Искупление

***

      Макарову нужно было научиться не соглашаться на сомнительные авантюры только ради того, чтобы насолить Гречкину. Вот зачем ему и правда в эту Москву? Он же совсем не хочет там учиться. И тем более два дня наедине с Кириллом — звучит как довольно опасная затея. Это как запереть лань в одной клетке со львом. Даже если лев будет сытым, через несколько дней он обязательно проголодается, а лани некуда будет бежать. И сейчас он добровольно запирал себя в этой ловушке.       Парень нехотя поднялся с кровати и посмотрел на время. Часы показывали шесть утра. Получается, Лёша поспал лишь пару часов. Ему нужно что-то срочно делать со своим режимом. Например, выбросить из головы грёбаного Гречкина, который каждую ночь мешает Макарову уснуть. Но сейчас это казалось невозможным. Особенно когда им предстояло провести несколько дней только вдвоём. Это было бы романтично, конечно, будь они парой, а не… Хер пойми кем друг другу.       Много времени Макарову на сборы не потребовалось — уже через пять минут он ждал Гречкина внизу, как они и договаривались. Однако вместо Кирилла на лестнице показалась заспанная и взлохмаченная Лиза. — Эй, ты чего не спишь? — умиляясь виду сестры, спросил Лёша. — Я хотела вас проводить. Вы же ненадолго уезжаете, правда? Точно не надолго? — Всего на пару дней, не волнуйся, — улыбнулся парень. — А почему мне с вами нельзя? — Лиза обиженно надула губки и сложила руки на груди. — Потому что, считай, это наше свадебное путешествие! — Гречкин, как всегда, появился внезапно и эффектно, присев на перила и скатившись с них вниз, прыгая рядом с явно не оценившим шутку Лёшей. — А мне ещё не поздно передумать? — выгнул бровь Макаров, недовольно вздыхая. — Поздно, — усмехается Кирилл. — Нам уже пора идти.       Лиза опускает глаза и тихо всхлипывает. — Эй, принцесса, — Гречкин подходит к девочке и, аккуратно беря её за подбородок, поднимает её личико. — Я обещаю, что мы скоро вернёмся, и я привезу тебе самые лучшие подарки, только не грусти, о'кей? — он мягко улыбается, и Лиза кивает, утирая выступившие слёзы.       Макаров, наблюдая эту сцену, теряется в нахлынувших на него чувствах. Каждый раз, когда Кирилл вёл себя так, внутри у Лёши всё скручивалось и заставляло сердце биться чаще. Это было настолько странно и неестественно для Гречкина, что парень каждый раз забывал о том, что тот вовсе не такой, каким пытается казаться. Он вовсе не хороший, не добрый, не заботливый. И это была главная проблема Макарова — он забывал, какой Кирилл на самом деле.

***

      Кто бы сомневался, что они полетят бизнес-классом. Впрочем, Макаров был этому рад, ибо салон выглядел очень комфортным. Большие кресла, которые раскладываются в кровать (что после бессонной ночи было очень кстати), стол с зарядкой под телефон и ноутбук, а спереди небольшие экранчики, к которым можно было подключиться и посмотреть что-то. — Вот наши места, — Кирилл кивнул на сидения перед собой. — Можешь выбрать место возле окна, так уж и быть. — Я лучше у прохода, — неуверенно произнёс Лёша, пропуская Гречкина перед собой. — Ну, как знаешь, — пожал плечами тот и сел в кресло, сразу же настраивая наклон спинки под себя.       Лёша же ничего не настраивал, ибо просто не знал как, а возиться сейчас с этими кнопками и рычагами как-то неловко. Он и так выглядит, словно попал сюда по какой-то ошибке.       