XVI

— Просыпайтесь. Утро. Резким движением были раздвинуты атласные шторы. В тот же момент комната налилась солнечным светом. Хоть и Кристо находился здесь уже неделю, каждый раз с комнаты принца не сходил его удивленный взгляд. Такому как он действительно было на что здесь посмотреть. Юноше всерьез казалось, что своим размером эта комната ничуть не уступала его дому. Только в последнем жило четыре человека, а не один. Он никак не мог привыкнуть к цвету, что преследовал его не только в покоях принца, но и по всему дворцу — цвет неба в пасмурный день. Еще королевская семья любила золото. На этой благородной палитре Кристо был темным, грязным пятном. Как и сейчас, хоть и комната была просторной, но ее свирепые стены стесняли юношу. Он шагал здесь как по минному полю и все равно постоянно допускал просчеты. Работа здесь не была сравнима ни со свободой, и ни с темницей. Ему также, как и на свободе, у себя дома, приходилось корпеть до седьмого пота, однако здесь его труд в лучшем случае сочтется смешным, а в худшем — окажется пустым. И никакое величие роскошной мебели, никакая красиво написанная картина, висящая на стене, ни завораживающие камины не оставляли в нем желания остаться тут на лишнюю секунду. С каждым днем он все больше убеждался, что так восхищающая всех красота этого места на самом деле пуста и противна. Великолепие дворца — лицемерно и желчно. Особенно в комнате принца. Юноша всегда был уверен в иллюзорности того благородства, на котором королевская семья строила свой образ, а затем представала в нем перед народом. А сейчас он лишь убедился в ней. И та грязь, в которой утопает королевский дворец куда хуже грязи и сырости в доме Кристо, хоть и сам принц жестоко высмеивал это. Он встал над кроватью Ларе. Тот все еще спал на белой перине, укрытый голубым пуховым одеялом с золотыми вставками. Резко скользнувший луч, осветивший его бледное лицо, заставил принца сжаться. — Просыпайтесь. — холодно и устало повторил Кристо. Не открывая глаз, Ларе сонно промычал что-то бессвязное. Спустя минуту он поднялся и с прищуром стал смотреть на своего слугу, пытаясь разобрать его лицо. — Мфх.. ты кто? Кристо бесшумно выдохнул. В первые дни он недоумевающе задавался вопросом в ответ. Однако привык спустя неделю. — Это я. — А, это ты. — Ларе потянулся, отбрасывая от лица спутанные пряди светлых волос. По утрам он совсем не походил на принца: нахмуренный сонный вид, слипавшиеся глаза под тяжелыми веками и волосы в виде соломы, беспорядочно лежавшей на голове. — Недоумок, сколько раз мне требуется повторять: оставь свое «Просыпайтесь» в пределах своего загона. Здесь ты обязан говорить «Доброе утро, Ваше Высочество». — Я полил цветы, до блеска начистил Ваши сапоги, помыл пол, заштопал Ваши чулки, навел порядок в Вашем гардеробе и библиотеке. Вода для умывания, листики мяты, уголь и постиранное полотенце подготовлены на своем месте. Рубашка, воротник и брюки на сегодня тоже. Ларе громко нарочито кашлянул, приставив сжатый кулак к губам. — Доброе утро, Ваше Высочество! Да пусть свет этого утра озарит Ваш день! Ларе сердито цокнул, поднимаясь с постели. Как обычно, Кристо был участником во всех его рутинных делах. Он держал перед ним таз с водой, пока тот умывался, застегивал золотые пуговицы на голубой рубашке и белых манжетах, защелкивал золотую пряжку на черном ремне и облачил его ноги в высокие белые сапоги с золотыми вставками. Только к волосам принца было строжайшим образом запрещено прикасаться. Если и Ларе относился к чему-то с нежностью, то это точно был шелк его светлых волос. С трепетом он расчесывался перед огромным зеркалом, любуясь игрой