XVI

«Что же это было такое?..» Такой вопрос задавал себе Ларе на протяжении следующих дней. Покой и сон исчезли из его жизни и даже не пытались вернуться. Опять, опять этот Кристо, будто сумасшедший палач, опробовал свою новую пытку. Самую мучительную из всех предыдущих. Каждый раз тот день всплывает как сегодняшний. Он все еще стоит в том коридоре. Слева — дверь в спальню. Впереди — Кристо. А выхода нет нигде. И неважно, сидит ли он с семьей за ужином, гуляет в роще или занимается фехтованием в зале. Неважно кто находится рядом — это может быть и отец, и учитель, и Шарлотта. Он все равно видит одного лишь Кристо и вот-вот ослепнет от янтаря его глаз. Не слушаются ноги, которые ведут к слуге навстречу. Все ближе и ближе. Или это Кристо тянет его за невидимые ниточки?.. Далее происходит худшее. Каждый раз Ларе пытается себя остановить, не веря что это смогло произойти. Не веря что пытаться изменить это теперь — бессмысленно. Его плечо. Его косточка. Всего пару месяцев назад прикосновения к Кристо были омерзительны. Сейчас же они стали запретными. Каждая попытка воскресить в себе то чувство неприязни терпит крах. Вместо него Ларе неизбежно вспоминает тепло, которое прощупал вместе с его плечом. И каждый раз совсем как наяву. Ларе судорожно одернул руку. В ту же секунду слова и буквы растворились во мгле. Белый лист красился в черный. Подняв глаза, он увидел перевернутую чернильницу. А затем и свою руку, темные следы на которой показывали, что и в этот раз плеча Кристо не было даже рядом. Ларе досадно простонал и посмотрел на лист. В кляксе безнадежно затерялась его трактат на меладийском, которое нужно сдать к завтрашнему дню. Однако огорчение продлилось недолго, ведь он даже не помнил что успел написать. Взяв чистый пергамент и макнув перо в остатки чернил, Ларе снова вывел заголовок и тему работы. «Любовь античности» — красовалось наверху листа. «Любовь..» — прошептал он сам себе. — «Любовь..» — Ваше Высочество, чего ж Вы как тень за мной сегодня? Так интересен я Вам? С самой зари Кристо носился по дворцу без продыху. То грамоты, то костюмы исчезали из его рук так же быстро, как и появлялись. Однако настроение у него было приподнятое и зачем-то увязавшийся за ним принц лишь забавлял юношу. — Ни капельки. Скука смертная, вот и всего. — холодно ответил Ларе, следуя за ним по лестнице вниз. — В последнее время что-то часто скучать Вам приходится. — усмехнулся Кристо, на что услышал сердитое цоканье. Ларе действительно полюбил выкраивать часы для того чтобы побегать или просто посидеть со слугой рядом, пока тот шнырял по его комнате. Иногда даже ничего не говорить, будто свободное время совсем потеряло для него ценность. — Куда ты вообще идешь? — ступени винтовой лестницы остались позади и теперь они шли по той части дворца, куда крайне редко ступала нога принца. Коридор был узок, а вокруг не сверкало золото и не взирали дорогие картины. Сновавшая туда-сюда челядь с удивлением оглядывалась на Ларе. — К себе, переодеться. Все равно пойдете за мной дальше? Ларе ничего не ответил, однако Кристо хмыкнул, увидев как тот даже не подумал развернуться. Каморки придворных слуг рядами располагались в самой густой тени. Кристо делил комнату с двумя другими прислугами, однако скорее всего Ларе не знал даже их лиц. Сейчас она пустовала. В глаза ударил полумрак — здесь не было окон. Слои пыли затянули каждый вершок, как тучи пасмурное небо перед дождем. Неудивительно, ведь порой от бессилия было трудно дойти до кровати, что уж говорить об уборке собственных комнат. Ларе съежился. Крыло слуг он посещал впервые за много лет. Кристо же вошел бодро и порыскал под подушкой и достал оттуда ситцевую рубаху — более нарядную и не так часто надеваемую. В последний раз посмотрел на Ларе и вопросительно вскинул бровь, но убедившись, что тот не собирается уходить, пожал плечами и стянул с себя зеленую рубашку, надетую сейчас. Ларе