Люми-Люмичурл

Нет, Люмин вовсе не вздрогнула от неожиданности, когда звонкий девичий голос разрезал лесную тишину. Совсем точно нет. Вообще. Ладно, возможно, она чуть-чуть все-таки вздрогнула, но только лишь потому, что и до этого была взволнована быстрой сменой событий, одно другого страннее. Софья едва заметно скривилась, передернув плечами, и обернулась на источник звука; травница последовала ее примеру. На их валун легко запрыгнула, раскинув руки в плотных кожаных перчатках с золотистыми бляшками на кистях, девчушка в красной кофте, безрукавной рубахе с корсетом и белых сапогах до бедра. Люмин отметила уже второго человека в корсете за сегодня. Кажется, в Городе-На-Озере на них была мода, как и на короткие косички. У незнакомки, к слову, косичек не было — блестящий каскад темно-каштановых волос свободно стекал на спине, несколько шаловливых прядок обрамляли круглое лицо с наивно-большими и немного раскосыми янтарными глазами. На голове игриво краснел бантик — у Люмин тут же возникла ассоциация с кроличьими ушами. В других мирах она видела подобные костюмы в более… откровенных вариациях. Впрочем, Тейват до того уровня развития — и раскрепощенности заодно — еще явно не дорос, так что свои странные мысли ей стоило оставить при себе, чтобы не напугать местных с их благочестивыми взглядами. - Подозрительные путешественники, представьтесь! - девушка выпрямилась по стойке смирно и уперла руки в бока. Впрочем, ее личико сменило выражение с заинтересованно-веселого на кислое, едва она разглядела стоявших перед ней людей, - ...а, Софья. - А, Эмбер, - мягко хмыкнула Софья и обернулась на непонимающую происходящее Люмин, - знакомься, Люми: Эмбер, наша красна девица, рыцарка ордена, командирша отряда скаутов, из нее и состоящего. Преданности Мондштадту и Ордо Фавониус она может поучить даже некоторых капитанов, а упорства нашей девчушке-попрыгушке хватит на всех городских тунеядцев, да еще с три короба останется. Рыцарь. Люмин предупреждающе прищурилась и попятилась, совершая тактическое отступление. Скаутка подозрительно прищурилась на нее в ответ. - Пойду я от вас, тут рыцарями воняет, - она медленно зашла заулыбавшейся Софье за спину, не сводя с Эмбер настороженного взгляда. - Их духом тут всегда пахнет, - усмехнулась снежнянка, наблюдая краем глаза за демаршем подруги. Глаза Эмбер вдруг расширились; брюнетке стоило сделать лишь шаг и наклониться, переходя на бег, как Люмин почуяла надвигающуюся на нее опасность и, крутанувшись, бросилась со всех ног прочь. Она почти успела сигануть по уступам вниз на дорогу, но оказалась сбита с ног одним точно налетевшим на нее телом; девушка успела выставить руки, чтобы не поцеловаться с землей, и вместо носа шлепнулась на локти. Пара мелких камушков впилась в кожу. Чужие руки крепко сомкнулись поперек груди, сжимая плечи. Сама напросилась. Толчок коленом от пола — Люмин рывком перекатилась на спину, и снизу послышался сдавленный сиплый вдох, когда травница спиной впечаталась в чужой живот. Дернув руками и не сумев высвободиться, она, как смогла, резко запрокинула голову назад — хватка тут же ослабла, и девушка, выдравшись из тисков объятий, на коленях отползла вбок. Эмбер прижимала руки к ушибленному лицу и обиженно скулила, зажмурившись. На ресничках собрались слезки. Люмин победно рыкнула. По затылку как будто стукнули маленькой сосулькой. Недовольно ойкнув, травница обернулась, хищно щурясь и потирая голову, и увидела прошедшую мимо нее прямиком к скаутке Софью. Гуслярка присела на колени рядом с кое-как перебравшейся в сидячее положение Эмбер; девушка из Ордо Фавониус тяжело и сипло дышала через рот, и Люмин почувствовала легкий металлический привкус на языке. Сломала, что ли? Поделом. - И какая муха вас двоих укусила, - разочарованно цокнула языком Софья и бесцеремонно отняла руки рыцарки от красного, как ее кофта, лица, - девочка, куда тебя черт дернул? - Подальше от кинувшейся на меня ненормальной, - проворчала Люмин. Внутренний инстинкт травницы, будь он неладен, заставлял противно-острое чувство вины колоться в груди, подстрекая подползти ближе и помочь раненой. В конце концов, покалеченный враг — уже не враг, да? «Рыцари бы раненого хиличурла не пощадили, - сердито напомнила себе Путешественница, - обойдется. У них свои лекари есть». Впрочем, от этих мыслей вид скорчившейся от боли Эмбер взывать к совести и долгу целителя не перестал. - Сама ненормальная! - всхлипнула девчонка, гневно сверкнув янтарными глазами, - бешеная! - Кто на меня первой кинулся? - Какой Бездны ты побежала?! - А что, надо было стоять?! - Кто бежит, тот подозрительный! - Так ты первая на меня бросилась! - Паймон думает, что вы обе дурочки!!! Девушки тут же замолкли и обернулись на парившую над ними девочку. Ее круглое личико выражало крайнюю степень сердитости — сведенные к переносице светлые бровки, надутые щеки, наморщенный нос; Паймон уперла кулачки в бока и недовольно уставилась на спорщиц. - Люмин, нельзя бить людей! Ты могла ей нос сломать! - по-детски отчитала травницу феечка. Эмбер сбоку ехидно фыркнула, но Паймон тут же развернулась к ней, - а ты! Ты тоже хороша! У вас в инструкциях прописано — кидаться, чуть что, на людей?! Я на тебя Джин нажалуюсь! - Но у нее… - Эмбер запнулась, когда облаченные в черную перчатку пальцы коснулись носа, выдохнула через рот и продолжила, - у нее хиличурлская маска! Я побежала только потому, что привычка у меня такая — подскакивать к людям, которых я узнаю или которые меня удивляют! Ребята из разведотряда докладывали, что на Пике Буревестника однажды видели светловолосую девушку в белом с маской на голове, и после этого похода Гарри неделю мучился с несварением желудка! - Хорошо водичка с корнями валяшки настоялась, - злорадно ухмыльнулась Люмин. - Он чуть не умер, бессердечная! - Очень хорошо настоялась. - Да как ты- - Охолоньте, малахольные, - негромко осадила их Софья, колдуя слабенький холодок на касающихся героического рыцарского носа пальцах, - обе хороши. Эмбер, заинька моя, если уж быть честными, то ты сдурила. Люмин — одно дело, она дикий хиличурл и кусается, - на этих словах Люмин показательно клацнула зубами; сказительница только покачала головой со слабой улыбкой и вернулась вниманием к хмурящейся скаутке, - но ты-то. Рыцарь Ордо Фавониус, командирша скаутов, пример для подражания всем детям — и не следуешь базовым правилам справочника Ордо Фавониус. Кто будет учить Люмин человеческому поведению, коли от доблестных защитников Мондштадта его не дождешься? Эмбер было открыла рот, чтобы огрызнуться, но тут же захлопнула — только метнула в сторону Люмин рассерженный взгляд. Софья как раз закончила колдовать и убрала руку от чужого лица; девушка, лишенная спасительного холода, сморщилась. Люмин почувствовала, как ей по дурной головушке вновь принялись стучать совесть и врачебный долг. Ну уж нет. Она хиличурл! Ни один человек не стал бы лечить раненого хиличурла, так почему она должна была что-то делать для сидевшей в паре метров от нее скаутки? И