Сон дружбе (не) помеха

Я медленно опустился в бассейн для омовения. Голову кружил сладкий запах воды, чем-то напоминающий цветущую медовницу. А, как известно, во время цветения всегда летают пчёлы. Беспокойные мысли. Они роем кружились в голове, перебивая друг друга жужжанием. «Джуффин знает о сне, задание с Шурфом, рядом с Шурфом, читает мысли, говорить с Шурфом, он, блять, знает, что я делал с Шурфом во сне, Джуффин — злой гений, который был в курсе моего пошлого сна ещё вчера, Шурф». Одна из пчёл-мыслей с шумом вылетела из роя, с опасной скоростью приближаясь ко мне. Острым жалом больно впилась в кожу, оставляя красное пятно на месте укуса. «Я был не против повторить это вживую». Впервые увидел в Шурфе не просто надёжного коллегу и преданного друга, но и мужчину. Я подскочил, ужаленный этой новостью. Постарался выкинуть весь бред из головы. Откинулся на холодный кафель, попытался восстановить дыхание, медленно вдыхая и выдыхая ароматный запах цветка. Я не помнил, сколько времени просидел в горячей воде, но, когда открыл глаза, вся комната была укутана полосками пара. Зажмурился, но, почувствовав, как рука совершает привычное движение между ног, удивлённо уставился в потолок. Колени свело дрожью, и я попытался не думать. Не думать о том, что, кажется, дрочу на Шурфа. Попытался оправдать себя тем, что слишком сильно устал за последнее время, что голова была забита ненужными и энерговысасывающими мыслями, которые крутились, словно были пластинкой, а мой мозг — магнитофоном. Но двигать рукой не перестал, лишь набрал темп. В горле пересохло, а желание постонать возрастало в геометрической прогрессии. Пришлось откинуть голову назад сильнее, опустить её на бортик бассейна, из-за чего дыхание совсем сбилось. Свободной рукой зажал себе рот, впился в неё зубами — так сладко и одновременно больно было сейчас. Некогда восхваляемое мной, но сейчас ненавистное воображение подкинуло мне картинку с холодным взглядом и тонкими губами, которые шептали моё имя. Моё, мать твою, имя. Это сводило с ума, но остановиться я уже не мог. Тонкие пальцы на моей груди, губы на губах, два плавящихся друг о друга тела — смесь дикой разновидности безумия и необузданной страсти. Мне хватило ещё пары минут и твоего голого тела в памяти, чтобы обмякнуть в воде с твоим именем на губах. Я долго не мог открыть глаза, больно жмурил их, пытаясь этим спастись от стыда и накатившего волнения. Попытался ни о чём не думать, но уже скоро застал себя за тем, что я пялюсь в зеркало. Между прочим, с моим отражением в нём. Я повёл плечами, образ по ту сторону стекла повторил это. Я попытался окинуть взглядом всю картину сразу. Вот он, я, сижу по пояс в воде, глаза бешеные, словно у только что сбежавшего пациента из Приюта Безумных. Губы блестят в свете единственной лампы, грудь быстро поднимается и опускается. Вдруг я возненавидел это отражение. Жалкое, жалкое, поддавшееся своим личным тёмным желаниям. В голове то и дело проносились непонятные мне фразы: нет, не стоит обольщаться; безумие сильней, когда оно внутри; нет, не стоит огорчаться, когда касаешься ты ласковой руки. Мне захотелось, чтобы этот образ перед глазами исчез, превратился в пепел или разбился, и плевать я хотел, как он этого добьётся. Зелёные лепестки пламени коснулись края зеркала. Но оно не задымилось и не превратилось в серую горстку крупы, а медленно, словно волны реки, исчезало в пространстве. Растворялось между его слоями, как масло на горячем тосте. Всё это я наблюдал в шоковом состоянии. А на подкорке мозга весело прыгало предложение, сказанное Махи Аинти, а потом и Джуффином: «Рано или поздно, так или иначе». ××× Кажется, это была уже пятая сигарета из упаковки «Винстон», вынутая мною из Щели между Миров. Я нервно дёргал ногой, сидя в Зале Общей Работы, и просто старался не думать. Как же лихо я отжигал (как говорил мой приятель Андэ Пу, до отплытия в свой грешный Ташер), пока не научился думать много и подолгу. Это мало того, что было мне не к лицу, так ещё и мешало нормально существовать. О «просто жить» я уже и не говорю. Признаваться самому себе, что выпил пару фужеров вина перед выходом, мне не хотелось. Но