Стюардесса провела инструктаж перед полётом и попросила пристегнуться, отключив все устройства. Самолет поехал по шасси, набирая скорость. У Макарова уже появилось нехорошее предчувствие, он сжал подлокотники и старался дышать ровно. Когда железная птица начала набирать высоту, стало сильно потряхивать, и держать себя в руках было сложнее. Лёша вжался в кресло и нервно осматривался по сторонам, чтобы удостовериться в том, что всё в порядке. Нет, он, конечно, слышал, что такая тряска — норма, но одно дело слышать, а другое дело испытывать на себе. — Ты чё? — спросил Кирилл, заметив, как побледнело лицо Лёши, который из-за нахлынувшего волнения даже не услышал этого вопроса. — Земля вызывает Макарова, эй, — Гречкин потеребил парня за плечо, обращая на себя внимание. Лёша повернулся к нему, смотря так испуганно, что испугался уже сам Кирилл. — Ща, мы скоро поднимемся и будет всё ок, понял? Дыши глубже, — успокаивал его Гречкин, поглаживая по плечу. Макаров ему кивнул и постарался подавить свою панику, но ладони потели ещё сильнее, а в горле пересохло, как ни в одной пустыне на Земле. — Так, смотри на меня, Лёх, на меня смотри.       Гречкин взял лицо Лёши в ладони и повернул к себе. Он на своём опыте знал, что такое бояться высоты — раньше его охватывал такой же страх при перелётах, как сейчас Макарова. И благо он научился подавлять его. Лёша молча смотрел в глаза Кирилла, но так доверительно и с такой надеждой, что слова здесь были явно лишние — парень ждал помощи, ибо сам он не справлялся. — Давай поиграем, — внезапно предлагает Кирилл, и Лёша меньше всего ожидал сейчас именно эти слова. Какая, к чёрту, игра, когда у него ощущение, что он вот-вот сдохнет? — Чего?.. — Поиграем давай, говорю. Меня так мама в детстве успокаивала, когда я тоже в штаны ссался от полётов, — Гречкин отстранился от Лёши, но крепко сжал его руку, и оглянулся по сторонам. — Найди мне квадратный предмет.       Макаров непонимающе похлопал ресницами, но после подумал, что такая игра и правда может отвлечь. Парень осмотрелся в поиске квадратной вещи, но это оказалось не так-то просто, ибо мысли были заняты совершенно другим. Но наконец он натыкается на монитор телевизора: — Вот, экран. — Хорошо, — кивает Кирилл. — А теперь что-нибудь голубое.       На этот раз Лёша по сторонам не смотрит, его взгляд сразу цепляется за рубашку Гречкина. — Ты. Блять, то есть… — Да я понял, что рубашка, — смеётся Кирилл. — Хотя в любом случае ответ мог бы быть правильным. А теперь что-нибудь мягкое, — он наклоняется к Лёше чуть ближе, ибо в салоне стало немного шумно из-за рёва двигателей.       Лёша, даже не осматриваясь, быстро выпалил ответ: — Твои волосы, — парень тут же смутился сказанным словам, а Кирилл лишь приподнял уголки губ в усмешке. — А теперь найди мне что-нибудь блестящее, — произнеся это, Гречкин широко улыбнулся, обнажая золотые клыки. — Улыбка, — также резко ответил Макаров и тут же мысленно ударил себя по лицу. — Зубы. Я хотел сказать зубы.       Язык его совершенно не хотел слушаться, и речь никоим образом не согласовывалась с мозгом. В последнее время такое случалось подозрительно часто. Скорее всего, из-за недосыпа. — Ага, верю, — растягивается в улыбке Кирилл, сильнее сжимая Лёшину ладонь. — Если я попрошу найти что-нибудь красивое, назовёшь мое лицо? — спрашивает он внезапно со всей серьёзностью, от которой Макаров теряется и напрочь забывает о том, что он ещё пару минут назад был скован страхом смерти. Глаза Кирилла, пронзающие сердце, как стальной кинжал, были страшнее смерти. Или просто от них Лёша действительно цепенел. — Стюардесса, — отвечает Макаров, стараясь не выдать, что бешеное клокотание сердца уже совсем не от страха. — Что? — Стюардесса красивая. Гречкин выгибает бровь и оборачивается на девушку в форме, окидывая её оценивающим взглядом. — Ты проиграл, — раздражённо произнёс он, отпуская Лёшину руку.       Как раз в этот момент самолёт выходит из зоны турбулентности, и тряска заканчивается. Однако легче от этого Макарову не становится. Он непонимающе смотрит на нарочито спокойного Гречкина, пытаясь понять, не вырвал ли случайно Лёша чеку у этой «гранаты». Но Кирилл молчит до конца полёта, лишь изредка зыркая на стюардессу и недовольно хмыкая.