старательно делал вид, что его загоревшийся взгляд изучал трещину на стене, а не оголенные плечи, грудь и живот Кристо. Он был опален загаром — солнце не пощадило ни кусочек. По торчащим ребрам хотелось провести пальцами. И опять эти веснушки!.. Рассыпались не только на лице, но и на животе, и на плечах. Особенно на плечах! Если бы Кристо не переоделся через несколько секунд, Ларе бы сосчитал каждую. — Ну, Ваше Высочество, поглядели. — усмехнулся тот. — А мне теперь надобно к работе вернуться. — Угу. Топай. — пробурчал принц. Кристо вышел из комнатки, оставляя его наедине с горячими щеками. Собравшись с мыслями, Ларе тоже собирался уйти. Однако теперь взгляд зацепился за небрежно кинутую на кровать зеленую рубаху, в которой Кристо щеголял большую часть времени. «Как он может так по-свински раскидывать вещи?!» — нахмурился он. Подошел к кровати и взял рубашку. Но не сложил ее, а скомкал у себя в руках. Эта ткань, носимая Кристо. Всего мгновенье назад его тело было объято этой тканью. Щупая ее, Ларе ведь прикасался и к нему самому!.. И запах! Эта ткань впитывала и запах Кристо! Небольшой гул из коридора заставил оглянуться. Он все еще был один, однако ему бы точно не хотелось стать увиденным с вещицей Кристо в руках. Ларе крался жавшись к стене, чувствуя себя вором, нагло стащившим не кусок ткани, а реликвию с королевского ларца. Постоянно оглядывался и вздрагивал, будто даже гобелены на стенах смотрели на него с осуждением. Казалось что рубашка вот-вот выпрыгнет из клетки его ладоней, потому он сжимал их как никогда прежде. Он не вошел, а прямо-таки влетел в свою комнату. Скрученный в узел живот развязался, а из груди вырвался облегченный выдох. Замок на двери щелкнул два раза. Щелкнул бы и десять, будь это возможно. Задавать себе вопросы было уже поздно. Так же, как и останавливаться. Вздрагивая, Ларе расправил рубашку. Ничего за всю жизнь он не гладил так жадно, как эту старую, потрепанную и рвущуюся ткань. Он хотел, чтобы каждый его палец, от первого до десятого, запомнил все: от малюсенькой ниточки, торчащей на правом рукаве, до неровностей вышитого у горловины рисунка. Ларе вывернул рубашку наизнанку. Чтобы быть к Кристо ближе. Ведь именно эта сторона касалась его тела: щекотала живот на ветру и прилипала к груди в жаркий день. Прижал вещицу к себе. Так крепко, как наверное, никогда не обнимал кого-либо из семьи. Затем плюхнулся на кровать, ни на секунду не разжимая рук. Он сладостно представил, как обнимая, повалил на кровать самого Кристо. Но ему было мало. Простых касаний и тщетных иллюзий было недостаточно. Забыв обо всем, Ларе перестал отдавать себе отчета. Прежде слабые, посланные разумом голоса стихли насовсем. Больше никто не твердил ему о дикости совершаемого. Все мешающиеся чувства погашены и осталось только одно — горящее желание. Он поднес рубашку к лицу. Захлестнула волна приятных мурашек, едва запах Кристо коснулся ноздрей. Ларе закрыл глаза и вдохнул его сполна. Как бы он хотел себе не одну, а десяток пар легких, чтобы можно было вечно и неотрывно вдыхать этот запах. Но вскоре закружилась голова и испуганно затрепыхалось сердце. Испустив шумный выдох, Ларе отпрянул от рубашки и размазался в нелепой улыбке. Запах.. нет, аромат бурной рекою разлился по всему телу. Насытил кровь вместо кислорода и стремительно разогнал ее по венам. Внутри заклокотала жизнь. Будто полили прежде иссушенное, а теперь расцветшее дерево в пустыне. В этой рубашке, не разгибая спины, каждый день трудился Кристо. Однако в тот момент ничего не казалось ему более восхитительным, чем его пот. Ларе уловил и морской запах, еще сильнее одурманивший. Точно. Кристо ведь жил почти на берегу океана. Он начал делать короткие, но жадные вдохи каждого участка ткани. Ему было жизненно необходимо узнать как по отдельности пахнут руки, локти, плечи, бока Кристо. Дрожа и извиваясь, Ларе зарылся в рубашку с головой. Будто сладкого