солнечных лучей на своих прядях. Сегодня принц решил собрать низкий хвост. — Ваше Высочество, я не ложился спать со вчерашнего утра. — сказал Кристо, когда увидел что Ларе уже собрался покидать комнату. Тот равнодушно развернулся и смерил его оценивающим взглядом. Надо признать, юноша действительно выглядел уставшим и измотанным. Под покрасневшими глазами расплывались темные круги, а взгляд был неясным и помутневшим. Взор перед самим Кристо то и делал, что расплывался, а постоянно зевая, он пытался сохранить сознание в реальности. Хоть и здоровый сон уже давно перестал быть частым гостем в его жизни, в этом месте он вот-вот забудется насовсем. — И почем мне это знать? — Ларе положил руку на бок. — Как же? Если Вы не можете без меня даже одеться, то мое переутомление не сыграет Вам на руку. С широко раскрытыми глазами принц удивленно наклонил голову, а его лицо побелело даже притом, что в обычном состоянии походило на полотно. От возмущения он открыл рот и хотел было бросить что-то в ответ, однако все, что из него выходило — невнятные короткие звуки. — Руки нечем занять? Так бы и сразу. — быстрым раздраженным шагом он подошел к столику, около которого стоял Кристо. Одиноко стоявшая на нем ваза с нарциссами блестела на солнце. В следующую секунду тишину в комнате разрезал хлесткий звук бьющегося стекла. Некоторые осколки долетели аж до самой двери. Вода стекала ото всех сторон, а цветы беспомощно лежали на полу. Ларе опустил руку и снова развернулся к потрясенному Кристо. Принц самодовольно приподнял уголки губ, а слуга, который не мог оглядывать комнату без раскрытого рта, вот-вот полностью лишится чувств. — Убрать беспорядок и принести новую вазу с новыми цветами. Да так чтобы все было в точности как минуту назад. — не дожидаясь ответа, Ларе направился к выходу, сладостно упиваясь собственной победой. По крайней мере, он считал это победой. Нет ничего приятней, чем бросить в лицо дерзкого крестьянина его полное бессилие и немощность перед могуществом высшего сословия. Чем лишний раз напомнить ему о бесправности Ягненка перед Волком. — Разрешите задать вопрос. Зачем Вы это сделали? Принц остановился. Но на этот раз не стал разворачиваться. Он не хотел, чтобы Кристо вновь увидел его побелевшего сраженного лица. Впервые его гордость была задета настолько, что не оставалось даже слов для ответа. В чем дело? Каким образом нещадно рассыпается его корона, хотя этот нищий оборванец даже не прикоснулся к ней? Неужели его, принца, так легко сразить, взять на гнев? Почему, имея над Кристо абсолютную власть, Ларе сам чувствует ее над собой? — Глупый вопрос. И я не собираюсь отвечать скудоумной шавке, если она сама не в силах понять нечто настолько простое. А теперь, ничтожество, знай свое место и выполняй работу молча. Ему было ужасно неприятно осознавать свою смехотворность. Ларе сам не знал ответа на вопрос Кристо. Небо обволокло серой пеленой из туч. Ничто не отбрасывало тень, однако нельзя было сказать, что день походил на вечер. Осень окутала всю Ириду, наполнив улицы особым уютом. На землю спустилась серебристая дымка тумана, а потому, между домами словно поселились призраки. Наполняемое тишиной королевство будто задремало. Вместо обыденно громкого суетливого гула как легким ветром раздавался только приглушенный говор. По переулкам не толпились крестьяне, не пели барды и не тянулись вереницы из лошадей, сбивающие всех с ног. Один лишь холод проносился по тропам. Да слабый свет от зажженных свечей в окнах таверн говорил о том, что жизнь все еще не покинула город. Королевский дворец пребывал в таком же спокойствии. Каждый, от горничной до