***

      Сойдя с самолёта, они не стали задерживаться в терминале и сразу вышли на парковку. Москва встретила их серым небом и холодным ветром. — Будто и не уезжали, блять, — хмурится Гречкин, вызывая такси до отеля.       От порыва промозглого ветра, пробирающего до костей, Лёша вжимает голову в плечи и суёт руки в карманы, чтобы немного согреться. Ему казалось, что в Москве будет тепло и солнечно, ибо так он её и представлял — безоблачной и яркой. А потому даже и не подумал о том, чтобы взять с собой куртку. — Тебе холодно? — спросил Кирилл, услышав, как стучат зубы Макарова. Сам-то он был к низким температурам слабо восприимчив и не чувствовал никакого дискомфорта. — Нет, — помотал головой Леша, но дрожащий от холода голос выдал его ложь.       Кирилл устало закатил глаза и, сняв с себя олимпийку, накинул её на плечи Макарова. — Не надо, — запротестовал тот, смущаясь, но Гречкин был непреклонен. — Пять минут постоишь в ней, не развалишься. Мне и так заебись.       Лёше ничего не оставалось, как принять эту любезность. В конце концов, это практически историческое событие, когда Гречкин решает позаботиться о ком-то, кроме себя. Да и так действительно было теплее. Только вот его голова опять пошла кругом от резкого запаха диора, будь он проклят (и Гречкин, и диор).       Такси подъехало довольно быстро, что было весьма кстати, ибо ветер усиливался, а оловянные тучи над головой сгущались, всем видом сообщая о том, что вот-вот польёт дождь.       Кирилл назвал адрес и название отеля водителю, и Лёша, который ни разу не был в Москве, всё равно знал, что это один из самых дорогих и престижных отелей России (если и не самый-самый).       Каждый раз парень удивлялся, насколько же богаты Гречкины. И тут не нужно быть гением, чтобы понять, что прокурор, пусть и главный по области, такое состояние не заработает без сторонних источников дохода, и, скорее всего, эти источники не совсем законные. И, видимо, Кирилл был с этим как-то связан… Макарова это настораживало.

***

— Ну, вот наше скромное жилище, — как всегда в издевательской манере произнёс Гречкин, указывая на номер люкс. — Ага, скромное, блин, — свёл брови Макаров, осматривая дорогой интерьер.       Он снял с себя кофту Гречкина и повесил на вешалку у входа. — Ты голоден? — спросил Кирилл, беря трубку для вызова персонала. — Я нам закажу чё-нибудь. — Да, я бы поел. — А что хочешь? — Мне всё равно, — пожал плечами Лёша и сел на диван перед широкой плазмой.       Включив телевизор, он стал бездумно листать каналы в поисках чего-нибудь интересного, ибо чем ещё ему заняться, он не знал. Не ездить же в самом деле по приёмным комиссиям московских ВУЗов? — Всё, заказал, — Кирилл перепрыгнул через спинку дивана, усаживаясь рядом. — Что заказал? — Всё. — В смысле «всё»? — не понял Лёша. — Ну, я взял все позиции из меню, я ж не знаю, чё тебе там нравится…       Макаров аж воздухом поперхнулся. Ему и обычной картошки с котлетой хватило бы, не очень-то он в еде избирательный. Сложно быть гурманом, воспитываясь в детском доме.       Уже через двадцать минут в номер привезли несколько тележек с разными блюдами, начиная от обычных салатов, заканчивая устрицами и мясными вырезками.       От такого обилия у Лёши разбегались глаза, хотя, казалось бы, за столько дней в доме Гречкина уже можно было бы привыкнуть к такой жизни, но он всё равно каждый раз терялся от того, что можно жить вот так, ни в чём себе не отказывая и наслаждаясь самым лучшим.       Выбрав тарелку с наиболее привычным для Лёши блюдом, а именно с мясом, он приступил к завтраку. Гречкин же съел всего пару тарталеток с лососем и на этом остановился — аппетита у него не было от слова совсем из-за неуёмного волнения по поводу предстоящий встречи. Вчера он спросил у отца про детали поездки и кого ему придётся поставить на место в этот раз. От ответа он был не сказать, что в восторге.       