XVI

С того момента покой покинул Ларе. Последние слова Кристо, перед тем как тот оставил дворец, тенью преследуют принца. Он погряз в них, как в тине с илом. Не утихала головная боль, постоянно напоминавшая о том самом дне. Каждая фраза бывшего слуги, брошенная горячо или спокойно, теперь буквально выжжена на стенах памяти. Они с силой вытесняли из головы все остальное, мучительно пытая и выворачивая наизнанку. Он никак не мог забыть с каким лицом на него смотрел Кристо. Вымученное, тянущее из последних сил почтение к Ларе как к принцу, вперемешку с полыхающим недовольством и презрением. Никогда еще ему не говорили подобных слов. В первые дни после расставания со слугой, ярость пылала как лесной пожар, а сажа и дым ослепили его. Кристо он мог назвать лишь грубияном, а его непрошенные нотации — хамством и наглостью. Убеждал себя в том, что это совершенно не стоит его драгоценного внимания, а сам невежа, каким бы длинным у него ни был язык, останется крестьянином, таким же убожеством, которого не спасут его пламенные речи. Он был уверен, что стоял выше. Но проходило время, а Ларе все возвращался к тому дню. Из раза в раз его охватывал гнев. Из раза в раз он не чувствовал удовлетворения. Стоило ответить по-иному — думал он — стоило ответить также пылко, осыпать еще более унизительными прозвищами, пригрозить не просто виселицей, а варкой в кипятке! До чего же паршиво прокручивать в голове диалоги и находить себя в них проигравшим. Ларе поменялся не просто изнутри, но и внешне. Раздражение не спадало с и без того вечно угрюмого лица, а злить его стали даже самые неброские мелочи. Теперь за ним тянулась не просто мрачная аура, а самый настоящий вихрь, от которого надо держаться за десяток миль. Король с королевой впали в беспокойство, однако любая их попытка поговорить с сыном оборачивалась сокрушительной неудачей. Горячо любимые прогулки с лошадьми, чтение, игра в шахматы и даже фехтование не приносили ни радости, ни утешения. Ничто не было способно отвлечь от этих неотступных мыслей. Ларе мог впасть в безумство. Терзаниям не было конца. Их стали вызывать не только последние слова Кристо, но и все произнесенные им в течение двух месяцев. И чем больше он о них думал, тем сильнее злился от того, что не сумел доказать свою правоту. Ведь привык к тому, что его правота не требует объяснений. Такие как Кристо точно должны склоняться перед ней. Так в чем дело? Почему он этого не делал? Почему Ларе не чувствовал покорность слуги, хоть и тот прилежно выполнял все свои поручения? Почему не чувствовал к себе уважения, хоть и тот никогда не забывал о вежливости? Это не могло продолжаться вечно. Лежа в кровати перед очередной неспокойной, если и вовсе не бессонной ночью, Ларе наконец-то стал прочен в своих мыслях. Он вернет Кристо. Во всяком случае для того, чтобы сказать недосказанное. С твердостью доказать глубокую ошибочность его правды и истинность собственной. Не отступит, пока Кристо не будет убежден в своем почтении к Ларе как к настоящему принцу. Сложенный с ясностью вывод вскоре дал ему обрести спокойствие во сне. Но лишь на короткое время, несколько часов, перед тем как заново воспрянуть духом и двинуться к своей цели. Сумрачное утро осветило кабинет короля слабым, но мягким светом. Расписанный ковер устилал почти весь простор комнаты. Ажурно вырезаны как и ножки большого деревянного стола, так и спинки двух стульев с бархатными подстилками. Множество дверок с золотыми ручками, в которых можно было запутаться. С потолка ниспадала увесистая люстра со свечами, что вечерами освещала эти стены, увешанные картинами и в частности, величественным портретом самого короля. Но вопреки своему предназначению, что должно было сулить гнетущее могущество, это место ничем не отличалось от всех остальных комнат во дворце. Король не очерчивал свою обитель как нечто особенное, выделяющее монарха с его безграничной властью. Всякий зашедший мог чувствовать себя не подчиненным служителем, а обычным гостем, каким и оставался в любой другой части дворца. Для некоторых людей Гордон — именно так звали государя — открывал дверь не только входную, но и уюта с сердечной теплотой. Одним из таких был Ларе, однако сам принц предпочитал не ступать сюда лишний раз. — Отец, сегодня я должен буду отлучиться из дворца. Полагаю, что до повечерья. — отрезал Ларе. Между тем, Гордон, по всей видимости, суетился и утопал в каких-то делах, то и дело подписывая бумаги и перебирая их шуршащие стопки. Но даже будучи занятым, не мог оставить сына без внимания. — Доброе утро, мальчик мой! В какой час и в каком направлении направляется мой милый принц? — он был преисполнен светящейся радостью каждый раз, когда заговаривал с Ларе. — Непременно сейчас. Удостоить маркиза Вальтера своей компанией на. конной прогулке. — он же отсеивал каждое лишнее слово. — К чему такая спешка? Ларе оставил это без ответа. — Хорошо. Старик твой будет на собрании всенародном, потому и помочь ничем не сможет. Сильно не расстраивайся. А лучше возьми с собой Шарлотту-то нашу. С неприятным недоумением принц вскинул брови. — Зачем она нам? — Ну как же! Втроем вам куда веселее будет. Да и Его Сиятельство Вальтер — благороднейший мальчик и ровесник нашей принцессы, которого не успели сосватать. Сам ведь понимаешь. — Шарлотта непреклонна в своем решении. И на чужие воркования смотреть мне не особо хочется. Я пойду один. Король коротко вздохнул. — Дело за тобой, Ларе. Ничего не забудь. Выходи только в чьем-либо