Люми-Люмичурл

«Фатуи, трахать их каленой кочергой», - сказал бы Грандмастер Варка, если бы видел лежавшее на столе перед женщиной письмо. Джин Грандмастером Варкой не была, а потому культурно промолчала, только потерла стрельнувшие виски. «Действующему Грандмастеру Ордо Фавониус, леди Джин Гуннхильдр. Уважаемая леди Действующий Грандмастер, Мы выражаем глубокую обеспокоенность сложившейся в Мондштадте (далее - городе) ситуацией. Мы также выражаем наши соболезнования семьям погибших и пострадавших во время урагана, вызванного Ужасом Бури. Появление Ужаса Бури в городе и прилежащих к нему территориях (Горах Светлой Короны, Нагорье Ревущих Ветров, Склоне Песни Ветра, Долине Звездопадов; далее - окрестностях) негативно влияет на деятельность торговцев и владельцев малого бизнеса, зависящих от поставок сырья из окрестностей и других наций, а также на свободное и безопасное перемещение между нациями по дорогам, ведущим через Мондштадт и его окрестности. Мы заинтересованы в скорейшем устранении угрозы, которую представляет Ужас Бури, и предлагаем свою помощь Ордо Фавониус. В случае согласия обратитесь к агенту Заменгоффу либо, в случае отсутствия его в городе, самому старшему по званию представителю организации, находящемуся в городе. Мы будем рады получить от Вас ответ. С уважением, Фатуи» Это письмо ей доставила сегодня — или вчера… сколько сейчас времени? Что? Уже полпервого? - Анастасия, одна из Фатуи, «оккупировавших», как однажды услышала Джин на торговой площади, отель «Гёте». За маской, закрывавшей глаза, и вымуштрованным спокойствием было не разглядеть, но женщине показалось, что посланница сдерживала ехидную улыбку, отдавая леди Грандмастер письмо. Заменгофф, Заменгофф… Джин знала этого агента. Он работал под руководством Синьоры, восьмой Предвестницы, как и большинство расквартированных в Мондштадте солдат. Многие обыватели — да и рыцари, чего греха таить — ошибочно полагали, что в городе находились подчиненные Панталоне, еще одного Предвестника, но тот всего лишь выкупил весь отель, де-факто превратив его в штаб-квартиру Фатуи, а за самим городом присматривала, если можно было так выразиться, именно Прекрасная Леди. Легче от этого не становилось никому. Даже самим фатуйцам. Джин потерла виски. Помощь… конечно, они предлагали помощь — помощь несчастным, технологически отсталым рыцарям, главная убойная сила которых — это их магически одаренные капитаны. Женщина даже смогла представить примерное развитие событий. Она соглашается, и Фатуи великодушно выделяют отряд из нескольких агентов, пары заклинательниц цицинов обеих — электро и крио — специализаций и, возможно, команду застрельщиков и заклинателей, и это подразделение, конечно же, убивает Двалина. Нет, постойте, не убивает — помогает с устранением угрозы Ужаса Бури, как и написано в письме. Угроза устранена? Устранена. Так на что вы жалуетесь? Ах, на то, что Двалин теперь мертв? Так ведь о его выживании в договоре ничего не говорилось. Заранее обсуждать детали надо, госпожа Гуннхильдр. Леди Грандмастер не была уверена, что, согласись она на помощь снежнянских солдат, она смогла бы отстоять возможность мирного решения проблемы. Мирного — то есть отправления в самое пекло одной-единственной Люмин с ее исцеляющими силами, чтобы вся остальная куча людей была только на подхвате, максимум — чтобы вырубили или как-либо еще обездвижили дракона для облегчения работы шаманки. Фатуи настойчивы, чертовски сильны и влиятельны, а оттого наглость иногда становилась их вторым именем, и они, как ни грустно было признавать, имели все возможности гнуть свою линию и ставить свои условия на чужом поле боя. Соглашаться было нельзя. Ордо Фавониус справятся сами. Их мало, но они в тельняшках — Джин не помнила, где услышала эту присказку, но запомнила ее накрепко. Убийство Двалина было категорически недопустимо. Каким бы он ни был сейчас Ужасом Бури, он все еще оставался Драконом Востока, одним из Четырех Ветров, хранивших Мондштадт — более того, последним оставшимся из них. Сокол улетел, Лев ушел, Волк уснул в буреломах своих лесов, остался лишь Дракон, и потерять его они не могли. Джин вздохнула. Потерла виски. Зевнула, прикрыв ладонью рот, и с силой проморгалась. Надо было написать ответ — так и так, благодарим за предложение, но спасибо, нет, мы справимся сами… В дверь кто-то неуверенно постучал. - Войдите, - Джин поначалу коротко вздрогнула, судорожно пытаясь вспомнить, кто вообще в такой поздний час мог прийти к ней. Лиза? Возможно, но ведьма в полночь обычно уже видела десятый сон; разве что она, мучаясь от внезапной бессонницы, вышла погулять по ночному городу и заметила в окне кабинета Грандмастера свет, но… но Джин как-то слабо верилось, что у Лизы не нашлось бы на такой случай снотворного или как минимум ингредиентов для него. Кайя? Тоже вряд ли. В это время суток он либо спал, либо спаивал подозрительных людей в тавернах, либо занимался чем-нибудь еще на благо города, чем при свете дня заниматься не мог. Альберих, к неудовольствию и глухому волнению женщины, постоянно танцевал на тонкой грани закона, и многие его действия носили крайне сомнительный характер как с юридической, так и с моральной стороны. Но раскрываемость преступлений при нем взлетела до небес, а в откровенные преступления он не скатывался — так что Джин приходилось закрывать глаза и терпеть. Она боялась за него. Честно, боялась. Она не могла сказать с уверенностью, но иногда ей чудилось, что у Кайи была какая-то нездоровая зависимость от «флирта с темной стороной», как выразилась однажды Эула. Джин знала о его связях на черном рынке, о его информаторах из Похитителей Сокровищ, знала о том, как загорается нездоровым блеском глаз, когда мужчине выпадает возможность немного поиграть с психикой подозреваемого, выпытывая из него имена сообщников; это не могло не заставлять тревожиться за капитана, но… Но он работал. Эффективнее всех — возможно, как иногда проскальзывала у Джин мысль, даже эффективнее нее самой, и пока что был жив. Кто еще оставался… Эула? Нет, разведчица наверняка уже спала. Она соблюдала режим дня жестко и неукоснительно. Альбедо? Тоже вряд ли, потому что, ну, что ему могло понадобиться полпервого ночи от леди Грандмастер? Что угодно, на самом деле. Альбедо бывал иногда совершенно непредсказуемым. Он в целом среди капитанов — да и всего Ордо Фавониус — считался самым таинственным: даже Джин не знала точно, откуда он родом и сколько ему на самом деле лет; ей было известно лишь то, что он долгое время путешествовал со своей наставницей, некой Райндоттир, о которой Лиза не нашла ни единого упоминания ни в одном научном издании. А еще Альбедо был алхимиком, практикующим какую-то специфическую ветвь этой науки, считавшуюся чуть ли не столетия как вымершей к моменту его прихода в Мондштадт; Альбедо был алхимиком, то есть ученым, а ученые могли обращаться с самыми разными и самыми странными просьбами к людям, с их профессией никак не связанными. Однажды, например, парень попросил у Джин ее личную энциклопедию редких растений Мондштадта (библиотечная, по его словам, была слишком неполной, и ему потребовалось оригинальное — двухсотлетней давности — издание, которое наверняка должно было быть у наследницы древнего знатного рода), в другой раз — список ученых, живших триста лет назад, а однажды он и вовсе попросил сдать кровь из пальца, потому что ему нужно было выяснить влияние чего-то там на человеческий организм. Так что зайти в полночь за чем-нибудь он мог только так. Но он всегда после стука сообщал о себе, а тут никакого голоса женщина не услышала. Эмбер? Точно нет. Эмбер стучит быстро, а не отдельными неуверенными «тук-тук», и тоже говорит, что это она пришла. Кто-то из рыцарей? Тогда они тем более должны по форме сказать: «Рыцарь такой-то, леди Действующий Грандмастер». Не Кайя, не Лиза, не Эула, не Эмбер и не Альбедо, даже не рядовой рыцарь. Тогда… Дверь отворилась, и в проем, шлепая босиком по деревянному полу, просунулась, испуганно хмурясь, Кли. - Грандмастер Джин?.. - неуверенным шепотом позвала женщину малышка, закрывая дверь за собой. Она была в ночной сорочке, с распущенными волосами, достававшими ей чуть ниже плеч; девочка прижимала к себе Додоко, свою мягкую игрушку, которую обычно таскала прицепленной на рюкзак. Мамин подарок… Джин было стыдно признавать, особенно учитывая то, как страдала первое время Кли, но она с облегчением выдохнула, когда Алиса наконец-то ушла. Плохо так думать, зная, как грустила и скучала по ней ее дочка, но… но все же. - Кли? - женщина вышла из-за стола, оставив на нем пустой лист для не начатого письма, и присела на корточки перед малюткой, - что случилось? Приснился кошмар? Кли потерла покрасневшие глаза и, шмыгнув носом, глухо угукнула. Джин, вздохнув, села на колени и привлекла маленькую эльфийку к себе. Девочка тут же уткнулась лицом в сгиб чужого плеча; леди Грандмастер, подумав, осторожно подхватила малютку на руки и пересела с ней на диван, позволив Кли устроиться у нее на коленках. - Кли приснилась сестренка Люмин, - пробубнила Кли, прижавшись к Джин; женщина почувствовала, как малышку била мелкая дрожь, - она стояла перед той лавовой стеной, а потом… Девочка всхлипнула, жмурясь. - А потом стена упала, - она крепче прижала к себе Додоко, уткнувшись носом меж его острых торчащих ушей, - прямо на Люмин, и- и Люмин исчезла! - Ч-ч-ч, - Джин ласково погладила задрожавшую малышку по голове, и та, тихонько заскулив, уткнулась ей лбом в плечо, а потом у леди Грандмастер в голове щелкнуло, - ...погоди, ты сказала — «та стена»? Какая — «та»? - Которую Люмин подняла, когда закрыла Кли от стража руин! - шмыгнула носом эльфийка. Если бы Джин не сидела, то на ногах она бы вряд ли удержалась. Страж руин?! Откуда они в Шепчущем Лесу нашли стража руин?! Неужели… неужели та машина из Храма Тысячи Ветров почему-то решила выбраться из разрушенного амфитеатра? Как ее не заметили патрульные на дорогах? Почему она дошла аж до леса? О, лорд Барбатос. Альбедо ничегошеньки ей не сказал о том, что они сражались со стражем руин. Где, просто, где они раздобыли его в Шепчущем Лесу, край которого легко просматривается из города? Почему никто не услышал звуки его топания? Или… или они дошли до храма? Джин не испугалась, когда они вернулись только спустя неделю — в конце концов, она подозревала, что либо Альбедо захочет подольше побыть вдали от городского шума, либо Люмин, не удержавшись, вернется на Пик Буревестника, дорога на который как раз идет в ту сторону… но дойти до Храма Тысячи Ветров? Что им в той стороне понадобилось? Почему Альбедо ничего ей не рассказал? - Люмин в порядке, Кли, не бойся за нее, - успокаивающе произнесла, стараясь не выдать обдавшую спину холодом короткую вспышку ужаса, Джин, - я только вчера днем видела ее, она разговаривала с Фишль у фонтана. Но Альбедо не рассказал мне о том, что вы наткнулись на стража руин. Я ни в коем случае не виню вас, но можешь рассказать, что произошло? Кли, в упор посмотрев на Джин в попытках понять, правда ли она не злится, и удостоверившись, что женщина не наврала, утерла набежавшие слезки кулачком. - Кли рассыпала у лагерного костра приманку для слаймов, которую ее господин Дилюк научил делать, - созналась она, поджав губки и стыдливо уткнув взгляд в Додоко, - слаймы прибежали и украли тетради братика Альбедо, и он побежал за ними, сказав Кли и Люмин сидеть на месте. Но Кли хотела пойти глушить рыбу и запускать хиличурлов, как ее учила мама, и Люмин сказала, что покажет место, где много хиличурлов. Мы пошли туда. Мы очень долго бежали! И хиличурлов там правда было много. Там была какая-то башня, но Кли не знает, что это за башня. А потом Кли и Люмин спустились немного, и там были руины, в которых сидел страж. Люмин взяла у Кли веревку и сказала привязывать ее к стражу, потому что она хиличурл. ...