Великолепный век

- Повелитель. Служанка, стоявшая у входа в баню, поклонилась и проводила господина взглядом, полным удивления. Император никогда раньше не посещал хаммам гарема. Но кто ему запретит? Хуа Чэн, не глядя на девушку, снял алый тяжёлый кафтан и отдал служанке, оставаясь в лёгкой белой рубахе и свободных штанах. Горячий ароматный пар обжёг лицо императора. Сперва было сложно что-то разглядеть сквозь пелену, но через пару мгновений взгляд Повелителя зацепился за обольстительный, изящный и до дрожи любимый силуэт. Се Лянь сидел к нему спиной, выгибая шею так, что внутри всё сжималось от предвкушения. Служанки наложника, заметив Императора, замерли, будто статуи. Правитель взглядом указал на дверь, приказывая выйти. Никто не смел ослушаться. Хуа Чэн, оставшись наедине с любимым, не спешил выдавать своё присутствие, продолжая следить взглядом за каждой каплей, стекающей по телу Се Ляня. Тонкий халат прилип к телу, почти ничего не скрывая. Лянь, устало простонав, собрал волосы в высокий хвост, обнажая заднюю сторону шеи. Капля воды бесстыдно стекла по ней вниз, огибая выступающий позвонок, и скрылась под тканью. Голова Повелителя кружилась от желания повторить её путь языком. Что ж. Он мог себя не сдерживать. Расслабленный до невозможности Се Лянь представлял собой невероятно соблазнительное зрелище. Такой томный, устало-нежный, самый родной. Перед таким нельзя устоять. Се Лянь вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своей шее. Хуа Чэн несильно сжал её, не давая пошевелиться, поглаживая большим пальцем нежную кожу под челюстью. Кончиком носа Император провёл по загривку. Запах Се Ляня стал личной слабостью Повелителя: он обожал вдыхать аромат наложника, оставшийся на подушке. Казалось, что не только подушка, но и все покои навсегда пропитались этим восхитительным ароматом. Се Лянь прикрыл глаза, ощутив горячий язык на шее. Даже не видя любимого, Лянь узнал Хуа Чэна. Никто другой и не посмел бы так его касаться. Наложник откинул голову на плечо любимого, губы Императора тут же коснулись изящного изгиба между шеей и плечом. Се Лянь сейчас выглядел столь соблазнительно: расслабленный, полностью доверившийся рукам любимого, в тонком, налипшем халате, который лишь подчёркивал изгибы тела. Он смотрел на Императора так доверчиво и влюблённо, что остатки терпения сгорали с невероятной скоростью. Мысль о том, что под этой почти прозрачной тканью его возлюбленный обнажён, сводила с ума. Повелитель прошёлся губами по чувствительной шее, в завершении пути оставляя лёгкий поцелуй на мочке уха. Се Лянь вздрогнул в его руках, ощутив укус там, где его только что касались нежные губы. Стон сорвался с губ наложника, будто прося любимого продолжать эту сладкую пытку. Рука Хуа Чэна, опережая его мысли, нырнула под халат, оглаживая внутреннюю сторону бедра возлюбленного. Се Лянь стыдливо спрятал лицо, уткнувшись в шею любимого. Но несмотря на смущение, он тихо произнёс, едва касаясь губами шеи Императора: - Прошу. Лянь сам не знал, чего именно просил. Поцеловать? Укусить? Погладить? А может всё сразу? Но Хуа Чэн, видимо, был осведомлён о желаниях своего любовника лучше него самого. Зарывшись во влажные волосы рукой, он слегка потянул за них, заставляя Се Ляня посмотреть на себя. От его томного взгляда по телу Императора прошлась волна жара. Лянь такой мягкий, податливый и весь его. - Я люблю тебя, - прошептал Правитель, опаляя своим дыханием губы Се Ляня. Хуа Чэн прекрасно знал, как эти слова действуют на его