Постоянно сужающиеся личные границы между Сэмом Уилсоном и Баки Барнсом

Баки Барнса очень легко заметить. И он об этом знает. Все об этом знают. Но никто не может сказать ему, как это исправить. Куда бы он не пошёл, за ним наблюдают. И он не знает, как на это реагировать. На него могут смотреть по разным причинам. Он не знает: на него смотрят, потому что этих людей послали за ним или потому что у него грёбаная металлическая рука и кто бы, блять, на неё не смотрел. Когда такое случается, он смотрит на них в ответ и продолжает идти дальше. Как Стив говорил: «Вас ранили — раньте в ответ». Но он не может ранить Земо в ответ. Не потому что это невозможно или потому что это против грёбаных правил Кристины. А потому что он не может понять, почему ему было так чертовски больно. Это было просто прикосновение, даже не контакт с кожей. В один момент он играет свою роль в освещённом неоновым светом клубе, а уже в следующий — рука Земо сжимает его подбородок. Баки чувствовал себя так, как будто миллионы жуков заползли в его член. Два часа спустя он всё ещё воспроизводит это в своей голове; запах кожаной перчатки, собственнический шёпот его подчёркнуто протяжной речи, подтекст самого действия; в этот момент прошлое и настоящее накладывались друг на друга и разрушали всякое ощущение того, что было реальным, а что было воспоминаниями. Когда они добираются до убежища Шэрон, он срывает со спины ремни безопасности и с силой швыряет кожаную куртку в стену. Её запах тянет его назад; агрессивные пальцы пробираются через его щетину и сжимают плечо, как будто он ценный питомец. Он тяжело опирается на раковину и смотрит в своё отражение. В зеркале он видит, как дверь ванной открывается, и входит Сэм. Слышал когда-нибудь о стуке, придурок? Сэм скрещивает руки, как будто крутой говнюк. — Всё хорошо, приятель? Его южный акцент необычайно силён. Так бывает, когда он злится. Баки не знает, на что, чёрт возьми, Сэм злится. Он должен был играть грёбаного криминального лорда. Быстро выдыхая через нос, Баки переводит взгляд на собственный подбородок. Он [подбородок] чешется, и Баки знает, что это чувство никуда не исчезнет. Неважно, сколько раз он будет его тереть или брызгать водой. Он чувствует себя отвратительно. Сэм проходит мимо него и становится возле унитаза, чтобы помочиться. После случая на складе, Баки думает, что это уже нормально для них. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Хочешь поспорить об этом? Баки запрокидывает голову и сердито смотрит на Сэма. Сэм, кажется, интуитивно улавливает какой-то скрытый смысл, который Баки не намеревался показывать. Вместо того, чтобы застегнуть ширинку, Сэм полностью сбрасывает штаны и включает душ. — Что ж, я буду здесь, пока ты решишь, что ответить. — Почему ты это делаешь? — бормочет Баки. — Делаю что? Баки переводит взгляд на обнажённые ноги Сэма и немного отходит. Сэм приподнимает брови, и, возможно, в этом его жесте есть что-то, что показывает, как легко ответить на вопрос Баки, при этом не отвечая на него. Что-то обнадёживающее. — Заходи в чёртов душ, Бак. — Не называй меня так. Сэм снимает куртку и рубашку. Он не Стив, но и никто другой не он. Для простого смертного Сэм нормальный. Подтянутый, но с достаточным количеством жира, чтобы выглядеть здоровым. Ухоженный. Приятно пахнет. — Ты размышляешь. У нас нет на это времени. Снимай свою рубашку. Он делает это без комментариев. — Это из-за Земо или триггерных слов? Потому что я знаю, тебе плевать на плохих парней. — Земо. Сэм засовывает два пальца в поясную петлю Баки и толкает его на один шаг ближе к себе. — Да, я тоже не в восторге от этого мерзкого проныры. Но ты был прав, он нам нужен. Не позволяй ему