вообще, ей нужно было подниматься и спешить обратно на утес — путь предстоял неблизкий, они с Софьей неплохо так ушли на юг, если верить внутренней карте и ощущению. Если выйти сейчас, вернется она далеко за полдень. Наверняка соплеменники уже знают о драконе и ждут, когда она возвратится в лагерь в целости и сохранности, а у нее старая наставница, ее нельзя волновать, иначе ей станет плохо! Но Эмбер выглядела так, будто ей и впрямь было очень больно, и долг врачевательницы твердил Люмин подойти и помочь… Сдавшись после длительной моральной борьбы своему пацифисткому началу, травница нехотя подползла к подозрительно покосившейся на нее Эмбер. Забурившись в глубины карманного измерения, целительница вытащила на свет сохранившийся свежим маленький листик крио-попрыгуньи — разведчики с одной из ближних стоянок однажды приволокли одну такую тварюгу в лагерь, и Люмин с наставницей тогда разделали ее на много-много маленьких и полезных кусочков. Разминая травку меж пальцев, чтобы выделить холодивший кожу золотистый сок, девушка приблизилась к лицу замершей жительницы Мондштадта, придирчиво осматривая повреждения. - Не, не сломала, - вынесла она свой авторитетный вердикт и нахлобучила листик на ушиб, - подержи вот так немного. Скоро перестанешь чувствовать нос, у крио-попрыгуньи… э-э… нектар, вот! Нектар очень холодный. Онемеет немного. Как онемеет — держи еще немного, потом убери. Боль пройдет на раз. Эмбер осоловело моргнула, но листик пальцами, как было велено, прижала. Люмин, опершись руками на колени, поднялась на ноги и потянулась, разминая плечи. - Был бы у меня огненный цветок, я бы разогревающую мазь против синяков сделала, - мимоходом отметила травница, - но цветки кончились. Поживешь с синяком на носу. Разрешаю всем говорить, что тебя ударил в отчаянной попытке сбежать бешеный шамачурл. Эмбер все еще пялилась на нее во все глаза с открытым ртом. - А… - наконец-то она издала хоть какой-то звук, - спасибо?.. - Ага, - кивнула Люмин и, не удержавшись, с искренним беспокойством спросила, - полегчало? - Да! - на лице девушки тут же вспыхнула яркая улыбка, и травница только подивиться смогла такой разительной смене настроения, - спасибо тебе большое! Путешественница только почесала голову. Чудная какая. Эмбер, тем временем, легко вскочила с земли и, вытянувшись по-солдатски, отрапортовала: - Я, скаут Эмбер, приношу свои извинения...странные, но… но уважаемые путешественники! Ага. Уважаемые. Люмин так и поверила в то, что рыцарь будет уважать шамачурла, сначала чуть не сломавшего ему нос. Кинув быстрые взгляды на подруг, она по их лицам поняла, что те тоже не особо впечатлились высокопарным извинением. - Это звучало супер-неискренне! - возмутилась Паймон, все еще паря рядом с упертыми в бока ручками. - У тебя есть какие-то возражения против фраз, предписанных для использования в Справочнике Ордо Фавониус? - моментально вспылившая Эмбер отзеркалила позу феечки и сердито уставилась на нее, сведя тонкие черные брови к переносице. Где-то сбоку устало хмыкнула Софья. - Эмбер, зайка моя, - сказительница одним незаметным движением оказалась по правую руку от травницы и взяла ту под локоть, - лингвистические дискуссии отрадны для слуха, но что-то не верится мне, что искала ты нас для праздного разговора. Что привело тебя сюда, так далеко от основных дорог? На последних словах Эмбер моментально подобралась и посерьезнела, и даже смешной компресс из листика попрыгуньи стал выглядеть бинтом на боевом ранении. Девушка задержала на травнице непонятный взгляд — в основном настороженный, хотя что-то в нем было такое, что Люмин опознать не могла. Что-то почти что враждебное. В этот момент Путешественница действительно поверила, что перед ней была одна из Ордо Фавониус — из людей, угрожавших ее соплеменникам, из тех, кто разорял каждую попавшуюся на глаза стоянку и считал зачистку целого лагеря за подвиг. Не стоило все-таки давать ей пластырь. - Я хотела разведать обстановку на перекрестке трактов, - пояснила скаутка, - потому что совсем недавно видела расположившихся там лагерем хиличурлов и хотела… прогнать их, но увидела Ужаса Бури и побежала туда, откуда он вылетел. И, раз уж я встретила вас и… - она посмотрела на сверлившую ее подозрительным взглядом Люмин и замялась на секунду, - и… Люмин, верно?.. и Люмин, то я, как ответственный рыцарь, обеспечу вашу безопасность и отведу вас в город! - Без меня, - категорично мотнула головой травница, насупившись, - я — в лагерь. - Грандмастер Джин приказала при первой же возможности привести девушку с маской шамачурла в Мондштадт! - упрямо настояла на своем Эмбер, - ты человек! Люди должны жить среди людей! - Я хиличурл! Я полтора года живу с хиличурлами, я официально принята в клан, я посвящена в травницы! Я пойду к своим! - Вне городских стен небезопасно! Тут летает дракон! - Ну так отпусти меня к своим, чтобы я могла их защитить! - Ты даже от моего прыжка не увернулась, как ты собралась побеждать целого дракона?! ...ладно, вот это попало прямо в точку. Люмин упрямо насупилась и с шумом выдохнула через нос, не желая признавать вслух правоту скаутки и в то же время не зная, что возразить. Она и правда за короткое время мирной жизни растеряла свои боевые навыки — Итер бы пожурил ее за то, что его сестра, кромсавшая гигантских чудовищ на кубики, не смогла предугадать атаки простого человека. Это абсолютно никуда не годилось; Люмин сделала себе мысленную пометку отпроситься у наставницы и пожить немного в Мясном Племени, где водились сильнейшие воины — неделька-другая на арене привела бы ее в чувство. Можно было бы еще потренироваться с шаманами Клана Затмения — одной против всех. Нет, нужно было восстанавливать навыки. Определенно. Но в данный момент времени мысли травницы занимало несколько иное обстоятельство. Итак, задача: вернуться на Пик Буревестника. Условия: ее за руку мягко, но цепко держит Софья, не давая отойти, на нее в упор смотрит Эмбер, стартовой скорости которой достаточно, чтобы догнать и опять сбить с ног; еще рядом летает Паймон, но максимум способностей Паймон — это оглушить писком в ухо, к тому же феечка не одобряет Эмбер, значит, они с Люмин по одну сторону баррикад. Поразмыслив, Люмин пришла к заключению, что основную угрозу операции побега представляла именно Софья. Ее нужно было устранить в первую очередь. Как незаметно высвободить руку, если тебя держат под локоть? Никак. А Софья, будучи той еще проницательной снежнянкой, почувствовала то ли колебания в ауре, порожденные внутренними переживаниями Люмин, то ли то, как травница едва дернулась, проверяя захват на прочность, и наклонилась к уху девушки: - Подожди, девочка, - шепнула она чуть слышно, - Эмбер обмолвилась про лагерь, помнишь? Если ты убежишь, она меня и Паймон, конечно, отведет в город, но потом снова хиличурлов искать ринется. Если пойдешь с нами, то все миром разрешится, а без тебя им беды не миновать. Люмин замерла. Точно. Лагерь! Стоянка, точнее — но от рыцарей ожидать умения отличать