Алиев — самый проблемный их партнёр. Каждый раз, когда он заказывает партию оружия, чтобы перепродать её в Чад или Сирию, происходит какая-нибудь хрень. То сумма не вся, то груз затеряется, то вообще отказ придёт. Но у Алиева были очень хорошие связи в криминальном мире, которые позволяли ему переворачивать всё в свою сторону и всегда выходить сухим из воды. И потому вести дела без его посредничества было крайне сложно.       Последняя сделка с Алиевым не стала исключением, опять возникли проблемы с грузом. И в этом обвиняют, естественно, водителя Всеволода. — Всё норм? — обеспокоенно спросил Лёша, замечая, с какой силой Кирилл сжимает кулаки и смотрит пустым взглядом сквозь него. — А, да, всё о'кей, — отмахнулся Гречкин. — Чё, вкусно?       Макаров кивнул, дожёвывая стейк. Еда и правда была приготовлена на высшем уровне, а после дороги казалась ещё вкуснее. Кирилл улыбнулся, наблюдая за Лёшей, жадно доедающим свою порцию, словно бездомный котёнок, которому налили молока. Но, к сожалению, эту небольшую идиллию прервал зазвонивший телефон Гречкина. — Слушаю, — ответил тот, поднимаясь и отходя в сторону, чтобы Лёша случайно не услышал непредназначенные для его ушей вещи.       Разговор был недолгим, но весьма неприятным, что Макаров прочёл по выражению лица Кирилла, который старался отвечать односложно и быстро, чтобы как можно скорее закончить этот диалог. — Вот же блять! — зашипел Гречкин, сбрасывая звонок. — Что случилось? — у Лёши было очень нехорошее предчувствие. — Ничего. Мне нужно сгонять по делам.       Кирилл схватил с вешалки кофту и быстрым шагом направился к выходу. — Погоди! — окликнул его Макаров, подрываясь с дивана. — А мне что тут делать? — Ну, ты же сам со мной попёрся, вот и думай теперь, чем заняться — сухо ответил Кирилл, уже берясь за ручку двери. — По Москве погуляй там, не знаю. Деньги ща скину, — он уже открыл дверь, когда Макаров подскочил к нему, закрывая её обратно. — Да стой же! — Ну чего тебе?! — рявкает Гречкин, закатывая глаза. — Вроде уже не маленький, чтобы одному оставаться.       Лёша свёл брови к переносице, настороженно смотря на Кирилла, пытаясь понять, из-за чего случилась такая резкая перемена настроения. Он, конечно, догадывался, и всё же неопределённость и туманность происходящего его тревожила. Но как правильно спросить? — Ты мне дашь пройти или нет? — Гречкин был раздражён.       А Лёша всё никак не мог подобрать слов. Просто не хотелось, чтобы Кирилл уходил, потому что было стойкое ощущение того, что, когда он переступит порог, случится какая-то хрень. — Куда ты? — спросил Лёша, после чего зажмурил глаза от своей глупости, чувствуя, как проебал единственную попытку. Конечно же, Кирилл соврёт.       И он врёт. Хотя скорее недоговаривает. — На встречу к старому другу, — цедит Гречкин и убирает ладонь Макарова с ручки двери. — С каких пор тебя волнуют мои дела? Ты же говорил, чтобы я в твои не лез, вот и ты не лезь, о'кей? Нас ничего не связывает, так что успокой свой пыл, котёнок, и дай пройти, — Кирилл отталкивает Лёшу в сторону и выходит из номера, хлопая за собой дверью.       Тревога Макарова сменилась злобой. Ну почему этот Гречкин такой непонятный?! То притягивает, то отталкивает… Да и что бы там ни было, вряд ли это действительно опасно или смертельно, они ведь не в каком-нибудь дешёвом боевике, где плохие дяди ходят на встречи с пистолетом и устраивают перестрелки.       Даже если Гречкин и занимался криминалом, то скорее это безобидная контрабанда, ибо вряд ли бы Всеволод стал так сильно рисковать. Если он, конечно, не на всю голову отбитый. Хотя, смотря на его сына, можно было допустить и такой вариант.       В любом случае, Лёше не стоит забивать себе голову проблемами Кирилла. Их ведь и правда ничего не связывало… Кроме, блять, нескольких поцелуев и стояков друг на друга! Действительно, почти незнакомцы.       Телефон Макарова завибрировал. Пришло СМС от банка, сообщая, что на карту был сделан денежный перевод. И пусть Лёшу всегда бесила привычка Гречкиных решать все проблемы деньгами, сейчас они были весьма кстати, ибо сидеть в номере и ждать Кирилла как принцесса в башне совершенно не хотелось. А вот посмотреть Москву было неплохой идеей.

