Подношение богам

- Опять потащишься в храм, баклажан? – поинтересовался старик Зефф, ловко потроша еще живого морского окуня. - Нет, с чего бы мне идти туда? – фыркнул Санджи, придирчиво рассматривая собранную зелень. - А зачем тогда просишь выходной? - Прелестная Алиса просила помочь в храме ее отца, я не могу бросить девушку в беде, - расплываясь в широкой улыбке, ответил он. Пожилой мужчина усмехнулся и покачал головой: - Женщины не доведут тебя до добра, баклажан. И эта отрава, к которой ты пристрастился – тоже. Я запретил тебе курить на кухне! Он сжал губы вокруг тонкой деревянной трубки. - Я не курю, ты же видишь, что она не зажжена, старик! И откуда тебе вообще понимать хоть что-то в таких прелестных созданиях, как девушки? Ты же вообще ни… - Лучше бы ты пошел в этот старый храм, - устало отмахнулся мужчина, не желая слушать очередные хвалебные речи всем женщинам мира. Санджи нахмурился, но ничего не сказал. С тех пор, как они со стариком оказались в этой деревне, прошло десять лет, и он уже привык считать это место своим домом. По крайней мере, другого он уже почти и не помнил, оказавшись в море на корабле в совсем раннем возрасте. Как не помнил свою настоящую семью. Впрочем, в этом не было ничего плохого, ведь о них он забыл намеренно. Нога старика давно зажила, и он даже довольно ловко раздавал ею пинки, стоило ему зазеваться на кухне. На их собственной кухне в собственной едальне, где кормили гораздо лучше и вкуснее, чем в грязном местечке, где Зефф помогал повару, пока Санджи рыбачил и носился по окрестностям. Деревенские жители и проезжие путешественники любили их заведение, так что старик даже нанял помощников: кто-то ведь должен обслуживать посетителей и работать на их огороде, где выращивались некоторые овощи. Готовили они только вдвоем, не доверяя это важное дело другим. Несколько лет назад Санджи рассказал старику о старом храме в горах, устав терпеть вечные придирки о его странных отлучках. Пусть он не особенно верил в богов и по-прежнему не желал связываться со жрецами, в горный храм приходил почти каждые семь дней, принося скромное подношение – хоть лесное зверье порадуется. Он сам не понимал, почему продолжал навещать статую грозного бога, но с удовольствием сидел на нагретых солнцем ступеньках, покуривая трубку и придумывая новые рецепты. О встрече со странным зеленоволосым мужчиной он почти не вспоминал, подозревая, что ее и не было вовсе, что он сам выдумал ее, будучи несчастным, маленьким ребенком, который боялся потерять единственного человека, который захотел о нем позаботиться. И конечно он не стал рассказывать об этом старику. Да и вообще никому из тех, с кем он если не подружился за эти годы, то хотя бы общался. Деревенские жители хоть и любили их едальню, но так и не приняли их по-настоящему, хотя Санджи поладил со многими в деревне. А с кем нет, то это уже были их сложности, а не его: он давно вырос из того беспомощного мальчишки, которого безжалостно задирали старшие. И прежние обидчики обходили его стороной, не решаясь даже косо глянуть в его сторону. - Иди уже, баклажан, - прервал его размышления ворчливый голос старика, - от тебя все равно толку нет. Хмыкнув, он смерил мужчину снисходительным взглядом и продолжил заниматься зеленью. Он давно не обижался на подобные фразы старого повара, зная, что почти догнал его в поварском искусстве. И на самом деле не нуждался в его разрешении, чтобы уйти – едальня была их общим делом, и он никогда не покидал ее, когда видел, что старик не справится сам. Но сегодня посетителей было мало и не будет до самого вечера, и они оба об этом знали. Закончив перебирать зелень, Санджи разложил ее в небольшие корзины и расставил их по местам, после чего раскурил трубку от уголька. - Я вернусь к вечеру, старик. Не загнись тут один. - Поговори мне, сопляк! Ты быстрее загнешься из-за своей дурости и женщин. Махнув рукой, он выскочил на улицу, усмехаясь и предвкушая встречу с прелестной Алисой – дочерью верховного жреца. На самом деле он считал прекрасными всех девушек и молодых женщин, не