залезть тебе в голову. Слишком поздно. — Я хочу помочь тебе, чувак, но мне нужно немного больше, чем это. Баки не знает, что сказать. Что Земо прикоснулся к нему? Что он сделал то, о чём они договорились, чтобы им поверили? Неужели он настолько хрупкий, что только из-за этого он чувствует себя так дерьмово? Сжав челюсть, он отворачивается и смотрит на свою брошенную на полу куртку. Теперь она мертва для него. Жаль. Ему нравится эта куртка, в ней много карманов. Сэм касается челюсти Баки и переводит его взгляд на свои глаза. Он вздрагивает. В животе ползают змеи. Сэм отпускает. — Ох, я всё понял. Баки сбрасывает штаны и запрыгивает в душ, чтобы побыть хотя бы пять секунд наедине с собой. Он не знает, что Сэм подразумевает под этим «всё». Он не уверен, что хочет знать, но это ужасное чувство всё ещё не исчезло, и, возможно, Сэм прав, что ему нужно отвлечься. Тело позади него успокаивает больше, чем должно было бы. Он закрывает глаза и становится под струю душа. — Копание в своём теле может помочь этим воспоминаниям исчезнуть. Нам не нужно ничего делать, я просто подумал, что это может помочь. Скрестив руки на стене под брызгами, Баки прячет лицо в предплечье и чувствует, как вода стекает по его спине. Он ненавидит разговаривать, но Сэм никогда не знает, когда замолчать, и какая-то его проблемная часть думает, что это может быть то, что ему нужно. Его сердце колотится, а руки напряжены. — Поговори со мной, чувак. Я консультант, это моя работа. — Ты всегда это делаешь с членом наружу? Кажется немного непрофессиональным. — Баки, — Сэм вздыхает. — Что?! — он быстро разворачивается и вода с его мокрых волос попадает на Сэма. Тот выглядит удручающе спокойным. — У тебя много загонов в голове, я понимаю это. Но в большинстве случаев ты справляешься. Что-то изменилось сегодня. Что это было? Как ты себя при этом почувствовал? Комната быстро наполняется паром и Баки предпочитает думать, что это настоящая причина его всё более затруднённого дыхания. Его сердце колотится с неимоверной скоростью, а желудок бурлит, как ураган. — Мне стало плохо, — говорит он. — Плохо? Насколько? — Я почувствовал себя вещью…как будто он владел мной. — Это не было на самом деле, это всё было игрой. — Да, ну, раньше это было не так, — рявкнул Баки, на его лице появился явный страх. Сэм кладёт ладонь ему на грудь, и это прикосновение вызывает электрические покалывания в рёбрах. Его разум наполняется потрясающей, покачивающейся тишиной. Всё сужается к влажному жару и их обнаженным телам, к брызгающему звуку льющейся воды. — Дыши, — приказывает Сэм. Его рука поднимается и опускается к рёбрам Баки, когда тот подчиняется. — Где он тебя трогал? — Рот, — Баки хмурится. — Но казалось, что везде. Как будто я был товаром, который он… продавал. — Что, если он продал бы тебя мне. Было бы лучше? Его руки сжимаются по бокам. Он больше не знает, о чём они говорят. — Я всё ещё был бы товаром. — Да, но ты бы доверился мне, не так ли? В этот момент Баки скажет что угодно, чтобы отбросить метафизическую чушь и уже заняться сексом. Сэм завораживающий. Ни одного волоска на теле. Баки кажется, что он мог бы прикоснуться языком к ключице и без проблем проскользить вниз. Так проще. Просто секс. За его столетний опыт разговоры ни разу ещё ничего не исправили, ничего. Но действия? Бегать, бить, трахаться, драться. Это всё меняет. Это делает всё материальным, осязаемым. Он поглаживает грудные мышцы Сэма и спускается вниз по его прессу к мягкому, необрезанному члену. — Я достаточно доверяю тебе, чтобы ты мог покрыть мои пальцы своей спермой. Они ссорятся и ругаются, но Сэм хороший парень. Он ветеран, волонтёр и такой же солдат, как и Баки. Он знает, чего Баки