вина было так много, что оно, наполняя бокал, вылилось за его края. Одурманивший туман рассеялся с наступлением нового дня. Утро было таким же, как и всегда — Кристо разбудил, одел принца и прибрался в его комнате. Они обмолвились всего парой слов, однако про себя Ларе молил слугу, чтобы тот как можно скорее завершил работы и оставил его одного. А главное — чтобы он не слишком тщательно искал ему одежду в гардеробе. Когда же это произошло, он защелкнул замок на двери и с шумным выдохом рухнул на стул. Точно ли Кристо ничего не заподозрил? «Вдруг у меня заблестели глаза или заалели щеки, а он решил не подавать виду?! Вдруг он все понял, но не имея права на возмущения, закрыл глаза?!» — голос внутри кричал, а каждое его слово пропускало такой же громкий удар сердца. — «Зачем я вообще это учудил?!» — отчаянные попытки вспомнить, что двигало его в тот момент. Попытки найти, хоть выдумать себе оправдание, однако все что выдавала ему память — та сладкая дрожь, трепет и запах, вдохнуть который хотелось еще. «Нет, нет, нет, нет!» — Ларе тряхнулся и стукнул себя по голове, в надежде с потрохами выбить все приятные воспоминания. «Ложь! Неправда! Бред!» — даже мысли перестали быть связными. «Я был вынужден, вынужден почувствовать это!» Мучительней всего было признать, что сам себе он становился противней, чем Кристо. К горлу подступила тошнота — само тело не выдерживало подобной скверны. Он никогда не стремился слыть святым, однако предпочел бы умереть, чем взять на душу этот грех. Ведь даже самый нищий отброс Лорелеи был не так мерзок, как его чувства к Кристо. И что теперь? Согласиться с ними? Признать себя павшим? — Никогда! Это могло быть что угодно: планы заговорщиков, подложивших яд в его бокал с вином. Нет, их дегустатор пребывал в полном порядке. Одержимость нечистой силой (пусть и Ларе редко впечатляли рассказы Шарлотты о бесах и демонах). Тоже нет, Папа не смог бы оставить это без внимания. Да в конце концов, обыкновенная усталость! В последнее время то и дело, что преследовали бесконечные экзамены, череда важных дуэлей и встреч. «Переутомился, вот и всего.» — это объяснение, пусть и сколоченное из воздуха, успокоило Ларе. — «Придумаю, что делать с этим.» Королевский дворец почти никогда не закрывал своих дверей — прием оказывался то послам из других стран, то просящим аудиенции дипломатам. Каждый день мелькали все новые лица и Ларе подавно перестал их запоминать. Однако о приходе самых частых гостей — семьи двоюродного брата — приходилось узнавать сразу же. — Ну, Гордон, как поживает твой мраморный мальчик? — весело спросил герцог Гектор. Стоящий рядом Ларе поджал губы и раздул ноздри — его дядя говорил так, будто самого принца здесь не было. — Как видишь — расцветает на глазах! — король тепло похлопал сына по плечу. — А ты у нас как? — затем обратился к племяннику. Вальтер, видимо резко вынутый из дум, вздрогнул, но ответил привычно инеевым голосом: — Весьма неплохо, Ваше Величество. Гордон уселся рядом с братом — стол уже был накрыт, однако всего для двух человек. — Идите, прогуляйтесь-ка. Заодно Лукреция моего прихватите. — скомандовал король и указал на угол столовой. Лишь сейчас Ларе заметил здорового бассет-хаунда, беззаботно зевнувшего в ответ на обращенные взгляды. Он был невероятно стар, и эта истина ободряла Ларе — принц все дожидался его кончины. Ведь один только вид морщинистой и так хорошо знакомой морды вызывал отвращение. Пес же фыркнул и почесал огромное, как лист лопуха, уха. Он бесстрастно смотрел из-под нависших век и сведенных к верху бровных складок. — Разве выгул этого пса — не работа для слуг? — спросил Ларе, силясь не окрашивать свою неприязнь. Однако этого вопроса хватило, чтобы захлестнуть Гордона возмущением. — Ларе! Мальчик мой, не вредничай! Это ж Лукреций Великий! Раздосадованный, тот даже не позаботился о том, будет ли неслышен его едкий полушепот: — Лукреций