разделите спичку на троих

- Все хорошо? - Юля нежно толкает Игоря под ребро. - Да, - Игорь смотрит вперед невидящими глазами. - Я знаю, в чем проблема, не бойся, говори, - Пчелкина по матерински глядит на Грома, гладя по старой куртке. Юля никогда не думала, что где-то в этом мире есть второй Игорь. Такой же высокий, крепкий и... Какой? Какой он, этот Макс? Точно не Гром, с этими кудрями и солнечной улыбкой. Где-то в мире у Игоря был брат, который взял материнскую фамилию и, распрощавшись со всеми, укатил в Карелию тушить леса, пока родители смотрели вслед и недоумевали. Для них только в сказках встречались братья-близнецы, непохожие до крайностей, пока на вокзале Игорь и Макс не встали рядом. И тут же стало ясно, кто здесь белый, а кто здесь черный. Коричневый, уже тогда он носил эту кожанку. Юля выпытывала эти крохи информации, как заправский агент Штази, разве что лампой в глаза не светила, пока Игорь красными, от слез, глазами упорно смотрел в пустоту. Гром плакал. Гром, машина, в одиночку поймавшая маньяка, а после наотрез отказавшись даже от двухдневного отпуска, плакал и на коленях умолял начальника отпустить его на один вечер. Где-то в мире, у грозы всей преступности Петербурга есть брат и сестра. Где-то в мире брат и сестра любили друг-друга, пока брат не сгорел. Где-то в мире есть сестра, которой нужен новый брат. И им должен стать Гром. Юля видела ее фото. Она не похожа на Игоря, совсем нет. Легкая, нежная, через экран светящаяся радостью и позитивом. Оказывается, где-то в мире и впрямь есть такие люди, это не сказка. - Игорь, ты снова боишься? - Юля сидит на крыше, обдуваемая ветром, и доверчиво смотрит на Грома. - Нет, - он продолжает пялится вперед, даже не пошевелившись. - Игорь, пожалуйста, доверься мне, ты последние два дня сам не свой, что случилось? - Пчелкина смотрит на него во все глаза и жалеет, что не может лечить взглядом. - Ничего, - сдавленно слышится из-за глыбы, отдаленно напоминающую нечто живое. Юля понимает, что ей он ничего не скажет, и придется ей самой расспрашивать его, выводя на разговор. Как всегда. - Ты из-за Лизы волнуешься? - Да. - Почему? Боишься, что что-то не сможешь? - Да. - Игорь, - Юля заглянула ему в глаза, своим чутким взглядом прожигая его насквозь, - У тебя все получится. Да, это страшно - брать на себя такую ответственность, но все будет хорошо, честно. Если что, мы тебе поможем. - Хорошо, - Гром замолчал и продолжил смотреть вдаль, - Просто, я же ее почти не знаю, а теперь она у меня жить будет. Может, зря я? Не справлюсь и только себе и ей жизнь испорчу. - Игорь, ты справишься, поверь мне, - Юля нежно поцеловала его, - У тебя все есть, ты снял новую квартиру, обустроил ее, но самое главное - ты готов к этому. - Да, готов, - сказал Игорь и подумал, что готовность - не самое главное. - Ты завтра за ней поедешь? - прервала молчание Юля. - Да. - Хочешь, я с тобой? Так спокойней. - Давай. - Хорошо, а Дима тогда дома приберется. - Далековато, - Юля смотрит дорогу, по которой им ехать часа три. - Да, а что? - Игорь зло глядит на девушку. - Нет, ничего, ехать просто долго. - Ну все, ребят, давайте, - Дима по очереди обнимает каждого, - Вас когда ждать? - К вечеру, похоже, - Юля с досадой смотрит в навигатор. - Ну ничего, как приедете - позвоните, - Дубин мнется у дороги. - Да, конечно. Ну ладно, Дим, мы поехали, - Юля машет из окна машины и толкает Игоря, - Ты чего как не свой, попрощайся. - Пока, - глухо долетает из форточки. И все погружается в тишину. Игорь с каменным лицом смотрит сквозь стекло, пока Юля берет лихие повороты и ругает каждого водителя. Для вида ругает, чтобы не молчать. Ей тоже страшно и боязно, но если она это будет показывать, то Гром с ума от напряжения сойдет. Как же она намучилась за последнюю неделю. Кажется, что не спала семь дней кряду. Вот как провела бессонную ночь, следя за убивающимся Игорем, так и не ложилась. Поиск новой квартиры на съем, ремонт, кипы бумаг и документов, статьи о приемных детях и травмах после смерти родных. Последнее больше для себя, чтобы не так сильно боятся. Хотя, куда уж больше. А по вечерам, на пару с Димой, долгие