о, лорд Барбатос… - Но Кли не хотела привязывать сестренку Люмин! - воскликнула девочка, сжав Додоко так, что, казалось, еще чуть-чуть — и из швов полезет то, чем зверек был набит, - Кли хотела запускать хиличурлов, а не ее! Но Люмин сказала, что она — хиличурл, и что если Кли хочет быть, как мама, то она должна привязать ее к стражу, и что хиличурлы такие же разумные, как Кли и ее мама, и что если Кли взорвет хиличурла, то по нему будут грустить так же, как грустила бы Кли, если бы ей сказали, что ее мама больше никогда-никогда не вернется. Кли не хочет, чтобы мама не возвращалась! Кли ждет маму! И Кли пообещала, что никогда и ни за что больше не будет взрывать хиличурлов, но- но потом страж проснулся!!! Она замолчала и, всхлипнув, тихонько заскулила. Джин, не замечая мелкую дрожь в руках, утешающе погладила девочку по спине, покрепче обняв. В висках стрельнуло. - Хиличурлы стали стрелять по стражу, - все-таки продолжила Кли, - а он начал крутиться, и тогда Люмин сказала всем бежать, схватила Кли и забралась на выступ, а потом призвала огненный хлыст и стала бить стража! И он перестал крутиться! И Кли думала, что сестренка победила его, и все так думали, а потом страж встал, развернулся к нам спиной, и Люмин снова сказала всем бежать. Джин ощутила, как в груди на месте сердца образовалась пустота. О, нет. Она знала, что происходит, когда стражи разворачиваются спиной. Она знала про самонаводящиеся ракеты. Знала про то, как и матерые рыцари, и совсем зеленые вчерашние оруженосцы героически гибли, выбегая вперед своего отряда, чтобы принять удар на себя — это была жестокая, но рабочая тактика, применявшаяся, когда вокруг не было естественных заслонов, способных выдержать удар ракет. - Кли услышала гудение, - голос девочки стал совсем тихим и сдавленным, словно — хотя, почему «словно», оно так и было — она давила рвавшиеся наружу слезы, - а потом Люмин побежала назад и встала перед стражем, а тот засветился и… и выстрелил. А потом Люмин взмахнула руками — и из-под земли выросла целая стена из лавы, закрывшая всех! Но сестренка Люмин согнулась, а потом упала, а лавовая стена стояла. К Кли подбежал братик Альбедо и сказал кинуть в стража бомбу, но Кли боялась кидать бомбу, потому что… потому что бомбы плохие и всем делают больно. Но Альбедо сказал, что страж совсем-совсем плохой, и если его не станет, то обрадуются и люди, и хиличурлы. Потом он поднял Кли на цветке, и Кли кинула прыг-скок-бомбу в стража, и страж взорвался. А лавовая стена все осколки расплавила! Но потом упала сама. И- и Кли боялась, что сестренка Люмин… Она, не выдержав, расплакалась снова. Джин втянула носом воздух, отрешенно гладя девочку. Кровь стучала где-то в ушах. Лорд Барбатос, Люмин… Люмин как будто вовсе не думала перед тем, как действовать. Ладно, побег был идеей Кли, но она поддалась на ее уговоры и повернула все в свою сторону, она потащила малышку к стражу руин, чтобы… чтобы что? Чтобы перевоспитать? Чтобы наглядно показать, что хиличурлов взрывать нельзя — чтобы Кли на ее примере поняла, что хиличурлы такие же разумные существа, как и люди, как и раса Кли и Алисы? Джин понимала ее мотивы — Люмин заботилась о своих сородичах и хотела, как лучше, хотела обезопасить их от потенциальной смерти от взрыва, но… но каким методом? Она подвергла опасности себя, она подвергла опасности Кли — она чуть не умерла у нее на глазах! Да, что-то говорило леди Грандмастер, что шаманка была из тех людей, которые скорее погибнут сами, чем позволят детям рядом с ними пострадать, но… но не в буквальном же смысле! Лорд Барбатос, а если бы Люмин правда погибла? Из того, что Джин знала о ней, пиро-силы девушка без связки с анемо вообще не использовала, а тут она выдала чистый элементальный пиро-взрыв, без анемо, без ничего, только огненная энергия. Что, если бы ей не хватило адреналиновой вспышки и инстинктивного понимания, что делать? Как она вообще смогла выдать такой щит без подготовки? Леди Грандмастер периодически наблюдала за тренировками Кайи и Люмин, и шаманка никогда не использовала ничего похожего ни на огненный хлыст, про который говорила Кли, ни тем более на лавовую стену. То есть она создала ее спонтанно, прямо на поле боя. Знала ли она хотя бы, что сможет ее создать, или… Или она кинулась, не надеясь выжить, и лишь случайно смогла поднять щит? Люми-ин… Но… но если она повела девочку к стражу руин, вряд ли он был активен. Люмин безрассудна до седины на головах окружающих ее людей, но точно не глупа — не настолько, по крайней мере, чтобы просить привязать ее к активной машине. Может, она не рассчитывала, что страж проснется и встанет, а потому ей пришлось действовать по ситуации, а не по плану — и буквально бросаться под обстрел, лишь бы закрыть от ракет соплеменников и Кли. Мама бы наверняка сказала Джин использовать это — рассказать во всеуслышание о том, как хиличурлы героически защищали малышку, и тогда лед в отношениях двух рас точно тронется. Джин мысленно шикнула — не сейчас, мама, о выгоде думать, не сейчас! - Кли все рассказала братику Альбедо, - тихий голосок девочки вырвал леди Грандмастер из транса, - он сказал, что то, что Кли обманула его и сбежала, было плохо, но он больше ни на нее, ни на Люмин не сердится, потому что главное, что они обе живы. Хиличурлы унесли Люмин в племя, и там над ней поколдовали шаманы, и она проснулась. А ночью был праздник, и Кли смогла извиниться перед всеми, кто погиб из-за рыцарей! Люмин говорила, что у мертвых уже нельзя попросить прощения, потому что их больше нет и они нас не слышат, но шаманы сказали, что Кли может сказать их верховному богу все, что захочет, и Кли извинилась перед всеми мертвыми. И Кли думала, что сестренка Люмин в порядке, но после праздника она уснула, а под утро у нее начался жар. Она спала весь день, проснулась только на следующее утро! И жар у нее был еще три дня. А Кли снились кошмары, что она кидает бомбочку в Люмин, в Альбедо или в маму, и бомба взрывается. Или что сестренка Люмин не встает около стены, или что стену поднять не получается. Кли просыпалась и бегала к Люмин, а потом засыпала около нее, и кошмары больше не снились. Но… но теперь Люмин рядом нет, и Кли страшно. Вдруг… вдруг она… - Чш-ш, - Джин успокаивающе поцеловала эльфийку в макушку, - Люмин в порядке. Она ночует в штабе Гильдии Искателей Приключений, потому что она в ней состоит. Знаешь, где их штаб? Девочка подняла на нее мокро блестевшие глазки и кивнула. - Вот, - улыбнулась мягко женщина, - она там. Она в полном порядке, а если ей станет плохо, она пойдет в Собор, и Барбара ее вылечит. Не бойся за нее. - Хорошо, - Кли потерла нос, - Кли не будет бояться. В Мондштадте сестренка Люмин не погибнет! - Да. Мы ее защитим. Они посидели немного в тишине, и в какой-то момент по негромкому сопению Джин поняла, что Кли вновь уснула. Беззвучно зевнув, женщина взяла ее на руки и осторожно, чтобы не потревожить детский сон, встала с дивана. Надо было отнести девочку обратно в ее комнату — спать на ручках, конечно, хорошо, но неудобно и для того, кто спит, и для того, кто держит. Да и ей самой уже пора было закругляться — минутная стрелка упорно ползла к отметке двенадцати, напоминая, что вот-вот, и уже будет час ночи, а завтра, как всегда, рано вставать. ...сердце все еще гулко колотилось в груди от мысли, что из-за того, что Джин опять не было в нужный момент рядом, кто-то снова чуть не погиб. И почему-то — именно Люмин. *** - Слышал? Вчера в Собор притащили хиличурла. Люмин замерла с протянутой к апельсину — сумерийскому, по заверениям хозяйки овощной лавки Бланш, дорогущему, она за него в десять раз больше, чем за те же яблоки, отдала — рукой. Девушка обернулась на голос. У двери одного из домов на торговой площади стоял, прислонившись к косяку, незнакомый ей мужчина, на вид — самый обыкновенный мондштадтец. С ним беседовал другой, повыше и покрупнее, с тронутыми сединой усами, лихо закрученными кверху; этот второй походил на искателя приключений из-за характерной зеленой жилетки, которую он, однако, держал не по форме расстегнутой. - Правда? - удивленно хохотнул басом гильдиец, - что, мисс Сахароза перенесла свою лабораторию в Собор, раз ей туда уже начали образцы таскать? Сахароза, Сахароза… Люмин вспомнила — ассистентка Альбедо. Фраза про образцы ей совсем не понравилась. С одной стороны, захотелось тут же познакомиться с этой интересной ученой и выяснить, в каком смысле хиличурлы являлись для нее «образцами», а с другой… да и так все было ясно. Люмин знала, как к ее сородичам относились люди. Знала про Алису. Если была Алиса, вполне могла найтись еще одна такая же. Снова, что ли, придется проводить воспитательные беседы… Путешественница все-таки отмерла и сгребла апельсин в авоську к остальным фруктам, которые покупала специально для подарка маленькой соплеменнице. Вчерашнюю ночь она провела в Соборе, не отходя от девочки — гидро-исцеление гидро-исцелением, а Мондштадт все еще не был безопасен для ребенка из клана Буревестников, и Люмин выпускать пострадавшую из поля зрения не хотела. А еще чувствовала себя виноватой — потому что не пришла раньше, потому что девочка попала под удар из-за нее, потому что из-за ее забывчивости соплеменница получила ожоги. Малютка пыталась заверить ее, что все в порядке, но… но шаманку это не убедило. А потом Барбара, когда девочка крепко уснула на больничной койке, убаюканная тихими колыбельными травницы, шепнула извиняющимся тоном: - Ей нужно будет побыть тут еще немного. Площадь ожогов небольшая, да и ты пришла вовремя, но я боюсь, что все равно может начаться отравление. Я заклинанием залечила ей кожу, но необходимо пронаблюдать, как поведет себя ее организм дальше. В Мондштадте знали про ожоговую болезнь? Люмин была приятно удивлена. Она знала, что их с Барбарой шествие через весь город не осталось незамеченным — ночь стояла еще не совсем поздняя, да и народ, переполошенный огненными сполохами, все еще выглядывал то и дело из окон. Естественно, их видели. Естественно, кто-то либо разглядел хиличурла, либо сложил два и два и понял, что девушки несли явно не человека. Люмин тогда не отдавала себе отчет в том, что обязательно поползут слухи — ее разум полностью занимала злость на Полуночного Героя, на собственную тормознутость и на то, что она не добежала раньше, на мага Бездны, а еще волнение за девочку, и на другие размышления мыслительных ресурсов не осталось. Зато теперь то, о чем она не успела подумать вчера, догнало ее в реальности. - Нет, - покачал недовольно головой первый мужчина, хмыкнув, - мисс Сахароза пока что сидит в своей лаборатории. Нет, тут даже лучше. Гаденыша на руках несла та белобрысая девчонка — она вроде к вам прибилась, не? - Люмин, что ли? - уточнил искатель приключений, - эта могла. Она чокнутая немного, помешана на своих «соплеменниках». Дурында маленькая, не обращай внимания — не привыкла еще жить среди своих. Выросла-то девочка среди монстров, вот и думает до сих пор, что она — хиличурл. Ничего, образумится еще, потом, глядишь, и замуж за кого-нибудь толкового выдадут — невеста-то она, конечно, не ахти пока, но это ничего. Волосы отрастит, дичиться перестанет, готовить научится — готовая рыцарская жена! Главное, чтобы мужа в порыве злости не покусала или не потравила, сварив вместо супа шаманский отвар! И рассмеялся собственной шутке. Люмин не заметила, как впилась ногтями в ладонь. Как же они ей надоели. Она видела этих двоих впервые, но они уже взбесили ее до невозможности. Она — хиличурл! Не монстр, не дикарка, а хиличурл! Шаманка хиличурлов! И уж тем более не «рыцарская жена», или какую ей там роль отдали эти двое! Как… как вообще они могли в городе, буквально управляемом женщиной, вести себя… вот так? Во многих, в очень-очень многих мирах Путешественница сталкивалась с сексизмом, где-то более явным, где-то менее, где-то почти что незаметным, где-то являвшимся чуть ли не частью государственной идеологии, и везде он ее вымораживал, как в первый раз — но она искренне не могла понять, откуда эта мерзость взялась в Городе Свободы, которым правила женщина. Откуда эта мерзость взялась в Тейвате вообще, если одной нацией правила женщина, соседней нацией, если верить тому, что Люмин слышала про Цисин из Ли Юэ, правили женщины, восстание рабов подняла и повела женщина — да чего далеко ходить, Пиро Архонтом была женщина! Откуда, Бездна их сожри, тут взялось женоненавистничество?! Откуда?! Ладно, даже если отставить то, что главой Мондштадта фактически была Джин и то, что больше половины капитанов — женщины. Люмин буквально принес на руках их архонт! Она им всем чуть ли не мессия! Она спасла их от дракона — не до конца, правда, но вряд ли кто-то из обывателей в курсе об этой детали, - так почему они так говорят о ней после всего, что она сделала? Почему они говорят о ней так, будто все, на что она пригодна — это «образумиться» и стать чьей-то женой? Люмин не была против того, чтобы однажды выйти замуж. Она была против того, чтобы ее замужество считали ее единственным достижением, а общественное положение и богатство ее мужа — ее единственной чертой. И уж тем более она была против того, чтобы становиться женой рыцаря. Она была Люмин. Шаманкой. Путешественницей. Занозой в заднице, потравившей рыцарей валяшкой. Дурной девчонкой, действующей, а потом думающей. Она была кем-то, а не чьей-то! - Хотя, кому я вру? Замуж ее никто не возьмет, - категорично фыркнул приключенец, - но оно и правильно. Нечего дурную кровь плодить. Красивая она, конечно, но хорошей жены из нее не сделает никто. На один раз кому-нибудь сойдет, и ладно. Все равно девчонки в нашем деле ни на что больше не годятся — ну куда им в горы лезть или драться с монстрами? Нормальная девушка дома сидит, а не шляется с незнакомыми мужчинами не пойми где. Ладно бы еще с мужем — но незамужние? Кто их отпустил? Пусть потом не удивляются, что их дочери возвращаются порченными, а потом их никто нормальный замуж не берет. ...