернуться. — Рон знает? — спросил Финниган. — Нет. Он снова рассмеялся, но в этот раз в неверии, скорее даже разочарованно. И, заметив приближающихся слизеринцев, воскликнул: — Он что, проклял тебя? Гермиона выдернула руку из его хватки и распрямила плечи. — Нет, Симус, я не нахожусь под Империусом. Очень грубо предполагать такое с твоей стороны. — Я бы не удивился! От него можно ожидать чего угодно. Шаги остановились рядом с ней. Она подняла взгляд, встретившись с этими глазами. Гермиона протиснула свою ладонь в руку Драко, наблюдая за тем, как замешательство проявилось на его лице. Усмехнувшийся Симус обратил на себя их внимание. Малфой прищурился, глядя на него. — Я могу тебе чем-то помочь, Финниган? Тот медленно покачал головой, не сводя глаз с их переплетённых рук. — Это, должно быть, розыгрыш. Гермиона закатила глаза. Она знала, что не должна была никому ничего доказывать, что он мог сомневаться и глумиться сколько угодно. Но если она и хотела пустить сплетню, то с таким же успехом та могла быть и правдой. Повернувшись к Драко, она приподнялась на носочках и развернула его лицо к себе. Запечатлела нежный, короткий поцелуй на его губах, желая большего. — Я не могу смотреть на это, — поморщился Симус. — Ты совсем сбрендила. Драко медленно повернул голову, окинув его взглядом с ног до головы. Его глаза были тёмными, угрожающими. — Никто и не просил тебя смотреть, Финниган. А теперь съебись, будь добр. Симус посмотрел на Гермиону, будто ожидая, что она возразит. Та лишь вскинула брови, и внезапное чувство непомерной власти быть той, кого Драко обнимает и защищает, разлилось по её телу. Челюсть гриффиндорца вновь оказалась на полу, и он всё продолжал качать головой из стороны в сторону. Они наблюдали за тем, как Финниган удаляется, ругаясь себе под нос. Гермиона взглянула вглубь коридора, в сторону гостиной Гриффиндора, представляя шумиху, которую наведёт эта сплетня от Симуса. Впрочем, это не сплетня, а попросту правда. И порой правда ранит. Но не в её случае — говорить правду ещё никогда не было так приятно. — К чему это было? — спросил Драко. Она заглянула в его глаза с застенчивой улыбкой. Грейнджер снова распрямила плечи и обвила руки вокруг его шеи. — Я больше не хочу, чтобы ты был секретом. Он улыбнулся. Пусть улыбка и была лёгкой, но всё же искренней, из-за чего её сердце сжалось. — Надоел тайный роман? Она рассмеялась. — Немного, наверное. Я просто хочу держаться с тобой за руки в коридоре, если мне этого хочется. Хочу сидеть рядом с тобой в Большом зале и хочу, чтобы ты целовал меня, когда тебе будет угодно. И он поцеловал её. Поцеловал так, что все мысли о возвращении друзей в школу полностью покинули её голову. Был лишь он. И его было достаточно. — Божечки, я одинок как сраный сыч, — вдруг простонал Тео. Гермиона отпрянула от Драко и тихо хихикнула. Она вновь взяла его за руку, наслаждаясь ощущением того, как он поглаживает кожу большим пальцем. Прикосновение было нежным и невинным, но она не могла не думать о том, что оно отдаётся электрическим током по всему телу. Драко хлопнул Тео по спине, заработав от друга дразнящий, раздражённый взгляд. — Я люблю вас двоих, правда, честное слово, но если вы так и будете маячить со своим милым дерьмом передо мной, то я рехнусь. — Тогда вперёд, — сказала она, потянув Драко на себя. Он следовал за ней по коридорам мимо задерживающих на них любопытные взгляды студентов, чьи челюсти были потеряны где-то на полу и чей шепот распространялся по замку. Гермиона перевернула их реальность с ног на голову, и вся школа была взбудоражена их именами. — Малфой и кто? — Ты серьёзно? — Мне казалось, она ненавидела его! — На неё точно наложили Империус. Преодолев последний лестничный пролёт, она повела Драко в Большой зал на ужин, решив очень красноречиво усадить его за гриффиндорский стол. Одно дело, если бы она присоединилась к слизеринцам, это было ожидаемо, но Драко за столом львиного факультета, сидящий на том же месте, которое обычно занимал Рон, было заявлением. И вдруг она стала оратором — её заявления были повсюду. Гермиона передала ему тарелку, когда еда начала появляться перед ними. — Что ты делаешь? — спросил он. — Ем ужин, — ответила она, накладывая картофельное пюре. — Грейнджер. — Она остановилась, взглянув на него. — Скажи мне. — Я ведь сказала. Ты не должен быть секретом, во всяком случае не моим. — Драко посмотрел на неё с сомнением, укрепляющимся подобно стене. Гермиона прижала ладонь к его щеке, притягивая ближе. — Ты — мой, точно так же как я — твоя. С чего бы мне скрывать это? Драко подался вперёд, на его губах играла улыбка, когда он соприкоснулся своим носом с её. — А та часть про то, — его губы едва ощутимо коснулись её, — что я могу целовать тебя, когда мне угодно? — Угу, — прошептала она. — В чём дело? — Просто хотел убедиться, что правильно тебя понял. Он нежно поцеловал её, обхватывая лицо обеими руками. Гермиона почувствовала, как он углубляет