забывая выказывать уважение пожилым дамам, но темноволосая, темноглазая красавица Алиса выделялась среди всех. К девушке сватались богатые купцы и даже несколько именитых воинов, очарованные ее изяществом и красотой, но старый папаша-жрец отказывал всем, считая, что его пятнадцатилетняя дочь слишком молода для брака. Хотя Санджи не сомневался, что хитрый старик просто выискивал партию повыгоднее, надеясь перебраться в более крупное поселение с богатыми жителями, которые с удовольствием принесут часть своих денег в обмен на милость богов. И в этом парень видел свой шанс: пока папаша будет искать богатого жениха, он мог завоевать расположение Алисы, тем более что жрец никак не мог запретить им видеться. Старик Зефф и Санджи были самыми искусными поварами не только в их деревне, но и в окрестностях, а потому жрецы из окрестных храмов приглашали их готовить угощения к праздникам, ссорясь и ругаясь за право заполучить себе лучших поваров, если праздники выпадали в один день. Чем парень пользовался, бессовестно заигрывая с каждой хорошенькой девушкой, будь то храмовая жрица или прислужница. Главный храм, посвященный богу-покровителю рыбаков и моряков, располагался на центральной улице деревни, возвышаясь над остальными зданиями. На взгляд Санджи новое каменное здание с обилием статуй, изображавших морских обитателей (в основном вымышленных) было массивным и каким-то грубым, но он знал, что верховный жрец считал иначе, видя в нем лишь подтверждение своей главенствующей роли. Впрочем, какого еще бога должны почитать больше всего жители деревни, расположенной на берегу моря и живущей за его счет? Вокруг храма не было ни сада, ни даже просто травы, лишь широкая утоптанная площадь перед главным входом, где выстраивалась очередь молящихся по большим праздникам. Сегодня площадь пустовала, если не считать нескольких чумазых детишек, играющих в пыли. Продолжая улыбаться, Санджи легко взбежал по десятку ступеней и оказался в освещенном множеством масляных светильников зале. Он сразу приблизился к жертвенному алтарю у статуи Морского Хозяина – тощего усатого мужчины со множеством осьминожьих щупалец вместо ног – и положил в каменную чащу свежесобранные овощи и засоленную по их со стариком особому рецепту рыбу. После чего огляделся в поисках прелестной Алисы. Девушка нашлась неподалеку – она натирала блестящую серебряную мису, подарок одного из поклонников храму. Несколько мгновений полюбовавшись изящной фигуркой в светлом платье, освещенной мягким желтым светом, Санджи подошел к ней. - Это удивительно, но с каждым днем ты становишься все прелестней, Алиса. Вскинув голову, девушка посмотрела на него и улыбнулась, но ее улыбка была какой-то слабой, а в темных глазах застыла грусть. - Что случилось? Неужели кто-то осмелился обидеть такую прелестную девушку? – встревожено спросил молодой повар. - Нет, что ты, - на этот раз улыбка Алисы была шире, однако девушка снова быстро помрачнела, - но мой отец встревожен и меня это печалит. Первой мыслью, пришедшей в голову Санджи, было то, что старый жрец расстроен отсутствием удобного жениха, но он быстро себя одернул. Что бы ни печалило прелестное создание, он должен ее успокоить. - И что же печалит твоего почтенного отца? – спросил он. - Госпожа соседней провинции, - ответила Алиса, и Санджи едва удержался от проклятия. Госпожа соседней провинции беспокоила не только жреца, но и правителя их земель, а также многих торговцев и даже простых жителей. За последние несколько лет эта женщина безжалостно уничтожила и подмяла под себя несколько городов и крупных поселений, и теперь устремила свой ненасытный взор в их сторону. Конечно, в первую очередь это было проблемой правителя, ведь именно он мог дать ей отпор, но по слухам у него просто не было армии, способной на это. А потому последние месяцы он усиленно искал союзников в других провинциях. От проезжего военачальника, заглянувшего в их деревню совершенно случайно, Санджи слышал, что несколько союзов уже было заключено, и уже на следующий год армия их господина будет достаточно