дышать. Главное дышать. Дышать, а не убивать… Медленный вдох. Еще более медленный выдох. Это люди, это жители Мондштадта, и ты не можешь подойти к ним средь бела дня и треснуть по голове дубинкой, даже если очень хочется, потому что это могут расценить как нападение хиличурла на человека, и тогда плохо будет всем… Но как же было обидно за Фишль. За Фишль, за девочку с невероятной силой, которая, будучи подростком, смогла создать разумного фамильяра, которая так легко стреляет из лука и прекрасно владеет электро, а в итоге… а в итоге ее приравняли к «на один раз сойдет»?! - Все беды от женщин, - мрачно фыркнул собеседник гильдийца, - поставили во главу города бабу, так хиличурлы и распоясались до такой степени, что топчут своими грязными лапами наши святые места. Никогда не было такого, чтобы в Собор Барбатоса зашел кто-то из этого зверья! Был бы тут Грандмастер Варка, того хиличурла бы на месте прибили, как ему и полагалось. - Это был ребенок! Только спустя полсекунды до Люмин дошло, что злой рычащий окрик принадлежал ей. Она оставила авоську с фруктами у прилавка и в несколько широких шагов оказалась около двух мужчин. Вся остальная площадь как будто притихла, ожидая надвигавшуюся бурю. Искатель приключений, хмыкнув в усы, взглянул на хмурую Люмин со снисходительным недоумением, и в груди девушки развернулась колючей проволокой глухая ярость. - Значит, мы, искательницы приключений, сойдем только «на один раз», - тихо зашипела девушка, - значит, мы возвращаемся «порчеными», потому что больше ни на что не годимся. Значит, я дикарка, которую нужно перевоспитать, и даже тогда я все равно не буду правильной женой. А теперь скажите мне это в лицо. Мне, Фишль, Эуле, леди Джин, Лизе. Скажите Мурате, что женщины не годятся для битв и походов. Скажите Царице, что женщины не могут править страной. Давайте. Я жду. Скажите мне в лицо, что я чокнутая. Скажите мне вот прямо здесь и сейчас, что ту хиличурлскую девочку надо было убить на месте. - Ту хиличурлскую мелочь надо было прихлопнуть прямо там, как муху, - ответил, не поведя и бровью, собеседник искателя приключений, - наверняка Полуночный Герой это и хотел сделать, пока ты не прибежала. - Пойми же, глупышка, - проворковал усач и попытался снисходительно погладить ее по голове, но Люмин резко отпрянула, оттолкнув протянутую к ней руку, - ать, какая строптивая кошечка. Так вот, девочка моя, пойми — хиличурлы плохие, и убивать их надо, чтобы они не мешали жить честным людям. Ты же сама знаешь, какие они бесчеловечные дикари, ты же жила с ними. - Мои сородичи человечнее этого города, - негромко прорычала девушка, - и не вам судить, как они со мной обращались. Мы такие же, как вы. У нас есть своя культура. Мы разумны. Мы не монстры, а наши жизни — не цифры на чьем-то счете совершенных геройств. Хиличурл, смерти которого вы так хотите — ребенок. Маленький ребенок, который даже не взял с собой никакого оружия. - Он рано или поздно вырастет в того, кто будет убивать наших рыцарей, - ответил ей другой мужчина, - от монстров надо избавляться, пока они не выросли и не успели причинить вреда. Люмин ощутила вскипавшую внутри энергию пиро. Огонь, до того смирно дремавший, развернулся жгутом, заколол ладони, требуя выпустить его. Девушка почти что слышала его разозленный треск. Нет. Держаться. Дышать. От ярости хотелось разорвать ее собеседников надвое, но надо было перетерпеть. Тут не все такие, напомнила себе в попытках не сорваться Путешественница. Это просто редкие идиоты, которые есть в каждом народе. В Мондштадте есть Кайя, Дилюк, Беннет, Сайрус и наверняка еще куча достойнейших людей. Просто ей не повезло напороться именно сегодня и именно сейчас на двух редкостных ублюдков. Ей просто… не повезло… - Тогда ответь мне на один вопрос, - выдохнула Путешественница, запирая клокотавший внутри гнев, - если провидец скажет тебе, что твой ребенок вырастет убийцей или вором, ты убьешь своего ребенка? Он же будет монстром. Девушка краем глаза заметила, как в одном из соседних домов открылось окно на втором этаже, и из него высунулся, тараща огромные глазища, мальчонка лет семи. - Убью, - без каких-либо эмоций пожал плечами мужчина, - если мой сын вырастет монстром, то я сделаю всем лучше, если избавлюсь от него раньше. Я не позволю такому отбросу марать честь моего достойного рода. Площадь, и без того тихо наблюдавшая за спором, замерла. Люмин кинула взгляд на ребенка — тот, закрыв рот ладошками, уставился на происходившее, и даже отсюда Путешественница видела написанные на его лице чистейший испуг, шок и обиду. Она поджала губы и перевела взгляд на собеседников. Вдохнула, заталкивая ярость и бурлившее лавой пиро глубоко внутрь. Дыши, Люмин. Убить и покалечить всегда успеешь. - Вы живете вон в том доме, да? - она указала рукой на здание, из окна которого смотрел тот ребенок — его самого, правда, уже не было видно, - на втором этаже? Поздравляю. Ваш сын все слышал. Удачи с объяснением. На лице мужчины отразилось непонимание, тут же сменившееся стремительно разросшейся паникой. Он, поняв, что только что сболтнул, рывком обернулся на окно своего дома — но ребенка уже и след простыл, и только темневший проем меж распахнутых ставней говорил о том, что кто-то действительно видел развернувшуюся на площади сцену. Люмин огляделась. Все смотрели на них — с ужасом, с неверием; Сара перегнулась через прилавок, Тимей прекратил толочь в ступке ингредиенты, замерев с пестиком в руке, и больная девушка, дни напролет сидевшая у фонтана и кидавшая в него монетки в надежде на чудесное выздоровление, застыла статуэткой, обняв себя за локти. Даже мерзкий искатель приключений уставился на товарища с непониманием и неприятным удивлением — а уж какое осуждение было написано на лицах всех остальных… - Я не знала, что в Мондштадте, Городе Свободы, остались такие варварские нравы, - негромко, но отчетливо произнесла Люмин в повисшем гробовом молчании, в котором, казалось, даже фонтан старался не так громко шуметь водой, - не думай, что твои слова — признак чести. Ты только что признал, что ты — жалкий трус, для которого собственные престиж и репутация стоят больше, чем жизнь сына. Ты готов убить его, лишь бы на тебя не повесили клеймо отца преступника. Тебя это настолько страшит? Настолько, что ты готов стать убийцей сам, лишь бы не стать в глазах людей родителем убийцы? Она подошла к бледному, как труп, мужчине вплотную. - Вот только то, что ты убьешь своего сына-убийцу, не освободит тебя от того, кем он был, - перешла на рычание, не сдержавшись, Путешественница, - и если я хоть что-то поняла про Мондштадт, то ты станешь в глазах горожан таким же чудовищем. Ты не будешь героем. Тебя не похвалят за «убийство чести», или как это здесь называется. Тебя бросят в темницу, как труса и ублюдка, которым ты и являешься. Вот только если все, описанное мной, было лишь гипотетическим исходом, то тот факт, что теперь все люди знают, какая ты гнилая сволочь — реальность. И я очень надеюсь, что у твоего сына есть мама, которой есть, куда от тебя уходить, потому что я не хочу, чтобы дети жили с такими отвратительными нелюдями, как ты. Твой сын все слышал. Все вокруг все слышали. Поздравляю. А ты, - она обернулась к замершему искателю приключений, - за твои слова тебе тоже все вернется сторицей. Никто не унижает Фишль — косвенно или напрямую, мне плевать — и остается безнаказанным. Она замолчала на мгновение — и криво ухмыльнулась: - Даже жаль, что сейчас не война. У меня появился бы повод вас убить. И, развернувшись, зашагала прочь с площади, в какой-то момент сорвавшись на бег. Ее всю трясло — тело словно превратилось в котел из тонкого легкоплавкого металла, в котором пытались вскипятить вольфрам. Пиро, отзываясь на клокотавшие отвращение и ненависть, огненным змеем вился внутри, требуя, приказывая, умоляя его выпустить, чтобы сжечь противных людей в уголь; ладони нагрелись и чуть ли не сыпали алыми искрами, и Люмин пришлось сжать их в кулаки, чтобы ненароком не поджечь ближайший газон. Ублюдки. Мерзкие, отвратительные, жалкие ублюдки, считающие убийство детей, которые могут вырасти плохими людьми, оправданным. Считающие убийство детей хиличурлов оправданным. Считающие женщин вторым сортом, презирающие искательниц приключений, те, кому хватает наглости так в открытую сравнивать с грязью Джин, Фишль, всех остальных! Люмин хотела убивать. Пиро внутри нее отзывалось ревом и треском. Путешественница пришла в себя только тогда, когда оказалась в незнакомой части города — в каком-то парке на самом краю. Впереди, за кованой оградой и обрывом, блестело в солнечных лучах Сидровое озеро; мощеная дорожка окольцовывала пышный раскидистый куст, огороженный низеньким бордюром, а между тропинкой и забором росли на газоне деревья. И стояли какие-то фигурные камни. А. Это был не парк. Люмин занесло на кладбище. Здесь было тихо. Не так оглушающе тихо, как бывает в пещерах или в одиночных камерах — нет, здесь было по-мирному тихо, и далекий шепот воды только подчеркивал спокойную молчаливость этого места. В кроне дерева изредка чирикала птичка. Других посетителей, кроме примчавшейся, будучи не в себе от ярости, Люмин, на кладбище не было, и каменные плиты сонно грелись на солнце, поблескивая прожилками. Девушка, шумно вздохнув, шлепнулась на окружавший куст бордюр лицом к воде и вытянула ноги, сгорбившись. Она потерла лицо и тут же отдернула ладони, вздрогнув — пальцы больно кололись, и Путешественница, приглядевшись, заметила на коже мерцавшие рыжие искры. Люмин раздосадованно застонала, уронив голову на грудь. Этот день не мог быть хуже. Сначала она проснулась с затекшей шеей, потому что спала всю ночь на стуле, потом случилась ругань на площади, теперь ее собственная сила пиро взбрыкнула и обожгла ее саму! А еще она забыла фрукты. И она совершенно точно не собиралась сейчас за ними возвращаться. А еще… Осознание того, что она на эмоциях наговорила, окатило ее ледяной водой. Жаль, что не война… жаль?! Как она вообще могла такое сморозить?! Да, она была зла, она была чертовски зла и разъярена до предела, у нее чуть пар из ушей не шел — а может, и шел, она не видела, - да она до сих пор сдерживала порыв разломать что-нибудь, лишь бы выпустить всю скопившуюся в ее теле злобу, но пожелать войны, причем вслух? Пожелать войны, которую они с Джин всеми силами пытались закончить? О Уну, она сказала это вслух. Она правда сказала это. При всем честном народе. Им всем конец. - Я