настоящее поселение от пограничной заставы в целом было глупо. Что-то девушке подсказывало, что если хиличурлы и подходили так близко к городу, то сейчас, после того, как недавно тут летал дракон, они уже точно убежали обратно — правда, Люмин не знала, куда: расположение поселений, кроме Дадаупы и Пика Буревестника, она не запомнила. Но сейчас это не было столь важно. Догадки догадками — но проверить было необходимо. Тревожащая вероятность того, что Эмбер кого-то все-таки найдет и застрелит, не давала покоя. А потом Люмин осенило второй раз. Итер. Изредка ее посещала крамольная мысль плюнуть на все, выйти к рыцарям и попросить помощи в поиске брата. Она уже успела спросить всех шаманов, митачурлов и даже пару лавачурлов, спустившихся с горы на Совет Всех Кланов, не видели ли они похожего на нее как две капли воды юношу в черно-золотой одежде и белом плаще, но все как один разводили руками — нет. Никто ничего не видел и не слышал. Лавачурлы обещали поспрашивать горных сородичей и по возможности донести клич о помощи до южных и западных земель, но такая живая цепочка могла принести результаты лишь через несколько лет минимум — да и то не факт. Рыцари же, сколь бы Люмин их ни ненавидела и презирала, могли справиться с задачей разнесения вестей куда быстрее и эффективнее — письма, развешивание объявлений о пропаже человека, да даже Гильдия Искателей Приключений, о которой Софья рассказывала иногда. Все это, пущенное в ход, могло бы дать результат спустя месяц. Единственное, что моментально останавливало Путешественницу от того, чтобы обратиться к людям — тот прискорбный факт, что это, собственно говоря, были люди. Даже не так, не люди — человеки. Которые убивали хиличурлов. Которые убили бы — или хотя бы попытались убить — и ее при первой же возможности за то, что она была шамачурлом. По крайней мере, она так думала до сегодняшней встречи с Эмбер, рассказавшей, что, оказывается, эти самые рыцари ее видели, доложили вышестоящим органам и получили приказ привести ее в город. Интересно, что они тут с ней делать собрались? Играть в героев, спасших девочку-Маугли от злобных дикарей? Ставить над ней эксперименты? Пытать ради месторасположения лагерей? Как бы то ни было, сама бы Люмин к рыцарям не полезла бы ни за что. Но с ней была Софья, с ней была Паймон, а вместе с ними — слабо теплившаяся надежда на то, что Ордо Фавониус не посмеют мучить живое разумное существо, подружившееся с такими же, как они, людьми. Хотя кто их знает. Но рискнуть ради Итера стоило. - Ладушки-оладушки, - фыркнула Люмин, - уговорили. Я пойду с вами, но с одним условием. - Каким? - Эмбер, почуяв, что буйную шаманку увещевать больше не придется, тут же воспряла духом. - Вы — и я имею в виду, все рыцари целиком — поможете мне найти моего брата-близнеца. Хоть на что-то вы должны сгодиться. - Эй! - девчушка тут же рассерженно уперла руки в бока — в который раз за время знакомства, - ты могла не говорить последнее предложение! Мы не какой-то бесполезный сброд, мы Ордо Фавониус! Ордо-морды. Люмин вслух этого, правда, не произнесла. Со стороны Софьи послышался короткий смешок. - Чую, подружишься ты, девочка, с одним милым джентльменом, - в голосе сказительницы сквозила медовая нежность, - сойдетесь вы с ним во взглядах. Люмин только непонимающе наклонила голову, вопросительно прищурившись; Эмбер же, поняв, по-видимому, про кого шла речь, открыла было рот, чтобы произнести обличающую отповедь, но, подумав, закрыла, только пробурчав себе под нос что-то на языке, который Путешественница разобрать не смогла, а затем махнула приглашающе рукой и ловко спрыгнула на дорогу. Люмин, коротко выдохнув, последовала за ней. А ведь день так хорошо начинался… *** Стоянка, как и ожидалось, оказалась пуста. - Хм, - многозначительно хмыкнула, приложив пальцы к подбородку, Эмбер, - никого. - Ты правда ожидала увидеть хиличурлов? - вопросительно выгнула бровь Люмин, скрестив руки на груди. Стоянка как стоянка — пара навесов из палок и наброшенных на них плотной ткани, не пропускавшей воду, солома вместо кроватей, кострище с котелком над ним и сундук, в который Люмин не преминула заглянуть. На самом донышке валялись три одиноких кристаллика неизвестной розовой руды и старый лук. Травница без особых угрызений совести забрала себе весь небогатый улов — стоянка не выглядела брошенной в спешке, разведчики явно уходили организованно, забрав все, что посчитали нужным забрать; значит, содержимое сундука они за ценность не сочли. Люмин, впрочем, тоже. Лук был старый, из потрескавшегося и иссохшего дерева, и жил на честном слове — такой в руки взять было боязно, рассыпется еще; да и, признаться честно, Путешественница за все тысячелетия бродяжничества по мирам с братом так и не научилась стрелять хоть сколь-нибудь сносно — прицел у нее был отвратительный. У Итера, кстати, дела с оружиями дальнего боя обстояли еще хуже. Люмин испытывала злорадное удовлетворение от мысли, что старший близнец не смог превзойти ее в искусстве владения луками, арбалетами, плазмометами и иже с ними. Что касалось странной розовой руды, то травница понятия не имела, к чему эти кристаллы можно было применить — может, люди и нашли на них управу, но у хиличурлов ни металлургия, ни ювелирное дело развиты не были. Неудивительно, что разведчики не взяли бесполезные побрякушки с собой при эвакуации. В общем и целом, Люмин, обчистив сундук, никого не ограбила. Тем временем Эмбер, никак не желая успокаиваться, взобралась на ближайший валун и, приложив ладонь козырьком ко лбу, огляделась вокруг. Софья смирно сидела на полене у затушенного костра, чинно сложив облаченные в черные перчатки руки на коленях, а Паймон носилась рядом, то и дело заглядывая то в палатку, то в оставшийся открытым сундук, то просто взмывая ввысь и пытаясь что-то высмотреть. Солнце нещадно палило с кристально чистых небес. «Сейчас бы обратно, - с легкой тоской подумала Люмин, - на пике прохладнее, с моря дует ветерок… или посидеть бы в ущелье, рассказывая малышне страшилки про то, как мы с братом боролись с огромным чудищем в одном из множества миров. Надеюсь, они догадались не ждать меня и ушли в укрытие сразу же, как завидели дракона». Наверняка из-за ее отсутствия народ распереживался. Сердце неприятно кольнуло — у нее же наставница старая, ее нельзя волновать! Ладно, Люмин все равно тут ненадолго — только сдаст кому-нибудь умному непонятную красную бяку, валяющуюся у нее в карманном измерении, заставит рыцарей сделать что-нибудь полезное для поиска пропавшего человека, а потом тут же свинтит по-быстрому. Идеальный план. Чем ближе Люмин подходила к Городу-На-Озере, тем неуютнее ей становилось. Несмотря на то, что с ней были Софья, Паймон и Эмбер с приказом привести ее живой, ощущение опасности ее все равно не покидало. Она же шамачурл — и идет прямиком в разверстую пасть рыцарского улья. А если ее посчитают угрозой? А если их грандмастер приказала привести ее лишь ради того, чтобы убить или посадить в клетку? Что тогда? Как тогда выбираться