и бессмысленные расспросы о Лизе, Максе и сложившейся ситуации. Юля не представляла, как так получилось, что сестра к Игорю должна была приехать через неделю, а из его окружения об этом знал только Прокопенко, которому кинул весточку Макс. К начальнику Юля тоже заглянула на чай и разговор все о том же, только теперь свободный и плодотворный. До ночи Федор Иванович с женой с упоением рассказывали о детстве Игоря и Лизиной истории. И фотографии нашлись, в старом, потрепанном временем альбоме. И Игорь, когда карапузом был, и когда постарше, а рядом с ним еще мальчик, как две капли воды похожий, только с одуванчиком вместо прически, и Лиза, маленькая, солнечная девочка в кружевном платье в роли снежинки на утреннике. А теперь они едут за ней, на базу лесоохраны, где она жила с десяти. И вроде как, Игорь за ней должен следить и любить. Должен. Вроде как. Чувствовать. Это сложно. Особенно сложно, когда ты не чувствовал ничего лет 10. Нет, это не апатия или депрессия, это нечто другое, мерзкое и, от осознания, склизкое. Всегда казалось, что есть набор функций, которые ты умеешь априори, без всяких "в будущем" и "возможно". Дышать, например. Или плакать. Ходить в туалет. Иначе не выживешь. Помрешь, если не будешь дышать или есть. Без этого нет жизни. А вот без чувств жизнь есть. Извращенная, странная, но все такая же настоящая. Научиться чувствовать легко, это приходит само собой, когда еще в младенчестве у тебя что-то заболело, тогда и почувствовал. Вот только беда одна, разучиться - еще проще. Игорь разучился. Полностью. В жизни не вспомнит - как это, когда тебе больно. Или плохо. Легкая издевательская улыбка тихой и неуловимой тенью проскользнула по лицу. Он вспомнил тот день, когда узнал о смерти брата. Рыдал в три ручья, злился как черт, и казалось, что вот тогда он нечто и почувствовал, родственное начало пробудилось, взяло вверх и он, Игорь Гром, машина, растекся, как лужа и стал нюничкой. Он так хотел ей стать. На секунду, на мгновение, хоть на миг открыть свое сердце. Полгода назад он бы даже не подумал о таком, посчитал бы это бредом, а сейчас... Юля и Дима чувствовали. Юля - особенно чутко и резко. А он - нет, и казалось, что Юле, нежной, любящей и ранимой, не место быть с такой машиной, как Игорь. Поэтому он пытался, пытался заставить себя тоже ощутить, тоже загрустить, но все никак. И пускай, пускай Юля любила его любым. Игорь хотел быть для нее лучшим, но все никак не выходило. И сейчас не вышло. Чувствует ли он что-то? Нет. Может, опустошение, шок от смерти брата? Нет. Просто еще один случай, еще одна потерянная жизнь. Такие случаи не редкость, особенно - когда тебе поручают разбирать всю главную чернуху. С Максом его связывало чуть больше, чем с остальными жертвами, а с ними его ничего не связывало. Хотя вру, между ними было много, радости, например. Но это, черт возьми, все еще ничего не меняет. Видел он эту двоицу очень давно. Полгода назад, когда его силком затащили на празднование Нового Года к Прокопенко. Макс был рубашке, перетаскивал стол и потирал ожоги, пока Лизка облачком носилась по квартире, успевая помогать тете Лене, тараторить с "дядей Федей" и усаживать Игоря. И эта буря шума, радости и неукротимой энергии досталась ему. Она ему не нужна. Ему не нужен ребенок, с травмой и взрывным характером. Зачем тогда взял? А как оставить? Как оставить сестру, родную, и отдать ее в неведомые края? Смотреть на себя станет невыносимо. Вот и взял. Так надо. Нет, по другому, конечно, можно, но это неправильно. Глядишь, полюбит он эту девочку. Другого выхода все равно нет. - Приехали, - Юля повернула ключи и потрепала Игоря по плечу. В ответ раздалось глухое кряхтение и хлопок двери. Вышел. Пчелкина прикусила губу и побежала за Громом. - Ну, - Юля тяжело дышала после бега, - Что теперь делать? - Мне написали, что на посте охраны надо сказать, что за Шустовой, - и Гром побарабанил в окошечко. - Вам что? - последнее слово утонуло в приступе зевоты. - Мы за Шустовой. - За Лизой? Лен, ты крикни там, за Лизой приехали, - и тетечка, побросав тряпки, припустила, попутно громко ахая. - Идут, - хозяин будки неопределенно