XVI

Блеск серебряной вилки был таким же, как сияние солнца сегодняшнего утра. Словно сама по себе она ковыряла не то вяленую треску, не то запеченного гуся. Шарлотта с родителями сидели за соседними местами, но казалось — на другом конце стола. От их перебивающих друг друга голосов дрожало стекло бокалов, так и норовя выплеснуть вино. И все равно, даже самые громкие возгласы отца расплывались, словно под водой. — …к слову, Ларе.. Уколовшись о собственное имя, Ларе недовольно повернул голову, будто был сосредоточен и оторван не от туманных мыслей, а от чего-то невероятно важного. Сердитый взгляд заменял словесное «Ну спрашивай, раз уж отвлек». — К какому часу подойдет твой мальчишка? Этим вопросом Гордон всколыхнул в принце раздражение. Дело с Кристо — его личное дело, которое не должно обсуждаться королевским двором вплоть до узкого семейного круга. — Понятия не имею. Когда захочет, тогда и придет. — отрезал он и принялся поскорее доедать (а вернее начинать есть) свой завтрак, чтобы избежать дальнейшей беседы на эту тему. — Милый, изволь поинтересоваться. — к несчастью для Ларе начала королева. — У тебя есть огромный, роскошный сад дивных роз, лилий.. Они выращены прямо здесь и прекрасно справляются со своей ролью — благоухают и радуют глаз. Но ты отказываешься от этого сада и обращаешься к случайно завезенной колючке, которая совершенно не приживется в наших условиях.. Почему же? Принц не знал что ответить. А права игнорировать родителей он не имел. Зачем, зачем они лезут в его жизнь? — Жестокий ты. У тебя работать — с ума сойти можно, а этот юноша и вовсе был готов на стенку лезть. Я буду смеяться, если ты как ребенок до сих пор держишь на него обиду за тряску в карете тьму лет назад. — еще и Шарлотта прыснула как самая настоящая язва! — Заткнись! — не выдержал Ларе, стукнув кулаком о стол. От испуга подпрыгнули тарелки и переглянулись король с королевой. — Ты ничего не знаешь ни о нем, ни обо мне! — Это ты ничего не ведаешь о людях, Ларюка-злюка. — как же невыносима ее едкая, как кислота, улыбка. Как же паршиво признавать, что возвышал ее не только возраст. Шарлотта была не сестра, скорее никак незаживающая болячка, постоянно напоминающая о себе. Казалось, за всю жизнь ни один шаг Ларе не остался без ее насмешки, словно «издевательства над братом» — главная заповедь во всех священных писаниях. Все в ней злорадствовало — от блеска изумруда на перстне до искр в голубых глазах. Не выдерживая, Ларе хотел сорваться с места и с топотом выйти из столовой. Но вспомнив о родителях, в частности матери, которая так и не получила ответа на свой вопрос, остановился и выдохнул. — Матушка, он просто.. неплохо справлялся со своей работой. От произнесения этих слов что-то болезненно кольнуло внутри, чуть не вывернув его наизнанку. Пришлось наспех выдумать оправдания своим действиям. Ларе не мог лгать себе — он действительно поступал странно. Будто и вправду им движет зов не унявшейся обиды за тот случай трехмесячной давности. Ларе и самому хотелось бы в это верить. Уж лучше быть злопамятным ребенком, чем вообще не ведать того, кто приказывал вернуть Кристо. Вскоре, порыв холода подступил к дворцу вместе с Кристо. Снежинки падали на его лицо, словно передразнивая веснушки. Ларе лично встретил восстановленного слугу прямо у ворот. Стоящие на посту стражники оторопели от появления самого принца, сановная фигура которого редко одаривала их своим выходом. Еще и облаченный в парадный плащ, будто тот вышел встречать не принимаемого на работу крестьянина, а знатного гостя из другой страны. — Добрый день, Ваше Высочество. С губ Ларе чуть не сорвалось приветствие. Одернув себя, принц смерил его презрительным взглядом, уже вбитым в Кристо с гвоздями. То была их не первая встреча. Но лишь тогда они взглянули друг на друг по-иному. Принц перестал быть гнусной выскочкой, а слуга — скотским отбросом. То была встреча, сулившая изменения. Кристо, как и обещалось, стал получать жалование. Заменяя работу десятка слуг, первый мешочек на руках казался каким-то сказочным сном. Даже в самый урожайный сезон он никогда не видел столько монет сразу. О лавке, скорее всего, можно было