из города, где тебе враждебен буквально каждый? Люмин не знала улиц, а потому заплутать для нее было бы проще простого, и тогда пиши пропало. И ни Паймон, ни Софья ее тогда не защитят — что стоят слова чужестранки и непонятной летающей феечки против приказа действующей главы рыцарей? У Люмин были все основания переживать. Собственно, она этим и занималась. Втихаря. Чтобы не заметили. Итер бы похлопал ее по плечу, приобнял и успокоил бы — прорвемся, сестренка, не дрейфь, мы и не из такого дерьма выкарабкивались; скорее всего, он придумал бы гениальный план, как втереться всем в доверие и выйти не просто сухими из воды, но еще и героями, всенародными любимцами и обладателями кучи титулов в придачу. Люмин так не могла. Люмин действовала напрямую — если враг, то надо бить или убегать, максимум — устроить подлую диверсию с двухдневным настоем корней валяшки; если нарочно притащили во вражье логово — покажи всем, что ты ядовитый и противный, и тебя отпустят, чтобы аппетит не портил. Последняя тактика сработала бы, будь она тут одна — но за ее спиной эфемерными миражами маячили все ее соплеменники, на которых обрушится рыцарский гнев, посмей она устроить в городе дебош. Она на короткое время стала лицом и словесным щитом хиличурлов с Пика Буревестника. Выбрать кандидатуру для дипломатической миссии в стан врага хуже нее не удалось бы никому. Был бы тут Итер… «Не тушуйся, Люми, - она почти вживую услышала его смеющийся голос, - сможешь ты все. Смотри в глаза, говори спокойно и твердо, держи себя в руках, стой на своем, но не упрямствуй слишком сильно. Каждое соглашение — это моральная торговля, надо уметь и уступать, и напирать». Люмин не умела торговаться от слова никак. Цену ей иногда сбрасывали только за счет грозного вида, когда она возвращалась с тушей какой-нибудь зубастой твари на плече — да и то не всегда. Во многих мирах торговцы в плане психики были закаленнее иных солдат, особенно если на прилавках у них ожидали своего покупателя всякие зубы, хвосты и баночки с ядом. Однажды им с Итером кто-то попытался впарить целую тушу мантикоры под предлогом того, что подобные трофеи служат отличным украшением для дома и неоспоримым свидетельством подвигов «славных господ путешественников». Грозная ядовитая тварюга, наводившая ужас даже на отряды опытных воинов, на поверку оказалась тушкой льва, к которой пришили сделанный из деревянных пластинок и обитый мехом хвост, подошедший бы скорпиону-переростку из третьесортного фильма в каком-нибудь техническом мире, но это были уже мелочи. Воспоминания об ушлых дельцах других измерений помогли Люмин немного успокоиться и даже подняли настроение. Ладно, раз уж даже такие бессовестные люди умудрялись продавать ничего не подозревающим хвастунам ложных мантикор и жить припеваючи, то Путешественница-то уж как-нибудь справится с тем, чтобы не настроить против себя целый город. Тем более, что у нее есть друзья, которые отвесят ей легонький щелчок по затылку, если она начнет дурить. Прорвется как-нибудь. - Ну, раз уж хиличурлы ушли сами, - Эмбер бодро спрыгнула с валуна и, спружинив, встала перед Люмин, - то и нам тут делать нечего. Надо возвращаться в город! - Агась, - хмыкнула травница, краем уха услышав, как за ее спиной Софья легко поднялась с полена, - давай, веди тогда, чего стоим? - Не сердись, девочка, - чужая рука мягко опустилась на плечо, и Люмин повернула и приподняла голову, встречаясь с успокаивающим ежевичным взглядом, - все будет хорошо. Джин — добрая женщина. Добрая, сочувствующая и понимающая. И по-рыцарски прямолинейная — если она приказала привести тебя в город, значит, тебя приведут в целости и сохранности. Ничего не бойся. Ты под ее защитой — и под моей тоже. - И под моей! - решительно пискнула над ухом Паймон, - Паймон не даст Люми в обиду! Люми дурная, но хорошая! Люмин только криво ухмыльнулась краем губ, но на душе у нее заметно потеплело. Слова, которые она сама себе твердила весь путь, обрели новую силу, высказанные другими людьми. Путешественница наконец-то в них хоть сколько-то поверила. Она глубоко вдохнула. Решительно взглянула в сторону как никогда близкого Мондштадта — на длинный мощеный мост, протянувшийся через воды озера, на высившиеся мельницы, похожие на огромные ветряные астры, на монументальный собор на верхнем ярусе города, на неприступную стену, окружавшую остров по краю. И, гордо подняв голову, как самый настоящий шамачурл, пошла к своей цели босиком по желтому от пыли и сухой утоптанной земли тракту. *** Мондштадт, однако, на диалог был настроен еще меньше нее и встретил Люмин молчанием. Девушка огляделась. Как-то не так, честно говоря, она представляла себе людской город в Тейвате. Снаружи он выглядел обычно более… оживленным. Все подобные города — с двухэтажными каменно-деревянными домиками, с мощеными брусчаткой улицами, где на главных дорогах едва проедут три телеги, с трепыхающимися на ветру флажками и расписными вывесками таверн — всегда бурлили жизнью, говорливой, цветастой, пахнувшей жареным мясом, красным вином и грязной водой. Мондштадт выглядел даже более презентабельно на фоне своих иномирных товарищей — главная улица тянула на четырехполосную дорогу из мегаполиса среднестатистического техномира, а характерный тухлый смрад Люмин пока что не учуяла. Может, просто еще не спустилась туда, где он висел в воздухе почти что осязаемой полупрозрачной серой взвесью, не давая дышать. Город-На-Озере выглядел неприлично чистым. И тихим. Онемевшим. Причем явно не от великолепия, храбрости и ума гордо пришлепавшей в него босоногой и немного злобной травницы с Пика Буревестника. Сдвинув сползшую за время ходьбы маску анемо-шамачурла набекрень, чтобы не загораживала обзор, и недовольно уперев руки в бока, Люмин придирчиво огляделась. По правую руку от нее начинался зажатый между домами и стеной рынок — прилавки с овощами и фруктами, крупами и цветами стояли нетронутыми; казалось, что моргнешь — и за ними тут же обнаружатся их хозяева, ушедшие на пять минут по делам, и вновь примутся оживленно торговать, зазывая к себе покупателей и беззлобно переругиваясь друг с другом, у кого цены ниже и качество товаров лучше. Вот только никто не приходил. На невысоких столиках, которые даже десятилетнему ребенку были бы по ребра, Люмин узнала стоявшие в горшочках светяшку, астры и лилию калла — последнюю она часто заваривала, как успокоительное, в сочетании с растолоченными в кашу семенами туманного цветка превращавшегося в мощнейшее обезболивающее, при большой дозировке способное даже убить. Слева стояли добротная кузница и прилавок с посудой всех видов и размеров, но и в той стороне Путешественница не заметила праздно гуляющих зевак. Только впереди, на следующем ярусе, Люмин, присмотревшись, разглядела какое-то одинокое копошение. Город, о котором Софья с затаенным нежным восторгом и непонятной прозрачной горечью отзывалась, как о бессмертно-юном мальчишке с ветром в голове, пламенем в сердце, вином в желудке и витражах шрамов на теле, будто