сопровождении. Хорошо провести день, дитя мое! Получив все, что ему нужно, он скрылся за дверью. День предвещал быть тихим. Гордон оставил дворец почти сразу же после их разговора. Сегодня Ларе позавтракал в компании матери и сестры, наверное поэтому в абсолютном безмолвии. Не стал посвящать их в свои планы. И в сущности, о них знал только король, да названный маркиз Вальтер, который должен был явиться у ворот дворца меньше чем через час. За это время принц успел облачиться в самую простую, по его меркам, белую рубашку с прямыми рукавами, брюки прямого кроя, которые вполне могли запылиться в его гардеробе, если бы не усердие слуг. Однако для сегодняшней встречи ему не требовался вычурный костюм, с сияющими на солнце золотыми вставками. Не требовалась и рапира, обычно верно закрепленная за поясом. И несмотря на это, сегодняшняя встреча была невероятно важна. Настолько, что ее бы точно испортила роскошь, в которую привык одеваться Ларе. Вскоре он вышел на улицу. Солнце окончательно скрылось за плотным слоем серых туч. Воздух был неподвижен, но очень холоден. Долгое время осень подкрадывалась незаметно — постоянно прячась за свет и теплоту. А сейчас она показала себя, обернувшись пусть и неохотно, но ожидаемой стужей. Вдаль на сотню шагов, за узором решетки королевских ворот, стоял ожидавший принца силуэт. — Надо же!.. Его святейшее Высочество снизошел до моего жалкого общества! — этот юноша был статен и стоял также прямо, как Ларе. Он высок, во всяком случае намного выше принца. Короткие черные волосы аккуратной волной уложены на одну сторону. Темные, как пропасть, глаза зияли на бледном, удивительно бесстрастном лице, что не повело ни одной мышцей. Маркиз спокоен, как сегодняшний холод. Негромкий голос ровен, но не бесцветен. А аристократичная гордость окутывала его, но не была легко читаема. — Или, смею предположить, Вами движет нужда выгоды? — Пройдемся. Они ушли вниз от дворца, вглубь сада за его обратной стеной. Он простирался на огромную территорию и выходил в дикую рощу — излюбленное место для светских прогулок. Место тихое и наполненное безмятежной романтикой. Ларе действительно любил кататься здесь на лошадях. Однако сейчас он, как и Вальтер, равнодушно прошел мимо конюшни. Далеко уходить не стал, он должен был не потерять тропу прямиком к городу. — Разумеется, я не собирался проводить с тобой время. Это лишь лживый повод для того чтобы я смог смыться из дома. Сейчас Ларе звучал еще более надменно. Приподняв брови, Вальтер хмыкнул, не ожидая чего-то другого. — И что же теперь? — Ты сделаешь мне одолжение — убедишь всех что я нахожусь с тобой сейчас и до самого вечера. Так как наши отцы тоже будут заняты до сумерек, сделать это будет просто. Если герцог поинтересуется чем мы занимались, у тебя будет незамысловатый ответ — конная прогулка. — Вы уходите один, в никому неизвестном направлении, да еще и так.. скромно одевшись? — Тебя колыхать это не должно. Уголки губ Вальтера приподнялись в язвительной ухмылке. — А Вы не думали, что я могу поступить совсем иначе? Доложить о Вашей лжи сначала своему отцу, который не сможет оставить ее без внимания. А потом и Его Величество быстро обо всем прознает. Ларе недовольно поджал губы. Было глупо слепо надеяться на уступчивость с его стороны. — Тогда я пообещаю тебе палача! — Несомненно, но сначала займите престол. А пока, я волен распоряжаться Вашей просьбой как мне будет угодно. Ларе тихо шикнул. Тяжело признавать, но он и вправду находится в невыгодном положении. Говорить придется совсем по-другому. Не так, как он привык. — Чего ты хочешь? — спросил Ларе вздыхая, словно уже признав свое поражение. То, что должно произойти сегодня слишком для него важно. Ради этого он готов даже почувствовать себя униженным. Вальтер задумался. Не каждый день сам принц предлагает услугу, да еще и находится под властью твоего слова. — Ваша сестра — Ее Высочество леди Шарлотта. Если Вы организуете мне с ней встречу, то так и быть, я посодействую Вашему плану. C этими словами он отвел взгляд куда-то в сторону, а руки нервно сложил в замок за спиной, хоть и не поменял выражение холодного лица. — Тебе.. нравится моя сестра? — Так Вы согласны на мое условие? Ларе вспомнил недавние слова отца и беззвучно усмехнулся тому, как забавно все вышло. А еще забавней то, каким легкомысленным был Вальтер, ставя такое условие. Ему стало смешно — маркиз совсем не знал или не понимал на что хотел пойти. — Договорились. По моему возвращению ты сможешь провести с ней время. Нельзя было терять ни секунды времени. Они разошлись в разные стороны и принц направился к выходу из рощи. Вскоре тишина плавно сменилась оживленным, но еще приглушенным шумом. Впереди показались цветные крыши, дома и люди. Вытоптанная тропинка сменилась каменным тротуаром, а с головы сошли тени от многочисленных деревьев. Он остановился и нервно сглотнул. Для принца, чья жизнь всегда протекала строго в окрестностях дворца, городские улицы простирались в глухую бесконечность, совершенно для него не созданную. Однажды вся эта ширь станет его владениями, а он не знает о них абсолютно ничего. Однако возвращаться было уже нельзя. С сомнениями или без, придется пройти этот путь, пусть и начерченный лишь в его голове. Он накинул на плечи темную мантию, взятую с собой и спрятал за капюшон лицо и волосы, которые никем не должны быть узнанными. Затем ступил вперед и снова остановился. «Недостаточно» — как лязг цепи промелькнула мысль в его голове. Даже в этом