разделите спичку на троих

Лиза проснулась. Проснулась по привычке, каждый день так было и сделала неприятное открытие, что сердца нет. Просто нет, никаких знаков, даже кусочка не осталось, только ноющая пустота. Она не помнит, что такого происходило в ее жизни, что она проснулась, не чувствуя ничего. Нет, не спокойствие от знания того, что у тебя все хорошо, не умиротворение, нет, просто ничего. Пустота. Отсутствие, если вам угодно. В ужасе от происходящего, Лиза посмотрела внутрь себя и окунулась во вчерашний день. Сердца не пропадают просто так, для этого должна быть причина. Всплыло одно воспоминание, потом второе, третье. Поначалу они делали это неохотно, но потом будто прорвали стену и хлынули водопадом. Лиза ожидаемо захлебнулась, другого исхода ожидать было нельзя. Их толща придавила Шустову к земле и похоронила под собой. В панике девушка пыталась догадаться, что же произошло. Почему эти воспоминания делают ей так больно, почему хочется растерзать себя, лишь бы не чувствовать их. Разбираясь в обрывках вчерашнего дня, она нашла причину всего. И знаете, лучше бы не находила. Лучше бы жила с той болью, лучше бы металась в неведении, чем так. Макс мертв. Он сгорел. А дальше только шум и боль. Только это она помнит, больше ничего. Нет. Это ошибка, такого не может быть, ее Макс не может быть мертв. Он может быть в опасности, может быть при смерти, но он не может быть мертв. Люди умирают в другой вселенной, не в ее. Смерти не существует, в ее мире, это просто недопонимание, недоразумение. Его уже нашли там, где он был и спасают. Или уже спасли. Да, да это так, правда, Катя просто ошиблась, потом ей сказали, что все хорошо. С ее Максом все хорошо. Нет. Что-то изнутри выдернуло ее из своих мыслей. Это и был тот самый голосок. Тот, что всегда говорил, что Макс не вернется. Но он всегда врал. Макс сто раз возвращался, вернется и сейчас. Может все в ожогах, может без кудрей, но вернется. И закружит на взлетной полосе. И споет ей песню. Да, он просто врет, все хорошо. Макс жив. Ее Макс не может быть мертв. Не ври себе. Голос будто предал ее, ударил под дых, со всей силы дал ей по лицу. Она не врет, все и впрямь так, ей просто еще не сказали, но все хорошо. Его нашли, вылечили и он скоро вернется и закружит. А она зароется в его волосы. Все так и будет. Сейчас с ним все хорошо. Это просто ошибка. Он жив. Нет. Да. Он мертв. Его не найдут на этом пепелище. Не надо себе врать. Но Лиза продолжала. Она не могла открыть дверь в реальный мир, в жестокую действительность, принять факт смерти. Все, что она могла, это рисовать иллюзии, придумывать варианты, искать оправдания. Она не сможет открыть эту дверь. Только при одном прикосновении ручка прожигает ее насквозь, она слишком слабая для такого. Но она должна. Но не сейчас. Потом. Нет. Ты не можешь прятаться в своем мирке от неоспоримого факта. Открой эту дверь. Да, она и впрямь не может. Все, что она может, это рисовать себе идеальный мир, только и всего. Остальное сожрет ее с потрохами, не оставит живого места, в прямом смысле убьет. Но она должна. Должна переступить, должна сделать, должна перестать отрицать. Но не сможет. Она струсит и убежит в свой воображаемый воздушный замок. Туда, где все хорошо. Туда, где она ничего не должна. От своей беспомощности ей стало противно. Мерзко. Она не может быть такой слабачкой, Макс растил ее не такой. Он хотел сделать ее сильной и волевой, чтобы она не отступала от чего-то из-за своей немощности. А она не оправдала его ожиданий. За дверью ее ждет нечто ужасное, готовое придавить ее к земле, убить, уничтожить. Ей страшно, она обязательно сломается под этим весом. Она не сможет. Она слишком слабая. Лиза не могла держать такой поток эмоций. Слишком их много, слишком они разные. Страх, боль, злость на себя, печаль и ненависть. Все это распирало ее изнутри, она была готова разорваться от их количества. Лиза дала им