вымер, выкошенный подчистую неизвестной бедой. Шумел, не прекращая работать, фонтан, и вода искрилась на ярком солнце, золото лилось по мостовым, по наглухо закрытым ставням окон, по черепичным крышам; ветер, легкий, будто тоже до сих пор не понявший, куда все делись, качал протянутые над дорогами флажки и ласково трепал свисавшие с подоконников растения, словно перебирая их тонкими гибкими пальцами музыканта. Тихо. Мертво. Только где-то вдали слышится цоканье металлических рыцарских подошв по камню, да какой-то то ли смелый, то ли просто не дружащий с головой горожанин занимается своими делами на ярусе с фонтаном. - Как-то тут не очень радостно, - заметила скептически Паймон. - Все напуганы появлением Ужаса Бури, - Эмбер на пару секунд подняла глаза в небо, и взгляд у нее сделался по-настоящему встревоженным и собранным, как будто она ждала нападения в любой момент — а может, и правда ждала, - когда я уходила из города, все занимались своими делами, но я думаю, что, едва дракона заметили в небе, либо все тут же спрятались по домам, либо грандмастер Джин увела всех в штаб Ордо Фавониус. Раньше он не летал близко настолько, что его можно было заметить... до сегодняшнего дня разве что рыцари, патрулировавшие окрестности древней столицы, докладывали о том, что хиличурлы в тех местах необычно активизировались, но мы правда не ждали, что на нас нападет настоящий дракон. - Строго говоря, еще не напал, - Софья поправила воткнутый в основание тугой косы гребень с крио Глазом Бога, - просто пролетел рядом. Но не могу не согласиться, что лучше переждать. Береженого Архонты берегут. Как там соплеменники? Укрылись? Только бы укрылись, только бы не ждали ее или, чего хуже, не бросились искать по всей округе… Эмбер тем временем выдохнула, приосанилась, положила руку на сердце и лучисто заулыбалась, искря янтарными глазами — ну чисто обложка какой-нибудь агитационной брошюрки, мол, вступайте в Ордо Фавониус, защищайте Мондштадт! Главное, не упоминайте при детях, что вы попутно убиваете таких же разумных, как люди, существ, а то не поймут. - Позвольте мне официально представить вам город ветра, одуванчиков и свободы! - бодро и искренне, будто и правда экспромтом от чистого сердца, а не по заученному наизусть тексту из Справочника Ордо Фавониус, отрапортовала скаутка, - путешественники под защитой Ордо Фавониус, добро пожаловать в Мондштадт! Люмин вяло помахала рукой в пустоту. Город ответил ей теплым ветром в лицо — пахло чем-то кисловато-сладким, как вино и весна. Вот и поздоровались. - Так, следуйте за мной! - Эмбер махнула рукой и устремилась вверх по ступенькам, - я отведу вас к Джин! В штабе Ордо Фавониус вы будете в безопасности! Травница недоверчиво изогнула бровь. - В безопасности? - хмыкнула она скептически, чем заработала какой-то там по счету непонимающий и обиженный взгляд девушки, - даже мы прячемся лучше. Тут дома сплошь деревянные, крепких каменных зданий — раз-два и обчелся. Дракон махнет крыльями и снесет все, как семена одуванчиков — и крыши, и дома, и людей! - Будто бы хиличурлские лачужки стократ устойчивее, - парировала, явно ощущая себя победительницей в споре, скаутка. - Мы в таких ситуациях прячемся в пещерах, - Люмин ухмыльнулась краем губ, наблюдая за тем, как личико брюнетки вытянулось в удивлении, - а на этом острове я пещер не вижу. - У нас на такой случай есть подвалы Ордо Фавониус, - тут же нашлась с ответом девушка, - они достаточно вместительные, чтобы в экстренной ситуации в них смогло укрыться все население города, и имеют тайные выходы к воде! Настала очередь Люмин удивляться. Ладно, само решение не было чем-то из ряда вон выходящим — во многих замках и поместьях в мирах, похожих на Тейват, были просторные погреба, подвалы, в которых могла спрятаться вся челядь и еще бы столько же места осталось, и по несколько тайных ходов в каждом направлении, но там это все объяснялось наличием кучи внешних врагов — соседских феодалов, враждебных государств, да даже тех же степных кочевников. Тейват же выделился и тут — из того, что Люмин знала, семь наций ни разу не воевали друг с другом с момента своего основания после таинственной Войны Архонтов, записей о которой осталось кот наплакал; откуда в Мондштадте, которому для обороны от теоретических врагов достаточно взорвать мост и засесть в глухую оборону — вода пресная есть, рыба есть, запасы еды наверняка есть, до зимы продержатся, — появились подобные постройки? Архонтам, если верить легендам Софьи об их силе, такие людские приспособления на один чих — так против кого? - О, вижу я, Люми в замешательстве? - улыбнулась лукаво снежнянка, - думаешь, поди, от кого ходы копали, если Мондштадт попробуй захвати с его пресным озером, крутыми высокими берегами и одним-единственным мостом? Что же, слушай, ведь ответ у меня есть. Давным-давно, еще во времена Веннессы, то есть тысячу лет назад, город терроризировал дракон Урса. Венесса сразилась с ним — не по своей воле, но эту историю пусть кто-то более… гордящийся ею расскажет тебе — и ее славная победа положила начало восстанию, освободившему Мондштадт во второй раз. Что же до Урсы… он не был убит — лишь на время изгнан. И он продолжил нести горе и беды людям Города Свободы. Рыцари всю эту тысячу лет не могли с ним ничего сделать, но… - сказительница драматично вздохнула и повела рукой — и от Люмин не укрылось то, с каким торжествующим ехидством, прикрытым почти что искренним сочувствием, она взглянула из-под полуприкрытых век на нахмурившуюся Эмбер, - в самом деле, что они могли? Ведь они не более, чем смертные. Их силы не сравнятся с силами хотя бы того же Барбатоса, ветром срезавшего горы. - Эй! - Эмбер, не выдержав, возмущенно перебила вскинувшую брови снежнянку, - Лорд Барбатос не просто «хотя бы тот же»! Прояви уважение к Анемо Архонту! - Уважение? Хорошо, я проявлю его. Но тогда пусть он скажет, где он был, когда вы страдали от дракона, с которым сами не могли справиться? - тихо спросила Софья, и Эмбер отпрянула, вытаращившись на нее, как на восставшее умертвие, - где он был, когда из-за Урсы погиб господин Крепус, а вы, рыцари, попытались присвоить себе всю славу за временное избавление от чудища? Я слышала про тот громкий суд над изменником в ваших рядах. Где был Барбатос, когда гибли и другие бесчисленные люди, которым не повезло встретиться с Урсой? Он пришел, чтобы призвать Двалина на бой с Дурином пятьсот лет назад — прекрасно, хвала ему и честь, но почему он вышел на бой против одного дракона, а против другого всех вас бросил? - Он не- - Тогда где он был? Повисло тяжелое молчание. Ветер стих; Эмбер то открывала, то закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, отчаянно желая сказать хоть что-то в защиту своего Архонта и не находя слов. Софья пристально глядела на нее в упор сверху вниз, приобняв себя за локти, и у ежевичных глаз было странное плохо читаемое выражение, похожее то ли на разочарование, то ли на печаль. Паймон потерянно вертела головой туда-сюда, силясь понять, как все опять