***

       Сидя в такси, Кирилл думал вовсе не о встрече, а о том, что он, возможно, перегнул палку с Лёшей, обойдясь с ним так грубо. Но иначе было нельзя — тому и правда не стоило лезть не в свои дела. Машина привезла Гречкина к загородному ресторану, возле которого уже ждали нанятые его отцом телохранители. — Он уже здесь? — сразу же перешёл к делу Гречкин, обращаясь к одному из троих мужчин, тот молча кивнул. — Что ж, не будем заставлять этого пидора ждать.       Кирилл прошёл с телохранителями внутрь. Зал ресторана был абсолютно пустым, не считая сидевшего за столом возле окна Алиева с его охраной. Гречкин подсел к нему, не протягивая руки. — Надеюсь, мы тут не надолго, — парень откинулся на спинку стула, расслабленно расставляя ноги. — И я надеюсь, что решим всё быстро. Только нам бы выпить. Чтобы разговор был складным, — мужчина щёлкнул пальцами, и через минуту возле столика показалась милая официантка невысокого роста. — Х-хотите что-то заказать? — запинаясь спросила она, приготовив ручку и блокнот. — Да, принеси-ка нам бутылочку коньяка, кисонька. Самого хорошего, что есть в вашей дыре. Кирилл Всеволодович, закусывать будете? — голос Алиева звучал снисходительно и с ноткой насмешки. — Нет, — сквозь зубы произнёс Гречкин, окидывая собеседника уничижительным взглядом. — Тогда нам только коньяк.       Девушка быстро чиркнула в блокноте, и от Кирилла не ускользнул тот факт, что её руки дрожали. Когда официантка повернулась, чтобы уйти, Алиев нагло шлёпнул её по ягодицам. Гречкин скривился от отвращения. Когда-то он тоже мог себе такое позволить. Сейчас же это его так разозлило, что расслабленная поза сменилась на более напряженную и закрытую.       Через пару минут коньяк был у них на столе, но принес её уже другой официант. Алиев взял бутылку в руки, читая этикетку. — Ну и дерьмо, — констатирует он, но разливает алкоголь. — Что же, хочу сказать тост, — Алиев поднимает стакан и скалится в ухмылке. — За успешный исход разговора для всех нас.       Гречкин, не чокаясь, выпивает коньяк за один глоток, не скривив ни один мускул на своём лице. Его собеседник надменно выгибает бровь и отпивает едва ли одну шестнадцатую, брезгливо морща нос: — Как ты выпил это залпом? На вкус хуже «Старейшины». — К делу, — торопит его Кирилл, не желая вести светские беседы. — Какого хрена за ваш проёб опять должны отвечать мы? — За наш? — мужчина театрально удивляется, кладя руку на сердце. — Ты что-то путаешь. Проёб был ваш. Я заплатил за груз, но почему-то количество товара на конечном контроле не сошлось, хотя изначально всё было в полном порядке. Водитель был ваш, транспортировкой тоже занимались вы. Так где же здесь наш проёб, Кирилл?       Алиев сложил руки в замок и наклонился вперёд. — Откуда мне знать, что вы не изменили цифры при последней проверке? Нам нет никакой выгоды с того, чтобы настолько тупо наёбывать кого-то. А вот вам лишний повод стрясти с нас бабла. — Мне твои копейки не нужны, у меня-то «бабла» побольше будет, — усмехается мужчина, подливая коньяк в стаканы. — Ага, блять, потому что сколько раз мой отец тебе лишнего отстёгивал из-за подобных махинаций? — хмурится Гречкин. — Дохуя. Думаешь, мы забыли, как ты у нас деньги пиздил?       На какое-то время над ними нависает гробовая тишина, которую нарушают забарабанившие по окну крупные капли дождя. Мужчина лениво улыбнулся, поглаживая чёрную бороду: — Ну, знаешь ли, люди меняются. — Нет, они просто лучше скрывают свой пиздёж. — По себе не судят, — Алиев приподнял свой стакан, призывая кивком сделать Кирилла тоже самое. — Судят у нас в судах, а я размышляю. Ибо наш суд — самый гуманный суд в мире, а мне до гуманиста далеко, — Гречкин делает глоток и тут же морщится от странного привкуса.       