позабыть. Груз волнений за мать перестал быть непосильным — раз в полнедели ее навещал именитый лекарь. Больше не приходилось оббегать весь город с надеждой хотя бы на мутную настойку с подозрительных рук. Он будто протер засаленное окно, через которое открылся вид на светлое будущее. В отличие от Кристо, жизнь Ларе практически не встретила перемен. Все те же подъемы с поздним солнцем, те же занятия и обязанности. Оказался ли Кристо таким ему нужным? Да. Пусть и этот ответ крылся за теми затворками, которые не хотелось открывать, он означал лишь одно «да». — Погода сегодня.. просто отвратительна. Покои принца. Кристо наводил здесь каждодневный порядок. Со столиков, тумб, изножья и изголовья кровати ловкими поворотами тряпкой исчезала пыль. Вызывая непонимание, Ларе жался рядом. Из всего пестрого спектра занятий он выбрал наблюдать за рутинным снованием обыкновенного слуги. Да еще и поговорить, видимо, решил. — Думаете? По-моему, для декабря очень даже хорошая. Солнечно, как ни глянь. Пейзаж за окном был достаточно светел. Примерно половина солнечных лучей пробивалась сквозь толщу серых, но не тяжелых туч. Истинно зимнее свечение холодком рассеялось по комнате. И то, ласковым и едва ощутимым. Ларе хмуро шикнул, не сумев подобрать внятного ответа. Махнув длинной косой, развернулся и зашагал к выходу. — Ах он тут солнцем наслаждается! Лучше заканчивай здесь, да поживее! Не дождавшись ответа слуги, принц вышел из спальни, сердито хлопнув дверью. «Странный он.» — пронеслось в голове Кристо. — «Бесится, хотя сам вроде разговор начинает.» Впрочем, ему ли не привыкать? Если бы пришлось описать Ларе, он бы не без усмешки выделил «особую буйность» как характерную черту. А нарисовать улыбку на бледном лице не сумеет даже самая яркая часть воображения — уголки его губ были точно каменными. Но теперь Кристо все равно. С момента его повторного принятия на должность в этой комнате не разбивалась ни одна ваза. Не перевертывалась ни одна тумба, не опрокидывался ни один стол. А какие-то хлопки дверью стали вровень с недовольством Билли и Боба. Таких диалогов было много. Ларе сидел перед зеркалом. Расческа в его руке скользила по светлому шелку волос. Кристо же заправлял постель, постоянно перебегая от одного угла кровати к другому. — Тебе больше по вкусу вино из Пино Нуар или Шардоне? — спросил принц, будто не вынося тишины. В отражении зеркала промелькнуло нахмуренное лицо слуги. — А Вам больше плоская или выпуклая мотыга нравится? Ларе развернулся. Взгляд голубых глаз был готов испепелить Кристо, который даже не поднял головы. Его острые реплики неизбежно обжигали с их самой первой встречи. И если беседы на анкартском или латинском давались безо всякого труда, то язык шуток всегда обходил Ларе стороной. — А мне с таким слугой даже шут не нужен. Я вообще-то нормально спросил! Кристо закусил губу и казалось, едва сдержался от усмешки. — Ну не пью я вина, Ваше Высочество. — Мог бы сразу так и сказать. Тот пожал плечами. Уже выходя за порог комнаты, Ларе остановился и пощупал ткань рубашки на груди. Ладонь должна была почувствовать холод драгоценного металла, а не пустую гладь атласа. Развернувшись, он окликнул Кристо: — Эй! Подай мне янтарную брошь! Тот непонятливо свел брови и на всякий случай оглядел все поверхности, на которых покачивались цветы, ютились стопки книг и потушенные свечи. Блеска названной броши не было нигде. — Что смотришь как идиот? Шкатулка на прикроватной тумбе! А ведь всего месяц назад даже беглый взгляд внутрь резной шкатулки был непозволителен для Кристо. Неужели ему настолько очерствели лишние телодвижения? Такую лень всегда порицала Шарлотта?.. — Ох, да у Вас тут черт ногу сломит! — негромкое восклицание копошившего в шкатулке слуги вывело его из раздумий и заставило закатить глаза. «Как обычно.» — пронеслось в голове с внутренним вздохом — «Ничего не может делать молча» — Неси уже, а. Лицо Кристо пробило коротким, но отчетливым удивлением. Ларе и сам не заметил, как отвечая на его колкость, ни на тон не повысил голоса. В следующую секунду ему была протянута рука с брошью, окаймленной завитками из серебра. Принц забрал ее не сразу — даже при