поцелуй, как его язык скользит по губам, словно тёплый чай. Слишком быстро она растворилась в музыке его прикосновения, песне его губ, что совершенно позабыла о том, что они находились на глазах у всех. Кто-то рядом с ними прочистил горло. Гермиона отстранилась, обнаружив профессора Макгонагалл, стоящей в конце гриффиндорского стола. Она тут же поднесла пальцы к губам в нелепой попытке прикрыть их. — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — директриса внимательно рассматривала их, задержав выразительный взгляд на Драко, — давайте сохраним проявление симпатии вдали от чужих глаз, хорошо? Гермиона ощутила, как загорается краской с головы до пят от позора, но будучи невероятно счастливой. — Извините, профессор. Ей показалось, что она уловила, как уголки губ Минервы слегка приподнялись. — Приятного аппетита. О, и, мистер Малфой, это вам. Небольшой пергамент с его именем был передан ему. — Благодарю, профессор, — монотонно ответил он, не смотря ей в глаза. Минерва кивнула, а затем удалилась, предоставив остальной части школы возможность глазеть на пару. Гермиона старалась игнорировать клинки и стрелы, посылаемые в их сторону с каждого стола, даже с пуффендуйского. — Что это? — поинтересовалась она, отправив пюре в рот. Драко сломал печать и быстро прочитал содержимое. Она заметила, что он смотрит на письмо дольше, чем требуется на прочтение. — Это от Помфри. Гермиона опустила вилку на стол. — Ты рассказал ей? — Что? Нет. Я, э-э, воспользовался твоим советом. — Правда? — она попыталась скрыть самодовольную ухмылку. Он прочистил горло. — Да. Она предлагает мне пройти курсы и вступительный экзамен в Святого Мунго. Радостно выхватив письмо из рук Драко, она перечитала его. — О Боже! Малфой, это ведь замечательно! — Я не собираюсь соглашаться. Она посмотрела на него глазами, полными непонимания. — Что? Почему? Ты разве не хочешь стать целителем? Прости, если я надавила на тебя… — Ты не давила на меня, не извиняйся, — строго произнёс он. — Курсы займут то время, которое необходимо на помощь тебе, а насчёт вступительного экзамена… даже если я его сдам, то они всё равно откажут мне. Взяв его за ту руку, что была на столе, Гермиона заставила его посмотреть на себя. — Пройдя эти курсы, ты сможешь помочь мне, — прошептала она. Любопытные взгляды обозначали и любопытные уши. — Мы не знаем всего, а мадам Помфри чудесный целитель. — Она не специализируется на тёмной магии и ядах. — Как и ты, но только взгляни, до чего ты додумался. Я бы никогда не смогла сделать это без тебя. — Ты себя недооцениваешь, Грейнджер, будучи лучшей на курсе. — Я свой самый строгий критик, — ответила она, а затем протянула Драко письмо, — и твой самый главный болельщик. Ты сделаешь это. И станешь самым лучшим целителем, который когда-либо был в этой больнице. Ей была необходима уверенность в том, что он слушал её, что он услышал. Ей нужно было знать, что если у них ничего не выйдет или если она умрёт до того, как они найдут противоядие, то у него будет жизнь. Хорошая жизнь. Полноценная. Из-за того взгляда, которым он сейчас смотрел на неё, она вдруг забеспокоилась о том, что он попытается воспользоваться легилименцией и узнает обо всех её переживаниях. Гермиона не хотела, чтобы он знал, о чём она думает. О смерти, о том, что оставит его, оставит с жизнью, которую стоит прожить. — Ты мой главный приоритет, — сказал он, складывая письмо. — Не это. — Малфой, это сможет… — Грейнджер, — он прервал её своим холодным взглядом. — Не спорь со мной по этому поводу. — Я не спорю, но и не собираюсь принимать «нет» в качестве ответа, — заявила она, отвечая ему таким же взглядом. — Ты… — Главный приоритет, знаю, — Гермиона взяла его за руку и переплела их пальцы. — По крайней мере, сдай вступительный экзамен. — Он оставался непреклонен. — Ради меня. Драко вздохнул и покачал головой, глядя на неё. Она знала, что он не мог отказать ей, и воспользовалась этим. Это было эгоистично, но в то же время ради него. Это был компромисс, за который она была готова поспорить с ним. Даже воспользоваться своим преимуществом. — Ладно, — сдался он. Его челюсть по-прежнему была слегка напряжена, и он отказывался смотреть ей в глаза. Гермиона протянула свободную руку к его челюсти, поглаживая кожу, и наклонилась к уху. Оставив там поцелуй, она прошептала: — Ты очень сексуальный, когда злишься. Он громко сглотнул, прикусив нижнюю губу, не отрывая от неё взгляда. Тот был томным, полным чистого желания. Драко опустил руку на её бедро под столом, пальцами пробираясь между ног. — Осторожнее со своим языком, Грейнджер. Она положила ладонь поверх его руки, перемещая ту выше. Широко раздвинув ноги, Гермиона провела его пальцами по шву джинсов. Всё это время она не сводила с него глаз, показывая ему, как участилось дыхание. Он тихо прочистил горло, а его глаза посветлели, практически светясь белым. — Все смотрят, — прошептал он. — Тогда отведи меня туда, где нас никто не увидит.