Дурнопахнущий. Холодное лицо Вальтера пробило смешком. Герцог и вовсе приложил меньше усилий остаться невозмутимым. Король же, нахмурился, словно ребенок, услышав оскорбление любимой игрушки. — Так, все! Идите уже! Ларе и Вальтер шагали по заснеженной тропе, уходящей вглубь сада. Сейчас — это белый пустырь, укрытый саваном. Однако не мертвый, а всего лишь крепко спящий. Покрытые льдом фонтаны и пруды, озябшие статуи, закоченелые ветви и нагие кусты. Серое небо глядело на них мрачно, но безучастно. Хруст снега под ногами было единственным, что тревожило тишину. — Аргх, будь проклята эта псина! Из-за Лукреция приходилось сбавить шаг — неуклюже перебирая короткие ножки, он двигался не быстрее кареты. Уши Ларе корежило от его нескончаемых чихов. — Этот безвинный пес Вам будто злейший враг. — усмехнулся Вальтер. — Одного взгляда на эту слюнявую морду достаточно, чтобы понять почему. Они зашли под навес и присели на ажурно витую скамью. В попытке укрыться от холода, Лукреций зарылся под ними и более не мозолил глаза. Пожалуй, если Ларе придется провести время с кем-нибудь из семейного круга, то выбор, пусть и неохотно но, падет старшего брата. Хоть и Вальтер был скучен, а единственное, чем скрашивалось его равнодушие — издевка, он не выводил из себя (а в случае принца сделать это было просто) и не докучал всякими глупостями. Нередко на радость Ларе предлагал посидеть в тишине, давая каждому зарыться в своих мыслях. А иногда у них даже клеилась если не приятная, то складная беседа. — Слышал, тебе заменили учителя анкартского. — Ах, да. — Почему же? — Дабы предоставить больше возможностей. Отец пригласил коренного и совершенно несведущего в лорелейском анкартца и. Ровный тон речи Вальтера наводил скуку — под его монолог можно было спокойно убаюкивать детей. Совсем скоро его говор стал доноситься будто сквозь сон. Слова долетали до Ларе обрывками, ибо желания ловить все тот не имел. Они не двигались, но голос маркиза стремительно отдалялся с каждым словом, будто порывы холодного ветра уносили его с собой. — ..посему теперь я должен.. Он уже не слушал, подчас бессознательно кивал головой и вставлял короткое «Да» и «Угу». Ему было глубоко все равно до анкартского, а тем более — до его обучения. Ничего не поделаешь, придется выждать некоторое время, чтобы вернуться во дворец. Ларе бы захотел остаться здесь подольше, разговаривай с ним не Вальтер, а Кристо. Уж к его искрометным репликам невозможно оставаться безразличным. Как бы ему хотелось послушать шутливые колкости из звонких уст, а не монотонный поток слов. Будь его собеседником Кристо, Ларе бы сам охотно задавал миллиард накопившихся вопросов. Столько всего принц жаждал узнать о Кристо!.. Вместо задаваемых книг и атласов он бы изучил каждую детальку его жизни. Каждую крупицу, из которой он состоит! — Витаете в облаках, Ваше Высочество? Вздрогнув, Ларе поднял глаза. Встретился с лучистым взглядом янтарных глаз. Они блеснули как два огонька, так необходимых в мерзлоте этого сада. А его голос, его солнечный голос, не просто раздался, а обогрел, будто изнутри! Вместе с Вальтером вокруг растаял снег, уступив место яркой зелени и цветам. Серое небо стало голубым и теперь глядело так же, как Кристо — бодро и улыбчиво. «Ты..» — больше ничего не заботило Ларе. Только он — как обычно одетый в зеленую рубашку и веснушки. Ларе, сам не зная от чего, боязливо присел поближе. Смотрел на Кристо так завороженно, как люди смотрят на алые закаты, горящее пламя или масляные картины. Ведь Кристо и сам был подобен сотворению искусства. Рука принца поднялась невольно. Медленно потянулась к нему — наверное, Ларе боялся как бы тот не ускользнул, не исчез, находясь так близко. Опустилась на его теплое колено. И нежно погладила. — Ларе?.. Ваше Высочество?.. Ларе подскочил. Резко и испуганно. Вместо янтарных на него смотрели глаза черные и недоумевающие. Спокойствие Вальтера прежде казалось