это действительно работало: пьяное состояние мне слишком скучно. Мысли путаются, пытаются слипнуться, как кусочки теста, в одно предложение, но у них не получается. Словно в голове всего пару минут назад была лютая зима, а сейчас кто-то притащил туда мощнейшие обогреватели, и всё заполнилось туманом. Сверля взглядом кресло напротив, обитое фиолетовой тканью, я ждал судного часа. Шурф должен был появиться с минуты на минуту, выслушав все подробности плана сэра Джуффина. Я прослушал подробный инструктаж ещё вчера днём. Оказалось, что эту ожившую соплю нужно заключить в водную сферу, из-за чего она перестанет функционировать. Впадёт в транс. Если мы сможем провернуть эту затею, то получим одобряющую речь от Джуффина и сладких пирожков от Сотофы. А если нет? Если всё обернётся против нас, то достаточно извлечь тонкую руку Лонли-Локли в прозрачных перчатках, которые некогда были конечностями магистров Ордена Ледяной Руки, из большой варежки, которую он носит напоказ. И, как знают все младенцы материка Хонхоны, любой, к кому прикоснётся Шурф, превратится в пепел. Даже такой серьёзный монстр, как слизняк размером с бегемота. Конечно, ни о каком пире тогда и думать не придётся, но зато мы уничтожим врага. На пороге комнаты мой напарник появился спустя пять минут. -Пойдём, Макс, — сказал он, направляясь с абсолютно ровной спиной к выходу. Я зациклил на этом внимание и встал, чуть не упав назад. Всё же наличие алкоголя в крови давало о себе знать. Пошатываясь, вышел из здания Управления Полного Порядка, вопрошающе посмотрел на Шурфа. -По прогнозам сэра Джуффина, — изрёк он, — наша цель сейчас находится недалеко от Обжоры Бунбы. Так что, я думаю, мы вполне можем пройтись пешком. Я согласно кивнул: садиться за руль амобилера в состоянии только что очнувшегося от спячки медведя мне не хотелось. Прогулка на свежем воздухе пошла на пользу моему организму, но только не на пользу моей психике. Выпитое раннее стало выветриваться, как пар из кастрюли с закипающей водой, у которой открыли крышку. Я рыкнул на вынырнувшие мысли, приказав им думать о ежах. А почему нет? Эти милые, но колючие зверьки всегда мне нравились. Если мыслить абстрактно, то они напоминают мне динозавров. А конкретно — стегозавров. Теперь у меня в голове происходила сцена того, как большое животное болотно-зелёного цвета переходит через железный обруч, в науке называемый уменьшителем. С другой стороны чуда-аппарата выкатывался маленький колючий клубочек. Такие мысли помогли отойти от реальности на шаг и безболезненно добраться до места назначения. Я, видимо, слишком долго топтался у дверей кафе, так как Шурф стал дёргать меня за край лоохи, пытаясь привести в чувства. -Макс, мы уже пришли. Если ты хотел пройти сквозь стену, а не через дверь, то вынужден тебя разочаровать — это не так-то просто. Для этого навыка необходима некоторая подготовка и познания в области 76 ступени белой магии. -Нет, Шурф, я просто забыл, как пользоваться дверью, — попытался отшутиться я, но вышло слишком вяло. Лонли-Локли неодобрительно покачал головой. Я так и не смог понять, сделал ли он это потому что был недоволен моими знаниями в области бытовой жизни, или потому что был неудовлетворён моим прискорбным состоянием. Но, тем не менее, в Обжору Бунбу мы зашли. Я попытался собрать все мысли в кучу и разложить их по своим местам: всё, что связано с физической красотой Шурфа — в ящик для сжигания, а то, что относится к умерщвлению любителя капусты — на стол, чтобы лежало под рукой. -Мы что, будем дожидаться нашего слизняка здесь? — спросил я, созерцая, как мой коллега заказывает пятое блюдо из объёмного меню мадам Жижинды. -Ты всё верно понял, Макс. Создать водяную сферу для меня не так-то сложно. Нужно только немного времени на подготовку. Ты отвлечёшь нашего противника, а я нанесу удар сзади. -Звучит просто, но на деле... — я не договорил, залюбовавшись бликами от солнца на губах Шурфа. Опомнился я только после того, как Лонли-Локли приблизилися ко мне, вопросительно вскинув брови. — Так как, говоришь, я должен его отвлекать? Кажется, я слишком резко отдёрнулся от него, потому что Шурф задумчиво посмотрел на меня, но