всем великолепии изделия взгляд почему-то зацепился за кожу вытянутой ладони. Наверняка грубая и сухая. Да еще и разукрашенная мозолями. странно что сгибая пальцы, он не кривил лицо от боли. Эта брошь была подарена целых четыре года назад. Но только сейчас Ларе заметил переливы ее янтаря — медный цвет перекликался с охрой. Тотчас всплыли глаза уже вернувшегося к работе Кристо. «Такие же..» — подумал он и не став озвучивать эту мысль, покрепче нацепил камень на рубашку. Надо признать, не только цвет его глаз становился предметом исследований Ларе. Каждую свободную минуту он посвящал наблюдению за своей слугой. Кристо казался чужеземцем из другого мира. Ничего в нем не сходилось с тем, как Ларе представлял человека. Он не был похож ни на одного графа, маркиза или герцога. Ни на одного из его многочисленных братьев и сестер. Загорелая кожа, которую Ларе неустанно сравнивал с грязью. Веснушки, которых было больше чем звезд на небе. Веснушки вообще казались ему какой-то болезнью. Неудивительно, ведь мало какой крестьянин мог похвастаться отменным здоровьем. Ларе замечал в нем все: от глубокого шрама на шее вплоть до маленькой родинки на губе. Замечал и его странные привычки: Кристо любил рьяно размахивать руками и показывать на лице гораздо больше эмоций, чем позволено в высоком обществе. Он был глуп. Не знал ни одной пьесы Шекспира и не мог отличить рапиру от сабли. До сих пор путал дублет и джеркин. Он не был плохой слугой, однако его предшественники гораздо лучше справлялись с этой работой. Не раз Ларе приходилось на пальцах объяснять то или иное, а иногда ему даже казалось, что все легче сделать самому. Задумывался ли принц о смене Кристо? Нет. Перерыв между работами. Кристо неспешно спускался по винтовой лестнице. Где-то внизу, за решетом золотых перил виднелся силуэт, шедший ему на встречу. Спустя десяток ступеней светлые черты силуэта сложились в принцессу и заметивший это Кристо отвесил растерянный поклон — ему редко доводилось с ней пересекаться. — О, Кристо, верно? — она остановилась и развернувшись к юноше, блеснула взглядом, словно давно его искала. — Да, Ваше Высочество. — Как там мой братец поживает? Ох несладко поди с ним приходится. — Да что уж там, и не с таким приходилось работать. Шарлотта усмехнулась. — Но хочу отдать тебе должное — по твоему возвращению Ларуня перестал гавкать без поводу на все подряд. И глядеть на него теперь без слез можно. Просто чудо какое-то! Конечно вредничает по-прежнему, как дитя малое, но если так и дальше пойдет, то так и страна наша спасена будет — ангелочком на трон сядет. Что ж ты с ним делаешь такого? Кристо призадумался. Резкие, но приятные изменения в Ларе не могли остаться незамеченными, вот только в своей причастности он сомневался. Обычно его общество лишь гневило принца, а перемены произошли за время их расставания. — Да ничего особого. Наверное, ему нравится, как я протираю пыль с тумб. — Хах. В любом случае, не спускай с него глаз. Попрощавшись, принцесса зашагала вверх. Сопровождая ее взглядом, Кристо наткнулся на другую, но схожую с ней фигуру. Теперь Ларе шел к нему на встречу, предварительно сцепившись с сестрой. Его хмурый вид не сулил ничего хорошего. — Какая милая беседа! Интересно на какую тему. — ядовитый голос донесся сквозь зубы. — Просто обменялись парой слов с Вашей милой сестрицей. — Занятно. А теперь закатай губу обратно — Шарлотта не то что на крестьян, даже на принцев из других стран не смотрит. Кристо рассмеялся. — Ох, что уж там. — ехидно ответил он — Куда мне до Вашей сестры.. Декабрь подходил к концу. Месяц работы у Ларе пролетел как миг. Когда-то Кристо и представить не мог, что будет оглядываться на эти дни без облегченного выдоха. Он покидал дворец. Но не так, как мечтающий о небе узник покидает темницу. Всего на неделю, ведь на пороге стоял тот день, который стоило бы провести не в дворце — Рождество. — С наступающим, Ваше Высочество. Кристо оставил Ларе эти слова, не подкрепленные королевским приказом. Ответом принца же послужило хмыканье и мешочек с золотом, с которым предвкушение праздника стало особенно волнительным. За ожиданием Рождества неизбежно стоял суетливый