идиотка, - простонала Люмин, уронив лицо в руки и тут же с шипением их отдернув — пиро до сих пор недовольно искрилось на ладонях, не желая униматься, - я такая идиотка. Я реально сказала, что лучше бы была война, потому что тогда у меня был бы повод их убить. Блеск. Кто там отвечает за молнии, бахните меня чем-нибудь по голове, она у меня все равно не работает. Но небеса на ее зов не откликнулись и не разверзлись, чтобы обрушить на недалекую шаманку хиличурлов свой божественный гнев. Люмин подняла голову — по ярко-голубому полотну не проплывало ни облачка, и даже на горизонте не виднелось ни единого белого пятна, что уж говорить про грозовые тучи. Поняв, что экзекуции сегодня не намечалось, девушка разбито выдохнула и опустила голову обратно. Ужасно. Кто-нибудь, дайте ей кувалдой по макушке. Пиро несогласно обжег ладони и чуть не вырвался маленьким выплеском, но его хозяйка предусмотрительно сжала кулаки, не давая взбунтовавшейся из-за сильных эмоций стихии волю. - Но и сами они хороши, - прошипела Люмин, вспоминая недавние события, - мрази. Ненавижу таких. Их городом буквально правит Джин, у них есть Фишль, Лиза, Эмбер, Эула, и после этого они говорят, что воительницы и искательницы приключений ни на что не годны, кроме как- кроме как быть девушками на один раз, которых потом никто замуж не возьмет, потому что они якобы порченые?! В каком, мать их, месте?! Или… или в Мондштадте и правда такие нравы, а я просто слепая и не видела этого… - Да нет, не слепая. Тут и правда такого нет. Просто ты натолкнулась на безмозглых представителей местного населения. Люмин, дернувшись, едва не шлепнулась с бордюра на брусчатку. Рядом с ней на камень бесшумно присела незнакомая девушка, с блаженным выдохом вытянув ноги в темных сетчатых чулках. Путешественница с немым уважением взглянула на высокие каблуки на сапогах до середины голени — она сама в таких даже сделать пару шагов едва сумела бы, а тут к ней по брусчатке на таких подошли так, что она не услышала. Незнакомка, не озаботившись тем, чтобы расправить разрезанную по бедрам темно-бордовую юбку, больше похожую на три узких плаща, вшитых в такого же цвета корсет, коротким движением выхватила прямо из воздуха какую-то коробочку, вынула из нее тонкую сигарету и протянула упаковку Люмин. - Будешь? - у девушки был приятный голос — высокий, мягкий и с легкой хрипотцой, - день у тебя, похоже, был так себе. - Спасибо, не курю, - все еще будучи слегка ошалевшей, отказалась Путешественница. Незнакомка, пожав плечами, убрала коробочку обратно в карманное измерение — Люмин заметила крио Глаз Бога, прицепленный к корсету на спине. Девушка, зажав сигарету меж пальцев в металлических украшениях, похожих на драконьи когти, прикрыла глаза на пару секунд, потом, нахмурившись, похлопала себя по бокам и раздраженно цокнула: - Твою ж. Забыла зажигалку. Не найдется спичек? - она вновь обернулась к Путешественнице, - или просто чего-нибудь огненного? - Могу попробовать с руки поджечь, - неуверенно показала искрившую ладонь девушка, - но пиро сегодня меня решило не слушаться, так что лучше не подноси сигарету сразу, а то случайно сожгу и ее, и перчатки, - она кивнула на руки ее собеседницы — на них действительно были перчатки, белые, почти до самых плеч. Портить такие сажей было жалко. Шаманка медленно выдохнула, сосредотачиваясь. Создавать маленький огонек ей еще не приходилось — только огненные хлысты или вовсе лавовую стену, хоть последнюю поднимала, можно сказать, не она сама, а Мурата ее руками. Так-с, как создать маленькое пламя и не пожечь кладбище к чертям собачьим… «Пиро, будь лапушкой, угомонись», - обратилась Люмин к стихии внутри себя и вытянула маленькую ниточку энергии, как для создания микро-смерча, разве что без анемо. Когда крошки силы собрались на подушечках среднего и большого пальцев, нагрев кожу, Путешественница щелкнула ими и открыла зажмуренные глаза — и чуть не вскрикнула. Она хотела огонек, как от одной спички, а не десяти! Безымянная девушка, впрочем, с выражением полной невпечатленности происходящим поднесла сигарету к опасно трепыхавшемуся меж пальцев огню, чуть-чуть подождала и забрала назад. Обхватив ее губами, незнакомка задумчиво уставилась вдаль, затягиваясь, и, вынув сигарету, выдохнула дым. Люмин во многих мирах пробовала курить — в отличие от алкоголя, этот вид отравления организма ей не понравился вообще. Может, ей попадались дрянные сигареты, может, просто была не судьба, но сколько бы она ни пыталась понять прелесть курения, ей никак не удавалось: от первой же затяжки начинало жестоко раздирать першением горло, а пару раз Путешественнице казалось, что она сейчас выкашляет свои легкие. Нюхать чужой дым, впрочем, ей иногда даже нравилось — как и сейчас. У незнакомки были хорошие сигареты. Подул ветер, унося дым прочь от девушек — даже в противоположную от Люмин сторону, будто нарочно не давая ей надышаться отравой, и шаманка слегка улыбнулась краем губ, чувствуя, что от этой заботы, хоть бы и выдуманной — какая забота от обыкновенного ветра? - ей стало немного легче. Даже получить молнией по голове расхотелось. - Расскажешь, что случилось? - между делом спросила до сих пор не представившаяся девушка, убрав за ухо длинную прядку. Только сейчас до Люмин дошло, что ее волосы были короткими, как у самой Путешественницы, и по цвету напоминали красное вино, но посветлее и более холодного оттенка; то, что она изначально спутала с волосами, оказалось… покровом? Фатой? Платком? Шаманка в упор не помнила, как назывался головной убор монахинь. Как бы то ни было, но этот самый головной убор сестры Церкви Фавония — теперь, после того, как Люмин поняла, на что крайне отдаленно походил этот наряд, работа незнакомки стала очевидной — был так же разрезан, как и юбка, но не просто надвое или натрое: на спине он доставал до лопаток, а по бокам спускался, наверно, до самых кистей, и по всей длине были несложные фигурные вырезы, как будто кто-то пытался из него сделать бумажную снежинку, но неправильно сложил или не рассчитал количество ткани. Люмин тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Злость медленно, но верно вновь закипала внутри. - Я пошла на площадь купить фрукты, - начала она с начала дня, - и услышала, как двое мужчин обсуждали, как вчера в Собор принесли хиличурла. Я, собственно говоря, принесла. Это была моя соплеменница, совсем еще девочка, и... долгая история, но, если кратко, она случайно попала под удар Полуночного Героя, из-за этого получив ожоги. Девушка дотронулась костяшками пальцев до повязанного на шее шарфа. Его концы болтались сзади, свисая по бокам. Если бы не ее чертова забывчивость!.. - Полуночный Герой привел нам Барбару, и вместе с ней я и отнесла девочку в Собор, - продолжила, подуспокоившись, травница, - там ее подлечили, но не выписали из-за возможности ожоговой болезни. Я с утра пошла на площадь, хотела купить малышке фрукты в подарок — оставаться так далеко от дома, да еще и с ожогами, для ребенка такое себе развлечение, я хотела ее утешить. Стою, покупаю фрукты и слышу, как обсуждают это происшествие. И… Дышать. Дыши, Люмин, дыши. Она потерла тыльной стороной ладони щеку. - Мне даже произносить это мерзко, - шикнула она, - но, грубо говоря, все скатилось к тому, что хиличурла надо было прибить на месте, чтобы не топтал святое место, а все проблемы из-за того, что городом правит женщина, и вообще мы в Гильдии Искателей Приключений разве что на роль эскортниц и походных жен годимся, а потом нас закономерно никто в жены не берет, потому что мы уже, видите ли, не первой свежести. Я разозлилась, подошла к этим двоим, сказала им, что, раз они такие храбрые, пусть выскажут претензии мне в лицо. Меня назвали «кошечкой», - на этих словах Люмин передернула плечами, а к горлу подступила желчь, - и на мои слова о том, что хиличурл, вообще-то, был ребенком, сказали, что монстров надо убивать маленькими, пока те беззащитны. Я спросила, убил бы он своего сына, если бы знал, что тот вырастет вором или убийцей, и… и мне сказали да. Люмин пришлось сжать кулаки — пиро, искрясь и вспыхивая огоньками, рвалось наружу, отвечая на разгоревшуюся в груди злобу. - Знаешь, что самое смешное? - истерически хихикнула она, - это слышал его сын. Вся площадь слышала. Я не знаю, что теперь с тем мужиком будет, но надеюсь, что ничего хорошего. С ним еще был искатель приключений, который ту хрень про девушек и нес… я пообещала, что с ним тоже что-нибудь сделаю за то, что он так оскорбил — да мне все равно, что меня, он оскорбил Фишль! А за Фишль я буду рвать на куски. Ну, а потом в порыве злости я и сказала, что жалею, что сейчас не война, потому что тогда у меня появился бы повод их двоих убить. И вот теперь я сижу и думаю, какой Бездны я это сказала, потому что, ну, я хиличурл? И это могут счесть за объявление войны? Я не знаю? Извиняться я перед ними не хочу, но и войну развязывать из-за своего языка тоже не буду, и мне сейчас дико стремно с самой себя, и- Она протяжно выдохнула в сложенные ладони, не касаясь лица. - Прости, - покачала Люмин головой, опустив руки, - не должна я была на тебя это так взваливать, это… это просто я опять туплю и действую вперед мозгов. Мое обычное состояние. Я Люмин, кстати, а ты? Девушка, все это время внимательно глядевшая на собеседницу, коротко хмыкнула. - Розария. - Твои родители назвали тебя в честь церковных четок?.. - недоуменно спросила Путешественница — и сердце уже успело испуганно екнуть в момент понимания, что девушка опять сморозила какую-то чушь, как Розария вдруг удивленно вскинула тонкие брови и как будто даже едва заметно приподняла уголки губ в улыбке: - Ты даже знаешь, что такое розарий? Ты действительно необычная. Большинство в этом городе даже не в курсе, что такое слово есть. Люмин только неловко пожала плечами. Она столько раз бывала в церквях самых разных религий, что не выучить название одного из самых распространенных атрибутов священника было сложно. - Не знаю, в честь чего меня назвали, - Розария снова выдохнула дым, который тут же оказался подхвачен легким порывом ветра и унесен прочь, - но что касается тебя — не беспокойся. Войну из-за такого никто не объявит. Я даже думаю, что большинство с тобой молча согласились. Мондштадт, конечно, Город Свободы, но если ты не будешь соблюдать его правила, он тебя пережует в кашу и выплюнет. Взаимное уважение — одно из таких правил. Едва ли не самое важное. - Сурово ты о своем городе говоришь… Сестра криво ухмыльнулась уголком бледных губ. Она сама была вся бледная — не как снег, а как серовато-белый пепел, и нездоровый цвет кожи не могли скрыть даже теплые солнечные лучи, ложившиеся на щеки и голые плечи. - Мондштадтцы — люди, - она безэмоционально пожала плечами, - у людей бывают предрассудки, страхи, вера. Людям нужно как-то сбиваться в группы и отличать своих от чужих. Для этого есть правила, которым «свои» следуют, а кто не следует — тот чужой. Чужих отделяют. Иногда отделяют даже их потомков — из страха, что те продолжат вредить, как их предки. Тем двум несчастным, на которых ты кинулась, теперь несдобровать, потому что никто не любит людей, которые сравнивают тебя с грязью или существом второго сорта. Розария взглянула на тлевшую сигарету с нечитаемым выражением. - Беда в том, что в городе они не одни такие, - в этот раз сестра не стала затягиваться, принявшись отрешенно вертеть сигарету меж пальцев, - я не знаю, откуда взялось такое презрение к женщинам, но оно есть. Не в подавляющем большинстве, но присутствует. - Это пережиток аристократии, - Люмин вздрогнула, схватившись за сердце, когда по другую руку от нее на бордюр грациозно опустилась Эула, - ходит легенда, что задолго — за несколько столетий, я полагаю, точных дат и письменных источников не сохранилось — до Веннессы несколько жен лордов, устав видеть тиранию, чинимую их мужьями, попытались воспользоваться своими правами голоса в совете и не дать новым законам вступить в силу. Лорды испугались, что их единоличную власть могут у них отнять, и стали стремительно закручивать гайки. За несколько десятилетий женское образование оказалось почти разрушено или вовсе стало недоступным. Юных леди стали учить личные учителя, и учили их быть красивыми, удобными, хозяйственными и покладистыми — быть еще одним украшением их мужа, вроде дорогого перстня или трости из редкого дерева. Не все кланы так делали — из старших так и вовсе только мой, но из кланов попроще подобным страдали почти все семьи, пытаясь подражать Лоуренсам. Меня воспитывали как полноценного наследника только потому, что мальчиков в этом поколении просто не было, а достойного жениха мне при рождении подобрать не смогли. - Леди Эула… - Не леди, - поправила опешившую от такого откровения травницу разведчица, - просто капитан. Я вычеркнута из семейного древа и титулом, в отличие от Джин, больше не обладаю. Вступление в Ордо Фавониус родня мне не простила. Последний раз слышала, что наследником назначили моего двоюродного брата, но это было год назад. Изменилось ли что-то сейчас — не знаю. Я не интересуюсь внутренними дрязгами Лоуренсов, да и не то чтобы мне кто-то про них захочет рассказать. - Мондштадтцы, наверно, считают вас героиней за такую смелость, - нервно усмехнулась Люмин, - отречься от своей семьи, чтобы не иметь дела с тиранами… вы сильная. На долю секунды выражение лица Эулы стало каким-то внезапно болезненным, но женщина быстро пришла в себя. - Мондштадтцы пытались заморить меня голодом, когда я покинула клан, - невесело хмыкнула она, элегантно поправив выбившуюся голубую прядку, - не продавали еду, перед самым носом вешали табличку «закрыто». Приходилось охотиться на журавлей в округе и собирать закатники. ...