стоит признать, что он не против того, чтобы другой парень заигрывал с ним. Или что ему иногда не хватает простоты наличия командира и приказов. Пальцы Сэма скользят по груди Баки и царапают жёсткие волосы под пупком. Дерзкая улыбка расширяет его козлиную бородку, и член Баки напрягается, словно в предвкушении. От первого прикосновения у Баки перехватывает дыхание. Сэм прикасается к наполовину вставшему члену Баки, и тот внезапно прогибается в спине. Тихий, бессвязный звук вырывается из его горла. Сэм прижимает парня к стене, и вода струится каскадом по его тонкой линии волос и широким плечам. Внезапно у Баки в голове появляется забавная мысль, что они с Сэмом два похотливых чувака, которые уже на постоянной основе возбуждают друг друга. Он хотел бы, чтобы это было так просто, но в этом допросе Сэма есть что-то скрытное, из-за чего всё кажется довольно опасным. Как будто они слишком заботятся о том, чтобы всё это не изменило отношения между ними. Губы Сэма встречаются с местом соединения плеча и шеи Баки; горячий язык скользит по каплям воды, когда они падают на его тело. Рука на его члене удерживает Баки в сознании, не давая углубиться в ощущения слишком далеко. Тупая боль заставляет его вернуться: зубы Сэма вонзаются ему в плечо. Он не просил об этом, но после этого действия Сэма член Баки твердеет ещё больше. Сэм начинает дрочить ему, и именно тогда Баки понимает, что ему следует вернуть услугу. Он шарит руками по подтянутым бёдрам и животу, чувствуя лишь лёгкий намек на щетину у основания члена, когда проводит там. Значит, не гладкий от природы, не «подготовленный», как говорила Вдова. Подождите, Сэм побрился для него? Горячий рот движется вверх по его шее и резко кусает под ухом, завершая этот длинный допрос. — Чёрт, его будет видно, — он ворчит, хотя его бёдра дёргаются, показывая, что Баки совершенно противоположного мнения. Удовольствие пронизывает его член, когда боль и давление смешиваются. — В этом и идея, — говорит Сэм. Его грубый голос звучит прямо над ухом Баки. Это заставляет парня дрожать всем телом. Сэм втягивает мочку уха в рот, работая языком, а затем отдаляется, чтобы оттянуть её с помощью зубов. Крепкие пальцы сжимают подбородок, и он не может отойти назад, так как стоит впритык к стене. — Ты мой, и я хочу, чтобы этот европридурок это знал. Я хочу, чтобы он мог почуять мой запах на тебе в следующий раз, когда он приблизится настолько близко. Большой палец, прижатый к его подбородку, скользит вверх и играет с нижней губой. Баки стонет, его рот открывается, когда Сэм надавливает и проводит двумя толстыми пальцами по языку и зубам, разводя их и исследуя каждый дюйм, как будто он владеет им. Его пугает, как сильно он заводится от этой мысли; как сильно он хочет, чтобы Сэм продолжал сильнее, быстрее, глубже; чтобы у него не было времени обдумывать своё странное всепоглощающее желание, чтобы с ним так обращались. Он посасывает пальцы, облизывая подушечки и позволяя глазам закрыться, поскольку колени слабеют под его весом. Сэм поддерживает его, свободная рука отпускает член Баки, чтобы схватить того под мышку. Отсутствие прикосновения расстраивает его, но Сэм тут же прижимает его бёдрами к стене и начинает тереть их члены вместе. Гортанное, протяжное ругательство, приглушённое пальцами Сэма, вырывается изо рта Баки. Тем не менее, это всё ещё слишком громко для ванной в конспиративной квартире. Баки приходит к заключению, что ему плевать, кто его услышит. — Шшш, — шепчет Сэм, снова кусая мочку уха. На этот раз Баки действительно больно, и он изо всех сил пытается втянуть воздух, задыхаясь. Пальцы Сэма выскальзывают, оставляя на подбородке грязный след слюны. Его губы чувствуются