темном, беспросветно покрывающем облачении у него не получится проходить через толпы людей спокойно, не чувствуя страха и не оглядываясь на каждый звук в его сторону. Он должен быть уверен в своей невидимости как принца. Скрип двери. Ларе вошел в полупустую лавку, через большие окна которой разглядел висящие ткани самых разных покроев. Он коротко оглянулся вокруг: множество рубашек, жилетов, камиз, туник, плащей и штанов разных длин и цветов. Конечно, то, что было великолепием для других посетителей лавки, было тусклой безвкусицей для Ларе. Можно было с закрытыми глазами схватить любую вещь, ведь в этом выборе не было никакого смысла — все сливалось в одну блеклую массу. Однако он все же поставил для себя одно ограничение. Рука неуверенно, в один момент даже содрогаясь, потянулась к. платью. Длинное крестьянское платье изумрудного цвета с молочными рукавами и коричневым ремешком ниспадало с натянутой веревки. Едва прикоснувшись к легкой ткани, он сжался и резко отдернул руку. За каким чертом следовал Ларе, решаясь на такое бесчестье? Зачем ему так унизительно стирать свой гордый и возвышенный облик? Ему никогда не приходилось слушать о своей женственности, видимой для других. Никогда длинные волосы или небольшой рост с худощавой фигурой не становились предметом упреков, насмешек или даже простого интереса. Разве что Шарлотта, пока тот заплетал себе косу, могла ехидно сравнить брата с леди, что не вышла лицом. Но сестринские издевки имели особый характер и Ларе знал, что придавать им глубокое значение — бессмысленно. Однако, каким бы величавым принцем он ни рисовал себя, глубоко-глубоко в душе сидело неприятное осознание того, что он действительно похож на девушку. И сейчас, сковырнув его, Ларе напрягся. «Всего один раз. Один несчастный раз. И о нем никто не узнает.» — неустанно твердил он себе. Спустя несколько тягостных мгновений, на столе хозяйки прилавка сверкала золотая монета и снова скрипнула входная дверь. Теперь длинная ткань спускалась вниз с плеч и скрывала прежне надетую рубашку и брюки. Волосы распущены на обе стороны, а макушку и лицо укрывала темная мантия. «Совсем не отличить от обычной крестьянки» — с горечью пронеслось в голове, когда тот глядел на себя в отражении окна. Центр города. Рынок. Огромная площадь была усыпана шатрами, домиками, прилавками и повозками, как лист бумаги разноцветными кляксами. Это был лабиринт, через который туда-сюда проходили беспросветные толпы людей. Одна фигура тут же сменялась другой — так легко здесь было потеряться. Бесконечное множество голосов сливались воедино, туманом обволакивая площадь. Один перебивал другого и возгласы торговцев, покупателей, потерявшихся детей и играющих на деньги бродяг становились неотличимы друг от друга. Принц часто проезжал мимо этого рынка, мельком улавливая его вид из окна кареты. Но сейчас он стоял здесь по-настоящему. Несколько раз его чуть не сбила с ног запряженная лошадью повозка или метавшиеся впопыхах дети. И никто не извинялся перед ним и даже не останавливался — настолько хаотично и быстро протекала здесь своя жизнь. — Д-добрый день. — Ларе остановился у молочной лавки, за которой хлопотала дряблая женщина лет тридцати. Фальшиво девичий высокий голос прозвучал тихо, потому поначалу торговка даже не заметила его. — Где можно найти лавку одного крестьянского юноши? Высокий, смуглый, усыпанный конопушками, лет семнадцать, торгует овощами с фруктами. И зовут его. — Кристо? — она тут же оживилась и подняла блеснувшие глаза. Удивленный Ларе утвердительно кивнул. — Бохом поцелованный мальчик! С душенькой чистою, да ручки золото! Шо ни попрошу — все сделает! Во — крыша вчерэ развалилась, совсем хнила стала. А Кристо — тока узнал и тут же айда заделывать. Испухалась, спрашиваю монет скоко возьмет. А он ховорит: «Шо вы, шо вы, нискока, нетрудно мне. Искреннэ помочь хочу» Чут не расплакалась на сухом месте! И продает шо. Какую капусту хрустячую покупала намедни. И постоянно тока у него и закупаюсь. Как пахнэ его лавка — все душисто, все свеже! — позабыв обо всем, торговка все продолжала отдаваться светлым воспоминаниям. Однако ее отвлек негромкий нарочитый кашель. — А! Хде найти можно? Так он сегодня не работает, дуся. Завтро можешь приходить. Ничего не ответив, Ларе зашагал дальше, не намереваясь больше расспрашивать эту женщину. Досадливо подметил для себя то, что найти Кристо здесь — на месте его работы не выйдет. Но останавливаться принц не собирался. Теперь подошел к бородатому мяснику. Посвистывая себе под нос какую-то мелодию, мужчина развешивал свежие туши. — Добрый день. — Ларе успел приловчиться выдавливать голос так, чтобы не вызывать к себе вопросов. — На этом рынке один юноша торгует фруктами и овощами. Высокий, смуглый, усыпанный конопушками, семнадцать лет. — почему-то губы никак не могли вымолвить имя Кристо, хотя это намного упростило бы ему задачу. Но к счастью, торговцам одного рынка приходится знать друг друга в лицо. А уж Кристо, на удивление Ларе, не был обделен известностью и всеобщей симпатией. Мясник встрепенулся и повернулся к принцу. — Вы о Кристо? — Да. Я знаю, что сегодня у него выходной. Но мне к нему срочно. Где он живет? — Славный он парень. А Вы чудная. Откуда бы мне адрес его знать? Далеко живет, наверное. Где-то же выращивает свой товар. Поэтому думаю, что около полей. И вновь досадливо шикнув, Ларе понял, что поиски могут затянуться. Шаткая дверь захлопнулась с противным скрипом. За порогом тянулся холодный земляной пол. В