короля, без лишнего шума занимался своими делами. На заднем дворе не было никого, кроме садовника и стоявшего в ожидании принца. Облаченный в теплый камзол, Ларе скучающе оглядывал розовые кусты, колыхающуюся гладь травы и каменные статуи. Его томление прервал вид приближающегося силуэта, что быстрой походкой направлялся прямо к принцу. — Слишком долго. — с негодованием отрезал Ларе, когда Кристо оказался рядом. — Милорд. Вы поручили мне сортировку Ваших учебных листов с письменами. Но Вы не учли одно: я мм.. не умею читать. — Мне плевать с высокой колокольни что ты там умеешь, а что нет. — принц развернулся и зашагал вперед. Как обычно неторопливо и размеренно, ни на секунду не теряя прямой осанки. Кристо последовал за ним. Ларе вел слугу к постройке, что величественно высилась посреди зеленого ковра под светло-серым покрывалом. С каждым шагом все отчетливей слышалось лошадиное ржание и фырканье, беспорядочно перебивающие друг друга. И вот они стояли у дубового входа белокаменной конюшни. При королевском дворе даже такое место не лишено изящества и аккуратности. Каждая доска, каждый кирпичик и каждая плитка чинно находилась на своем месте, не выбиваясь из общей картины. Оглядывая ее, Кристо невольно поджал губы, скорбно подметив, что даже конюшня короля была больше и красивей любой крестьянской лачужки. Они зашли внутрь и Кристо внезапно обдало теплом. Здесь было довольно темно — свет, одним большим лучом, бил всего из пару окон. Впереди тянулся длинный узкий коридор со множеством стойл по обе от него стороны. Пустым не было ни одно из них. Юношу никогда не окружало столько лошадей. Проходя между бесчисленного множества гнедых, рыжих, черных, серых, пятнистых, он мог дотронуться до каждой из них. Завороженный взгляд метался от права к леву. Ларе остановился почти в конце коридора. Стойло, которое он собирался открыть было намного больше всех предыдущих и по-особому обрамлённое золотом, сразу цепляло внимание. Калитка отворилась не без тихого скрипа. За ней стояла лошадь, махнувшая своим длинным хвостом. Надо сказать, такого коня Кристо не мог представить даже по сказочным рассказам. Белый цвет ее масти отливал то холодно-снежным, то приятным глазу молочным. Стройные ноги внушали невероятную силу и одновременно ветреную лёгкость. А густая грива бахромой спускалась на шею. Впрочем, сам Ларе был словно ее человеческим воплощением, а когда они стояли рядом, то становились масляной картиной в стенах собора. — Знаешь, если, и не считать конные войска, то наибольшая часть лошадей приходится именно на.. мою долю. — гордо начал Ларе, положив руку на белую гриву. — Но даже среди лучших скакунов, эта — моя любимая. Во всей Лорелее, нет, я уверен что даже во всем мире, нет жеребца сильнее, быстрее, стройнее, и прекрасней чем она. Можешь считать себя невероятно счастливым — тебе, нищему убожеству, выпала возможность посмотреть на нее и даже провести с ней время. А, ну и полагаю, что даже ты достоин знать ее великолепное имя. Это — Пампкин. — Кристо посмотрел на одно-единственное серое пятно, что украшало правое бедро. Когда Ларе произнес имя лошади, то очертания пятна ясно сложились в рисунок тыквы. — Тыква. Забавно. — хмыкнув, подметил слуга. — Но для кобылы имя странное. — Не страннее любого крестьянского имени. — едко ответил принц. — Так вот, ты должен почистить ей копыта и вычесать гриву, покормить ее, а затем запрячь в седло. По завершению работ известить меня. — Вааше Высочество.. Я абсолютно не умею обращаться с лошадьми! — громко воскликнул Кристо, едва не взмахнув руками. — А у тебя есть выбор? — Но а если с.. Пампкин что-то. — Пасть