Конечно, вряд ли бы здесь мог бы быть хороший алкоголь, но чтоб настолько дерьмовый?.. — Хоть в чём-то мы похожи, — задумчиво произносит мужчина, поднося стакан ко рту. — И всё же раз произошла такая ситуация, мне явно положена компенсация. А то пришлось отдать заказчику из своего кармана, знаешь ли. Ещё немного и он бы оборвал с нами связи. Я сохранил твоему отцу весьма толстый кошелёк. — Думаешь, я тупой? Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. — Чего же? — улыбается мужчина, но взгляд его остаётся холодным. — Хочешь продолжить трясти с нас бабки за свои же проёбы и набивать свои карманы. Мы от сотрудничества с тобой теряем больше, чем получаем. Так что не тебе ставить условия, — Гречкин сжал кулаки и приподнял подбородок, смотря на Алиева сверху вниз. — Да ты что? — членораздельно произнёс он, отчеканивая каждое слово. — Не много ли на себя берёшь? — Скажи спасибо, что я ещё закрываю на это глаза, а то со связями моего отца ты мог бы уже гнить в земле, — у Кирилла полностью сорвало тормоза.       Благо отец дал на это добро и ему можно было не унижаться сейчас перед Алиевым. Они и правда уже давно хотели оборвать с ним все связи, чтобы избавить себя от лишней головной боли. — Ты прав. Наше сотрудничество не имеет никакого смысла, — с лица мужчины в момент стирается улыбка. — Оно и правда приносит одни убытки. Но совершенно не по моей вине, ибо вам с отцом ещё далеко до того, как умею решать проблемы я, и как умею вести деловые разговоры. А тебе, щенок, предстоит ещё научиться общаться по-человечески, а не тявкать как шавка. — Тогда я не буду больше тратить на это время, — хмыкает Кирилл, поднимаясь со стула и тут же падает обратно, теряя равновесие.       Перед глазами всё расплывается, и как бы он не пытался сфокусировать зрение, оно только ухудшалось. Парень сразу понимает, в чём дело. В голове быстро проносится вся их встреча: когда коньяк принесли, он уже был открыт, а Алиев только делал вид, что пьёт, сетуя на плохое качество алкоголя. — Ну ты и ублюдок, — прорычал Гречкин, замечая, как вяжет язык и проговаривать слова становится сложно. — Кирилл, я же говорил — по себе не судят, — Алиев гадко усмехается и приказывает амбалам поднять парня за подмышки.       Гречкин вдруг понимает, что его «телохранители» скорее всего были подкуплены с самого начала, ибо даже не двинулись с места, и сейчас он совершенно в безвыходном положении. Ему никто не поможет. И персонал, который, скорее всего, заранее тоже подкупили и запугали, явно не шелохнётся, чтобы вызвать скорую.       Одним ловким движением мужчины поднимают Гречкина из-за стола. Он пытается стоять самостоятельно, но ватные ноги не выдерживает его вес. — Что, уже не такой смелый? — Алиев поднимается со своего места и подходит вплотную к Кириллу. — Передам твоему папочке послание.       Мужчина берёт парня за подбородок, заставляя посмотреть в свои чёрные, как бездна, глаза. — Только вот бумажки под рукой нет, а посему, — он достаёт из кармана перочинный ножик. — Придётся разукрасить твоё лицо.       Алиев подносит лезвие к щеке Кирилла и одним быстрым движением рассекает кожу. Парень зашипел, зажмуривая глаза. Кровь алыми бусинами выступает на неглубоком порезе, как поспевшая калина.       Гречкин, понимая, что терять ему уже нечего, собирая все силы и координацию, что у него осталась, плюет Алиеву прямо в лицо. Мужчина поджимает губы и, взяв салфетку со стола, медленно вытирает слюну. — Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят, — мужчина ударяет кулаком Кирилла в живот, отчего тот вскрикивает, сгибаясь. — В машину его. А что дальше делать, вы знаете.       Дальше картинки перед глазами Гречкина сменяются, как кадры фильма — вот его кидают на заднее сиденье гелика, машина трогается, за окном пробегают верхушки деревьев, а вот его из этого гелика достают и кидают на сырую землю.       