бедной лачуге стоял полумрак — тусклый свет пасмурного дня проникал только через три решетчатых окна. Каменные стены спасали от поднявшегося ветра, но уличная стужа продолжала стоять даже внутри. — К’гисто ве’гнулся! К’гисто ве’гнулся! — ко входу кинулись двое пятилетних мальчика. В порыве радости детские ручонки принялись тянуть Кристо за края рубашки. Он сам улыбался всякий раз, когда лица его братьев сияли ярче солнца. — Ну привет Билли. Привет Боб. — Кристо растрепал две темные макушки, никак не отличавшиеся друг от друга. Будучи близнецами, Билли был отражением Боба, а Боб — отражением Билли. Их единственным различием были имена, да и то, ничего не изменится даже с их перестановкой. Таща за собой прицепившихся детей, Кристо прошел внутрь и сел на хлипкую, местами почерневшую деревянную лавочку у стены. Дом был обставлен скудно: шаткий, но большой стол, за которым проходили все семейные ужины. Вокруг него расставлены табуреты, а в углу ютилось несколько ведер и запылившаяся метла подле них. Самой броской была каменная печь, стоявшая у другой стены с гордой неподвижностью. Печь — лелеянный источник жизни в каждом крестьянском доме. От нее зависело буквально все. Оценивающе оглянув помещение, Кристо положил рядом с собой принесенный бутылек с настойкой Иван-чая. — Вы сделали что я просил? Принесли дрова и котелок? Билли и Боб рассеянно переглянулись. — Мы тебя ждали. — Билли выпучил большие серые глаза. Кристо ударил ладонью по своему лбу и шумно выдохнул. — Чертята! Я же говорил сделать это до моего прихода! Близнецы виновато замолчали. Билли понурил голову, а Боб мельком кинул на Кристо погрустневший, щенячий взгляд. Кристо постоянно забывал о том, что в голове его братьев — как и у всех пятилетних детей — гуляет один ветер. Будучи глупыми и небрежными во всех отношениях, им попросту тяжело подолгу внимать его поручениям. Их внимание шатко, а память — незавидна. Они легко загораются любыми идеями, но также быстро теряют к ним всякий интерес. — И как мы теперь ужинать будем? — укоризненно спросил Кристо. — П’гости. Мы все сделаем. — все еще не поднимая взгляда, негромко сказал Билли. — Только не отдавай нас Климу Санычу! — поддержал его Боб, обхватив старшего брата за руку. Он снова улыбнулся, а на миг вспыхнувшее раздражение сняло как рукой. Эти двое не могли злить его долго. Один лишь вид искренних лиц прощал им всякие проступки, что вскоре все равно становились простыми детскими выходками. — Ладно-ладно. На этот раз не буду. Но смотрите у меня! — шутливо пригрозил Кристо, поднимаясь с лавочки. — Подождите. Я схожу к маме и потом что-нибудь вместе придумаем. — Кристо! Amore mio*, как у тебя дела? Самая маленькая и отдаленная комнатка в доме. Кристо шагнул по неровному полу. Опустился на колени около деревянного ложе. На нем лежала женщина. Вид ее был болезненный: тонкие волосы черного цвета разбросаны по подушке как ломкая солома. Темные глаза, открытые не без изрядных усилий. Под ними расползались такие же темные круги, величиною больше, чем сами глаза. Лицо смуглое, но исхудалое с нездоровой землистостью. Но небольшая россыпь веснушек делала ее похожей на сына. Рот постоянно приоткрыт, в комнате не могла воцариться полная тишина из-за непрекращающихся тяжелых вдохов и выдохов. Юноша наклонился к своей матери, чья содрогающаяся рука потянулась к его щеке. — Привет, мама. У меня все отлично, я принес тебе настойку. Выпей поскорее. — Кристо помог женщине поднять корпус. Сердце сжималось каждый раз, когда хриплый кашель громко вырывался из ее груди. Поднеся бутылек прямо к сухим губам, она выпила лекарственную жидкость до последней капли. — Спасибо, родной. — однако когда сын находился рядом, в ней вспыхивала жизнь. В туманных глазах появлялся блеск, а прежде потушенный голос приобретал живой, ласковый тон. — Ну поведай мне, что же делаешь весь день? Не устаешь? Не холодно? Кушаешь хорошо? — Да вот, последние урожаи собираю. Потом сходил в аптеку. А сейчас как раз полностью освободился, будем с Билли и Бобом готовиться к вечеру. Всее со мной нормально. — заверил Кристо, взяв ее ладонь в свои руки. Женщина не смогла ответить. Ее лицо посинело, а рот скривился в надрывном кашле, который нельзя было остановить. На постель полетели мокротные капли с примесью багреца. Кристо судорожно прошипел от осознания своего бессилия. Жестокий кашель, как когти хищника, никак не хотел отпускать ее. И даже когда он это сделал, женщину продолжила преследовать тяжелая одышка. — Тебе все хуже.. — О, мышонок мой, не волнуйся пожалуйста. — Ti voglio bene, mamma**. Я обещаю сделать все, что в моих силах. Меж тем Ларе продолжал метаться по улицам. Погода тоже не стояла на месте — тучи сгущались, а ветер набирал скорость. Он и не думал, что город окажется настолько огромным, особенно по сравнению с дворцом. Или это принц ходил кругами, или улицы действительно не имели конца. Прошло уже несколько часов, но окружавший пейзаж никак не менялся: одни и те же каменные аллеи, вдоль которых стояли одни и те же ряды домов. Уже не чувствовались ноги, но пшеничные поля и океан, о котором твердили все опрошенные жители, все никак не появлялись перед глазами. Чем дольше он шел, тем сильнее становилось желание бросить эту безумную затею и вернуться обратно домой, а там утолить жажду сладким вином и снять усталость мягкой постелью. Все что удалось узнать — используемое народом название района, в котором живет Кристо. Но указывающих табличек нигде не было, а специфичный