закрой. Тебе дозволено знать ее имя, но никак не произносить. Кристо поджал губы и продолжил лишь через несколько секунд. — Что если с ней что-то случится, что если если я сделаю что-то не так? Подумайте о ней, в первую очередь. — В таком случае, тебе придется расплачиваться за это. — равнодушно пожал плечами Ларе, покидая стойло. — Вперед. Более не церемонясь, принц покинул конюшню. Когда дверь захлопнулась, Кристо перевел взгляд на предстоящую работу в лице белого скакуна, беззаботно фырчавшего и размахивавшего своим хвостом. С шумным выдохом он плюхнулся на пол и взвалился к стене, прикрыв глаза. Протекающие минуты были наполнены не сладкой истомой, а измученным томлением, от которого так хотелось сбежать. Однако бежать совершенно некуда, он словно брошен в глубокую яму. И без того бесполезные карабканья сделали бы яму лишь глубже. И все бы ничего, Кристо терпелив, однако одним лишением свободы тут не обошлось. Гонениям принца не было конца. Одна работа тут же сменялась другой, одна секунда накладывалась на другую, превращая дни Кристо в беспорядочный хаос, сравнимый с запутанной кучей нитей. И пока тот, корпя, пытался ее распутать, возвышающийся над ним принц делает все, чтобы Кристо давалось это с как можно большим трудом. Ларе приятно забавляло смотреть на то, как его слуга становился Сизифом, и невероятно злит то, когда Кристо все-таки находил нужную нить, что распутывала беспорядок. Он уже давно понял: принцу нужны не рабочие руки, а питающее его отчаяние Кристо. Его сокрушенность и признание поражение в этой неравной битве. Однако для Кристо — признать свою слабость — значило пасть ниже земли. Прожив здесь вот уже полтора месяца, ни на мгновенье он не согласился с нареканиями принца. Более того, он искренне считал себя куда лучше Ларе и не побоялся бы заявить об этом, стоит только дать ему слово. Кристо вздрогнул, когда почувствовал конский хвост на своем лице. Поняв, что чуть не переступил порог сна, тот встал и положив руки на бока, еще раз оглядел конюшню. — Давай. Всего две недели и этот Ад прекратится. Просто потерпи. А сейчас сделай что требуют. — бодро сказал он себе. Утро выдалось светлым и по-особому теплым. Несомненно, ярче всех оно сияло для Кристо, который впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему хорошо. Он проснулся раньше зари и ни тяжкая работа, ни новая порция унижений от Ларе не омрачили его настроение. Это заметил и сам принц, но тот решил ограничиться лишь едва видимым недоумением, на которое Кристо ровным счетом не обратил никакого внимания. С нетерпением он наблюдал за тем, как солнце поднималось все выше, радуясь каждой пролетевшей минуте. — Ваше Высочество, Вы звали? — Кристо стоял у порога комнаты принца, однако не стал заходить внутрь как обычно. Не отвечая на вопрос, Ларе встал около голубой стены, не завешанной картиной и не заставленной мебелью. Подбросив в руке спелый помидор, он вызвал озадаченность у Кристо, не решавшегося что-либо говорить. — Видишь что-нибудь на этой стене? — спросил принц, вцепившись в него недобрым взглядом. — Нет. — не имея иного ответа, сказал Кристо. Цепко взяв помидор, Ларе вмазал его прямо в стену. А затем медленно, прикладывая все больше и больше сил, давил плод, усердно размазывая все что от него осталось. Одна за другой стекали темные капли. Вскоре и помидорный ошметок упал вниз, оставив после себя зияющее пятно, которое точно не осталось бы незамеченным. Но Кристо было глубоко все равно. Он ни раскрыл рта, ни расширил глаз. Странные выходки Ларе уже давно не казались ему чудными. Это просто нелепое ребячество, вызывавшее не столько непонимания, сколько