ничего не сказал по этому поводу, а лишь сообщил: -По своей природе слизняк — очень шустрое создание. Но, думаю, ты сможешь успевать уворачиваться от него. И, если ты не забыл, в твоём распоряжении есть Смертные Шары. Не стоит также медлить: без специальной обработки прикосновения этого существа могут быть опасны. Они прожигают кожу, а порой даже отравляют организм. Меня в очередное раз удивила такая диаметральная противоположность Мира Стержня и Мира Паука: у нас слизняки — медленные и не несущие своим существованием колоссальную угрозу обществу. Безусловно, они могли подгадить нам жизнь, уничтожив целые поля с капустой, клубникой и зелёным салатом. Но они точно не покушались на жизнь людей. Из размышлений меня вывел громкий звук с улицы: что-то звонко хлопнуло по каменной дороге. Я не сразу сообразил, что произошло, но, увидев встающего из-за стола Шурфа, понял причину встревоженных голосов в зале: наша цель была на месте. Мы выбежали из трактира и стали наблюдать, как гигантское по размеру чудо природы быстро скользит в нашу сторону. Про себя я отметил, что, если преподать слизняку пару уроков вождения, он вполне сможет передвигаться на равных с местными гонщиками-любителями, скорость при движении которых составляет 30 миль в час. Пока я рассматривал, как яростно пытается пожиратель свежих листьев залезть на стену ближайшего дома, Лонли-Локли отступил назад и начал приплясывать по кругу. Это действо, несомненно, означало, что парень начал колдовать свой волшебный водный шар. А, следовательно, от меня требовалось оберегать его покой и концентрацию. В это время слизень перестал облепливать поверхность здания своими, если так можно сказать, потрохами, и снова начал двигаться по направлению к нам. От меня всего-то и требовалось, что прищёлкнуть двумя пальцами левой руки: большим и средним. Но мне вдруг резко расхотелось шевелить этими частями тела. Я вяло потянулся и неторопливо шагнул вперёд, сокращая дистанцию между мной и врагом. Где-то в глубине меня копошился маленький сэр Макс и громко кричал о том, что пора бы уже перестать вести себя как идиот и заняться делом. Но все эти крики заглушала спокойная рябь шума, исходящая от слизняка. Волны приносили на берег воспоминания о снах с участием Шурфа, которые вырастали и становились плодами сочных персиков. Точнее, я сам как будто становился этим фруктом. Таким же твёрдым снаружи, но мягким внутри: стоит только сжать, и из меня выльются все соки. Мою безмятежность и покой нарушил стремительный толчок в правое плечо — то самое, что отказалось работать на пользу родины. Я больно ударился локтем левой руки, но боль придала ясности растекшимся, как соус по кусочку баранины, мыслям. Проморгавшись, я увидел, как рука Шурфа лёгким движением касается слизня, который тут же превратился в хлопья пепла. Ветер шутя подхватил маленькие частички, покружил их в вальсе и повёл в сторону Хурона. -Макс, ты в порядке? — спросил Шурф, надевая большую перчатку. Узоры непонятных мне рун были скрыты ловким движением и плотной тканью. Я поднялся с тротуара, потёр ушибленный локоть. Он нещадно болел, что непременно означало появление фиолетового синяка. Направился в сторону друга, который замер, наблюдая за остатками вредителя-переростка. -Думаю, да. Слушай, Шурф, не пойму, что только что случилось. Этот ваш местный любитель человечинки будто стал радиопередатчиком и каким-то наглядным пособием по эффекту Допплера, дырку над ним. — я, наконец, перестал трепаться, потому что увидел то, чего не должно было быть по сюжету доброй сказки. — Ты ранен?! -Успокойся, Макс, ничего страшного не произошло. Это всего лишь царапина. Всего лишь царапина представляла собой сожженную от кисти до плеча руку. Конечность повисла, частично растворяясь в остатках ядовито-зеленой кислоты. Оборванная скаба впитывала в себя кровь и слизь, но явно не справлялась с дозировкой — мелкие капельки падали на кирпичную мозаику дороги. -Да не смотри ты так, Макс. Это просто ожог, с которым, я уверен, сэр Джуффин справится в два счета. Только мы с тобой проштрафились. Пирожки, кажется, слегка пережарились, — пояснил он, потопав по горстке пепла у его ног.