язык крестьян не смог донести до принца его расположение. Выдыхаясь в очередной раз, Ларе присел на скамью. Живот болел от голода, а отяжелевшие веки усиленно пытались не закрыться. От неутихающего уличного гула трещала голова. Ларе окинул местность вокруг себя утомленным взглядом, и задержал его на лошади, запряженную в повозку. «Вот бы со мной была Пампкин.» — с досадой подумал он, вот уже несколько минут смотря на гнедого коня. Извозчик стоял рядом с соломинкой во рту. Идея! Внезапно он соскочил со скамьи и бодро направился к извозчику. — Отвези меня в Дас-Эленд. — сказал принц довольно резко, а для мужчины еще и неожиданно. Принц даже не поменял голос как следует, потому он прозвучал малость странно для хрупкой девушки и слишком властно для обычной крестьянки. — Дас-Эленд? В самый окраинный и бедный район Ириды? — извозчик громко усмехнулся. — Просто так тебя туда никто не отвезет, дерзкая дамочка. Ларе достал из кармана пару золотых монет. — Садись. — он тут же переменился в лице. Не было сил, да и желания препираться с ним. Без слов сел в повозку, а извозчик — на лошадь. Через пару мгновений копыта забарабанили по дороге и они тронулись в путь. Неспешно, но верно рассекала повозка переулки и проспекты. Ларе облегченно выдохнул. Наконец-то он нашел лазейку, что выведет его из адского лабиринта. — Приехали. Ларе вздрогнул. Задремав, не понял сколько прошло времени, пока был в дороге. Но разбудил его не грубый голос извозчика — скорее стук холодных капель по голове. А промокшие волосы прилипли к лицу. Приспичило же ему снять капюшон мантии прямо перед дождем! Пока Ларе приходил в себя, по несколько раз озираясь вокруг (а пробуждения ото сна всегда давались ему нелегко), мужчина, нетерпеливо раздувая ноздри, протянул руку. Как хищник он выхватил две монеты из рук Ларе, который едва успел остепениться. И тотчас уехал, оставляя принца одного, под проливным дождем. Он оказался в совершенно ином месте. Впереди раскинулась синяя и казалось, бесконечная гладь. Неспокойные волны грозно поднимались все выше. Ларе уже не в первый раз вставал перед океаном, но еще никогда не видел его берег таким. Он был усыпан деревянными обломками, битым стеклом, бутылками со стаканами и гниющими остатками не то еды, не то животных. Морской бриз и прохлада льющего дождя смывали ужасный запах. Принцу бы точно не хотелось оказаться здесь в летний зной. Сзади, неаккуратными рядами стояли дома и постройки, наотмашь сколоченные из замшелого камня. От такого пейзажа Ларе дернулся, а лицо скривилось в отвращении. Не зря он презирает простых людей — они позволяют себе вдыхать смрад и утопать в грязи, как последние свиньи. Даже сквозь стуки капель, до его ушей доносились хохот, пения и оживленные беседы, отчего стало дурнее — они позволяют себе веселиться. Веселиться посреди тлетворной свалки! Но как бы там ни было, он не мог стоять на одном месте. Тело дрожало от холода, а в горле пересохло от жажды. Ларе поднялся вверх, идя к более оживленной части района. Дождь сильно осложнял ходьбу. С каждой секундой капли становились тяжелей и быстрей. Нет, так дело не пойдет. Принц огляделся. Взгляд зацепился за утес, высившийся слева. На фоне темного неба с океаном стояла таверна — двухэтажное здание с треугольной крышей. Потертые стены, неровная черепица, но наглухо закрытые ставни. Ларе подошел поближе. «Сытая Окула» — прочитал он на центральной вывеске над дверью и хмыкнул, подметив неправильное написание такого простого слова. Продолжать поиски сейчас было большой глупостью. Более важно — поскорее укрыться от дождя. Он вошел с осторожностью и недоверием. Тотчас накрыло странным теплом, теплом совершенно чуждым. В нос ударил терпкий запах алкоголя, а в уши — незатейливый музыкальный звон. Он смешался с тьмой голосов. Пьянчуги встречали прямо с порога — они смеялись, стучали кулаками по столам, опустошали стакан за стаканом, играли на деньги. Но Ларе не мог разглядеть большинство лиц — в таверне царил полумрак, разрезаемый лишь неярким светом догорающих свеч. Он дрожал, и теперь уже не от холода. Каждый шаг был лишен уверенности. Оставляя за собой дорожку из дождевой воды, Ларе прошел к стойке в самом конце заведения и нерешительно сел на свободное за ней место, сильнее укутавшись в мантию. — Вечерок, барышня. Что брать будем? — к нему тут же метнулся хозяин таверны — высокий щуплый мужчина, встретивший Ларе сверканием ехидной улыбки. Под загнутым носом красовались темные, завивающиеся усы. Протирая стакан, он не спускал с принца веселого, но лукавого взгляда. Растерянный Ларе открыл рот, однако еще полминуты оставался в молчании. — Вино, к несчастью, испили. Могу предложить сидр.. но надеюсь что ты не столь проста.. Пиво..