нерушимым и крепко застывшим, однако сейчас он изумленно свел брови и открыл рот. Ларе растерянно похлопал брата по колену, ни на мгновенья не поднимая взгляда. — Н-на тебя села муха!.. — выпалил он первое, что пришло в голову. — Муха? В середине января? Худший кошмар, выход из которого — умереть, провалившись сквозь землю. Однако счет шел на секунды. Спокойствие. Глубокий вдох и выдох. Как хорошо, что сегодня он не заплел косу — лицо можно было спрятать за свисавшим полотном волос. А вспыхнувший румянец на щеках и вовсе был неотличим от ожогов мороза. — Идем обратно! Я замерз! — Как.. скажете.. В этой суматохе совсем забылся старый пес, доселе не подававший признаков жизни. Стоило Ларе захотеть соскочить со скамьи, как Лукреций будто ожил — бросился прямо на юношу. Из открытой пасти тут же повалила вонь. Хотя, закрывать ее было бы бесполезно. Ларе взвизгнул и вжался в скамью — встав на задние лапы, пес сровнялся с пусть и сидящим принцем. — Уйди! Прочь, прочь от меня!!! — ему захотелось сложить все силы для пинка, однако он сдержался. И то, лишь потому, что эта старая собака принадлежала отцу. Лукреций же, по всей видимости, по-своему истолковал возгласы Ларе, который почувствовал, как огромный язык смачно прошелся вдоль его носа. Слюнявый след тут же обдало холодом. Лицо принца скривилось и позеленело. Он в спешке снял с себя пса руками и не без ужаса опустил глаза на свой тулуп — грязные следы в виде собачьих лап контрастировали на белой овчине. Рьяно вытер лицо рукой по самый локоть. Казалось, Ларе был готов то ли убить, то ли разрыдаться. Глядевший на все это Вальтер посмеивался, прикрыв глаза. — А пес-то Вас любит. Уже ничего не спасет этот день. Вечер. Коридор спального крыла. Искавший принца Кристо застал его за безмолвной беседой с Ганимедом на гобелене. — Ваше Высочество. Ларе повернул голову. Скучающий взгляд щелкнул, а руки сцепились в замок за спиной. Лишь спустя пару секунд он позволил слуге продолжить. — Хотел предупредить, завтра я вернусь домой. На недельку. Принц хмыкнул. Смотрел на него так, словно хотел что-то ответить. Но не отвечал. Внезапно сзади раздался встревоженный стук башмаков. Прислуга — неизвестная принцу девушка — стремглав неслась из глубины коридора. Ларе с Кристо могли стать ей препятствием, потому поспешили отойти к стене. Но даже так, она задела Кристо, который пошатнулся вперед. Выпалила торопливые извинения, отвесила глубокий поклон и убежала. Но Ларе не обратил на это никакого внимания. Гораздо больше его взволновал Кристо, который оказался очень близко и к несчастью, ухватился за стену, а не за него. И все равно, внутри будто забегала стайка букашек. — Уф.. — выдал слуга и отпрянул назад. Всего одну секунду он нависал над Ларе, давая тому посмотреть на себя вблизи. Всего одной секунды хватило, чтобы сотрясти его нутро вверх дном. — Завтра? Да, конечно. — принц сделал вид, что ничего не произошло. Кристо кивнул, развернулся и зашагал прочь. Взгляд Ларе пошел за ним следом. Обвел очертания его длинных ног. Поднялся повыше и оказался прикован. Лишь угол лестничного пролета смог отцепить его. «Какой же он. красивый» Не только лицом, но и телом. Даже из-под грязных штанов и стертой рубахи. Ларе пробило дрожью. Где-то внизу стало то ли покалывать, то ли щекотать. Обычно это называли «бабочками в животе», но принц в подобное чувство никогда не верил. А сейчас он всерьез захотел заглянуть внутрь себя — вдруг и вправду трепыхавшимся в его животе бабочкам не хватало места. Затем стало жарко. Только ему был нужен не глоток воды, а Кристо. Вот бы ринуться за ним прямо сейчас. Чтобы он никуда не уходил. Ни на неделю, ни на месяц, ни на сколько! Теперь Ларе не представлял своей жизни без него, будто все, что было до его появления — пустота. Но Ларе развернулся в противоположном направлении — к своей комнате. Если уж Кристо не сможет быть с ним, значит — не сможет никто. Он