***

Её смех заполнил пустой коридор, находящийся где-то между двумя кабинетами. Здесь их никто не найдёт. Она шла спиной вперёд, а он смотрел на неё до тех пор, пока она не упёрлась в стену. Медовые глаза сверкали неподдельной радостью и желанием, пока из груди вырывались короткие смешки. Он приблизился, нависнув над ней словно тень, и единственным источником света в этой темноте были его глаза. Её сердце вновь пропустило удар, когда он опёрся руками на стену позади неё, заключив в ловушку. Изучал её лицо, рассматривая каждый дюйм. — Что? — спросила Гермиона. Его глаза горели. Сомнением. И чем-то ещё? — Ничего. А затем он грубо поцеловал её, очень грубо. Он был беспощаден, когда прикусил её нижнюю губу, облизывая и посасывая. Она заскулила под ним. Поцелуи переместились на челюсть, скользя вдоль шеи, зубы прикусывали нежную кожу на своём пути. Драко двинулся ниже, по-прежнему опираясь на стену руками, пока не достиг застёжки на джинсах. Гермиона в предвкушении закусила губу и опустила взгляд, наблюдая за тем, как Малфой зажал джинсу между зубами и потянул, языком расстегивая пуговицу. А после посмотрел на неё снизу вверх, и её грудь начала вздыматься чаще от вида того, насколько же охренительно привлекательно он выглядел между её ног. Захватив молнию ртом, он медленно потянул ту вниз. Схватился за тонкую талию, стягивая джинсы вместе с бельём. Гермиона вцепилась в блондинистые волосы, когда язык скользнул по складкам. Драко повторил движение, собирая весь сочащийся мёд, и из неё вырвался низкий стон. Его нос задевал завитки, а язык кружил вокруг клитора, и она откинула голову назад. — Ох, — рвано выдохнула она, — Малфой! Язык медленно прошёлся по половым губам, когда она мягко надавила на его голову, крепко сжимая волосы. Вдруг его губы оказались вокруг клитора, посасывая. Она удивлённо ахнула, уставившись на него. Яркие глаза смотрели на неё в ответ, кожа покраснела в порыве страсти. Драко грубо вобрал в себя клитор, скользя и кружа языком вдоль чувствительного места. — О Боже, — простонала Гермиона, её голос эхом разнёсся по пустому коридору. — Малфой! Тут он остановился, оторвавшись от неё. Она нахмурилась, в то время как он облизнул губы, поблескивающие от влаги. — Моё имя, Грейнджер? — спросил он хриплым голосом, лишь сильнее возбуждая её. — Мал… — Нет. — Два пальца проникли внутрь. Её хватка усилилась, вырвался громкий стон. — Мне нравится, когда ты зовёшь меня по имени. Его пальцы согнулись, затрагивая и потирая эрогенную зону. Он ускорил ритм, не давая ей шанса перехватить дыхание или произнести что-либо сквозь вздохи и стоны. — Давай же, Грейнджер, скажи. Сильнее. — Скажи моё имя. — Ох, чёрт… Драко! — взвыла Гермиона. Зажмурившись, она вновь почувствовала его язык на клиторе. Ноги подрагивали, бедра двигались навстречу, вынуждая Малфоя крепко держать её у стены. Его движения набирали скорость: посасывания, движения языка, толчки. Девичьи стоны участились, сердце бешено заколотилось, и она сжалась вокруг его пальцев. — Драко! Я… — Да? Боже, этот голос. Он продолжал ласкать клитор снова и снова. Стенки влагалища сильнее сжимались, спина изогнулась дугой. Длинные ругательства, короткие вздохи. Она была уже близка к разрядке, пока его пальцы трахали её всё жёстче, толкаясь. Бёдра начали содрогаться, когда она рухнула, кончая на его пальцах. — О… О Боже мой, — Гермиона заикалась, отходя от оргазма. Драко поднялся на ноги, возвышаясь над ней. Ухмыльнулся, увидев пунцовые щёки и прилипшие ко лбу кудри. Когда он собирался поднести покрытые смазкой пальцы к своим губам, она перехватила его запястье и приблизила руку к своему рту. Сначала проведя языком вдоль кончиков, она вобрала всю длину. Он гортанно простонал, прижимаясь к ней. Скользнув языком между пальцами, она вынула их изо рта. — Ты станешь моей погибелью, — прошептал он. Гермиона обвила руки вокруг его шеи, быстро поцеловав. — Надеюсь, что нет.