скуки. А вспоминая о том, что вытворяет их шестнадцатилетний принц, еще и стыд. — А теперь видишь? — Глаза у меня пока что имеются. Да, вижу. — Хм, странно. Однажды ты показал мне, что не видишь дальше трех локтей. — теперь Ларе отошел от стены. — Когда? — Или для тебя мои волосы не сравнимы с этой стеной? Кристо озадачился еще сильнее. — Что Вы от меня хотите? С раздраженным возгласом Ларе приложил ладонь к лицу. — Помнится мне, когда-то ты не придал значения кошмару, который произошел с моей косой по вине твоей тыквы! Теперь в голове Кристо действительно всплыл тот самый диалог двухмесячной давности. Он был настолько коротким и мимолетным, что казалось навсегда затерялся или вовсе выпал из его памяти. — А теперь убери это! — не переставал говорить Ларе. — Ваше Высочество, не хотелось бы Вас расстраивать, но я думал, что Вы уже знаете — сейчас я покидаю дворец и возвращаюсь домой. — В каком это смысле? Два месяца уже прошло? — У Вас такая хорошая память, милорд. Странно, что Вы забыли. А теперь, с Вашего позволения, я пошел. Чем дольше Кристо находится рядом с ним, тем крепче сжимались его опущенные кулаки. За все проведенное время с Ларе, его общество стало просто невыносимым, а неприязнь стал вызывать один лишь его вид. — Куда это? Разве так подобает прощаться с Его Высочеством? Кристо застыл. Словно что-то обдумывая, он нервно устремил свой взгляд сначала вверх, потом вниз. В следующую секунду к вискам хлынула вскипевшая кровь. — А разве так подобает обращаться со своими слугами? Теперь застыл сам Ларе. Голубые глаза расширились, а губы разомкнулись, изумленно приоткрыв рот. Его точно пронзило острой стрелой с ядовитым наконечником. Точно ударила молния и сразил гром. На секунду перед тем как стать накрытым волной ярости, он задумался о том, что всего лишь неправильно расслышал Кристо. — Что ты сказал? — Ваше поведение не соответствует Вашему сану. Да и смотря на Вас, я навсегда разочаровался в этом титуле. Вам когда-нибудь говорили о том, как Вы выглядите со стороны? Очень сомневаюсь. Потому что Вас все боятся. Но боятся не как кого-то сильного или могущественного. А как высокомерного человека, на стороне которого есть власть. Вы слишком много себе позволяете. Ваш титул не дает Вам права обращаться с людьми как с животными. Как и не дает права раскидываться оскорблениями, если вдруг Вы считали их остроумными. И на самом деле, я невероятно счастлив покидать это место. Хоть и он говорил громче обычного, в его голосе можно было уловить дрожь. Разум словно потерял контроль над языком, который не мог остановиться. Однако сейчас он не жалел ни об одном сказанном слове. — Счастлив?! Ты счастлив?! Тебе, помойной крысе, выпал редкий шанс пожить во дворце не чувствуя голода или сырости! Ты спал на кровати, а не на стоге сена, ел мясо вместо дохлых крыс! И сейчас ты счастлив вернуться в свои пропитанные гнилью трущобы?! Счастлив снова жить как грязный скот?! — Во-первых, Ваше Высочество, Вы ничего не знаете. Мы живем не так хорошо, но я бы предпочел на всю жизнь остаться в своих «трущобах», чем в этом дворце, где тебя только и делают что унижают и видят в тебе не человека, а будто какого-то пса. А во-вторых, если Вы и вправду считаете, что народ живет так ужасно, почему Его Величество ничего с этим не сделает? — И как.. ничтожная шавка, неблагодарный паршивец, и в конце концов, обычный простолюдин смеет бросать такое в лицо принца?! Лучше помолчи, языкастая дрянь, если не хочешь оказаться на виселице! — До свидания. Я отработал свое наказание. И сделал даже больше, чем требуется. Не силясь больше здесь находиться, Кристо оставил Ларе одного.