шум, наполнявший город до самых краев. Даже до тех, куда не всегда падал луч солнца. Лихорадочные снования горожан не унимались ни на секунду — заснеженные тропы устали хрустеть под беспрерывным топотом ног. С прилавков метелью слетали плоды и сладости, которым предстояло перейти в другие руки. Свист холодного ветра смолкал, чтобы послушать распеваемые песни и гимны. Ему бы все равно не удалось заглушить счастливые голоса, которые вот-вот запоют колядки. -… предвечного Бога вечное сиянье Увидим под плотью сокрытое: В ветхих пелёнках Господа-Младенца. Рождённого в дар нам, спящего в соломе Согреем же ласково своим теплом. Богу любовью на любовь ответим… Как пламя в очаге, красные флажки зажигали площади при церквях. Смеясь, люди ходили с такими же на щеках. Под каменными арками висели ждавшие поцелуев веточки омелы. Пряный аромат эля так и раздразнивал поскорее хлебнуть приятную горечь хмеля. И не зря: темно-медный напиток уже разливался во всех тавернах. Однако Кристо манили не таверны. Запах корицы из пекарен возвращал его в детство — до двенадцати лет ни одно Рождество не проходило без хруста коричного печенья. Но с болезнью матери единственной причиной визитов в пекарню остался простой хлеб. А сейчас все стало иначе. Вдохнуть сладкий аромат удастся сполна, в точности как пять лет назад. — С наступающим! Дайте пожалуйста печенья с корицей. — И тебя, мальчик. — улыбнулся пузатый пекарь. — Тебе сколько? — А сколько у Вас есть? — Два десятка. — Дайте мне все! Отработанный месяц во дворце позволял пройтись не только по пекарням. Какое счастье! — впервые за несколько лет на столе расцветет и жареный гусь со свининой, и запеченные яблоки, и большой ягодный пирог. В эти дни не колола хвоя елей. Во всех домах она распускала не острые иголки, а вечную зелень, означавшую такую же вечную жизнь. Сошедший с головы Христа остролист висел на каждой входной двери. В доме Кристо еще не пахло елью, но желания срубать дерево юноша не имел. А вот угли сухого полена весь следующий год не позволят погаснуть очагу. Сочельник. Разгар суматохи, в которой утопал бегающий по дому Кристо. Подмести здесь, поставить воду там, отогнать братьев от сладостей. Ему было совсем не до глухого стука в входную дверь. — Мелкие! Откройте кто может! Он не обернулся даже когда за обожженной холодом спиной стали раздаваться шорохи и чье-то бормотание. — Крииистооо! Лишь громовой раскат знакомого голоса смог заставить его встрепенуться. Поздравившая с Рождеством Джейн еще топталась на пороге, а Клим Саныч прошел внутрь и в отличие от Кристо, его не волновали снежные следы на недавно вымытом полу. Но сейчас такие мелочи не стоили ровным счетом никакого внимания. — О, вместе притопали. — улыбнувшись, удивился Кристо. Похоже, что приготовления по дому придется закончить. — Ага, встретились по дороге. Но я на секунду заскочил. отец домой возвращается. — опережая вопросы, добавил Клим Саныч. — Поэтому на. В руках оказалось ледяное стекло в виде темной бутылки. Даже без взгляда можно было сразу догадаться что плещется внутри. — Мой подарок на Рождество. Только посмей открыть без меня! Кристо посмеялся и спрятал бутылку в тени самой верхней полки. Только его лучший друг мог подарить пиво на праздник, посвященный рождению Христа — Ладно. Давай. — однако ему нужно было прощаться. — Пока Джен! За обменом поздравлениями последовал хлопок двери, оставивший его наедине с Джейн. Он хотел поцеловать ее, но остановился, заметив как тонкие пальчики нервно копошились в кудрях. — Ах, с этим гнездом невозможно жить! Постоянно, постоянно что-то путается и застревает! Вьюнки русых волос никак не хотели отпускать сухую веточку, которую пришлось вырвать с силой. Лишившись целого клока, она разгневанно тряхнула головой и топнула, сотрясая пол. Кристо опешил. В такой день настроение не должно быть скверным. — Тыковка, все же не так плохо. — он ласково положил руки ей на плечи. — Ну родилась ты с такими волосами, что ж поделать. Их нельзя поменять. — Эй, ты меня сейчас дурочкой назвал?! Знаю что нельзя! Знаю и что?! Как мне это поможет?! Пылинка недовольства грозила перерасти в страшную бурю. — Чшшш, никто не говорил