выход. Слезы заструились по лицу, оставаясь на нем разводами, падая на кровать, ноги, руки. Лиза не могла остановиться, это было невозможно. Останься она так одна, никто бы не знал, чем это могло кончиться. Слезы затекали в горло, заставляя захлебываться ими. Голова страшно болела, все это нельзя было терпеть. От боли Лиза упала на кровать, начала биться в истерике. Она слишком слабая, никчемная и глупая. И она ничего не может с этим сделать. Вдруг ее кто-то обнял. Поднял и дал воды. Начал успокаивать, качать как маленькую девочку. Лизе было все равно кто это, откуда он взялся, она без сил отдалась незнакомцу. Пусть кто-то о ней позаботится. Она сейчас неспособна. Тишину в переговорной можно было резать. Слишком много напряжения, страха и волнения скопилось в ней, оставаясь невысказанными. Люди в переговорной ничего не смогут сделать, поэтому не хотелось даже обсуждать план действий. Он никому не понадобится, но смотреть на ту идеальную вселенную, которую он строит будет слишком больно. - Мы ничего не сможем ей сделать, нам надо просто быть рядом. - Алексей Петрович высказал общую мысль, уже давно витавшую в воздухе, - Пора расходиться, поздно уже. - Нет, - Катя, удрученно молчавшая все время, вдруг резко встала, - Ночью ей может стать плохо, с ней должен кто-то остаться. - Даже не думай, - отец серьезно посмотрел на дочь. - Тогда кто? - она властно посмотрела на присутствующих. Все промолчали. Никто не хотел оставаться один на один с олицетворением страдания и горя. Все струсили. - Может я? - неожиданно предложил Рома, молчавший все время, будто желая, чтобы все забыли о его существовании. - Я смогу. - Хорошо, только будь внимателен, - Катя печально посмотрела на возлюбленного. Уже на выходе она не выдержала и подбежав к нему, упала в его объятьях и начала шептать сквозь слезы. - Я так за нее боюсь, я никогда не видела людей в таком состоянии. Ром, прошу, следи за ней, это очень важно. - Обязательно. Все с ней будет хорошо. Ты и так вся вымотанная, весь день глаз не смыкала, иди поспи, я за тебя все сделаю, - он посмотрел на девушку и поцеловал. Слишком ему было ее жалко, такую маленькую, а взвалившую на себя столько ответственности. Он посидит с маленькой девочкой всю ночь, для него это не сложно. Особенно ради Кати. В комнате Лизы было тихо. Никто не рыдал, не всхлипывал, даже ее дыхания не было слышно. Рома даже подумал, что Катя все драматизирует и ничего страшного не случилось, но отбросив все мысли в сторону, сел рядом с кроватью девочки. Весь последующий час все было спокойно, Лиза даже не пошевелилась, и Рома задремал. О себе дали знать практически двое суток без сна, а сопротивляться не хотелось. Раз за время его наблюдения ничего не произошло, то почему сейчас что-то должно? Да и вообще, он спас всех, поэтому имеет право поспать, правильно? Возможно, но точного ответа мы так и не узнаем, царство Морфея приняло к себе еще одного смертного. Нутро Романа чувствовало неладное. С одной стороны все хорошо, а с другой сейчас явно происходит нечто нехорошее, а что именно он узнает только когда проснется. Борьба двух мнений была ожесточенной, практически безжалостной, и все-таки волнение и наитие победило. Желание спать и отдыхать зло плюнуло и ушло ожидать своего звездного часа. Победа не была напрасной, разлепив глаза, мальчик обнаружил интересную картину. Эту самую Лизу он еще не видел в лицо, но сразу понял, что это она и второе, что ей плохо. Открытия впечатляющее, но сонливость берет свое, ему можно простить. Наш гений не остановился и выяснил еще два важных факта, а именно, что Лиза плачет и что ей нужна помощь. В панике Рома стал вспоминать, как успокаивать детей. В детстве такого опыта у него не было, он же мужчина, поэтому не должен рыдать как баба. Что-то в душе начало трепетать. Сожаление и сострадание к этой девочке заставило его интуитивно дать ей стакан воды. Абсолютно неожиданно