свернуло на споры о религии. А Люмин чувствовала горький привкус на языке. Ей казалось, что перед ее глазами вновь разодрали глубокую старую рану, так до сих пор и не зажившую. Но правда, если все было именно так, как описала Софья — где был Барбатос?.. Надо будет найти его и спросить — и выяснить, не видел ли он где-нибудь когда-нибудь Итера. Софья, коротко выдохнув, убрала черную прядку за ухо и прикрыла глаза. - Как бы то ни было, рыцари сладить с этой бедой никак не могли, - продолжила она рассказ без улыбки, - подвалы Ордо Фавониус копались именно на случай, если бы Урса решил напасть на сам город, перестав довольствоваться тем ужасом, который он наводил на окрестности. Однако теперь они без надобности — пару лет назад Урсу прикончил раз и навсегда Иль Дотторе, тогда бывший Предвестником Фатуи. - Не выставляй этого ублюдка героем! - рявкнула, бросив в моральную топку весь рыцарский этикет, Эмбер — Люмин даже дернулась, она не ожидала от девчушки настолько сильной злобы, - он мерзавец и злодей, пытавший людей и ставивший свои эксперименты на похищенных или обманом уведенных из семей детях! Мы едва смогли спасти Коллеи! - Я не выставляю никого героем, - осадила ее все тем же тоном снежнянка, - я лишь говорю, как есть. Дотторе убил Урсу, а за свои преступления против людей, как только они стали явными, он понес наказание. Его место Предвестника пустует, а сам он ожидает вынесения приговора, и я уверена, что он не выйдет на свободу до конца дней своих, сколько бы их ни было ему отмерено. Травница внутренне напряглась. Разговор явно сворачивал не туда, но ее любопытство не давало ей вмешаться и все прекратить. Паймон испуганно прижалась к ее плечу, вцепившись ручкой. - Поверить не могу, что из-за этой вашей белобрысой твари мы теперь должны стелиться перед чертовыми Фатуи и изображать с ними дружбу даже после того, как все вскрылось, - шикнула Эмбер, отвернувшись, - еще и Ужас Бури… фатуйцы и так разгуливают по городу, будто они в Снежной, а сейчас и вовсе распоясаются! Дохнуло холодом. - Язычок твой остер, заинька моя, - в темных глазах сказительницы мелькнуло что-то опасное, а в голосе предупреждающе зазвенела сталь, - гляди, не порежься. Или перед настоящим фатуйцем ты подобного сказать не посмеешь? Брюнетка вскинулась, вспыхнув подожженным факелом, выпрямилась, готовая в любой момент кинуться в бой; Паймон пискнула и сильнее стиснула чужое плечо. - А если и скажу? Все равно Фатуи ничего не смогут сделать рыцарям Ордо Фавониус! Мондштадт — наш город, и вы здесь только гости, причем нежела- - Может, мы все-таки дойдем до штаба этого вашего Ордо Фавониус живыми и не слишком покоцанными, а? - вмешалась, не выдержав, Люмин — воздух буквально трещал от элементальной энергии, и от искорок пиро и крио волосы на загривке вставали дыбом, - если вы друг друга перебьете, то обвинят меня, потому что я шамачурл и самая из вас троих подозрительная, а я в племя хочу вернуться желательно не по частям! Эмбер и Софья как по сигналу повернули на нее головы. Скаутка, оборванная на полуслове, выдохнула сквозь стиснутые зубы, пробурчав что-то себе под нос на незнакомом наречии, огляделась и, бросив: - Стойте здесь. Я скоро, - помчалась вверх по ступенькам к фонтану, а от него — направо к единственной на всей безлюдной площади фигуре, чем-то занимавшейся в тени навеса. Люмин, проводив девушку взглядом, обреченно выдохнула и утерла лоб рукой. Паймон, до этого цеплявшаяся за плечо травницы, осоловело моргнула и с опаской отлетела, повиснув над ухом. Люмин перевела глаза на Софью — та пристально смотрела вслед убежавшей Эмбер, обняв себя за локти; едва сказительница заметила на себе чужой взор, она немного расслабилась и позволила печальной улыбке осветить ее лицо. - Прости за этот спектакль, - тихо извинилась она, прикрыв глаза, - не думай о ней дурного из-за меня. Эмбер хорошая. Правда, она очень хорошая девушка, но… просто не для нас. - Почему она так предвзята к Фатуи? - спросила у нее Люмин, отвернувшись — там, на площади у фонтана, Эмбер что-то выясняла у человека в тени. Расслышать разговор даже в звеневшей тишине вымершего города не получалось. - Ко всем снежнянцам, - покачала головой Софья — Паймон подлетела к ней и ободряюще обняла со спины, положив подбородок подруге на плечо, - рыцари плохо отличают Фатуи от обычных жителей нашего царства вроде меня. Не бывает тут почти никого, кроме наших солдат, так что… ничего не попишешь. Мы уже много лет для всех злодеи, и никто из живущих не помнит, почему, а потому не горюй о нас. Мы привыкли. Люмин поджала губы. В груди жглась обида вперемешку с желанием хоть что-то сделать. Несправедливо. Это было несправедливо! Ей было больно за соотечественников своей подруги, которых рыцари, не желая разбираться, гребли под одну гребенку по старой памяти — ей ли было не знать о том, что это такое — потерявшая в веках свою первопричину вражда. Ладно, она могла понять, почему Эмбер ненавидела Фатуи — этот Иль Дотторе показался Люмин тем еще больным на всю голову мерзавцем — но какого черта она вплетала в это обычных людей, которым не повезло оказаться соотечественниками чокнутого Предвестника-экспериментатора? - Только думать не смей, будто мы белые и пушистые, - заметив перемену в лице девушки, отрезала снежнянка, - Фатуи во многом повинны, и их не выгнали отсюда взашей только потому, что Мондштадт сам дважды перед нами провинился. Один Дотторе чего стоит — наворотил столько дел, что вовек не разгрести. Хорошо, что его бросили в темницу, иначе… - она с силой выдохнула и утерла лицо рукой, - прости, девочка моя. Просто тошно от него, вот и все. Как наша матушка-государыня сразу не разглядела, какую пригрела змею — ума не приложу. Поговаривают, будто смерть господина Крепуса — тоже его рук дело, но тут не расспрашивай — не знаю, а врать не хочу. Образ загадочного Предвестника с каждым словом обрастал все большей чудовищностью. Люмин передернуло. - А чем Мондштадт...э... провинился? - осторожно поинтересовалась она. - Во-первых — не уберег дипломатов, - Софья зябко потерла ладонью плечо, - в прошлом году на Луди Гарпастум двое послов Снежной были убиты посреди бела дня. Рыцари отвертеться не сумели — приходится им теперь фатуйцев терпеть. А во-вторых… скажем так, живет в сем славном городе один юный господин, в свое время порубивший несколько десятков, если не сотен, наших солдат и порушивший бесчисленные укрепления — все в одиночку. Под конец своего похода кто-то чудом отвел от него беду, иначе лежать бы этому юноше в сырой земле, вдали от родных краев — когда по твоим следам пущены Предвестники, только чудо и спасет. Однако, раз уж я тебе сейчас это рассказываю, значит, история стала достоянием общественности, верно? Рыцарям и тут пришлось ответить за своевольство их соотечественника. Мораль сей басни такова — ни одна смерть не останется незамеченной. У каждого убитого есть тот, кто расскажет о его кончине, у каждого раненого есть тот, кто увидит его раны — и у всех них есть я, которая