такого, ты чего? Ну хочешь я аккуратненько разберусь с твоими волосами? Хороша же идея! — Кристо попытался уладить дело объятиями. И успокоился сам, когда почувствовал ее руки на своей спине. Погладив Джейн по голове, он потянулся за деревянным гребешком, оставленным на столе после расчесывания Билли и Боба. — Извини.. И правда, чего это я. Просто. иногда так хочется отрезать их к чертям! Непослушные кудри покорились рукам Кристо. Казалось, они распутывались от одних лишь бережных прикосновений. — То что ты назвала «гнездом» — самые красивые волосы самой красивой девочки. Джейн смущенно посмеялась. — Ну спасибо, самый красивый мальчик. Зубцы гребешка стали рассекать копну волос. Под медленными движениями она вздымалась мягким пухом — сначала кончики, а вскоре и прядки у корней. Это заняло немало времени, однако ей не пришлось даже морщиться от боли. Когда ее голова стала походить на белую шапочку одуванчика, можно было начать перекрещивать пряди. Одна за второй, вторая за третьей. Заплетать Джейн приходилось не впервые — в кромешной тьме он делал это также ловко, как при свете. Получившиеся две косички напоминали цветки лисохвоста — упрямые волосинки все равно топорщились в разные стороны. В очередной раз довольствуясь своей работой, Кристо поцеловал русую макушку. — Спасибочки. — она провела пальцами по новой прическе. — Ну что, идем? Кивнув, Кристо стал искать свой теплый армяк. Они направлялись к той части города, чье сердце сейчас билось сильнее всех остальных. Рынок всегда был людным местом, а в преддверие Рождества он и вовсе казался в несколько раз больше. Им нужно было прикупить забытые или недавно вспыхнувшие в памяти детали для празднования. В беспросветной толпе приходилось искать малейшие лазейки. А скакать по лавкам — с надеждой того, что ее хозяева еще не распродали свой товар. Потребовалось чуть больше времени, чем планировалось, однако к моменту выхода из рынка солнце еще не утонуло в красках заката. За толщей снега расстелилась мерцающая гладь океана. Ажурные от инея камни раскиданы по берегу, прогуливаться вдоль которого так любили Джейн с Кристо. Иногда было необходимо послушать не рой голосов, а плеск волн с криками чаек, ведь ближайший рядок из домов находился в двухстах шагах. Зима делала это место особенно тихим — никто из таких как Кристо не трудился на полях, раскинувшихся подле. Лишь ветхие, пусть и заброшенные сараи, да вставшие на месте возы напоминали воде о человеке. … — Может быть, зайдешь ко мне? — спросила Джейн, сильнее прижавшись к Кристо. — Эээ… Ну.. — тот сразу переменился в лице, отведя нервный взгляд. — Ты не хочешь? Подувший холод ветра будто угадал его настроение. — Да.. мы же.. и тут хорошо сидим. Она негромко вздохнула, отчего Кристо принялся судорожно искать более внятный ответ. — Я бы с радостью, но. тут же не только меня слушать надо. — Ты о чем? — Я уверен, что твои родители меня не пустят. — он так и не поднял глаз, будто не зная куда их деть. — То есть, не они, а именно твоя мама. С твоим папой мы вроде нашли общий язык. Наверное, он даже уважает меня. Но твоя матушка. От одного ее взгляда я чувствую будто виноват во всех смертных грехах! Малейшие напоминания об этой женщине вызвали волну щиплющих мурашек. Ее гроза, не рассеиваемая солнцем, была страшнее любой непогоды. — Аа. ты про это. — Она будто на месте убить меня готова! А я даже не знаю за что! — Д-да нет же.. Все не так!.. — А как? — Ну.. как бы.. сказать-то.. Кристо видел — Джейн не говорила, а выдавливала из себя простейшие слова. Но останавливаться он не собирался. Слишком долго тянулась мука этого вопроса. — Иногда я старательно пытаюсь вспомнить, что же такого мог наделать. Да так и с ума сойти можно! Я ведь так стараюсь быть хорошим! Всеми силами! Я же правда хороший! Или нет? Неужели так думаю только я?! Тогда почему никто не скажет мне об этом?! Казалось, карие глаза вот-вот нальются слезами. Кристо не мог понять насколько был громок. Ведь все, что он слышал внутри себя — это крик. Пускай весь океан, каким бы ни был огромным, будет слушать его до конца! — Нет-нет-нет! Конечно же ты хороший! И ни в чем не виноват! — даже ее слова