сильной, чтобы противостоять захватчице. Однако до начала следующего года оставалось еще пять месяцев, которые нужно было пережить. Деревня, в которой осели они со стариком, находилась довольно далеко от больших городов и основных дорог. Чаще всего здесь бывали те, кому нужно было добраться до расположенного в одной из множества бухт небольшого портового городка, куда прибывали корабли с контрабандой. В самой деревне был небольшой причал для маленьких кораблей, тогда как рыбаки предпочитали вытаскивать свои лодки прямо на песок. А с трех сторон ее окружали горы – невысокие, но не очень удобные для путешествий, через которые вела всего одна удобная дорога. В общем-то, в случае любой войны, едва ли противник заинтересовался бы их деревней настолько, чтобы преодолеть горную дорогу ради почти бесполезного клочка земли. Но госпожа, которая уже получила прозвище «Пожирательница земель», не была обычным противником. В завоеванных ею землях не осталось ни одного уголка, где не побывали бы ее солдаты, и их деревня, к сожалению, находилась не так далеко от недавно снова расширившихся владений госпожи. - Отец уверен, что уже в этом году нас ждет война, - мрачно произнесла девушка, - точнее полное истребление. Об этом говорят знаки, на это указывает само море, ведь рыбаки жалуются, что рыбы в последнее время стало меньше. Санджи знал, что в этом месяце рыбы всегда меньше, но не стал этого говорить. - Я уверен, что местные жители охотно откликнутся, если твой отец призовет их просить помощи у богов. А он и другие жрецы смогут донести этот призыв. - Конечно, вот только наш морской покровитель здесь не поможет, - печально покачала головой Алиса, и светлые брови парня удивленно взлетели вверх. - Как так? - Морской Хозяин дарует людям пищу и покровительство в плаваниях, но никак не в войне, - с легкой улыбкой пояснила дочь жреца. - Тогда нужно обратиться к тому богу, что сможет помочь, - воодушевляюще проговорил он, хотя не особенно верил в то, что боги действительно смогут чем-то помочь против «Пожирательницы земель». - Да, и мой отец и другие жрецы уже обсуждают это, - кивнула Алиса, - в нашей деревне несколько храмов, посвященных разным богам, но они не уверены, что среди них есть тот, кто сможет нас защитить. Мы ведь не воинственные люди, мы предпочитаем жить тихо и мирно. - Я не сомневаюсь, что твой отец обязательно найдет выход, - воскликнул Санджи, - ведь он верховный жрец! И все жители обязательно поддержат его. Я тоже всегда готов помочь, и сделаю для тебя все, что угодно, прекрасная Алиса! - Правда? - Конечно, - горячо заверил он девушку, и его окатило волной неподдельной радости, стоило ему увидеть ответную улыбку – на этот раз светлую и яркую. Если бы он только знал, чем обернется его обещание. *** Спустя несколько дней деревенские жрецы объявили общий сбор жителей, и Санджи со стариком едва ли не впервые за все время закрыли едальню, чтобы отправиться вместе со всеми на главную площадь перед массивным храмом Морского Хозяина. Там уже собралась изрядная толпа, в воздухе звенели множество встревоженных голосов. Верховный жрец в торжественном одеянии стоял на ступенях своего храма, а рядом с ним, опустив голову, замерла его дочь. В белоснежном длинном платье и с распущенными темными волосами, струящимися по изящным плечикам. Санджи едва удержался от желания протиснуться поближе к храму и осыпать девушку восторженными комплиментами. В этом ему помог и сам верховный жрец, начавший свою речь. - Дети мои, над нашей деревней нависла беда, и наш господин, как бы он не спешил на помощь, едва ли успеет нам помочь. А потому нам остается уповать лишь на молитвы и помощь наших богов. Мы ежечасно просим у них заступничества и совета, смиренно принося подношения, но достаточно ли этого? Может ли наш всеблагой морской бог, даритель улова и спокойного моря, дать отпор безжалостным убийцам, идущим с юга? Может ли наша мастерица-богиня ремесел оградить нас от острых клинков и жалящих стрел? Может ли щедрый покровитель богатства и домашнего очага уберечь наши дома от