что? - А потом Эмбер однажды вскочила на ящик посреди площади и принялась всем рассказывать, какая я хорошая и как много всего я сделала, - Путешественница голову могла на отсечение дать, что у Эулы на этих словах улыбка и взгляд потеплели и сделались совсем мягкими и немножко далекими, как будто мысленно она была не тут, - ...глупая девчонка. В списке людей, которым надо отомстить, у нее мест десять, если не больше. Постоянно лезет не в свои дела. - Мондштадт — зверь света, и беззаветно любит он только своих, - хмыкнула Розария, - чужих он максимум временно терпит, а в основном пытается всеми силами отторгнуть. Капитан, сигарету? - Спасибо, не курю. Мондштадт — зверь света… пережует в кашу и выплюнет, если ты ему не понравишься, а не понравиться ему, как оказалось, очень и очень легко. - Но почему… - непонимающе шепнула Люмин, глядя на свои ладони, - почему мондштадтцы так ненавидели вас? Восстание Веннессы было тысячу лет назад, ни одна ненависть столько не живет! - Потому что Лоуренсы не угомонились, - с глухим раздражением цокнула языком разведчица, - все это время они — и еще несколько самых богатых из менее знатных семей — вынашивали планы по захвату власти. Были случаи, когда у них почти получалось, но рыцари успевали раскрыть их планы до того, как случалась катастрофа. Последний раз я лично арестовала дядю, который собирался продать планы обороны города Фатуи в обмен на помощь в государственном перевороте. Фатуи мне его и сдали — сказали, что когда он к ним заявился, они только у виска покрутили. Им захват Мондштадта не нужен; сказали, что если бы хотели нас по-настоящему захватить, то сюда пришла бы Царица с Предвестниками, и тогда никакие планы обороны бы не понадобились. Она подтянула правую ногу к груди и поставила подбородок на колено. - Не только из-за этого, на самом деле, Лоуренсов ненавидят, - Эула прикрыла глаза — солнце светило прямо на троицу, заставляя щуриться, - аристократия разрушила систему образования, и ее до сих пор не восстановили — в Спрингвейле нет школ, а больше половины населения Мондштадта умеет максимум писать, читать и считать до тысячи. Огромный процент населения при поздней аристократии жил в бедности, если не в нищете. Население жестко контролировалось, любое подозрение в бунтарских настроениях — тюрьма. О рабстве и говорить нечего. Никаких официальных письменных источников, в которых содержались бы описания исторических событий эры аристократов, не осталось — все, что нам сейчас известно, восстанавливалось по слухам, передававшимся в родах сказкам и личным дневникам. Мондштадт задыхался, и ему это аукается до сих пор — и века собственного рабства он так легко не простит. - Репутация похожа на воду, - Розария, выдохнув дым в последний раз, стряхнула пепел, смяла окурок и выкинула его в карманное измерение до лучших времен, - плохие вещи — это соль. Хорошие — сахар. Если ты когда-нибудь пыталась из соленой воды сделать сладкую, то знаешь, что сколько сахара не сыпь, даже щепотка соли будет чувствоваться всегда. Репутация Эулы — это мешок соли против ложечки сахара: тебе говорят, что сахар в воде есть, но ты не можешь его почувствовать, а верить на слово, когда чужие слова противоречат твоим ощущениям, немножко сложно. С тобой точно так же, только у тебя полная сахарница против половника соли. Ты спасла город от дракона, тебя принес на руках Лорд Ба… Барсибато? Бартобас? Анемо Архонт, короче. Но ты в глазах мондштадтцев — все еще либо шаманка хиличурлов, либо просто немного странная человеческая девочка, которая не хочет отречься от плохих дикарей и вернуться к хорошим людям. В глазах некоторых индивидуумов — еще и женщина, а женщины не годятся ни на что, кроме плотских утех и обслуживания своего мужа. Люмин не смогла сдержать смешок, когда Розария забыла имя собственного бога. А еще сестра Церкви… Ну, хотя бы Путешественница была не одинока в своей любви коверкать имя Анемо Архонта. - Подобные мысли есть либо у моих бывших родственников, - вздохнула Эула, - либо у спрингвейлцев. У первых — потому что они любят цепляться за прошлое и «старые добрые времена», у вторых — из-за отсутствия образования и нормальной связи с городом. Из-за этих двух условий в деревне законсервировались нравы тысячелетней давности, и там до сих пор большинство считает, что женщина должна сидеть дома, варить похлебку и ждать мужа с охоты, а если она хочет охотиться сама, то она как минимум странная и взбалмошная. Те же двое с площади… я как раз шла от кузнеца, когда услышала поднявшийся гам. Видела бы ты, тех двоих чуть ли не линчевать хотели, - в аметриновых глазах разведчицы вспыхнуло на мгновение злорадство, - благо, со мной связываться никто не захотел. Искателя приключений я отправила к Сайрусу на поклон — а зная то, что у Сайруса старшая сестра командует отрядом приключенцев, расположившимся у подножия горы… несчастному идиоту несдобровать. - Поделом, - мрачно хмыкнула Люмин. - А второго я узнала, это кто-то из одной из младших ветвей, - женщина повела плечами, поправляя чуть сползший плащ, - его жена — простолюдинка, по мнению моей родни, дочь богатого ремесленника. Бедная девочка его правда любила, а он женился на ней ради денег. Если она захочет после всего, что он наговорил, развестись, ее родня оставит несчастного дурака без единой моры. Сбоку криво ухмыльнулась Розария. Все три девушки явно думали об одном — так этим двоим и надо. Никто не оскорбляет Фишль и хиличурлов и остается безнаказанным. Они посидели еще какое-то время. На кладбище царила тишина; где-то далеко над озером парил, высматривая рыбу, коршун, а на горизонте потихоньку собирались облачка, обещая скорый уход жары. Возможно, стоило даже надеяться на небольшой дождик… было бы хорошо. В кроне пела одинокая птичка. За спиной гулко прозвонил тяжелый соборный колокол. - Сестра Розария. - Ам. - Опять от службы отлыниваете? - Ага, - просто пожала плечами девушка, - скучно. Я не умею петь, по моим ушам потопталось стадо диких кабанов, а тупо стоять в хоре и открывать рот, как рыба, мне не хочется. Я могла бы залезть на колокольню, но там очень громко, да и у входа стояла сестра Джиллиана. Она бы мне опять настучала по башке, если бы увидела, как я отлыниваю. - Поэтому вы пошли курить на кладбище, - хмыкнула понимающе Эула. - Мертвым на дым все равно, а люди сюда в полдень не ходят. Разве что… Справедливости ради, полдень еще не настал. Люмин услышала торопливо и крайне злобно приближавшиеся к ним шаги. - А, срань господня, - раздраженно выдохнула Розария, скрестила ноги по-турецки, поставила на колени локти и положила подбородок на ладони, - вспомни г… сестру Джиллиану — вот и она. Люмин прищурилась, приставив ладонь козырьком — и правда. К ним решительно шла, сердито сжав кулачки, пухлая женщина в характерной форме Собора — белом платье по колено, белых чулках и шапочкой-платком, название которого Путешественница так и не вспомнила. Женщина остановилась прямо около их троицы, уперла кулаки в бока и, набрав полную грудь воздуха, недовольно воскликнула: - Сестра! Розария! - Ась. - Не «аськай» мне! - возмутилась Джиллиана, - ты пропустила утреннюю службу и половину репетиции! Это уже который раз происходит! Постарайся объясниться! - Службу я проспала, - Люмин не видела, но готова была поклясться, что лицо у Розарии не выражало ни единой толики раскаяния, - а потом сидела тут и курила. Джиллиана аж задохнулась от подобной наглости и безалаберности сестры Церкви и первые несколько секунд открывала и закрывала рот, не находясь с ответом. Розария поглядела на нее, ожидая хоть чего-то в свою сторону, но, поняв, что словесный запас женщины резко иссяк, безучастно отвернулась, потеряв к служительнице Анемо Архонта какой-либо интерес. - Ты опять курила без пепельницы, - наконец обвиняюще заявила сестра, скрестив руки на груди, - все. Мне надоело. Ты не ходишь на службы, спишь до обеда, пропадаешь где-то целыми днями, тебя и силком не затащишь на хор… почему тебя вообще отдали в сестры? - Веришь, сама не знаю, - огрызнулась Розария, - хватит нудеть. На репетицию не пойду, можешь Барбаре так и передать. Джиллиана втянула носом воздух. - Капитан Эула, не дайте ей сбежать, - тон у сестры стал почти что приказной, и Эула на это вопросительно вскинула бровь, - я даже сама схожу за метлой, чтобы эта… наглая девчонка не сбежала. А когда я принесу метлу, ты, Розария, подметешь весь пепел, который тут накидала! И с этими словами женщина, сердито топая, ушла с кладбища в Собор — наверно, за метлой. Розария устало выдохнула. - Опять двадцать пять, - она нехотя поднялась с бордюра и тоскливо посмотрела на серую кучку около того места, где она только что сидела, - она будет ходить за мной по пятам, пока я всю территорию не подмету до последней пылинки. Ладно, бывайте. Спасибо, что посидели со мной. - Розария, подожди! Сестра вопросительно взглянула на Люмин. Девушка, ехидно улыбаясь, вскочила на ноги, предвкушающе потерла руки и принялась закручивать между ладоней маленький смерч. Когда энергия анемо, искря бирюзовым и рыжим, завихрилась в достаточно живучую воронку, Путешественница, мысленно помолившись на то, что заклинание не повыдергивает слишком много травы из кладбищенского газона, выпустила ураган — и тот, глухо гудя, понесся ровно на кучку серого пепла. Мусор оказался бесцеремонно всосан, поднят с бордюра и унесен прочь; смерч пролетел над травой, не выдернув ни листика, поднялся над забором, перебрался через ограду — и был таков. Рассосался он где-то над водой. Люмин захихикала, чувствуя себя абсолютно довольной. Сделал гадость — сердцу радость! - Все, и никакого пепла, - она отряхнула руки, и несколько искр пиро слетели с ладоней, тут же потухнув в воздухе. Розария уставилась на нее с нечитаемым выражением лица — и весело хмыкнула: - Спасибо. - Спасительница города отмазывает ленивую сестру Церкви Фавония от работы, - прокомментировала это с легкой улыбкой Эула, - Лорд Барбатос был бы очень доволен происходящим. О, Венти был бы. Венти бы еще и помогал сдувать пепел, чтобы побыстрее вышло. Капитанша рыцарей отвернулась, отвлекшись на что-то, и в этот же миг Розария одним движением оказалась прямо вплотную около дернувшейся Люмин, нагнулась и шепнула едва слышно на ухо: - Полдевятого вечера, «Доля Ангелов». Помогу тебе ловить Полуночного Героя. Это тебе за то, что спасла меня от метлы. И, хлопнув девушку на прощание по плечу, быстрым шагом направилась прочь с кладбища — видимо, спасаться от обязанностей дальше. Люмин поглядела ей вслед. На ее плечо опустилась чужая ладонь. - Думаю, нам тоже следует уходить, - Эула, мягко улыбнувшись, по-детски подмигнула удивившейся такой смене настроения обыкновенно серьезной разведчицы Люмин, - не будем больше докучать сестрам своим бездельем, как думаешь? Путешественница тут же кивнула — и девушки, воровато оглядевшись, дали деру, сдавленно смеясь. ...