Удар. Несильный, сделанный скорее для того, чтобы Кир очнулся для предстоящего представления. Парень открывает глаза, видя перед собой лишь жухлую листву и чёрные грязные берцы.       Ещё удар. Во рту привкус железа, а перед глазами тёмная пелена.       У Кирилла звенит в ушах, он пытается разобрать, что ему говорят эти амбалы, но не выходит — их слова мешаются в кашу. На задворках сознания слышится гадкий смех, который, как назло, отдаётся эхом и ещё долго не выходит из головы.       Гречкина тянут за волосы, заставляя его сесть на колени. У него нет сил кричать, хотя очень хочется, ибо к физической боли добавляется паническая атака, вызванная подмешанным в коньяк наркотиком. Он лишь выдавливает из себя тихий хрип, переходящий в страдальческий стон. Было страшно умереть здесь, вот так, не в силах бороться. Сейчас он бы мог вздохнуть в последний раз, так и оставаясь до самой смерти жалкой марионеткой. И единственный, кому Кирилл был готов показать свою человечность, кому он хотел доказать, что в нём есть что-то хорошее, так и не узнает его настоящего. Единственный. Единственный Лёша Макаров. Лёша Макаров, который точно его поймет. И, как надеялся Кирилл, примет. Только нужно время. А осталось ли оно?       Ботинок одного из громил встречается с челюстью Кирилла, выбивая золотые грилзы. Гречкин пытается увернуться от следующего удара, но держащий за волосы второй амбал этого не позволяет, подставляя его уже залитое кровью лицо. — Будешь рыпаться, только хуже сделаешь, — доносятся до Кирилла слова одного из мужчин. — Иначе к папочке поедешь в катафалке.       Это было последним, что услышал Гречкин перед новым ударом и полной отключкой.

***

      По телевизору смотреть было совершенно нечего, а скролить ленту новостей в соцсетях задолбало уже час тому назад. Лёша пытался найти себе занятие весь вечер, как только вернулся в номер. Прогулка по Москве тоже вышла не особо интересной. Город как город. Только с гораздо большим количеством людей и машин, отчего на улице становилось неуютно. Ещё и ненастная погода портила общее впечатление. Да и одному гулять было не так интересно, как если бы с… Кем-то.       Макаров вновь потянулся к телефону, окончательно разочаровавшись в отечественном телевидении, которое после десяти вечера заполнялось абсолютно неинтересными передачами. Но в инстаграме ситуация обстояла не лучшим образом; все истории и посты были просмотрены по несколько раз, и новых не прибавилось. Хотя Лёша и не ждал их обновлений, не считая историй одного человека, который уже несколько часов не выходил на связь.       Парень открыл диалог с Гречкиным, где висело его несколько непрочитанных сообщений, отправленных пару часов назад. Хотелось бы верить, что Кирилл сейчас просто бухает в каком-то клубе, потому и игнорирует. Из тех вариантов, что Лёша успел себе напридумывать, этот был самым безобидным.       Почему-то его всё никак не отпускало беспокойство и ощущение грядущего пиздеца. Он понимал, что это всё его глупая привычка — ожидать худшего и волноваться по пустякам, но сейчас был другой случай.       Вдруг телефон завибрировал, и на экране высветился неизвестный номер. От неожиданности Лёша подпрыгнул и едва не выронил телефон из рук, но поспешил принять звонок, надеясь, что звонит Гречкин.       Ему очень хотелось услышать пьяный голос Кирилла, просящего забрать его с какой-нибудь пьянки (пусть это и было бы странно). —Да? — сказал Макаров, не подумав о том, чтобы попытаться скрыть своё волнение. — П-помоги мне, — прозвучал тихий измученный голос по ту сторону провода, от которого у Лёши сердце упало в пятки.       Он не был пьян. И находился явно не в клубе. Произошло то, чего Макаров боялся больше всего.