этой напасти? Может ли изменчивая, но добрая воздушная богиня, дарующая нам хорошую погоду, не пустить захватчиков в деревню? Толпа замерла, настороженно прислушиваясь к словам жреца и не понимая, к чему он ведет. Санджи тоже хмурился, не в силах разгадать замысел хитрого старика – раньше все его пламенные речи сводились к тому, что жители деревни должны приносить как можно больше подношений, дабы заслужить милость бога. - Нет! – после некоторой паузы громко произнес жрец, и толпа пораженно ахнула, - нет! Наши боги не в силах уберечь нас от этой беды, ведь в их ведении наша повседневная жизнь и заботы, но никак не война. Разве отправляют на войну талантливого резчика, способного сотворить чудо из куска дерева? Или родительницу большого семейства? Нет! На войну идут те, кто способен дать отпор врагу. Могучие и сильные воины, меткие стрелки и преданные солдаты! Притихшая было толпа разразилась одобрительным ропотом, а молодой повар неожиданно почувствовал липкую волну страха. И почему-то вспомнил статую грозного бога с копьем в заброшенном горном храме. - Мы долго совещались и спрашивали совета у наших богов, и вот, наконец, получили ответ! – продолжил жрец, и гомонящие люди снова притихли, - последнее столетие наша деревня наслаждалась миром и покоем, но когда-то и здесь царили хаос и ярость великих сражений. И были боги, которым поклонялись наши предки, прося их защиты и благословения. Сильные, воинственные боги! Но когда враги были повержены, наши предки позабыли богов, помогавших им, и не передали нам знания о них, оставив нас беспомощными и беззащитными! И все же… и все же нам удалось отыскать записи об одном из богов прошлого! Суровом и могучем воине, от одного упоминания которого разбегались даже самые сильные враги. К сожалению, имя этого бога нам неизвестно, но его храм до сих пор высится в горах, перекрывая дорогу нашим противникам. Толпа снова разразилась радостными возгласами, однако Санджи не отпускало ощущение опасности, смутной и неясной, а оттого еще более жуткой. - Однако, - жрец снова повысил голос, - дети мои, согласится ли отвергнутый и забытый на долгие десятилетия бог вновь помочь нам? Станет ли он слушать нас, потомков тех, кто перестал ему поклоняться? - Подношения! - Приношения! Раздались выкрики со всех сторон, и жрец величественно и вместе с тем мрачно кивнул. - Да. Вы правы, мы должны принести подношения могучему богу, надеясь, что он простит нас, неразумных смертных, и защитит. Но скажите мне, будет ли достаточно наших обычных даров, чтобы искупить грех забвения? И восполнить потерянные десятилетия? Люди начали озадаченно переглядываться и шептаться, не представляя, что еще можно предложить грозному богу. - В старину наши далекие предки приносили жертвы, дабы заслужить прощение и благословение богов, - продолжил старый жрец, - и нам придется сделать то же самое, чтобы спасти нашу деревню. Наши семьи и дома. Я не смею просить кого-либо из вас пойти на это, ведь это моя обязанность говорить с богами, донести до них ваши молитвы. А потому добровольно отдам самое ценное, что у меня есть, со смиреной просьбой о помощи, о защите от безжалостных захватчиков. И я горд тем, что моя прекрасная дочь согласилась стать жертвой нашему грозному богу, даря нам надежду. Вот теперь Санджи понял, что за неясное предчувствие беды поселилось внутри, и содрогнулся от ужаса, не в силах даже вздохнуть. - Сумасшедший старик совсем спятил со своими богами, - раздался рядом невнятный шепот Зеффа, и парень как будто очнулся. Еще до того, как он успел осознать, что делает, он ринулся сквозь замершую от смеси восторга и ужаса толпу. - Нет! Его твердый голос и хриплый задушенный выкрик Зеффа прозвучали одновременно. - Нет! – повторил Санджи, яростно мотая головой, - ты не можешь этого сделать! Богам не нужны кровавые жертвы! Да и кто тебе сказал, что этот бог нам поможет? Горный храм пустует уже много лет! А ты собираешься принести в жертву собственную дочь? - Но я готова на это, - неожиданно громко произнесла Алиса, вскинув голову, - я хочу защитить