свалился на кровать. Обеими руками вцепился в одеяло. Почувствовал, словно поднимается температура. Но не так, как в лихорадке — ему не хотелось спать или бессильно валяться в постели. Наоборот, изнутри вырывались искры и Ларе был уверен — они испепелят его, если он ничего не предпримет. Но что он мог? Кристо всплывал перед глазами, но теперь принц знал — это лишь иллюзия. Бред, в который он окунался, когда сильнее всего нуждался в слуге. Кристо. Кристо. Кристо. Кристо. Тяжело выдыхая, Ларе накрыл лицо подушкой, при этом грозясь порвать ее. Мышцы сводило, будто. судорогой? Нет, было совсем не больно, однако он не мог дать названия тому, что чувствовал. А этот Кристо, пусть и в голове, еще и дразнил его, воспламеняя то одну, то другую клеточку тела. Этот Кристо взял его вспотевшую ладонь и медленно потянул вниз. Ларе не успел опомниться, как пуговицы штанов оказались расстегнуты, а резинка панталон — оттянута. Ему бы стоило одернуть руку, застегнуть пуговицы и отмолиться. А лучше — сразу в церкви. Но зачем? Малейшее прикосновение сразу же дало понять — это именно то, что нужно. Он вспомнил слова Шарлотты: «В человеке дух — первичен, а тело — вторично. Дух никогда не должен обслуживать тело. Тот, кто потакает капризам тела — отвратительный грешник.» Однако они рассеялись как по ветру и Ларе закусил губу. Неуверенные касания постепенно стали жадными рывками. Жар перестал быть обжигающим и теперь окутал его приятным теплом. Ларе выдохнул, но уже не тяжело — скорее сипло. Закрыл глаза и более не находился в своей спальне один. Теперь он с Кристо. И снова был готов поверить в то, что это правда. Все же нельзя было сказать, что он никогда не испытывал подобного. Все как пару недель назад, когда принц стащил его рубашку. Только сейчас — в разы сильнее. Доли секунды хватило, чтобы бросить его в невесомость, взорвать сотню пороховых бочек и понять, что никогда прежде ему не было так хорошо. Стук в дверь. Ларе дернулся. Едва не умерев от остановки сердца. Соскочил с кровати, впопыхах натягивая панталоны и застегивая штаны. — Кто это?! — прорычал он так нервно, что стоящий за дверью Кристо вздрогнул. — Ваше Высочество, я принес Ваши вещи из прачечной. Хоть и его присутствие было самым желанным, сейчас принц предпочел бы не открывать дверь. Ларе стал судорожно восстанавливать дыхание и заправлять светлые пряди за уши. С ужасом обнаружил, что вспотевшие пальцы походили на раскаленный метал. А глянув в зеркало, понял, что настолько растрепанные волосы спасет только гребень. Но времени не было — чем дольше он возился, тем больше вызывал подозрений. — П-подожди! — еще нервней выпалил Ларе, боясь, что Кристо начинал догадываться в чем дело. Напоследок принц постарался сделать глубокий вдох и распахнул дверь. Кристо вошел с грудой чистых рубашек и взвалил ее на первую попавшуюся тумбу. — Ох, Вам не здоровится? Дрожите как осиновый лист. — незамеченной осталась и яркая краска облившая лицо Ларе, однако слуга не стал ее подмечать. — Что? Нет! Что тебе надо?! Кристо нахмурился. — Я принес Ваши вещи из прачечной. — не теряя времени зря, он принялся раскладывать рубашки, но изумленно застыл, едва зайдя в гардероб. — Ваше Высочество. почему моя рубашка у Вас лежит? Кристо вытащил и показал зеленую рубаху, которую вот уже как две недели считал безнадежно потерянной. Оставив вещицу на своей кровати, он списал ее исчезновение на проворство других слуг и не винил их: тяжелая жизнь вынуждает идти на всякие ухищрения, да и стоило самому позаботиться о ее сохранности. Но каким образом она могла попасть в шкаф принца? Ларе опустил голову и напрягся еще сильней. — Откуда мне знать?! — попытался соврать он. — Видимо, ты занес ее с моими вещами! — Но это невозможно. Я не настолько плохой слуга, чтобы смешивать Ваши вещи с моими. — П-похоже что ты ошибаешься! Об этом мы еще поговорим! А сейчас забирай свою тряпку и проваливай!!! — слова