растянутыми, и неожиданно Баки хочет большего. — Это помогает, приятель? — спрашивает Сэм. Баки закатывает глаза, потому что приятель? Серьёзно? — Помогало. Почему ты, блять, остановился? Сэм фыркает и качает головой. — Как бы это ни выглядело с твоей стороны, я не умею читать мысли. — Ты близок к этому, — ворчит Баки. Ему нравится, как грубо звучит его голос, а они ещё даже ничего не сделали. Воодушевлённый беспокойством Сэма почти так же, как твёрдостью, упирающейся в его живот, Баки опускается на колени, игнорируя стук своего сердца, когда рот Сэма сжимается в букву «О». К лицу Баки приливает кровь, как только он проводит руками по ногам Сэма и наклоняется вперёд, чтобы лизнуть ствол. Сильные руки хватают его затылок, и он воспринимает это как призыв к действию: Баки обхватывает губами головку и пробует Сэма на вкус. Сэм остаётся тихим, едва громче воды в душе. Но Баки слышит, что тот втягивает воздух, как Гувер, и чувствует дрожь в его ногах. Тяжесть на языке восхитительна, и он не может насытиться мускусным запахом мужчины. Сэм не двигается, хотя его отрывистое дыхание даёт понять, что он хочет вколотиться в Баки глубже. Баки делал это всего несколько раз раньше, один раз из любопытства, а ещё несколько раз из-за отчаяния военного времени. Он любит этот вкус и наполненность, греховное ощущение своих губ, ласкающих нежную плоть, и звуки, которые он может получить от партнёра. Это не означает, что он хорош в этом, но, по крайней мере, он не получал никаких жалоб до этого. Обхватив основание рукой, он оттягивает крайнюю плоть вниз и медленно облизывает кончик, делая круговые движение языком, в то время как другой рукой дрочит себе. Пальцы Сэма перемещаются к основанию его шеи и массируют это место. — Посмотри на меня, — говорит он, и взгляд Баки сразу же поднимается вверх. Он никогда не забудет выражение лица Сэма в этот момент: щёки втянуты, ноздри раздуты, веки опущены. Его рот плотно закрыт — вероятно, для того, чтобы не издавать никаких звуков — и его грудь трясётся, как будто там работает небольшой двигатель. Он выглядит так, будто молится, но кому-то, кто определённо не Иисус. Баки продолжает смотреть, в то время как начинает насаживаться ртом на член Сэма так глубоко, как только может, просто чтобы посмотреть на его реакцию. Член Сэма становится ещё твёрже во рту, его бёдра подрагивают, и это всё, что нужно было Баки. Он начинает двигаться в медленном и ровном ритме. Он сосёт, хлюпает и стонет от осознания опасности ситуации. Его член – тоже уже твёрдый, а предэякулят капает на пол. — Да, приятель, да, продолжай, — бормочет Сэм, хватая Баки за волосы и устанавливая темп, двигая головой Барнса, как будто это всего лишь дыра для траха, и почему это так чертовски горячо? Баки стонет. Должно быть эта вибрация была приятной, так как Сэм проигрывает битву своему самоконтролю и сильно двигает бёдрами вперёд. Баки давится и начинает задыхаться, пытаясь отодвинуться, но только, чтобы взять немного воздуха и попробовать ещё раз. Сэм извиняется, и это так чертовски сильно разочаровало Баки, что он перестаёт сосать, чтобы бросить на Сэма раздражённый взгляд. — Больше…чего-то такого. И Боже, Сэм даёт ему больше. Он не вколачивается настолько сильно, чтобы Баки не подавился снова, но он всё же берёт Баки за уши своими большими мозолистыми руками и буквально трахает его рот. Баки теряет счёт времени. Всё дело в солёной от пота коже и острого предэякулята на языке, его правая рука безжалостно двигается на своём члене, когда он чувствует, что скоро кончит. Пятна заполняют его зрение из-за недостатка воздуха, но это только приближает его к пику. — Продолжай, продолжай, да, Бак, да…– хрипло говорит