она упала на его плечо без сил погрузив его в глубокое смятение. Футболка намокала от слез, над ухом слышны были рыдания и всхлипы, а он сидел как последний идиот и в недоумении просил прекратить. Спустя много времени он будет благодарить всех землян за то, что его не было слышно. Катя не могла заснуть. Спать хотелось, очень сильно, но что-то не давало ей провалиться в мягкую страну сновидений. Возможно это был шок. За судьбу Лизы она не беспокоилась, нет. Все с ней будет хорошо, а если жизнь имеет на нее свои ориентиры, то так тому и быть. Еще с детства ей говорил про превратности судьбы и раз что-то случилось, то значит на это должна была быть причина и нечего тут грустить. Случилось и случилось, что такого то. Эта установка корнями уходила в детство, мать, суровая и потрепанная жизнью женщина так успокаивала ее во время отцовских заданий. Не вернется и не вернется, судьба так распорядилась, да и вообще иди ешь суп. Так и повелось, на любые несчастья у нее была только одна реакция: что случилось, то случилось, она ничего не сможет сделать. Так было и с Лизой. Подруге плохо, что она может сделать, брата ей что-ли воскресить. Умер и умер, что горевать. Нет, это было для нее не важно, ее поразила реакция Лизы. Люди же так не плачут, люди же так не могут. Ей открылась абсолютно новая сторона горя, беспощадная и злая, убивающая морально и физически. Увиденное не давало ей спать, то и дело возвращаясь к виду Лизы, неподвижно плачущей на кровати. Сон должен был быть сладостным и дающим силы, но силуэт рыдающего ребенка превратил его в невыносимую пытку и на утро она была еще более уставшей, чем вечером. Тревога и волнение на своих крыльях повели Катю до комнаты Лизы. Нет, не для того, чтобы проведать и не из-за беспокойства за подругу, она хотела увидеть ее страдания. Людей всегда тянет к отвратительному, если что-то слишком ужасно вы не сможете отвести глаз. Вы будете рассматривать, вглядываться в каждую черточку, пожирать взглядом все сильнее и сильнее убеждаясь в том, что это отвратно. Все ваши попытки отвести глаза, перестать разглядывать уродство не будут даже толику эффективными, оно загипнотизирует вас и не будет отпускать, а вы будете смотреть и думать, что это отвратительно и благодарить небеса за то, что вас обделили таким счастьем. От ужасного до прекрасного один шаг, страдания уродливого жалкого человека будут притягательны также сильно, как самые лучшие и глубокие картины. Вы будете испытывать перед ними благоговение и желать вечно смотреть на них. Также наша Катя не могла отойти от Лизы, ее приковывали ужасные душевные муки и смотря на них, она все больше и больше убеждалась в том, что ее жизнь самая счастливая. Люди хотят видеть страдания других, чтобы знать, что у них все хорошо. О, надежды нашей Катерины не обманулись, прибежав в комнату она застала рыдающую Шустову на плечах Ромы. Мальчик ничего не мог сделать и в состояние животного ужаса смотрел на безутешную Лизу. Катя решила помочь, сделать хоть что-то, здравый смысл подсказывал, что так оставлять нельзя. Подхватив подругу, она уложила ее на кровать, дала стакан воды, накрыла одеялом и села рядом с парнем. Повисла гробовая тишина. Где-то за окном трещали цикады, ранние рабочие разговаривали, птицы начинали свой концерт, но внутри все было окутано сонной пеленой, и только здесь пробудилась жизнь. - Я так испугался когда она на меня упала, - Рома непонимающим взглядом смотрел вперед, - Кать, что это было вообще? - Не знаю, - Катя посильнее закуталась в свой халат, утренний холод проникал везде, - Вчера она так вообще будто мертвая лежала, сейчас хотя бы что-то говорит. - Понятно, - Рома продолжал смотреть вдаль. Следующие два часа они не издали ни звука. Иногда Катя проверяла снова заснувшую Лизу, а после снова возвращалась на место. Уже наступил новый день, все разошлись по своим делам, когда к ним зашел Алексей Павлович. Он сел на соседнюю кровать и долго молча смотрел на Лизу. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал. - Сказали, что завтра похороны, - все присутствующие посмотрели друг на друга. - Хорошо, - будто для себя сказал Рома. - Да, - тихо вздохнула Катя. Лиза опять проснулась. Вечер уже опустился на базу, в тишине были слышны только далекие голоса и насекомые. Из окна, распахнутого настежь, дул легкий летний ветерок, развевающий занавески. Лиза сидела посреди тишины и покоя и ни о чем не думала. Не хотелось. Не хотелось вспоминать, размышлять, ругать, ненавидеть, грустить. По правде, вообще ничего не хотелось. Лиза даже не хотела жить. Жить - значит думать, значит чувствовать, а это больно. Хочется запереть все чувства глубоко, полностью забыть, что что-то было в твоей жизни, чтобы все забыли, не хотелось жить вот так. Ведь она не может жить без него. Сразу стало больно, будто нож загнали в самое сердце и провернули несколько раз. Да, она не может жить без него. Люди умирают, Лиза об этом знала, но ведь ее люди не умирают. Лиза совершенно одна в этом мире, у нее не друзей, не знакомых, ее люди не могут оставить ее одну. Он не может оставить ее одну, так ведь? Слезы подступали, огромный ком в горле просился выйти наружу, но она не может дать этого сделать. Вместе с ними выйдут чувства, разбудят внутри горечь и сожаление, которые Лиза отчаянно пытается спрятать. Она в панике начала оглядываться, в поисках чего-то, что смогло бы ее отвлечь, вырвать из пучины мыслей. К своему удивлению она обнаружила на тумбочке гору открыток и кульков. Судорожно она начала читать послания на записках и подарках. Не болей, все наладится, все будет хорошо, ты справишься, тебя все любят. Женщины из хора, поварихи, ее друзья из команды, казалось, что все хоть как-то знакомые люди хотели для нее счастья и добра. Но самым ценным здесь было не это. Не сладости, не открытки с котиками, нет, самым ценным здесь было письмо от детей. На базе их было много, они жили тут со своими отцами и матерями, и Лиза с Максом любили за ними присматривать и играть. Самым старшим из них был Вова, ему семь и он уже ходит в школу, поэтому именно ему общество карапузов доверило писать письмо для "Тети Лизы". "Тетя" читала послание, криво написанное красным карандашом и все сильнее и сильнее ей хотелось плакать. "Дорогая тетя Лиза. Мама и папа сказали нам, что вам стало плохо и вы не сможете к нам придти. Мы без вас очень скучаем, выздоравливайте скорее, вы же обещали рассказать нам сказку про динозавра. Мы желаем, чтобы у вас все было хорошо и чтобы вы никогда не болели. И еще мы собрали вам букет одуванчиков, чтобы вам стало весело. Тетя Лиза, мы хотели у вас спросить, где дядя Макс. Он обещал, что когда прилетит, отдаст нам древний цветок индейцев, но его все еще нет. Если он рядом, попросите его зайти к нам, мы все его очень ждем.

Ваши друзья"

Огромные, соленые слезы наворачивались на Лизины глаза. Эти маленькие шалопаи так заботились о ней и так любили Макса. Внутри нее смешалась бесконечная любовь к этим маленьким деткам и страх рассказать им всю горькую и ужасную правду. Трясущимися руками она достала тетрадь и начала писать ответ своим друзьям. Где-то были видны следы от слез, но текст все еще можно было прочитать. "Дорогие ребята, Мне сейчас правда нехорошо, но скоро я к вам приду, не переживайте. Огромное спасибо вам за букет, он прекрасен. Ведите себя хорошо и тогда я расскажу вам сказку. Обнимаю и целую каждого. Зайчатки, дядя Макс умер и больше не сможет прийти к вам, но я обязательно отдам цветок, когда поправлюсь.

Ваша тетя Лиза.

Да, ей сейчас и впрямь нехоршо. Хочется вырвать себя, сжечь и самое главное больше ничего не чувствовать. Потому что он умер. Дядя Макс мертв. Уже можно перестать прятаться от этого и просто рыдать. Безудержно, в полном одиночестве. Единственный, кто мог ее успокоить больше никогда не придет.