звучали как сплошная ложь. — Тогда что? Ей не нравится что я называю ее дочь тыковкой? Что помогаю ее мужу выбирать лопату? Или может быть, ей не нравятся мои веснушки? — Тут в другом дело. Не совсем в тебе. — А в чем? В чем же? — Давай не будем об этом. О чем мы там. — Джейн! — Ну любимый. Правда, лучше не надо. Я согласна с тобой — мы и тут хорошо сидим. — Джейн, пожалуйста. — Я не хочу портить тебе настроение, особенно прямо перед праздником. — Не испортишь. Да что там такого может быть страшного? — Поверь, ты очень расстроишься! Конечно же на это есть причина, но она дурацкая! Совсем дурацкая! И я не согласна с ней, но моя мама очень строгая и. в общем, ты понял. Пожалуйста, давай поговорим об этом в другой раз. Ее не выдерживающий взгляд стал умоляющим. Кристо бы отступил, но в любой другой ситуации. Хотя бы сейчас он должен позволить себе не думать о ком-то другом. — Да хватит! Скажи ты уже! Пусть это будет последний раз, когда Джейн испуганно содрогнется от его слов. — П-понимаешь, моя мама и твоя дружили раньше. — Знаю. И? — Знаешь же, почему они повздорили?.. Кристо застыл. Больше не слышен ни шум прибоя, ни крики чаек. Джейн судорожно лепетала какие-то оправдания. Он не слышал и ее. Только стук собственного сердца не давал звенящей тишине стать удушающей. Затряслись колени. Хотелось сломать себе пальцы. Да что угодно, лишь бы не взорваться на месте. А воздуха все равно стало не хватать. Он не закрывал глаза, но почему-то больше ничего не видел перед собой. — Так и знал. Джейн не расслышала его шепота. — Так и знал! Но теперь съежилась от страха. — Аргх! Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу это! Лучше бы что угодно! Что угодно, но не это! Я догадывался, но надеялся что дело не в этом! Как же. — Кристо.. — она хотела погладить его по плечу, но Кристо резко стряхнул ее едва коснувшуюся руку. — Ну почему?! Почему моя мать была такой?! Почему она не могла жить нормально, как все! Она же хороший человек! Нормальная женщина! Так зачем ей это надо было?! Чтобы сейчас ненавидели меня и ее?! — Кристо.. я уверена, у нее были причины. — Какие нужны причины для того чтобы продавать свое тело?! Налево и направо, всем подряд! Она не могла возразить. Не могла ничего, кроме того чтобы растерянно поджать губы и продолжать покорно слушать. — Все детство она говорила мне о том, что моего отца убили! Какое тупое оправдание тому, что она не знает кто мой отец! Кристо же по-прежнему ничего не видел. Картинка перед глазами оставалась мутной, а колотящий звон отдавался в каждом уголке его тела. — Лучше бы я вообще не рождался! — Кристо! Не говори так! — Мое рождение — случайность! Ее оплошность! С каждым словом слушать Кристо становилось все невыносимей. — Кроме моей мамы никто не думает о тебе плохо. Ни-кто. Моя мама это вообще отдельный случай. Иногда даже я ее не понимаю. — Просто никто кроме нее не знает. — Я знаю. И мне все равно. Я очень люблю тебя. Ты правда хороший. Даже не просто хороший, а лучший. Мне нет дела до того, в какой ситуации ты родился. Я просто счастлива что это случилось. Он не запомнил, смог ли тогда сдержать слезы. Не запомнил насколько сгустилась тьма вечера. Возможно пошел снег, ведь он до сих пор чувствовал ручейки воды, стекавшие по лицу. Вот так легко таяли снежинки от горячих поцелуев. В этом году рождественская звезда зажглась особо ярко. — Кхм. Ну и как ты провел свой нищенский праздник? Миновала отпускная неделя. Кристо вернулся к работе во дворце, в стенах которого все еще стоял запах елей и вычурных блюд. Королевский двор был словно отдельной страной, чьи правила и порядки не имели ничего общего с крестьянскими. Здесь празднование Рождества могло продолжаться вплоть до начала февраля. Но сам Ларе никогда этот праздник не любил и будь он на месте отца, ограничился бы одним днем, лишь потому что церковь не позволила бы отменить Рождество вовсе. — Нормально. А Вы сами что ли не праздновали? — Лично я — нет. Из-за стола ушел раньше всех. А проснулся наоборот — настолько поздно, насколько позволили. Еще бы такую глупость праздновать. Кристо изумился настолько, что остановился копошиться в золотом гардеробе. Никогда