Сэм, вбиваясь в него резкими толчками и Баки кончает. Он поглаживает основание члена Сэма, в то время как его влажный рот посасывает головку. Когда он видит, что глаза Сэма сужаются, а щёки надуваются, он отстраняется и двигает рукой в очень быстром ритме, как Сэм делал в прошлый раз. — Давай, давай, давай, – шепчет он, а потом оставляет свой рот открытым. Он хочет, чтобы сперма Сэма была на его лице. Он хочет, чтобы его пометили по-другому, чтобы это сделал кто-то, кому на самом деле не наплевать. Он хочет, как описал Сэм, пахнуть сексом и извращением, хотя бы для того, чтобы в следующий раз, когда Земо окажется на расстоянии вытянутой руки, он понимал с кем имеет дело. Встретив прищуренные глаза Сэма, он снова произносит слова распухшими, скользкими губами – дай мне это, дай мне это, мне это нужно – и в последний раз посасывает головку. И через мгновение Сэм уже разукрашивает его губы, нос и подбородок небрежными гладкими линиями. Запах Сэма — крепкий, а вкус трудно описать. Это менее эротично, чем казалось до того, как его собственный оргазм прояснил голову, но на самом деле это никогда не было про эротику. Это скорее было о том, чтобы прикрыть своё испорченное прошлое чем-то хорошим, и это подходит. Это ощущение, которое он не забудет, от человека, которому он доверяет больше других. Он продолжает сжимать и тянуть член Сэма, пока энергичные всплески не становятся бисероплетением жемчужин, которые лениво стекают по изгибу головки члена Сэма. Он проводит по ним языком, просто чтобы попробовать, и морщит нос от кислоты. Одна капля упала очень близко к глазу, и Сэм вытер её, как джентльмен. Затем, как дьявол, он проводит рукой по загривку Баки и втирает сперму в его кожу. — Ты чувствуешь его сейчас? — спрашивает Сэм хрипловатым сексуальным шёпотом. Баки качает головой, прижимаясь носом к бедру Сэма и вдыхая ещё раз запах спермы. Рука в его волосах откидывает голову назад и погружает его под струю охлаждающей воды. Те же пальцы, которые пометили его несколько секунд назад, возвращаются со свежим пахнущим мылом и стирают все улики. В каком-то смысле он разочарован. Это вообще не причина смущаться, но часть его хотела бы узнать, заметит ли кто-нибудь на самом деле. Громкий стук в дверь пугает их, и Сэм с глухим звуком роняет кусок мыла на пол. — Эй, эм, вы двое, вы можете побыстрее там? — невнятно говорит Шэрон. — Моё шоу начинается через 10 минут, а мне нужно в туалет. С этими словами к ним возвращается реальность. Они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами, их позы и сказанные ими слова возвращаются к ним неприятными волнами. Сэм предлагает ему руку, вода всё ещё льёт на него, смывая остатки мыла. — У нас всё хорошо? — спрашивает он, как будто они это делают каждый день. Что-то тугое в груди Баки разжимается от этой интонации. Он кладёт руку на более темную руку Сэма и быстро возвращается на ноги. У него красные колени, а челюсть болит, как будто он съел целый пакет леденцов. Он смотрит на расфокусированные глаза и расслабленные мускулы Сэма. Он думает — я сделал это с ним — он тратит секунду, чтобы осознать это. –Д-да, да. Всё хорошо. Шэрон снова стучит. — Алло?! — Мы уже выходим, — кричит Сэм, не отводя взгляда от губ партнёра. Баки задаётся вопросом «в чём дело», пока Сэм не наклоняется и не соединяет их губы. Он отстраняется, прежде чем Баки даже понимает, что они целуются. Он чувствует себя обманутым. — Чёрт возьми, я должен Саре 20 долларов. Эти губы точно созданы для сосания члена. Баки пялится на Сэма, его мозг скрипит, как тормоза метро. Сэм выходит из душа. Моргая, Баки прикасается подушечкой указательного пальца к центру рта и думает, что будущее — очень странное место.