услышит их истории. Мои струны поют о каждом. - Почти во всех мирах, где города были похожи на Мондштадт, убийство сходило с рук легче, - нервно усмехнулась Люмин, почесав голову, - закопал труп — и готово, никто не найдет. Софья хмыкнула. - Мондштадтцы тоже так думают, я полагаю, - покачала она головой, снисходительно улыбнувшись, - дикий народ… у нас в Снежной у каждого человека есть паспорт. Есть службы поиска пропавших. Есть свидетельство о рождении и обязательно будет свидетельство о смерти, а при неестественности последней — расследование, почему, когда и от чьих рук. Да и, как я уже говорила, покуда есть у людей языки и слова, никто не исчезнет бесследно. Даже наша матушка-государыня, уж на что сильна, не сможет просто взять и убрать кого-то со своего пути так, чтобы никто не узнал. А если какой-то мондштадтский мальчишка решил, что, если на его родине убитого поищут-поищут, не найдут да и плюнут, то и со снежнянцами, а уж тем более с фатуйцами, пройдет такой номер, и пошел рубить головы направо-налево… - она ухмыльнулась краем губ, и в ежевичных глазах мелькнуло злорадство, - что же, мальчик, что посеял, то и пожнешь — ты эту дипломатическую кашу заварил, а твой город теперь пусть расхлебывает. Защитничек… Люмин не смогла не хмыкнуть. Да уж. Тейват все больше отличался от большинства миров, в которых они с Итером бывали — обладая всеми чертами стандартного магического измерения в районе Мондштадта с дикими нравами, кровной местью и колдовством, он умудрялся сочетать это с правовой системой технических миров, когда дело касалось Снежной. А Снежной дела касались на удивление часто, и, судя по всему, далеко не самые хорошие. - Паймон думает, что вся эта вражда очень странная, - подала, наконец, голос девочка, нахмурившись, - все стороны ведут себя глупо, попадаясь на простых вещах. Фатуи провоцируют и как будто сами нарываются, Мондштадт решает проблемы огнем и мечом, совершенно не имея навыков дипломатии, и все это похоже на то, как дети ссорятся, играя в куличики на песке! Софья и Люмин переглянулись — и рассмеялись в унисон. - Эй! - пискнула обиженно феечка, - чего смешного?! - То, как ты права, Паймон, - Софья погладила ту по голове, и Паймон довольно зажмурилась, - все-то оно так, но все это уже как раскрученная карусель — не помнишь, кто так сильно раскрутил и зачем, а остановить страшно — вдруг выпадешь и ударишься… вот сидим и крутимся, боясь рискнуть и сделать первый шаг навстречу — кто хочет выставить себя дураком, если другая сторона перемирия не примет? А рядом скалит зубы Орден Бездны, и теперь над Мондштадтом летает очнувшийся не совсем в своем уме Двалин, и наши, чую, попытаются надавить на рыцарей как-нибудь, и мы продолжаем крутиться, крутиться, крутиться… Софья замолчала. - А потом карусель резко остановится, - ее мягкая улыбка вновь сделалась невеселой, - и всех, кто в ней сидел, вышвырнет по инерции, и всем будет больно. Остановили бы сами — миновали бы эту беду. Только все струсили и досидели до конца. - Грустная какая-то басня, - протянула расстроенно Люмин. - Сказки о трусах всегда печальные. Жизнь трусливых, подлых да глупых не жалует. Не в наши времена. Путешественница молча уставилась на фонтан. В притихшем Мондштадте все еще стоял штиль. А потом воздух взорвался. Люмин оступилась, задохнувшись — гремучая смесь пьяняще-чистой ветряной энергии и душно-ядовитого духа Порчи ударила пыльным мешком по голове, заставив мир закружиться на секунду, а сердце — забиться в сумасшедшем ритме об грудную клетку; подхваченная за плечи Софьей, девушка подняла глаза и увидела, как сизо-стальные грозовые тучи за мгновения затянули небосклон. В ушах звенел высокий гулкий рев взмывшего над городом дракона, отражавшийся оглушающим эхом от деревянных и каменных стен. Сам Двалин нарезал круги над Мондштадтом, лазурной спиралью ввинчиваясь в заволокшую небеса бурю. Люмин остолбенела, пораженная. Она видела его совсем-совсем недавно, но ошеломляющая красота дракона поразила ее так, будто девушка повстречала его впервые; на фоне стальных туч, под аккомпанемент взвывшего флейтами ураганного ветра, сдиравшего с деревьев и кустов листву и танцевавшего безумный хоровод с цветами и одуванчиковым пухом, Двалин казался божеством воздуха, принявшим самый величественный из возможных вид. Он завораживал, он приковывал взгляд, от него невозможно было оторвать глаза — Люмин понимала подсознательно, что ей нужно бежать, что у ворот кричат на незнакомом языке стражи, что Софья зовет ее и утягивает за собой, что над ухом пищит в ужасе Паймон, но тело не слушалось, а в голове было пусто, будто мощный поток ветра в одно мгновение выбил все мысли. Дракон. Дракон был единственным, о чем она могла думать и на чем могла сосредоточиться — дракон, да сводивший с ума ураганный вой, да хлещущая через край энергия воздуха, от переизбытка которой Люмин, кажется, вот-вот могла сама слететь с катушек, как этот ветер; ветер больше не был мальчишкой, босиком носившимся по нагретой летним солнцем мостовой и зарывавшимся лицом в цветы, ветер и был этот дракон, резавший грозовое небо оперенными крыльями — мощный, одуряюще красивый, неподвластный никому, кроме самого себя. Ветер пах астрами, водой и яблоками. Ветер кислил вином. Ветер душил гнилью. Люмин закашлялась, когда запах порчи, учуянный ею еще в лесу, вновь ударил в ноздри, и это выдрало ее из оцепенения — она наконец позволила Софье утащить себя, бесцеремонно схваченную за запястье. Они понеслись прочь от ворот, туда, где от фонтана им навстречу бежала, крича и размахивая руками, Эмбер; мелкое каменное крошево врезалось в ступни, и Люмин даже немного пожалела, что пару часов назад сняла сапоги. Когда они пробегали мимо какого-то магазинчика с, по-видимому, всякими сувенирами и безделушками, Люмин краем глаза заметила опасно раскачивавшуюся вывеску и в последний момент дернула Софью на себя, чуть не упав на брусчатку — содранная ураганом деревяшка пролетела в сантиметре от чужого затылка. Снежнянка, обернувшись, в некотором оцепенении уставилась на упавшую посреди дороги и расколовшуюся надвое свою почти-что-смерть, вновь посмотрела на подругу и благодарно кивнула, тут же срываясь с места и утягивая травницу за собой. Паймон все это время летала рядом, с отчаянием утопающего вцепившись в свободную руку сказительницы. - Целы?! - Эмбер чуть не налетела на них — Люмин наконец-то разглядела прибежавшего следом за скауткой молодого парня, копошившегося еще пару минут назад под навесом, - все за мной! Тимей, ты тоже! Спрячемся в штабе! Не отставать! Оттараторив, она бросилась вперед, к ведшим на следующий ярус лестницам, и у Путешественницы с компанией и парня, названного Тимеем, не осталось больше выбора, кроме как поспешить за ней. Ветер трепал волосы, и Люмин прижала маску рукой, чтобы та не слетела с головы и не разбилась, как та вывеска. У девушки промелькнула мысль, что Мондштадт, судя по тому, как он ее встретил, оказался шаманке не рад, и она даже улыбнулась этой глупости — вот и прекрасно, он ее не порадовал тоже. Только бы на Пике Буревестника все было нормально. Только бы соплеменники успели спрятаться. Только бы ураганы не долетели туда. Только бы Элла была в безопасности — потерять свою первую человеческую подругу, а по совместительству и единственную мыслящую жительницу Мондштадта, Люмин совсем не хотела. Их компания буквально взлетела по лестнице, затем резко повернула направо, перебежала ярус насквозь, взметнулась по еще одной лестнице, более длинной, чем предыдущая; Эмбер, запыхавшись, остановилась перевести дух и подняла руку, прося дать ей немного времени. Люмин оперлась на колени и обернулась на спутниц — Софья держалась прямо, только дышала через рот и выглядела непривычно растрепанной, а Паймон как летала в воздухе, так и продолжила летать, цепляясь за рукав верхнего платья сказительницы. Сбоку сипел Тимей. - Дальше, - скомандовала Эмбер, - еще один ярус — и окажемся на верхнем, там, где статуя и штаб. Давайте, вперед! И они побежали. Когда они добрались до самого верхнего яруса города, Люмин не смогла не ахнуть, увидев площадь перед монументальным собором, пики которого виднелись даже с озера, на котором она встречалась с Софьей и Паймон — смотревшая на город сквозь полукруг высоких арок гигантская величественная статуя того самого ангела в капюшоне, расправив крылья, протягивала руки в дарующем жесте. Будь сейчас ясно, в солнечном свете Барбатос — Люмин даже вспомнила его имя! - казался бы и правда святым, и девушка даже могла представить себе, как на закате под определенным углом апельсиново-огненное светило висело бы ровно за его головой, как нимб, но под грозовым небом юноша выглядел будто бы напряженным, хмурым и встревоженным. Люмин не разглядела точно — но его черты лица показались ей знакомыми. И чертовы косички. Нашла время подмечать сходства! Небо вновь растрескалось громовым раскатом, и Двалин, нырнувший в пике за стены, взмыл стрелой обратно; взмахнув огромными крыльями, он завис высоко над статуей, вытянув шею и острую морду вверх, и, раскрыв зубастую пасть, заревел, сотрясая пахнувший бурей воздух. У Люмин по телу прокатились мурашки — и от драконьего гласа, и от количества ветряной энергии, промчавшейся по венам. Она снова, как тогда, в момент получения силы, казалась себе наполненной вихрями, и она, более не удерживаемая за руку, застыла, отстав от умчавшейся группы. Зря. От выдохнутого Двалином в воздух заклятия ветер закрутился, словно стягиваясь со всего города в одну точку, и в мгновение ока свернулся в мощный смерч, полетевший ровно на Путешественницу. А она, оглушенная количеством силы анемо, циркулировавшей в ней, не могла пошевелиться. - Люмин, не стой столбом!!! - как сквозь воду услышала она крик Софьи — грохот надвигавшегося торнадо, выдиравшего камни из мостовой и всасывавшегося в себя листья, вывески и черепицу крыш, глушил все, - Люмин!!! - Люмин, беги! - Эмбер, кажется, кинулась в ее сторону, намереваясь схватить за шкирку и утащить. А Люмин стояла. Люмин смотрела на смерч. Моргнув, она увидела его в истинном элементном облике — на фоне потерявшего краски мира он ослепляюще ярко светился бледно-бирюзовым и темно-фиолетовым — не сиреневым, как электро-слаймы, а густым фиалковым, как кристаллы на позвоночнике призвавшего его Двалина. Энергия анемо вихрилась и пела, Порча пронизывала ее плетение тонкими отравленными нитями и сдавливала, душила, не давая воли. И Люмин узнала это плетение. А потом сделала то, что умела лучше всего — поддалась порыву, в который раз сглупив. И побежала. К смерчу. - ЛЮМИН!!! Она знала это плетение — такое же колдовство было у ненавистных ей магов Бездны, только от него не несло такой сильной гнилостной вонью — может, потому что оно было куда слабее. Маги Бездны несли беды и горе хиличурлам, посылая их атаковать первыми рыцарские отряды и проклиная, если те смели ослушаться, маги Бездны ставили на хиличурлах страшные эксперименты, проверяя, как их новые заклинания действуют на живых существ, и Люмин слышала от шаманов, что смерть от таких заклятий была мучительной. Люмин ненавидела магов Бездны едва ли не больше, чем неизвестную богиню, похитившую Итера, и сейчас она чувствовала именно их колдовство в вихре, призванном Двалином. Теперь ей было понятно, что это были за кристаллы на его спине и почему они ей не понравились. Теперь ей было понятно, что напрягло ее в энергии того красного камня, что она подобрала. Сила магов Бездны. Она гоняла каждую мохнатую тварь, какую видела, не подпуская к Пику, если те набирались смелости подойти — таких было мало, но парочку она приласкала своим мечом, а еще нескольких в порыве гнева сдула новообретенными силами ветра. Она не могла позволить им забрать Двалина. Она теперь знала корень болезни — и ее врачебным долгом было вылечить ее. И она, задержав дыхание и закрыв руками голову, прыгнула прямо в воронку. Мир моментально смешался в кашу, потеряв направления; Люмин закружило по всем осям вращения, и, кажется, несколько органов внутри нее поменялись местами в знак протеста против ее безрассудности — ее чуть не вырвало на парочке особо крутых виражей. Анемо энергия, до этого просто текшая по венам вместо крови, захлестнула с головой, залилась в глотку, проникла в каждую клеточку тела, пропитала собой все, что можно — ее, вихрящейся и бушующей, было столь много, что Люмин не могла выдохнуть. Сила Бездны кололась, оборачивалась шипами вокруг горла, сдавливая, тягучим ядом стекала по гортани, разъедая стенки; боль, восторг, страх, азарт — все смешалось воедино, заставляя сердце колотиться так, что, казалось, оно размолотит кости грудной клетки и позвоночник в пыль. «А ты смелая! Держись крепче, сейчас будет!» Что сейчас будет, Люмин спросить у звонкого мальчишечьего голоса в голове не успела. Смерч, крутанув ее еще несколько кругов, просто-напросто выплюнул ее в небо. Ей показалось, что время замерло. Над свинцовыми тучами и черными вихрями, поглотившими Город Свободы, аквамариновый небосвод звенел хрустальной чистотой, спокойный и мирный, будто внизу не бушевал ураган, сдирая с домов крыши и разбивая брусчатку в мелкое крошево. Ни единого облачка — ошеломленной Люмин почудилось, что она глядит в бесконечность. Она резко вытолкнула воздух из легких одним выдохом и втянула ртом воздух. Чистый. Сладкий. Ни следа ни Бездны, ни Анемо — простой человеческий воздух в простом человеческом небе. И она, зависшая в нем на долю секунды, растянувшуюся в вечность. Люмин бешено улыбнулась — и небу, и единственной адекватной мысли, пришедшей в ее дурную головушку. Она прыгнула в смерч с безумным расчетом на то, что ее выкинет прямо на Двалина — или хотя бы достаточно близко, чтобы она со всей своей невеликой силой смогла оттолкнуться, создав воздушный поток, и допрыгнуть до него — но дракон оказался слишком далеко и, что самое обидное, очень шустро улепетывал, почуяв, что пахнет жареным, восвояси, активно махая всеми шестью крыльями. А потому вставал закономерный вопрос. Летать-то как?!