бренди.. — с особым манером он растягивал слова и закончив протирать стакан, одной рукой облокотился о стойку. Расстояние между ним и Ларе стало тревожно маленьким, отчего принц напрягся еще больше. — А быть мооожет.. — Воды. Дай мне воды. — не поднимая головы, ответил негромко, но твердо. Хозяин таверны сначала недоумевающе вскинул бровь, а затем, хватившись за живот, залился раскатистым смехом, на который обернулись другие посетители, рассиживающиеся неподалеку. — Воды?! Да вы гляньте на нее! Воды! Девушка, ты или отрадная шутница, или дорогу перепутала. — Тогда дай мне что-нибудь. — сквозь злостно сжатые зубы, ответил принц. Обычно он не терпел, чтобы над ним смеялись. Без слов мужчина потянулся за увесистой бутылкой. Несколько секунд и по стойке стукнула рюмка. Жидкость в ней казалась Ларе расплавленным янтарем. Он взял ее не без тревожащих подозрений — вкус подобных напитков был совершенно ему неизвестен. С зажмуренными глазами он залпом опустошил рюмку и тут же пожалел об этом. Первые доли секунды вкус разлился удивительной сладостью, с нотками карамели, фруктов или специй — точно определить было сложно. Но жгучая горькость не заставила себя ждать — будучи намного сильнее, она сцепила рот капканом. Уже проглоченная жидкость жгла горло, выворачивая его наизнанку. Ларе хватился в судорожном кашле. — Что это за дрянь такая?! — вытирая губы и все еще жадно вдыхая воздух, не удержался он от вопроса. — Ром. Между прочим, лучший во всем Королевстве. А ты, милочка, совсем не умеешь пить. — усмехнулся хозяин, постучав пальцами по стойке перед принцем. Тот рассерженно отдал золотую монету. Однако цничная усмешка хозяина таверны в один момент сменилась отвисшей челюстью и ошарашенно распахнутыми глазами. — У нас нет столько сдачи. — Оставь ее себе. — равнодушно сказал Ларе, даже не подозревая о том, что одной монетой заплатил за шесть рюмок. Однако сейчас его больше интересовало как избавиться от горького послевкусия, чем сколько он переплатил. Внезапно донесся свист. — Красааавица! В первый раз ром пьешь? Обернувшись, он обнаружил что рядом с ним сидел пожилой мужчина. Опершись локтем о стойку, тот полностью развернулся к принцу. Лицо его было размыто глупой улыбкой и рассечено несколькими шрамами, брови приподняты, а глаз сощурен. Один, потому что другой скрыт за тьмой повязки. Сальные волосы растрепаны, а густая борода с проседями спускалась до конца шеи. Похоже, мужчина был вусмерть пьян. Впрочем, как и большинство людей здесь. Ларе напрягся — последнее, чего хотелось так это привлекать к себе какое-либо внимание. — Ну не стессняся, не стессняся! Все случается впервые. А я, хстати, Чарли. Одноглазый Чарли! — он с гордостью указал на повязку. — Мой правый глаз остался на том кровавом поле боя почти тридцать лет назад. На войне с Ясиром. А тебя как звать? — Неважно. — Ну хорошо. А какие прелеесные у тебя волосы! Длиннющие и светлющие! Знаешшь, кого-то мне напоминает.. Кого же-кого же.. Ээ.. — Чарли почесал бороду и задумчиво отвел глаза. — А! Принца нашего! Ларе пробило колкой дрожью. Страх раскрытия резко смешался с изумлением. Даже если принц и полагал встретить свое имя за пределами дворца, меньше всего он ожидал услышать его из уст старого пьяницы в таверне на свалке. Теперь Ларе навострил уши, сосредоточив все внимание на этого чудака. — Ну не! Точно как у принца! — подтвердил тот свой довод, еще раз взглянув и оценив светлые локоны. — Тебе-то идет. А вот Его Высочеству. Ну не мужественно это, не по-мужски! Особенно для будущего короля! Руки на коленях сжимались в кулаки, еле сдерживающие вскипавший гнев. Пришлось приложить немало усилий для того чтобы подавить возмущение. — А ты не боишься, что Его Высочество прознает о том, как нелестно отзываются о его волосах? Там и до виселицы недалеко. Одноглазый иронично усмехнулся. — До виселицы? Что уж мне там. Что уж нам всем. Королевской семье начхать чем мы занимаемся и че говорим. Хоть вокруг посмотри. — старик повернулся и обвел помещение рукой. Ларе внимательно огляделся. Сплошной хаос, сплошная грязь. Битое стекло прямо под ногами бесчинствующих пьянчуг. Кто-то, как Ларе, нашел здесь укрытие от дождя, а кто-то. ночлег. Они соскребали и дрались за последние медные монеты, покрытые ржавчиной, чтобы купить еще хотя бы полстакана пива. Что-то странное чувствовал принц, глядя на все это. Стало не по себе, но уже не от того, насколько противно здесь находиться. — Лады, мне закругляться пора. Бывай, красавица! Он встал и шаткой походкой направился к выходу, запинаясь и придерживаясь за встречные столы и стулья. Ларе продолжал смотреть ему вслед, а затем и на опустевшее место рядом. Оставшийся в глубоком смятении, он еще несколько минут прокручивал те слова в голове. Однако быстро встрепенулся, вспомнив свою главную цель. Возможно, кто-нибудь в этой таверне хоть мельком знал о Кристо. Ларе решил не ходить далеко и обратиться к уже знакомому лицу — усатому хозяину заведения. — Возможно тебе известен один человек. Юноша семнадцати лет, высокий, смуглый и с веснушчатым лицом. Работает в фруктово-овощной лавке и насколько известно мне, живет неподалеку. Хозяин таверны задумчиво покрутил ус, но в итоге покачал головой. — Нет, к нам такой не заходил. — Кто-то говорит о Кристо? Не успел Ларе рассердиться, как из ниоткуда появилась новая фигура, заняв то место, которое несколько минут назад оставил одноглазый старик. Только теперь это был парень, на вид не больше двадцати лет. На щекастом лице вспыхнуло любопытство. Взгляд серых глаз, с которых слетали искры, перепрыгивал с Ларе на владельца таверны. В ожидании ответа, он поправил ярко-рыжие волосы, взъерошенные походом в это заведение. — Да, именно о нем. Где его можно найти? — у Ларе загорелись глаза. — Ох, ты плохо его знаешь, раз для поисков выбрала такое местечко. По выходу отсюда завернуть вправо и пройти между кузницей и лавкой сапожника. Там будет аллейка с домами по обе стороны. Прямо-прямо, пропустить первый поворот, прямо, а уже на втором повороте — налево. Ну и в предпоследнем доме в ряду живет Кристо. — рассказывал он легко, не упуская ни одной детали. — А тебе-то зачем, красивая блондиночка? Если что предупреждаю — к его сердечку не подступиться, но вот мое. свободно