уже в парке у штаба Ордо Фавониус, отдышавшись и насмеявшись вдоволь — шаманка хиличурлов и капитанша рыцарей убежали, как нашкодившие девчонки, от сестры Церкви, словно от злой воспитательницы! - девушки распрощались: Эулу выловил один из рыцарей и передал, что Джин хотела бы видеть ее, а Люмин вспомнила про оставленную на площади авоську с фруктами. Разведчица перед тем, как уйти, обернулась на травницу и ухмыльнулась: - Выставила меня хулиганкой перед служительницей Барбатоса и думаешь, что уйдешь безнаказанной? Попомни мое слово, я тебе отомщу! - А мне долго свою очередь ждать? - фыркнула смешливо Путешественница. Эула в глубокой задумчивости приложила руку к подбородку, пытаясь вспомнить полный список провинившихся перед нею людей. - Несколько недель, - вынесла она вердикт, - до тебя там значится еще около тридцати человек. Никто не уйдет от моего возмездия! - Я дождусь! - кивнула с готовностью Люмин. Рыцарка, широко улыбнувшись, кивнула в ответ и ушла. Путешественница весело хихикнула, проводив новую подругу взглядом. Она оказалась совсем не ледяной — однажды девушка видела ее краем глаза, когда тренировалась с Кайей, и поначалу испугалась ее величественного холода и отстраненности. Но стоило немного поговорить, и разведчица открылась с совершенно другой стороны. Нужно просто уметь смотреть. Однажды Мондштадт тоже научится. Фыркнув своим мыслям, Люмин отправилась на площадь. …и обнаружила, что ее авоську с фруктами нагло забрали до ее прихода. Как сказала Бланш, через несколько минут после того, как Эула утихомирила разозлившихся людей и чуть ли не за шкирку утащила излишне болтливого искателя приключений к Сайрусу, на площади появился господин Дилюк. Увидев бесхозную авоську, он спросил у торговки фруктами и овощами, кто забыл свои покупки, и женщина рассказала ему о произошедшем — и о том, куда Люмин изначально хотела унести еду. И Дилюк, недолго думая, взял сетку с апельсином и яблоками и сам отнес ее в лазарет, попросив Бланш передать Путешественнице, чтобы девушка не волновалась о том, что ее покупки украли — их просто бесплатно доставили за нее. Собственно говоря, Бланш просьбу выполнила. А Люмин, все поняв, только шумно выдохнула через нос. И отправилась в штаб Ордо Фавониус — проведать Кли. *** «Мы, Орден Бездны, бросаем тебе, Полуночный Герой, вызов… в десять вечера наши силы нападут на главные ворота... выходи один, и никаких фокусов, иначе за твою трусость платить будет весь Мондштадт, который ты так бережешь». Сегодня был день отвратительных писем. Джин, плюнув на этикет и воспитание, присела на свободный кусочек рабочего стола, скрестила руки на груди и кинула встревоженный взгляд на часы в шкафу. Десять-двадцать утра. Мерно качался маятник. К ней с утра заглянул Дилюк, и выглядел он так, словно его сначала опустили в холодную воду, потом огрели пыльным мешком по голове, а затем снова окунули. Даже не дав подруге выяснить, что случилось, он сходу спросил: - Джин, ты не знаешь, где Люмин? - ...нет, - настороженно покачала головой женщина, - что случилось? Дилюк секунду молчал, собираясь с мыслями — он рефлекторно поправил перчатки, а Джин помнила, что он с юности так делал, когда нервничал. Обычно он поправлял тогда еще рыцарские перчатки перед тем, как зайти в кабинет к отцу после того, как жестко накосячил, а в юности косячил он по поводу и без. По мелочи, правда. На рыцарской службе он был на редкость исполнительным и аккуратным — а еще полным энтузиазма и жажды помогать, невероятно сильным, одаренным, с пиро Глазом Бога… немудрено, что такой человек стал самым юным капитаном в истории. Борей, Искорка, Одуванчик, Морская пена, или иначе — Веретено… Джин помнила, когда в одном ряду с ними стояла Заря. - Вчера на рейде я ранил хиличурла, - глухо произнес Дилюк, отведя глаза, - я хотел ударить подожженным мечом мага Бездны, но тот в последний момент телепортировался, и я не успел остановить удар. Я привел Барбару, но я не знаю, как сильно я обжег хиличурла. Я хотел найти Люмин, извиниться и предложить помощь. Джин уставилась на Дилюка, не зная, что сказать. Она понимала, что он не хотел ранить соплеменника девушки — ей ли, дружившей с Рагнвиндром с детства, было не знать, насколько он был честным и совестливым и что он ни за что бы не тронул друга той, кто спасла ему жизнь. А еще она знала — либо вовсе единственная во всем городе, либо одна из двух людей — о том, как ее друг каждую ночь выходил на дозор, иногда рискуя жизнью, и как отказывался принимать помощь рыцарей. Она предлагала. Сто раз предлагала — но мужчина категорично мотал головой и говорил, что он принял бы помощь самой Джин, но Ордо Фавониус он к своей деятельности на расстояние выстрела не подпустит. Полуночный Герой все делал в одиночку. Удар, как выяснилось, он принять хотел тоже на себя одного. Когда Джин сказала ему, что не знала, где Люмин сейчас, но можно было бы сходить в лазарет в Соборе, потому что Барбара наверняка утащила ее и хиличурла туда, и спросить там, Дилюк поблагодарил ее, развернулся и хотел было уйти, но оказался остановлен негромким окликом: - Зашифрованное письмо? От кого? Джин заметила его случайно — кусок бумаги торчал из внутреннего кармана пальто, и женщина бы вовсе не увидела его, если бы в открытое окно не ворвался ветер, едва не сдув несколько листов со стола и поиграв с полами незастегнутой куртки. Тогда рыцарка и разглядела странную бумажку с крупными буквами на ней — она не успела увидеть, что было написано, только поняла, что это был не мондштадтский и не общетейватский алфавит. Дилюк торопливо одернул пальто. - Никакого письма нет. - Дилю-юк, - предупреждающе протянула Джин, скрестив руки на груди. - Джин, - он стойко посмотрел ей ровно в глаза. - Дилюк. - Джин. - Старший. - Не называй меня старшим, - он отвел взгляд, смущенно нахмурившись. - Правый внутренний карман пальто, - упорно продолжила докапываться до правды женщина, - кусок бумаги, на нем крупные буквы из неизвестного алфавита. Дилюк, я знаю, что ты связан с подпольными организациями, но с тобой они общаются на старомондштадтском, а старомондштадтский алфавит я спросонья узнаю. Это не они. Дилюк молча скрестил руки на груди, копируя позу Джин. - Тебе не стоит волноваться, - ответил он наконец, - ничего такого, с чем я бы не справился. - Дилюк, - женщина потерла стрельнувший висок, - пожалуйста. Позволь помочь тебе. Я знаю, что ты не любишь пускать людей в свою деятельность, но хотя бы скажи, чье письмо. Дилюк молчал. Леди Грандмастер едва слышно выдохнула. - Дилюк, прошу. Не как Действующий Грандмастер. Как Джин Гуннхильдр. - Я справлюсь сам, Джин, - повторил с нажимом Рагнвиндр, - это письмо предназначалось мне одному, и я не хочу впутывать кого-либо еще. - Тогда хотя бы скажи, с чем именно ты имеешь дело! Мужчина, поджав губы, отвел глаза в сторону. Джин с силой поморгала, прогоняя накатившую головную боль, и выдохнула — ее друг умел упрямиться. Если что-то взбрело ему в голову и накрепко там засело, он исполнял это именно так, как хотел. Дилюк умел придумывать планы — хорошие планы, работающие, но… но они всегда — после ухода из Ордо Фавониус — включали только его одного. Рагнвиндр полностью разучился полагаться на кого бы то ни было. Джин иногда с содроганием вспоминала, как один раз это упрямство и желание работать в одиночку едва не свело ее друга детства в могилу. - Дилюк, - в ее тоне против воли проскочили умоляющие нотки, - я верю в твои силы. Я правда верю. Я знаю, что ты все это время успешно работал один, я знаю, сколько раз Полуночный Герой делал то, что не мог сделать целый отряд рыцарей — но еще я знаю, что с некоторыми вещами даже ты, если будешь один, не справишься. Я вижу, когда ты встревожен, и сейчас ты волнуешься — и это не только из-за того, что ты виноват перед Люмин. Это письмо напрягло тебя. Позволь мне помочь. Прошу. Дилюк внимательно посмотрел на нее, думая, - Джин прочла внутреннюю борьбу, отразившуюся в рубиновых глазах. А потом ей протянули сложенное квадратиком послание. Женщина приняла записку и с молчаливой благодарностью взглянула на друга, который тут же скрестил руки на груди и поджал губы, показывая, как ему происходящее не нравилось, развернула лист — и в первую секунду даже моргнула в искреннем удивлении. Шрифтов было два — один общетейватский, а второй, тот, который она, собственно, и заметила, ей был незнаком. Слова на разных языках перемежались без какой-либо последовательности: за тремя словами на общетейватском могло стоять целое предложение на том, что казалось леди Грандмастер абсолютной тарабарщиной, потом еще два знакомых слова, одно непонятное, пять знакомых, семь непонятных… Но даже разрозненные слова на тейватском языке складывались в зловещее предупреждение, если вовсе не прямую угрозу расправы. «Мы, Орден Бездны, бросаем тебе, Полуночный Герой, вызов… десять вечера... наши силы… ворота… выходи один… платить будет весь Мондштадт...» - Письмо Ордена Бездны, - нехотя пояснил Дилюк, почувствовав на себе встревоженный взгляд подруги, - в меня им буквально кинули этой ночью — тот маг Бездны, которого я пытался убить и который подставил хиличурла под удар. Я… пару раз сталкивался с их письменностью, и хотя я совершенно точно не знаток их языка, пару словосочетаний расшифровать я смог. - И что говорится в шифрованной части? - «Мы, Орден Бездны, бросаем тебе, Полуночный Герой, вызов. В десять вечера наши силы нападут на главные ворота. Выходи один, и никаких фокусов, иначе за твою трусость платить будет весь Мондштадт, который ты так бережешь», - повторил по памяти мужчина, - все, что сумел разобрать. Остальное, я полагаю, является расписыванием моей ужасной смерти от их рук. Джин шумно выдохнула, незаметно для самой себя смяв пальцами края письма. Она… она не могла поверить. Дилюку буквально объявил войну Орден Бездны, Дилюка буквально вызывали не просто на дуэль — на нечестный бой, где он один должен был биться против толпы монстров, Дилюка буквально собирались сегодня вечером убить, а он… а он не хотел даже предупредить ее? То есть, по его мнению, она должна была этой ночью ни с того ни с сего увидеть у своих ворот отряд из хиличурлов и магов Бездны и труп ее друга с куском льда в горле? В висках больно стрельнуло. Джин, поморщившись, потерла голову пальцами. - И ты собирался молчать?.. - выдохнула она, - Дилюк, тебе объявили войну, ты не можешь идти на нее один! Мы должны- - Нет, - неожиданно резко оборвал ее Рагнвиндр, и Джин от его тона мелко вздрогнула — он почти ни с кем не говорил так жестко, и уж тем более он никогда прежде не затыкал таким тоном ее, - нет, Джин. Нельзя недооценивать Орден Бездны. Если они сказали, что за несоблюдение мною условий поплатится весь Мондштадт, то они нападут на него, если я не явлюсь в назначенное время в одиночку. С кучкой магов Бездны, даже пусть они все будут пиро, я вполне совладаю сам. Если ты хочешь помочь… уведи рыцарей от главных ворот. Я знаю, что Орден добивается снятия моей анонимности, и ты можешь помочь этому не случиться. - Дилюк, они идут тебя убивать, - с нажимом произнесла Джин, чувствуя, как ее терпение постепенно истончалось — еще чуть-чуть, и она плюнет на все свои принципы справедливости и бросит Дилюка в тюрьму на этот день, сфабриковав простенькое обвинение в дебоше или чем-то таком, - не просто разбойничать в округе, а именно убивать и именно тебя. - Меня уже столько раз пытались убить, Джин, - мужчина невесело улыбнулся, - но я все еще тут. Я знаю, что ты волнуешься. Но пожалуйста, доверься мне. Я справлюсь. Джин рвано выдохнула. - Когда за тобой в прошлый раз послали группу на уничтожение, - тихо произнесла она, чувствуя, как в