вырывались из принца прежде, чем он успевал их обдумать. Единственным желанием было вышвырнуть Кристо, а лучше — начисто стереть ему память. — Но мне надо разложить. — Проваливай!!! — принцу не пришлось кричать дважды. Пожав плечами, слуга вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь. Грохот. Будто подстреленный, Ларе упал на согнутые колени. Более не было сил держаться на ногах прямо. Слезы забили по тылу кистей. Оборачиваясь лужицами, разъедали кожу. Даже кулаки сжимались дрожа. Между ног все еще полыхало пламя и льющие рекою слезы не могли его затушить. Нечто острое как когти гарпий и ядовитое как клыки кобры раздирало каждый его орган. Хотя, по правде он был не прочь умереть на месте. Желательно — самым мучительным способом. В нем противно все: начиная свисавшими космами и заканчивая штанами, что прикрывали необратимую пагубу. Его душа ничем не лучше душ прилюдно казненных на церковной площади. Прекрасный облик оказался жалкой оболочкой. Никакой он не принц. Никакой он не человек. Всего лишь падаль, которую всегда презирал сам. На сей раз от оправданий не становилось легче. Даже если его отравили, даже если он одержим или устал. нельзя, просто нельзя позволять себе подобное. Кристо — юноша, также как он сам. Юноша не может с трепетом разглядывать оголенное тело другого юноши. Не может наслаждаться его запахом. Также как и мечтать оказаться с ним под одним одеялом в обнимку. Сжатый кулак застучал по полу. И с силой влетел прямо в лицо. Затем еще и еще, пока боль не свела щеки так, что их захотелось лишиться. И пусть. Боль — это самая малая плата за содомскую низость. «А может.. в сем нет моей вины» Подкравшиеся воспоминания заставили болезненно сжаться. Точно. Он не виноват в своей ненормальности. По крайней мере, не полностью. Только неясно — стало ли от этого легче. Забурлившая в жилах ненависть не дала этого понять. Лишь обессилила его еще больше. Все из-за него. Небосвод крылся за прозрачной крышей. Зима обступила это место: по входу приходилось снимать тулуп, хотя на улице хотелось замотаться в два. Оранжерея при королевском саду была вечным вместилищем цветущей весны. По обе стороны длинной дорожки тянулись цветочные цепи, между звеньев которых раскинулась зелень. То лилии, то розы, то нарциссы с гладиолусами представали глазу, борясь за внимание и взгляды. Обычно подобные места служили страницами для романов о прекрасной любви принца и принцессы. Но сейчас здесь шли Ларе с Кристо. Как всегда — принц увязался за слугой, который пришел сюда в поиске инструментов. Хотя сейчас он вызвал у Кристо удивление (пусть и тот не подал виду). Уже давно — наверное несколько недель — Ларе держался от Кристо как от прокаженного. Стал давать ему куда меньше поручений, иногда даже заменяя другими слугами. После того дня Кристо перестал что-либо полагать, потому и не спрашивал Ларе ни о чем. «Будь, как будет» — думал он и покорно делал лишь то, о чем ему велели. — Видимо не здесь. — сказал Кристо, скорее себе, чем принцу. Уселся на скамью с намерением ненадолго погрузиться в свои мысли. Но встрепенулся, почувствовав над собой Ларе. Поднял глаза и увидел в его руке занесенный цветок желтого цвета. Тюльпан, если он не ошибался, хотя его познания в цветах были очень скудны. Кристо видел, что цветок протягивают ему, однако сомневался еще полминуты. Взял тюльпан, лишь когда взгляд Ларе стал настойчивым и нетерпеливым. Он заметил, как рука принца дрогнула в этот момент. — Знаешь, о чем говорят желтые тюльпаны? — На моих полях растет тыква, а не цветы. — усмехнулся Кристо. «О безнадежной любви.» — такой ответ хотел бы дать Ларе. Однако все, что он мог — это снисходительно хмыкнуть. — Но могу поинтересоваться этим у садовника. Сердце Ларе застучало в панике. — Не смей! Не ведаешь — так не ведай дальше! И после нескольких мгновений добавил тихо и будто сквозь зубы: — Букет из них.. должен стоять в моей спальне.