показал в сторону желтого пятна форменных курток. Калитка зловеще скрипнула и плотный круг людей, доселе окружавших Лизу, расступился. Полупрозрачные руки поднялись, чтобы воровато поправить прядь обвислых коротких волос и снова затерялись в складках мешковатой одежды. Казалось, что вот-вот она рассыпется от неловкого прикосновения, и угловатая, исхудавшая Лиза превратится пыль. Все стало блеклым. Наверное, известные литераторы в таком случае сказали бы, что она похожа на выцветшую фотографию. У Лизы были удивительные и завораживающие голубые глаза, цвета экзотически-синего моря в тропических бухтах. Теперь же сквозь эти серые пятнышки можно было видеть насквозь. - Здравствуй, - Игорь пытался сфокусироваться на маленькой фигурке. Та в ответ издала набор неопределенных звуков и покачала головой. В тишине все неловко оглядывали друг-друга. Игорь нервничал. Хотелось побыстрее забраться в машину, вдавить педаль газа на полную и укатить отсюда к чертовой матери. Не хотелось слушать прощальных речей и приободряющих наставлений насчет смерти брата. Но ведь же, не может он вот так, правда? - Лиза, - девушка в офисной форме, наклонилась к фигурке, держа ее, как стеклянную вазу, - Там ребята маленькие, может сбегаешь попрощаться? - Катя, - на мгновение лицо девочки озарилось чем-то осознанным, - Они уже проснулись? Ты чего раньше не сказала? - и не дослушав оправданий, бросилась прочь. - Не услышит? - канареечно-желтый мужчина проводил Лизу взглядом. - Не должна. - Вы можете это в багажник незаметно спрятать? - та девушка, как фокусник, вытащила футляр для укулеле из-за пазухи. - Лиза наотрез брать отказалась, но ведь потом вспомнит, - еще один канареечно-желтый мужчина виновато покрутил носом ботинка в гравии. - Я Катя, если что, - девушка протянула руку. - Я Юля, очень приятно, - Пчелкиной эта Катя нравится. Загорелая, улыбается во все тридцать два, добрая, наверное. - О, Юля, давайте отойдем, мне вам кое-что сказать нужно, - и она мягко обхватив ее плечо, отвела ее в сторону, - Мы за Лизу тут все боимся, уверенны конечно, что вы прекрасные люди, но вы же понимаете. - Да, да, конечно понимаю, - и Юля понимающе закивала головой. - Если у вас будут какие-то проблемы, то вы мне пишите, я вам помогу по возможности. Вот номер, - в Юлины руки упала маленькая бумажка, с косыми и размашистыми цифрами. - Спасибо, надеюсь не понадобиться. - Я тоже надеюсь, - от Катиной улыбки, что-то неприятное перевернулось в районе грудной клетки. - А они что там делают, - Юля с беспокойством смотрела на круг мужчин, окружавших Игоря. - Разговаривают, - Катя обреченно вздохнула и посмотрела вдаль, - Ох, бежит. - Кто? - Лиза, - бросила Катя, направляясь к группе, - Попрощаться успела? - Успела, у них вот только тихий час закончился. - Ну отлично. Лиза в тишине кусала губу, глядя в землю. - Пора? - мутный взгляд обратился к Игорю. - Ну, наверное, - Гром пошевелил руками в карманах. - Хорошо. Всегда казалось, что все будет по другому. Вообще, казалось что этого не будет. Но если будет, то точно не так. Будто в зоопарке у вольера с истуканами. Все стоят как оловянные солдатики, молчат, будто в рот воды набрали. А у тебя внутри все рвется, все горит, съедается пламенем. Отчаянно хочется кричать, рвать себя на куски. Нет, нет же, этого не могло быть. Она не может их потерять. Она не может потерять еще кого-либо. И ты смотришь, смотришь, с надеждой, что посмотрят в ответ и скажут, что все хорошо. Это шутка. Розыгрыш. Она согласна на розыгрыш. Но никто ничего такого не говорит, а продолжает смотреть вперед, в ожидании чего-то от нее самой. Что она сама скажет, что все хорошо. Шестеро взрослых человек играют в гляделки, в ожидании детского чуда. Больше никогда она не побывает здесь так, как раньше, не побегает, не покричит. Шаг - и она чужая. Чужая у себя дома. Она плачет. Снова горячие слезы жгут лицо, снова водопадом падают на землю, снова, снова. Пора? Ну, наверное. - Пока, - она усиленно пытается выдавить улыбку. Она не хочет оставлять их с разбитыми сердцами. - Пока, - она может не пытаться. Их сердца разбились очень давно. Лиза Шустова уехала. Навсегда.