жителей деревни. И если это поможет, то я не боюсь! - А если не поможет? - Тогда я умру до того, как мою деревню разрушат у меня на глазах, - безмятежно ответила девушка. Молодой повар задохнулся от неожиданной ярости. - Нет! Нет! - Тогда ты готов занять ее место, юноша? – спросил жрец, и, не осознавая, что делает, Санджи выкрикнул: - Да! Да, если ты откажешься от идеи убить собственную дочь. - Да будет так! *** Санджи зажмурился и привалился спиной к холодной статуе. Своих рук он уже почти не чувствовал, но совсем не волновался об этом – а ведь раньше он боялся любой царапины, твердо усвоив уроки старика о том, что нельзя вредить главному достоянию повара. Нет смысла переживать о том, что больше не имело значения. И вспоминать старика тоже не стоило. Потому что тогда перед глазами вставала жуткая картина, как деревенские жители, те самые, которые каждый день заходили к ним в едальню, безжалостно скручивают и связывают яростно сопротивляющегося старого повара. А тот не сводит с него какого-то больного взгляда, продолжая выкрикивать: «не смей! Не смей, засранец!». Парень тогда едва удержался от того, чтобы броситься на помощь старику, и до сих чувствовал себя предателем от того, что не сделал этого. Но тогда сумасшедший жрец принес бы в жертву собственную дочь, прелестную Алису, а этого он допустить не мог. И Санджи отвернулся, позволив увести себя в храм, чтобы подготовиться к обряду. Он плохо понимал, что происходит, позволяя вымыть и переодеть себя в чистое, а потом покорно следуя за торжественной толпой знакомой дорогой к тому самому горному храму. Возможно, если бы его все же попытались убить, он бы смог сбросить странное оцепенение и стал бы сопротивляться, но собравшаяся перед заброшенным храмом толпа неожиданно притихла, а лица людей стали озадаченными и какими-то потерянными. Таким же растерянным выглядел и верховный жрец, поглядывая то на Санджи, то на деревенских жителей, однако он все же пришел в себя. И произнес проникновенную речь о том, что никто из жителей их благословенной деревни не был убийцей, и тем более они не могли бы убить одного из них, а потому они оставят его на милость бога, чья грозная статуя высилась в глубине храма. И будут молиться, чтобы бог принял жертву, потому что если он этого не сделает, им придется выбрать кого-то другого. На этом молодого повара связали и оставили в храме одного. И только тогда он пришел в себя и задумался о том, что произошло. В то, что местный бог явится за ним и убьет его, он не верил, но и вернуться в деревню больше не мог. А чтобы обезопасить Алису или другие возможные жертвы спятившего жреца, ему придется придумать убедительную картину жертвоприношения. Размазать кровь по статуе? По полу? Наверное, это неплохая идея. А дальше… Дальше он должен найти способ сообщить старику, что он жив, и заодно убедиться, что с ним все в порядке. А потом он уйдет. Навсегда покинет деревню и отправится в странствие, о чем всегда тайно мечтал. Возможно, даже за море. Погрузившись в размышления, он не заметил, как уснул, и проснулся лишь глубокой ночью, больно стукнувшись головой о деревянный пол – расслабленное тело отлепилось от статуи и упало. Выругавшись, он неловко завозился, пытаясь сесть, но связанные за спиной и почти потерявшие чувствительность руки не давали ему это сделать. Поэтому когда чужие руки с неожиданной силой обхватили его за плечи, помогая сесть, он испуганно вскинулся. - Живой, живой! – как-то задушено бормотал старик Зефф, ощупывая его. - Ты что здесь делаешь, старик? – возмутился парень, - а что если этот спятивший жрец узнает? - Молчи, молчи, баклажан! – неожиданно грозно рявкнул мужчина, - он может принести в жертву хоть всю деревню, но не моего сына. Не отдам! Санджи открыл было рот, чтобы возмутиться, но образовавшийся в горле ком не позволил ему вымолвить ни слова. Он не помнил свою настоящую семью, и никогда не называл Зеффа иначе, чем «старик», но… всегда знал, что хотел бы быть ему сыном. - Дурень, я знал, что ты однажды погубишь себя из-за женщин, но не думал, что позволишь