наложника. Лянь нетерпеливо подался вперёд, глубоко целуя любимого. Отстранившись, он протянул руку и заправил влажную тёмную прядь, прилипшую к щеке Хуа Чэна, за ухо. Указательным пальцем Се Лянь медленно прошёлся по линии челюсти. Он, не отрываясь, следил, как по щеке Хуа Чэна стекает капля воды. Голова кружилась от жары и близости любимого человека. - Скажи это ещё раз. Язык Се Ляня не спеша прошёлся по щеке Хуа Чэна. *** Император с нежностью смотрел на Се Ляня, поглаживая его волосы. За окном был уже полдень, но Лянь даже не думал просыпаться. Впрочем, Император совсем не был против, ведь он сам так сильно измотал своего любимого. Хуа Чэн безумно соскучился и не отпускал любимого наложника из постели всю ночь и собирался не отпускать ещё и сегодня. Но сначала Се Ляню нужно отдохнуть. Император поднёс к своим губам прядь возлюбленного, оставляя поцелуй на кончиках волос Ляня. Небожители, как же сильно он его любит. Хотелось дать ему всё. Сделать так, чтобы несчастье и горе не коснулись даже края его тени. Се Лянь, что-то промычав, повернулся к Хуа Чэну, согревая своим дыханием грудь Императора. Правитель, не сдержавшись, крепко обнял своё самое ценное сокровище, Повелителя своей души. *** Се Лянь перевернулся на живот и, что-то промычав, провёл ладонью по постели, желая почувствовать родное тепло. Но всё, что он почувствовал, - это прохладу уже остывшей простыни. Лянь с трудом открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света солнца, что нещадно било в окно. Наложник решил встать с постели, но тело тут же пронзила боль. Лянь рухнул обратно в тёплые объятья шёлка. Хуа Чэн вчера будто с цепи сорвался. При мысли о любимом в голове тут же начали мелькать воспоминания о прошедшей ночи. Щёки Се Ляня тут же покрыл стыдливый румянец. Лянь вообще-то ему сына родил! Чего он стеснялся будто после первой ночи? Император вчера был такой горячий, властный. Как он подхватил любимого на руки, укутав в свой кафтан, и унёс в спальню. Такому невозможно сопротивляться. Да и не хотелось. Хуа Чэн был нетерпелив. На теле Ляня не осталось ни одного места, где бы не прошлись сильные руки и горячие губы. Он брал, присваивал, как и положено Правителю. А всё, что оставалось Ляню, - это несдержанно стонать и позволять себя любить. Видимо, Император сдерживал свою ненасытность до этого момента. - Как ты себя чувствуешь? Прохладная, но нежная ладонь коснулась разгорячённой спины Се Ляня, заставляя чуть вздрогнуть. - Хорошо. Лянь смог подняться и сесть, несмотря на боль. Видимо, его тело за несколько месяцев отвыкло от подобного внимания к себе. Одеяло съехало, открывая обнажённое тело, покрытое следами укусов, поцелуев. Вид был столь пленителен, что взгляд Хуа Чэна сразу стал тяжёлым, наполненным страстью. Император уже хотел бросить одежды, что принёс для Се Ляня, на пол и повалить любимого обратно на постель. Его глаз выдавал его жгучее желание, и Се Лянь вцепился в одеяло, пытаясь прикрыться. Заметив это, Хуа Чэн улыбнулся и протянул одежды. - Скоро принесут обед. Одевайся, или я съем тебя. Се Лянь покраснел, кажется, до кончиков волос. Конечно, Хуа Чэн не планировал ничего сейчас делать, но смущённое личико любимого было столь милым, что он не удержался. *** После обеда Хуа Чэн потащил Се Ляня на улицу, желая кое-что показать. На вопросы наложника Повелитель отвечал: "Это сюрприз". Лянь очень удивился, когда понял, что его ведут в конюшню. - Ты как-то рассказывал, как твой отец учил тебя ездить верхом. Я подумал, что это будет