прежде Ларе не рассказывал что-то о себе. — Удивлен что Вы так думаете. Мне казалось, во дворце очень весело. — Отчего же мне должно быть весело?! Идиотские песни, слушать которые невозможно без желания отрезать себе уши. Абсурдные обряды, будто люди застряли на стадии язычества. Сплошной бестолковый бред. Никак иначе описать это нельзя. Было трудно сдержаться от вздоха и так давно назревшего вопроса «Вам вообще хоть иногда бывает весело?». Кристо промолчал, однако ему не пришлось находиться в тишине долго. — И вообще, прекратить эту пустую болтовню! У тебя еще полно работы! Украдкой глянув на слугу, Ларе сердито шикнул и вышел из своей комнаты. Ему не хотелось этого делать — уж лучше наблюдать за этим болваном, чем бесцельно слоняться по залам и коридорам, натыкаясь на тех, с кем Ларе предпочел бы не видеться вообще. А из-за празднований встречи с такими лицами были неизбежны. Но что поделать? Пойманная мысль не оставила иного выхода. Когда он успел пасть до самовольных бесед с ним? С ним — жалким слугой, редкостным хамом и первым из невеж! С чего это принцу вдруг стало интересно как он провел свои выходные? Кристо, как всегда, по-особому портил настроение. Совсем не так, как Шарлотта или Вальтер, однако Ларе бы выбрал по тысяче оскорблений от брата и сестры, чем неистово терзаться от одного лишь нахождения рядом с Кристо. Он и сам уже не понимал на кого сердиться — на него или. себя? «Сегодня. нет, все следующие три дня не обмолвлюсь с ним ни словом! Пусть помнит, насколько мы далеки друг от друга. И поймет, что этот разговор был всего лишь недоразумением.» — твердо сказав себе, Ларе сжал кулаки и решительно направился вглубь коридора. Сдержать обещание удалось вплоть до самой ночи. Весь оставшийся день между ними сохранялась тишина — обыденная для Кристо, но мучительная для Ларе. Он облегченно выдохнул, ложась в постель. В следующие несколько часов можно забыться во сне, где точно не найдется места для Кристо. Но уснуть все никак не получалось. То подушка затвердевала как камень, то накрытое одеяло жарило как печь. Звезды за окном светили слишком ярко, но стоило задернуть шторы — теперь мешала спать кромешная тьма. Ларе простонал. Интересно, а Кристо уже спит? И если нет, то что делает? Тоже ворочается на кровати и думает обо всяких глупостях? Хотя, он-то скорее всего думает о своей семье. Хм, а какая она? Ларе знал лишь о болеющей матери и о маленьком, однажды чуть не погибшем брате. Уж точно куда лучше желчной сестры и до стыдобы нелепого отца. А друзья у Кристо есть? Подумав об этом, Ларе скептически хмыкнул. «У него-то. Кто вообще захочет водиться с таким, как он?» — однако за этой мыслью тут же последовало воспоминание о том, как принц искал его на рыночной площади. Все опрошенные им торговцы не забывали с горящими глазами упомянуть о том, какой Кристо замечательный человек. Еще и перечислить миллион его добрых дел, будто речь шла не о крестьянском торговце, а древнегреческом герое. Теперь Ларе фыркнул и почему-то больше не хотел об этом думать. Тогда.. какой у него любимый цвет? «Наверняка грязи. Он же так любит свои родные помои.» — ответил принц сам себе. Ларе и не заметил, как перестал ерзать. Постель вновь стала мягкой, а свет звезд — ненавязчивым. Глаза наконец-то начали слипаться, а голос из сна эхом перекликался с мыслями. «Интересно. а что он думает обо мне?» Однако этот глупый вопрос был тут же отброшен. — «Разумеется, ненавидит. Так же, как и я его.» — Чем это ты тут маешься? Ранний вечер спустя несколько дней. На пути к своей спальне, Ларе столкнулся с Кристо. Тот сгорбился над листом желтоватого пергамента и вздрогнув, поначалу даже не заметил как холодный голос принца подкрался прямо из-за спины. — Да. мне тут передали требования к Вашей одежде на завтрашней встрече. — он нервно почесал затылок и дабы не нарваться на проблемы, попытался аккуратно увильнуть. Однако сам Ларе настойчиво взглянул в чернильные строки. — И? Возникли какие-то проблемы? Чего ты топчешься на одном месте? — Никто не понимает что здесь написано. Может перепутали? Вдруг это какой-то тайный шифр, который предназначался Его Величеству. Ларе бесцеремонно