горле против воли встал комок, - ты едва спасся, и то лишь потому, что на тебя обратила внимание огромная теневая система, сумевшая временно укрыть тебя от Предвестников. В этот раз ты сам отсекаешь нам пути помощи. Пожалуйста, Дилюк. Дай нам помочь тебе. Рыцарей много, мы справимся, мы сможем защитить Мондштадт, если пришедшие отряды Ордена Бездны все-таки правда решат напасть на город. Позволь помочь тебе. «Я не хочу тебя терять». Она не сказала этого — горло сдавили тиски. Джин боялась. Джин до чертиков боялась, что кошмар, обошедший их в прошлый раз стороной, в этот раз все-таки наступит, и город лишится своего тайного защитника и любимца, а она — друга детства. В прошлый раз за ним шли Предвестники. В этот раз — отряды монстров, и нигде не обговаривалось, сколько именно их придет. «Наши силы»… что, если они пришлют столько, что Дилюк, сколь бы силен и уверен в себе ни был, не совладает с ними? Да они наверняка попытаются так сделать! Почему он так безрассудно уверен в своих способностях и в честности противников? Почему он так уверен, что они не обманут его и не нападут на город даже если Дилюк выйдет, как и полагалось, один, без поддержки? Почему он так не бережет себя? Почему он отталкивает всех? Почему он так легко готов жертвовать собой, если можно просто позволить помочь? Дилюк молча посмотрел на нее — и крепко обнял, положив теплую ладонь на затылок. Джин обняла его в ответ, стиснув плотное пальто в пальцах и уткнувшись носом в сгиб плеча. - Джин, - шепнул он, - я прошу тебя. Не как Полуночный Герой, а как Дилюк Рагнвиндр. Как твой друг. Не вмешивайся. Он отстранился и, забрав письмо у опешившей женщины, быстрым шагом ушел прочь, почти беззвучно закрыв за собой дверь. Сердце гулко билось в пустой груди. Джин несколько секунд бездумно пялилась в дверь кабинета, слушая, как на фоне мерно тикают часы, отмечая каждый прошедший миг, а потом с тихим стоном уронила лицо в ладони. Она просто не могла поверить. Дилюк вел себя сегодня совершенно невозможно. Почему, почему он не понимает?! Почему он не понимает, что его просто загоняли в ловушку?! Он правда собрался воевать со всем Орденом в одиночку, надеясь истребить его за одну ночь? Кто ему вообще сказал, что Орден не обманет его и не пойдет на город в любом случае? Его наверняка обманут. И Джин ни за что бы не поверила в то, что Дилюк этого не понимал. Но, просто… почему тогда он отказывается от помощи? Так боится раскрытия личности Полуночного Героя? Но что в этом страшного? Что плохого в том, что он получит помощь от рыцарей, поддержку, защиту, в конце концов? Нет, она знала, что Дилюк презирал Ордо Фавониус всей душой за то, что четыре года назад инспектор Энох попытался скрыть героическую гибель господина Крепуса, присвоив рыцарям его заслугу в изгнании Урсы, но ведь Эноха давным-давно вышвырнули из рыцарского ордена как предателя! Или Дилюк боялся, что и его постигнет участь отца — участь быть забытым, подмятым под надругавшуюся над памятью дорогого ему человека систему, которая, боясь признавать свои оплошности и промахи, заберет все его деяния себе, лишь бы не потерять престиж в глазах горожан? Джин не понимала. Ее голова потихоньку отказывалась работать, напоминая и о недосыпе, и о пульсирующей боли в висках, и о стрессе, а еще о том, что она с утра забыла позавтракать, проснувшись позднее обычного и второпях прибежав в офис с мыслью, что она нещадно опоздала. Дилюк… нужно было что-то делать. Джин не могла отпустить его одного. Ей не хотелось называть это «недоверием» - нет, она как никто другой знала, насколько Дилюк силен, и доверяла ему полностью. Это было просто беспокойство. Понятное всем беспокойство обычной женщины за ее друга и леди Грандмастер за едва ли не сильнейшего воина ее города, который без оглядки шел в явную ловушку. Джин не могла доверять Ордену Бездны. Джин не могла понять, что задумал Дилюк, а делиться своим планом он с ней не хотел, как и позволить ему помочь. А потому Джин решила плюнуть на все и взять происходящее в свои руки. Это ее город. Это ее люди. И если какие-то монстры думают, что могут просто взять и вытащить на верную смерть ее друга, пригрозив нападением на Мондштадт, то она покажет им, какие воины состоят в верхушке Ордо Фавониус. Только бы Дилюк ее после этого простил. Джин коротко выдохнула, собираясь с мыслями, и приступила к исполнению своего собственного плана. - Вират, - выйдя в коридор, обратилась она к стоявшему у входа в библиотеку рыцарю. Тот моментально вытянулся по струнке, увидев подошедшую к нему леди Грандмастер. - Да, мэм! - Пожалуйста, найди капитана Эулу и попроси ее прийти ко мне. Это срочно. - Есть, мэм! Дилюк, только прости ее за то, что она не послушалась тебя. Пожалуйста, прости. ...в дверь осторожно постучали. - Войдите! - Джин выпрямилась, перестав опираться на стол, и опустила руки. В кабинет зашла, аккуратно прикрыв дверь за собой, Эула. - Ты звала, Джин? Сейчас или никогда. Сейчас она сделает абсолютную глупость, которую не делают друзья, но зато совершенно спокойно делают правители городов, стремящиеся огородить кого-то от опасности или фатальной ошибки. Если бы ты только не оттолкнул ее, Дилюк… - Да, - выдохнула леди Грандмастер, - у меня к тебе будет просьба, и я пойму, если ты ее не одобришь. Мне самой не хочется на это идти. - Что случилось? - тут же посерьезнела разведчица. Случился один до ужаса упертый воин, который скорее погибнет, чем пойдет на прямое сотрудничество с Ордо Фавониус или сделает что-то, что подставит Мондштадт под удар. Случился человек, не желающий принимать помощь, потому что иначе город атакуют. Случился безумец, без оглядки жертвующий собой и идущий на заведомо проигрышный бой, как на какую-то обыкновенную стычку с монстрами. Дилюк случился, если кратко. - Мне нужно, чтобы ты сегодня вечером не выпускала Дилюка из «Доли Ангелов». Эула удивленно вскинула брови, а Джин мысленно взмолилась — Дилюк, только прости ее потом, только прости, но она правда не может тебя потерять лишь из-за того, что ты доверился словам врага! - За ним мне следить еще не доводилось, - озадаченно протянула разведчица, - что он натворил? - Еще не натворил, но собирается, и именно поэтому я прошу тебя за ним приглядеть. Дело в том, что… - Джин рефлекторно потерла висок, но, опомнившись, отдернула руку, - Эула, следующую информацию разглашать нельзя, потому что это даже не моя тайна. - Я могила, Джин. Документ о неразглашении, клятва на Глазе Бога, просто устное обещание? - Только твоя совесть, - покачала головой, не сдержав легкую улыбку, женщина — капитан Лоуренс к клятвам и секретной информации относилась, наверно, серьезнее всех в Ордо Фавониус, - дело в том, что Дилюк — Полуночный Герой. Эула неожиданно хмыкнула. - Это не такая и тайна, Джин, - она машинально поправила лезшую в рот прядку, - то, что его не раскрыли — это не заслуга его умения в конспирацию, это просто слепота горожан. Пиро Глаз Бога. Явно сильный физически, потому что орудует двуручным мечом, а людей на руках носит, как нечего делать — Донна, та девушка, живущая около цветочной лавки, подтвердит. Явно не беден, потому что только достаточно богатые люди способны просто так взять и пойти геройствовать — менее зажиточные граждане обычно устают на работе и о спасении города думать не особо хотят. Дилюка не раскрыли только чудом. Джин пожала плечами, не возражая. Интересно, сколько еще людей не поленились сопоставить факты и додуматься, как Эула? - …прости, что перебила, - смущенно прокашлялась разведчица в кулак, - что он собрался делать? - Пойти один на бой с Орденом Бездны. Джин кратко пересказала произошедший диалог, и с каждым словом капитанша хмурилась все сильнее, скрестив руки на груди. Ее пальцы отбивали на локте ритм какого-то танца. Когда леди Грандмастер закончила рассказ, Эула немного помолчала, прикрыв глаза; тук-тук, тук-тук — пальцы рыцарки как будто жили своей жизнью, танцуя под одной разведчице понятную мелодию, звучавшую в ее голове. - Они так и так в город полезут, тут и думать нечего, - мрачно вынесла она вердикт, - а Дилюк — самоубийца. Я с него глаз не спущу. Кайю и Эмбер с отрядами — на боковые ворота, ты с Лизой и Люмин — на главные, да? - Похоже на то, - согласно кивнула Джин и, приложив ладонь к подбородку, задумалась, опустив глаза в пол, - Кайю и Эмбер на боковые? Думаешь, маги и там полезут? - Сто процентов. Хиличурлы вплавь не доберутся, пиро-маги тоже, им телепортироваться с того берега слишком далеко, а крио и гидро — за милую душу. Я думаю, что Эмбер с Кайей даже вдвоем с ними справятся, но дополнительная боевая сила в лице рыцарского отряда никогда не мешала. - Имеет смысл, - леди Грандмастер, забывшись, принялась неторопливо мерить комнату шагами, - Люмин нам понадобится на случай того, что Орден приведет к главным воротам хиличурлов. Она сможет их успокоить и увести в безопасное место, чтобы расчистить нам поле боя. Основной боевой силой будут они с Лизой, как комбинация пиро и электро, а я с анемо буду на подхвате для усиления и лечения, если что-то пойдет не так. Да и мечом я владею неплохо. - Сказала лучшая мечница Мондштадта, - фыркнула Эула, - как-то так, по моим прикидкам. Во сколько жителей по домам разгонять? - Надеюсь, до этого не дойдет, - покачала головой Джин, - Дилюк сразу все поймет, если мы попытаемся что-то такое провернуть. Хотя… Дилюк так и так поймет, что за ним приглядывают… все равно не стоит, это только посеет лишнюю панику. - Так мы к штурму города готовимся, или что? - Мы готовимся к тому, что к воротам подойдут отряды Ордена Бездны. В город мы их не пустим. Они рассчитывают на одного Дилюка, максимум — на Дилюка с несколькими рыцарями без Глаза Бога, и огромную орду не пошлют. Эула пожала плечами. - Не забывай, что на нашей стороне Лиза, - мягко улыбнулась Джин, - вспомни, какая у нее сила. - Небо буквально становится фиолетовым, когда она колдует в полную мощь, - разведчицу аж передернуло, - иногда я думаю, а не архонт ли она под прикрытием. - Всего лишь сильнейшая ведьма города и лучшая выпускница Академии Сумеру за последние двести лет. Хотя было бы интересно сравнить ее силу и мощь Райден Сегун. Женщины немного помолчали. В коридоре в какой-то момент раздались торопливые шажки, словно по плитке бегал ребенок, и два голоса, в которых Джин признала Люмин и Кли; слова разобрать за закрытой дверью было трудно, но, кажется, девочка звала травницу порисовать в новом альбоме, который ей подарил братик Альбедо. Джин неслышно выдохнула. У нее проскальзывала пару раз мысль попросить Люмин поговорить с маленькой эльфийкой, успокоить ее или сделать какой-то легкий травяной отвар для крепкого сна, чтобы Кли перестала мучиться кошмарами, но эта идея выскочила из головы незадолго до разговора с Дилюком и не возвращалась с тех пор. Да и, честно говоря, было несколько странно просить Путешественницу о таких вещах. Она уже не маленькая, наверняка должна знать, что все имеет свои последствия — да и она не могла не заметить, что Кли прибегала к ней по ночам, пока они жили в племени, так что о кошмарах малютки точно знала. Ладно. Она подумает об этом позже. Сейчас главное — не дать Дилюку совершить ошибку, которая может стоить ему жизни, и отбить нападение на город. - Джин, - вдруг позвала ее Эула, и женщине показалось, что тон у разведчицы стал… веселым? - Да? - Я придумала, что делать с эвакуацией. - Слушаю. - Мы людей все-таки попросим спрятаться по домам, - кивнула своим мыслям, довольно улыбаясь, капитанша, - а ты скажешь Дилюку, что расчищаешь для него площадку. Рыцари будут заняты тем, что будут разводить людей по укрытиям, и мы даже подыграем нашему Полуночному Герою и уведем стражей с главных ворот на боковые, а потом уже выйдем сами. И мондштадтцы будут в безопасности, и Дилюк не сразу заподозрит подвох, и Кайе с Эмбер заранее приведем подмогу. Джин уставилась на рыцарку, как на чудо света. - Эула, - широко улыбнулась она, - ты просто умница. Так и сделаем. Спасибо. Разведчица довольно фыркнула, изящным движением поправив заколку в виде кристальной бабочки. - Не по теме, но