обвести себя вокруг пальца так легко, - продолжал бормотать старый повар, усевшись на пол перед ним – развязывать его он почему-то не стал. - Что ты там бормочешь? – спросил парень, пытаясь за напускным раздражением скрыть волну радости от слов старика о сыне. - Что ты позволил обмануть себя, как последний дурак! – снова повысил голос Зефф, - этот хитрый старый лис знал, что во всей деревне найдется хотя бы один болван, который попытается спасти его дочь и с радостью займет ее место! Только я не думал, что им окажешься ты, безмозглый идиот! Подумать только, позволить этим суеверным деревенщинам увести себя как глупого барана на убой! Он понимал, что старик был прав, и все же… - Я не мог позволить Алисе страдать! Ее отец безжалостное чудовище, раз даже на мгновение смог представить ее в роли жертвы. - Ой, закрой уже рот, дурак! – зло перебил его мужчина и потянулся к валявшейся рядом сумке, выуживая оттуда какой-то сверток. Светившая в распахнутое им еще в детстве окно полная луна не позволяла рассмотреть детали, но чуткий нос парня уловил знакомый аромат, и рот мгновенно наполнился слюной, а живот отозвался голодным урчанием. - Развяжи меня, старик, - попросил он, не сводя взгляда со свертка. - Обойдешься! Тебе полезно посидеть так, - фыркнул Зефф и развернул чистую ткань, доставая деревянную миску с кусочками рыбы, овощами и несколькими рыбными пирожками. - Будешь кормить меня? – насмешливо поинтересовался Санджи. Старый повар молча кивнул и, ухватив первый кусок, пихнул его в рот парня. Спорить или сопротивляться он не решился: во-первых, был слишком голоден. А во-вторых, знал, как Зефф относится к порче еды, а рука у старика была тяжелая. Когда мимо лица скользнула чужая рука, он резко шарахнулся в сторону, но еще до того, как обернуться, знал, кого увидит позади себя. В золотистом глазу светилось любопытство, которое впрочем, не мешало мужчине уничтожать его собственный поздний ужин. Значит, это было по-настоящему! И странный зеленоволосый незнакомец не был плодом его детского воображения. - Ты еще кто? – первым пришел в себя Зефф, проворно отодвинув миску от чужой руки. Мужчина пожал плечами и уселся справа от Санджи, перед этим подхватив с тарелки последний пирожок – а парень даже не успел их попробовать. - Баклажан, ты его знаешь? – подозрительно поинтересовался старик, не дождавшись ответа. - Откуда? – вскинулся он, почему-то очень возмущенный этим предположением, - первый раз вижу. - Врешь, - неожиданно произнес незнакомец, а потом махнул рукой ему за спину, - а это зачем? - Местные жители решили принести меня в жертву, - неловко дернув по-прежнему связанными руками, ответил он. - Кому? - Местному богу, - Санджи задрал голову, глянув на возвышавшуюся над ними статую, почему-то вопросы мужчины раздражали его. Зеленоволосый тоже задрал голову и какое-то время задумчиво рассматривал темную громаду статуи, как будто видел ее впервые, а потом спросил: - А откуда они знают, что он выглядит именно так? Парень открыл было рот, собираясь высказать наглому незнакомцу сожравшему его еду все, что он думал и о нем, и о его дурацких вопросах, но неожиданно вспомнил длинный чешуйчатый хвост. И захлопнул рот, клацнув зубами. - Этот храм посвящен богу-покровителю битв и сражений, - вмешался Зефф, - поэтому люди изобразили его могучим воином. - Без мечей? – насмешливо фыркнул зеленоволосый, однако старый повар лишь пожал плечами, выуживая откуда-то нож. - Пойдем, баклажан, нужно уходить, пока эти болваны не пришли проверить, пришлась ли местному богу по вкусу жертва, - с этими словами старик перерезал веревки, удерживающие его руки, и с трудом встал, подхватив брошенную сумку, в которой знакомо звякнуло. Санджи поспешно поднялся следом, неловко потряхивая онемевшими руками, к которым вместе с чувствительностью возвращалась боль и неприятное покалывание. Однако стоило ему сделать шаг вперед, как на плечо легла тяжелая рука. - Ты можешь идти, старик, а твой сын останется здесь, - в глухом, низком голосе прозвучала насмешка, - жертва пришлась по вкусу богу.