выхватил пергамент из его рук. Ему понадобилось две секунды чтобы прочитать текст и всего одна, чтобы самодовольно хмыкнуть. — «Venez strictement dans la couleur du lapis-lazuli et de l'or. Le talon des chaussures sombres ne doit pas dépasser deux pouces. Assurez-vous de porter un jabot.» — Даа Ваше Высочество, теперь-то все понятно. Как же я сам не догадался? — Кристо выгнул бровь и многозначительно посмотрел на Ларе. Тот же снисходительно усмехнулся, явно довольствуясь своим превосходством. — Ах, точно. Анкартский ведь тебе не по зубам. «Явиться строго в цвете лазурита и золота. Каблук темной обуви не должен превышать двух дюймов. Обязательно включить жабо.» — перевел принц вслух. — Ох.. спасибо. Кристо прикрыл глаза и сделал вымученный выдох. Только сейчас Ларе заметил его несвежий и уставший вид. И неспроста — по завершению рождественских празднеств хлопот у слуг было хоть отбавляй. — Займись этим завтра. Встреча все равно назначена к ужину. Ошарашенный Кристо еще полминуты сомневался в том, правильно ли он того расслышал. — Вы.. уверены? — Не заставляй меня передумывать! Неловкая тишина стала невыносимой также быстро, как и возникла. Ларе лишь сейчас поймал себя на мысли о том, что ранее никогда не позволял слуге выкраивать лишние часы на отдых. Однако не время размышлять над этим. Куда сильнее его волновало то, что Кристо может услышать неспокойные удары его сердца. Надо было сказать хоть что-то, иначе даже воздух грозил стать тяжелее свинца. Но как по щелчку пересохло в горле. Жар, будто лихорадкой, защемил каждую клеточку тела. Надо будет пожаловаться отцу на то, что спальное крыло проветривают слишком редко! — Ты, в общем-то.. не так уж и дурно сегодня постарался. Ларе почувствовал как сжалось плечо Кристо быстрее, чем понял то, что положил на него свою ладонь. Тот ошарашенно уставился вперед, а затем медленно повернул голову направо и теперь его взгляд грозился прожечь дырку на тыльной стороне кисти Ларе. Что же делать? Резко одернуть руку и выставить себя полнейшим дураком? Ничего не делать и ждать, пока Кристо скинет с себя ее сам? Вцепиться в его плечо посильнее? О господи, что за глупость?! Каким образом его собственная рука перестала подчиняться его воле?! Почему он не помнит того момента, когда захотел это сделать?! Растерянный взгляд Кристо впивался, куда только ни смотри. Ларе было страшно представить свое лицо — он чувствовал как и щеки, и лоб, и нос пекло будто в самый адский зной. Но прятаться — негде, а бежать — нельзя. Ларе попытался расслабиться и убрать руку настолько спокойно, насколько позволяли силы. Она соскользнула медленно и нерешительно, будто желая остаться на месте. — А.. рад.. слышать. — промямлил Кристо, сделав шаг назад. — Заткнись! Впервые за долгое время его голос вновь задрожал от гнева. — Ваше Высочество?.. — Прекрати! Прекрати все это! Ничего не понимая, Кристо отошел еще дальше. Взор застилало туманом, а голова была готова превратиться в раскаленную кашу. Ларе словно перестал принадлежать самому себе — гневные слова вырывались из опаленных уст бесконтрольно. — Что с Вами? Мне все-таки поработать еще? Он сглотнул взглянул на слугу еще раз. Вид растерянных карих глаз будто вернул его в остывшее сознание. — Ступай. Делай что желаешь. — голос резко покрылся коркой льда, что лишь сильнее озадачило Кристо. — Хорошо.. Как скажете.. — однако он точно не собирался противиться или выяснять причину перепадов настроения Ларе. Тихие шаги и расплывающийся силуэт вдали коридора. Принц остался наедине с глухими стенами. Дерг дверной ручки. С шумным выдохом он ввалился в свою комнату и прижался спиной к двери, чтобы уж точно никто не сумел войти. Расслабил высохшие губы. Зажмурившись, потер виски — вместе с коленями от града мыслей дрожала голова. Еще один выдох, вместе с которым остыли прежде пылающие щеки. От неистовых ударов сердца больше не трещали ребра. Ларе запустил руку в волосы и теперь, порывшись в собственном хаосе, смог выловить и разобрать причину этой гневной вспышки. Он разозлился не на Кристо, а на самого себя. На себя за то, что почувствовал нечто пугающе странное в тот самый момент, когда коснулся его плеча.