хороший подарок, - сказал Хуа Чэн, выводя к Се Ляню лошадь благородного коричневого цвета. Се Лянь застыл с широко открытыми глазами. Видя замешательство любимого, Хуа Чэн подошёл ближе к Ляню, взял его за руку и вложил в ладонь поводья. - Она твоя. Нравится? Лянь отмер, в груди всё сжалось. В голове мелькали воспоминания из счастливого детства: как отец первое время помогал сесть в седло, как мама вечно волновалась, что он упадёт. Как Се Лянь был тогда счастлив. И сейчас его любимый рядом, делает всё, чтобы Лянь не знал горя. Мелькнула мысль о том, как бы он хотел научить Эмина ездить верхом. - Очень. Она прекрасна. Как её зовут? - У неё пока нет имени. Можешь выбрать сам. Се Лянь улыбнулся и, протянув руку, погладил гриву. Хуа Чэн, видя радость возлюбленного, почувствовал, как счастье заполняет его самого. Осознание того, что его настроение полностью зависит от состояния Се Ляня, наступило как-то резко и неожиданно. Они будто были связаны крепкой красной нитью, которая соединяла их души. Это сначала пугало, но сейчас, глядя на нежную улыбку любимого, подарившего ему сына, всё внутри будто встало на свои места. Хуа Чэн любил его. И если для собственного счастья нужно сделать счастливым Се Ляня, Император сделает для своей любви всё что угодно. - Фан Синь, - почти шёпотом произнёс Се Лянь. Он с толикой грусти посмотрел лошади в глаза. Воля к жизни - это то, что помогало ему в самые трудные моменты. Она помогла ему выжить. Выжить, чтобы встретить Хуа Чэна. Без неё у него не было бы Эмина. - Хуа Чэн, спасибо. Се Лянь благодарил не столько за подарок, сколько за любовь, за их замечательного сына. Судя по взгляду Хуа Чэна, он всё понял. Император подошёл к любимому и крепко обнял со спины, уткнувшись губами в висок. *** - Ваше Императорское Величество, его здесь нет. Господин ушёл на конную прогулку. Хуа Чэн скоро должен был уехать из столицы, чтобы проверить, как обстоят дела на верфи в одном из портовых городов. Поэтому каждую свободную минуту старался проводить с возлюбленным и их ребёнком. Его удивило то, что Се Лянь сейчас не у себя. Несмотря на то, что его болезненная зависимость от сына пошла на убыль, уступая место нежным, здоровым отцовским чувствам, он всё равно почти всё своё время проводил рядом с сыном. Хотя и переложил часть обязанностей на служанок. - Тогда присоединюсь к нему. Передай хранителю покоев. Девушка тут же склонилась в уважительном поклоне, провожая Императора. Весь путь до конюшен с лица Повелителя не сходила улыбка. Он представлял Ляня верхом на лошади. Ездить в его одеждах наверняка не слишком удобно. Да и Се Лянь не ездил уже столько лет. Неудивительно, если он всё забыл. Хуа Чэн мог бы помочь вспомнить или просто покатать его. Как бы Се Лянь краснел, обнимая его за талию. Из приятных мыслей его вытащил крик. - Господин, Вам следует быть помедленнее. Будьте осторожнее. Если с Вами что-нибудь случится... - Не волнуйтесь. Всё хорошо. Этот голос Хуа Чэн узнает из тысячи. Се Лянь буквально вылетел на дорогу. Видимо, для него конная прогулка - это нестись сломя голову галопом через лес. Хуа Чэн отметил, как умело он справляется с лошадью, и, подняв взгляд, замер. Се Лянь был одет в простую мужскую одежду - белую льняную рубашку и штаны - вместо обычного летящего ханьфу. Волосы были собраны в высокий, небрежный хвост. Конечно, Хуа Чэн знал, что его любимый прекрасен во всём, но это была совсем другая красота. Лянь был такой мужественный, что даже Хуа Чэн засмущался, словно впечатлительная девушка.