специаально для таких как ты. — заиграл парень бровями, чего неприятно поморщившийся Ларе предпочел бы не видеть. — Меня Климом звать. — Ах, какая жалость! К моему тоже не подступишься. Особенно такому, как ты. — сказал Ларе, вставая из-за стойки. Все это время приходилось держать язык за зубами, злобный скрежет которых не мог терпеть такое тесное общение с крестьянским народом. Он и сам был удивлен настолько несвойственной себе сдержанности, однако сейчас возмущение стало слишком сильным, чтобы не высказать его хотя бы одной едкой фразой. Ларе покидал эту таверну с одной лишь надеждой больше никогда ее не видеть. За всю жизнь ему не попадалось столько невеж и извращенцев, сколько довелось встретить за сегодня в этом месте. Сам того не осознавая, он слишком хорошо вжился в роль крестьянской девушки. Теперь предел мечтаний стал совсем прост: поскорее отыскать Кристо и сорвать с себя это треклятое платье. Он шел торопливо, чуть ли не бежав. Ливень стих, оставив за собой моросящие капли. Однако день клонился к своему концу, цвет неба начинал сгущаться сумерками. Пусть и времени осталось немного, Ларе не мог не ликовать — наконец-то этот огромный путь, полный безумства, огня и шипов нашел свой конец. Подходя к предпоследнему дому в ряду, он победоносно вздохнул полной грудью. Длительные поиски, бег вокруг города, унизительные замечания крестьян, приставания в таверне — все забылось одним махом. Теперь принц думал только об одном — горькие извинения сраженного Кристо, который вернется и признает Ларе как своего повелителя. Уверенный стук в дверь. Ему не пришлось ждать долго. — Здравствуйте, чем могу помооочь.. — с бодрой улыбкой Кристо распахнул дверь не глядя. Но стоило вглядеться в гостя получше, как улыбка сменилась замешательством. Еще полминуты оценивающий взгляд окидывал Ларе с головы до пят и все никак не мог прийти к логичному выводу. Принц молчал, выпытывая от Кристо должных слов. И когда тот наконец-то это понял, растерянно отвесил поклон, не отрывая от Ларе глаз. Представшее зрелище никак не могло сложиться ясной картинкой. — Д-добрый вечер, Ваше.. Высочество? Что Вы здесь.. делаете? Как Вы меня нашли? — Кристо принюхался. Вокруг Ларе все еще витал отчетливый запах спирта. - ..Вы выпили? — Слишком много вопросов! Это сейчас не имеет никакого значения! — со злящей неловкостью принц заметил, как Кристо смотрел на его одежду, а не на лицо. И вспомнил, что даже забыл переодеться. — Я не совсем понимаю что Вам нужно. — Возвращайся. — Что? — Ты прекрасно слышал — возвращайся! Проверив точно ли закрыта входная дверь, Кристо отошел от дома подальше. Скрестил руки на груди и уставился на принца совсем не тем взглядом, которого ожидал Ларе. Похоже что прежде великолепное настроение вмиг омрачилось этой нежданной встречей. Кристо не мог понять, действительно ли Его Высочество, который на протяжении двух месяцев внушал юноше о его ничтожности, лично стоит у двери и велит о возвращении? Или же он настолько сильно переутомился? — Я отработал свое наказание. Что Вы еще хотите? — Пустоголовая дубина! Сколько еще мне повторить — воз-вра-щайся! — тон голоса становился все выше, кулаки сжимались все крепче, а ярость на лице кривилась все сильнее. — Нет, Ваше Высочество, извините, но я не вернусь. Ларе замер словно проткнутый колом. — Это королевский приказ! Ты немедленно возвращаешься во дворец! Я прошел через эту огненную геенну совсем не для того чтобы слушать твои отказы! Теперь голос Ларе едва граничил с истеричным криком. Кристо, боясь что это встревожит его домочадцев, стал отдаляться от дома, маня идти за собой. Такую картину он мог представить только в страшном кошмаре и кто же знал, что она способна стать явью. — Я не собираюсь снова терпеть эту пытку. Тем более когда для нее нет никаких причин! — у Кристо не было иного ответа. Он не мог, да и совсем не хотел представить, на что надеялся сам Ларе, идя сюда. Сейчас его вид, пусть и смехотворно нелепый, никак не веселил, а лишь вздымал раздражение. — Нет причин? Нет причин?! Какие нужны причины, когда перед тобой стоит сам принц твоего королевства?! — Ларе рассержено топнул ногой. — Я все понимаю, но сейчас Вы пытаетесь вернуть меня насильно. Как я уже говорил Вам, Ваш титул не дает права делать все что вздумается! — Кристо держал себя в руках гораздо лучше, чем Ларе, однако вне стен дворца говорить было намного легче. Теперь он находился в положении свободного человека, а не безвольного слуги с цепью на шее, за которую можно потянуть. — Ты хоть знаешь через что мне пришлось пройти?! И это все ради того чтобы услышать порицания из уст нищей шавки?! — он начал угрожающе размахивать руками. Кристо отступил на несколько шагов, резко меняясь в лице. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. — Нет, мне не интересно то, что меня не касается. Почему Вы ээ. не состыкуетесь с самим собой? Зачем так яростно требуете возвращение «никчемной, убогой, ничтожной шавки», которая «как псина бегает по дворцу и разносит грязь»? Для чего я Вам так нужен? Ларе побледнел как полотно. Пораженные глаза стали величиною с золотой монеты. Казалось, все внутри остановило свой ход — и неистово бьющее сердце и вскипавшая кровь. Не в первый раз слова Кристо разят точно громом, однако сейчас он ударил еще и молнией. Несколько минут принц стоял на одном месте молча. — А я обязан оправдывать все свои действия? — спросил он холодным, но дрожащим голосом. — Нет, просто странно это. Вы то туда, то сюда. Сколько еще продлится этот бессмысленный разговор? Отыскать нужные слова в гуще злобы было тем еще трудом. Пока Ларе это делал, его перебил протяжный и громкий вой, вырвавшийся изнутри — урчание голодного живота. Неудивительно, за весь день, не считая утра, он не положил в рот ни кусочка. И Кристо, и Ларе отчетливо услышали страдальческий звук, который напомнил принцу о том, как же прекрасен родной дом и то, как сильно желание туда вернуться. — Вы голодны? Я могу принести что-нибудь. — спокойно и без задних мыслей спросил крестьянин. — Что ты несешь?! Не нужны мне твои жалкие подачки!!! Словно не услышав ярого возгласа, Кристо в спешке метнулся к оставленному позади дому. Быстро вернулся с румяной булочкой в руках, совсем недавно вышедшей из пламя печи. Над хлебом еще рассеивалось облако пара, источая дразнящий аромат. Кристо протянул руку Ларе. Это не было ни угощением, ни данью уважения принцу. Лишь следование негласному правилу: имеешь — поделись с неимущим, которым может оказаться кто угодно. Но Ларе не оценил подобной милости. Махнул рукой, слегка ударив Кристо. Тотчас булочка оказалась на сырой, грязной от дождя земле, приковав к себе оба взгляда. Один был разъяренным, а второй — ошеломленным. Через несколько секунд Кристо медленно поднял глаза. Концы бровей сведены, а челюсть отвисла. Опущенные кулаки сжались настолько, что ногти впились в ладонь почти до крови. Виски неистово запульсировали, а воздух в груди стал распирать легкие. — Что ты себе позволяешь?! ..хлесткий удар по лицу. Рука Ларе напряжена и невероятно жестка. Кристо пошатнулся, схватившись за каменный выступ. Щеку жгло точно раскаленными углями. Глаза едва не заслезились, а воздух сотрясся болезненным вскриком. — Что я себе позволяю? — процедил Ларе, все еще занеся над ним руку. — Извините! Извините, Ваше Высочество, я оговорился! — морщась ответил Кристо, потирая место удара, на котором остался характерно красный отпечаток. Ларе посмотрел на свою ладонь. — Ты.. вынудил меня прикасаться к мерзости, подобной тебе! Между тем, вечерняя, уже почти ночная тьма вступила во власть над небом. Начинали зажигаться первые звезды, а холод сильнее заключал в свои жестокие объятия. На спор ушло гораздо больше времени, чем предполагалось обеими сторонами. — Надоело. Действительно, больно ты мне сдался! Да и уверен, что никому! Никому не сдалась такая отбитая, больная шавка! — даже уставши, Ларе не переставал источать пугающую чернь, питаемую бесконечным гневом и злобой. Принц развернулся и затопал в том же направлении, откуда пришел. Кристо смотрел тому вслед, и даже когда силуэт скрылся за поворотом, еще несколько минут не мог сдвинуться с места. А затем бессильно рухнул на скамью, сколоченную из спиленного бревна. Оперся локтями о согнутые колени и выдыхая, запустил руки в волосы. Тело тяготила пустота. Мыслей было слишком много, Кристо не знал за какую схватиться в первую очередь. Каким образом принц нашел его точный адрес, о котором не знают даже торговцы на рынке? Почему именно в крестьянском платье и чем он занимался до прихода? Эти вопросы навсегда останутся без ответа. Гораздо больше интересовало другое — почему этот чертов принц все никак не может успокоиться? Неужели теперь придется постоянно чувствовать тревогу за свое существование? Может, стоит переехать, хотя бы в другой конец района? Будет сложно пережить еще одну такую встречу. Сначала оговорки, смена обращения, но сможет ли он не зайти дальше них? Если так будет продолжаться, не миновать ему еще одного наказания или чего лучше — смертной казни. Обычное презрение к принцу вылилось в страх за собственную жизнь. Чем же он заслужил подобное наказание? Кристо вздрогнул. Внезапное тепло отвлекло от размышлений. — Любимый, чего не заходишь так долго? Задумался о чем-то? Девичьи руки ласково обвили его со спины. Не ослабляя объятия, она перешагнула через бревно и села рядом. Даже после того что произошло, Кристо не мог не оставить для нее нежной улыбки. — Джейн, тыковка моя, налог просто собирали. Она с подозрением блеснула карими глазами и хлопнула длинными ресничками. Чтобы не вызывать в ней волнения, он любовно коснулся губами ее лба и задержался на нем еще несколько секунд. С тонкой бережностью рука скользнула к ушку, заправив за него мелкие кудри. Кристо пришлось согнуться — четырнадцатилетняя Джейн своей макушкой едва доставала ему до подбородка. — А это что такое? — с обеспокоенной укоризной спросила она, указывая на красную щеку Кристо, что до сих пор чувствовала твердую руку Ларе. — Нуу.. ударился. Даа, лицом. — каждый вопрос становился точно острой иглой — приходилось говорить неправду. Но Джейн не привыкла сомневаться в его словах. Все что ей оставалось — взять горящую щеку своей ладонью, одно лишь прикосновение которой стало живительной прохладой. Боль затихла. Она была бессильна перед мягкими пальчиками, заботливо водившими по коже. — Сильно болит? Кристо кивнул, но только потому что знал — вопрос заключается в другом. На этот раз Джейн потянулась губами к лицу Кристо. Каждый раз накрывало волной приятного тепла, унося его куда-то вдаль. — А теперь? — Уже нет. — сказал он, погладив девушку по волосам. Кристо уже забыл произошедшее с Ларе. Пока вьются ее кудряшки, искрятся ее глазенки, льется ее милый смех с ямочками на щеках. пока она с ним, какой-то гнусный принц не омрачит даже настроения. И если Ларе проскальзывал в его памяти со злобой, то Джейн он чувствовал самым сердцем. — Посиди со мной еще чуть-чуть.