вдруг вспомнила, - обернулась она к открытому окну, подставив лицо подувшему теплому ветру, - ты уже слышала о том, что сегодня произошло на площади? *** «Доля Ангелов» встретила Люмин приглушенными человеческими голосами, легкой музыкой и запахом теплого дерева. Кивнув в знак приветствия Шестипалому Хосе, барду, стоявшему у входа и трындевшему что-то незамысловатое на лире, девушка огляделась на предмет наличия в зале Розарии. Сестра Церкви Фавония при первичном осмотре помещения не обнаружилась, зато за стойкой вместо Чарльза, бармена, обычно работавшего в таверне, оказался господин Дилюк собственной персоной. Они с Люмин пересеклись взглядами — и девушка увидела плескавшиеся на дне рубиновых глаз вину и стыд. Больших подтверждений ее теории ей и не требовалось. Не увидев в зале никого особенного, даже выступавшей здесь по вечерам Софьи, Путешественница подошла к протиравшему стаканы Рагнвиндру. Сегодня он выглядел необычно — вместо привычного пальто на нем была белая рубашка с закатанными рукавами и строгий черный жилет. Он всегда так одевался, когда работал? Если да, то… ой, бедная молодежь Мондштадта, а точнее — их сердца и рассудок. Хорошо, что Люмин уже никакая чужая красота не могла тронуть. Он отвернулся, чтобы поставить чистые стаканы на место, и девушка, коротко выдохнув и собравшись с мыслями, облокотилась на доходившую ей до груди стойку. - Господин Дилюк, - негромко позвала она его. Дилюк обернулся. Люмин едва слышно вздохнула. - Я не злюсь, - шепнула она, чтобы никто, кроме мужчины, не услышал — и у него, моментально понявшего, о чем говорила посетительница, расширились в неверии и удивлении глаза, - поначалу я вас на куски разорвать хотела, но потом успокоилась, подумала и поняла, что вы бы специально ни за что не ударили. Так что, ну… вы прощены. И спасибо, что донесли фрукты за меня. Поначалу она правда злилась до ломоты в костях и нестерпимого желания что-нибудь сломать. Но потом, сидя около койки в лазарете, травница отошла от первичного шока, вдохнула, выдохнула и разрешила себе подумать — и пришла в итоге к выводу, что Дилюк действительно был виноват лишь в том, что не успел остановить меч. Девочку подставили под его удар — из злого умысла или простой и всем знакомой трусости, Люмин не знала, но понимала, что Полуночный Герой сам бы ни за что не напал на ребенка, будь тот хоть хиличурлом. Тем более — хиличурлом! Люмин, на минуточку, их шаманка, и она спасла Рагнвиндру жизнь, когда сдула камни, так что пусть теперь ведет себя с ее сородичами мирно! Она была уверена, что он думал точно так же — а потому умышленно ее соплеменницу ни за что бы не обжег. Дилюк, замерев на месте, молча уставился на нее, и Путешественница на долю секунды даже почувствовала себя не в своей тарелке — а если она ошиблась, и это все-таки был не он? Да нет, быть не может, все же указывало: пиро Глаз Бога, рост, комплекция, двуручный меч… точно он. Она не могла обознаться. Первый неслышный выдох — и мужчина опустил голову, улыбнувшись краями губ. - Спасибо, Люмин, - облегчение в его голосе можно было черпать ложками, и девушка не смогла не улыбнуться в ответ — а потом Дилюк подошел к стойке вплотную, наклонился и едва слышно прошептал, - второй этаж, столик у дальней стены, с первого этажа не заметишь, если не знаешь, куда смотреть. Там Софья. Подойди к ней. Люмин коротко кивнула - «я вас услышала» - и, отстранившись от стойки, быстрым шагом направилась к означенному месту. Спиной она чувствовала направленные на нее взгляды — еще бы, шушукалась о чем-то непонятном с господином Дилюком, даже заставила его, вечно либо спокойного, либо хмурого, улыбнуться, а потом взяла и убежала. О чем еще могут шептаться молодые парень и девушка, если не о делах сердечных? Например, о тайной операции по защите Мондштадта. Или об Ордене Бездны. Или о хиличурлах. И вообще, эта самая девушка немножко занята, хотя и в одностороннем — читай, неизвестно, взаимном ли — порядке, а до того, как обстояли дела на личном фронте у хозяина винокурни, ей дела не было. Если о ней и господине Дилюке поползут слухи, то она ни при чем! Взбежав по лестнице на второй этаж таверны, на котором располагался еще один зал со столиками, из которого просматривалась барная стойка и вход, и комнаты для постояльцев, Люмин по-быстрому огляделась — и не успела среагировать, когда на нее с объятиями налетела Паймон. - Люмин пришла!!! - взвизгнула феечка, - Паймон скучала по тебе! Паймон тебя целый день не видела, ты где была?! - Э-э, ну… - замялась, неловко усмехнувшись, Путешественница, - пошла на площадь, наорала на двух дебилов, посидела на кладбище с Розарией, пошла в Ордо Фавониус, порисовала с Кли, вместе с ней, Беннетом и Фишль поела в «Хорошем Охотнике» на деньги Кайи, потому что у меня еще нерастраченные обеды за его счет оставались, снова поиграла с Кли, докопалась до Альбедо насчет розовой руды… Оказалось, что эта непонятная руда предназначалась для усиления оружия. Альбедо показал, как это делается — кладешь ее на меч, даешь импульс энергии, и руда всасывается, отдавая свою силу клинку. Откуда она вообще изначально появляется — неведомо, и алхимик на этот вопрос только пожал плечами; ходили теории, что эти кристаллы — конденсат знаний и умений воителей, образующийся с течением времени рядом с потерявшим хозяина оружием, но это не объясняло то, что эту руду могли ковать из других кристаллов кузнецы. Розовые камни были загадочными. Но полезными. После вкладывания в меч всех кусков руды, которые у нее нашлись, Люмин физически ощутила, как подаренный капитаном Кайей клинок стал легче отзываться на ее взмахи. - …как-то так день и прошел? - пожала плечами девушка, закончив перечислять то, чем она сегодня занималась, - ты сама как? - Софья сегодня только и делала, что книжки читала! - скуксилась Паймон, уперев кулачки в бока, - Паймон успела излазить всю библиотеку, вымотаться от полетов, отдохнуть, снова облететь всю библиотеку и попить с госпожой Лизой и Эллой чай! - Ну, а я что сделаю, коли ты непоседа такая? - раздался рядом смеющийся голос, и Люмин снова сгребли в объятия, на которые она тут же ответила, - привет, девочка моя. Шуму ты навела сегодня на площади! Этим двоим теперь несдобровать, а уж тому, который кичится тем, что самим Лоуренсам кузен… - Поделом, - злорадно хмыкнула Люмин, - никто не обижает девчонок в моем присутствии и выходит сухим из воды. Я злобный Люмичурл, я всем гадам жизнь испоганю! Софья, фыркнув, легонько потрепала подругу по голове и вернулась к своему столику — Люмин, плюхнувшись на соседний стул и сложив локти на низкую загородку второго этажа, оценила вид: с ее места прекрасно просматривался и вход, и Шестипалый Хосе, все еще пытавшийся изобразить что-то дельное (все равно ты с Венти не сравнишься, даже не мечтай, хмыкнула мысленно Путешественница), и висевшая по центру тяжелая люстра на цепях, утыканная свечами, и много чего еще. «Доля Ангелов» была уютной — отделанная деревом, с декоративными бутылками на полках, виноградными лианами, обвивавшими изгородь на втором этаже, и написанными маслом пейзажами; она пахла теплом и вином, этим особым мондштадтским вином из одуванчиков, которое Люмин хотела попробовать и из-за которого костерила себя — кто ее за язык тянул ляпнуть, что ей девятнадцать, а не хотя бы двадцать один! Ее же теперь все официально считают недостаточно взрослой для алкоголя! Обнадеживала лишь мысль, что, возможно, в других нациях возраст продажи горячительных напитков будет совпадать с возрастом совершеннолетия, и девушке все же удастся попробовать местную выпивку… И стоило жить десять тысяч лет ради того, чтобы в каком-то мире ей не продали вино, посчитав ее слишком маленькой? Ее кто-то легонько ткнул пальцем в плечо, заставив вздрогнуть. - Тебе просили передать, - шепнула Софья, положив Путешественнице на стол завязанный мешочек, - я не открывала, Паймон тоже не дала. Что внутри — не ведаю. - От Дилюка? - таким же шепотом уточнила Люмин, развязывая тонкий шнурок. Снежнянка кивнула. Паймон тем временем вилась где-то сзади, изучая картины и старые вывески. Внутри мешочка оказался простенький бутылек с чем-то непонятным, плескавшимся внутри, и сложенное гармошкой письмо. Вытащив бумагу и прочитав написанный на внешней полоске текст, девушка не смогла не улыбнуться. «Паймон, это не тебе. Это только для Люмин. Будь умницей, не читай». Дилюк предвидел даже такое. И интересно — как бы он ни недолюбливал Фатуи и снежнянцев в целом, обращался он именно к феечке; верил, что ли, в благоразумность сказительницы? Путешественница развернула послание. «Здравствуй, Люмин. Прежде всего, я хочу извиниться. Мне очень жаль, что из-за моей оплошности пострадала твоя соплеменница; я знаю, что для того, чтобы искупить свою вину, я сделал недостаточно, хоть большее я сделать тогда вряд ли мог. Я надеюсь, что Барбара прибыла вовремя, и последствия для раненой девочки оказались легкими. Наверно, ты уже знаешь, но это я отнес твою авоську с фруктами в лазарет. Я знаю, что случилось на площади, и так же, как и ты, недоволен поведением провинившихся перед тобой людей. Эти двое не говорят от всего Мондштадта, и их постигнет справедливое наказание за то, что они прилюдно оскорбили тебя, посла другого народа, девушек из Гильдии Искателей Приключений и твоих соплеменников. Я виноват перед тобой и перед той девочкой, но я вынужден просить твоей помощи. Мне поступило письмо с угрозами от Ордена Бездны, и я точно уверен, что это от них — часть письма была зашифрована их письменностью. В послании они предупредили, что в десять вечера будет совершено нападение на главные ворота, и я должен выйти против них один, иначе «за мою трусость платить будет весь Мондштадт», если цитировать. Я более чем уверен, что на город они попытаются напасть так или иначе, хоть мне не совсем понятно, почему именно сейчас. Возможно, они просто решили воспользоваться моментом и совместить приятное с полезным — выманить меня и проредить ряды рыцарей разом. Судя по письму и по тому, как им в меня кинули, а не положили его под дверь «Доли Ангелов», Орден Бездны пока не раскрыл мою личность (что для меня немного странно — я, конечно, стараюсь не светиться, но много ли в Мондштадте хозяев пиро Глаз Бога, владеющих двуручным мечом? Орден мог бы и догадаться, но, похоже, их умственные способности я слегка переоценил) и жаждет исправить свою оплошность. Джин знает о письме. Я попросил ее не вмешиваться, максимум — увести рыцарей к боковым воротам, потому что что-то мне подсказывает, что оттуда тоже попытаются напасть, но я слишком хорошо знаю Джин, чтобы надеяться, что она меня послушает. Орден Бездны хочет заставить меня снять свое инкогнито, потому что так им будет легче выследить меня и напасть исподтишка, и для этого они хотят заставить меня работать с Ордо Фавониус. Джин хочет этого тоже — но для того, чтобы меня защитить. Сегодня днем она сказала, что поможет мне и уведет стражей на боковые ворота, но я уверен, что — уловка, а она уже придумала какой-то свой план. Я полагаю, что потом она сама выйдет с отрядом к главным воротам, а ко мне приставит надсмотрщика — скорее всего, кого-то из рыцарей. Пожалуйста, не думай, что я не доверяю ей. Я изначально, когда рассказал ей о письме, знал, что она не сможет остаться в стороне — именно из-за этого она и является Действующим Грандмастером. Она слишком всех любит и хочет всех защитить. Я уважаю Джин и ее жажду закрыть всех собой, не дав никого в обиду, но в этот раз я справлюсь сам. Орден, скорее всего, будет ожидать либо меня одного, либо меня с небольшим отрядом рыцарей без Глаза Бога. Я выйду один. И для того, чтобы мне никто не помешал, мне понадобится твоя помощь. В фиале, который я тебе дал, находится очень сильная элементальная приманка. Она должна собрать всех слаймов с округи, а их в лесах водятся толпы — справиться с ними несложно, задача как раз под стать Ордо Фавониус, но за счет количества они соберут всех рыцарей с города на себя, и моему надсмотрщику придется уйти. В двадцать один час десять минут спустись ко мне и закажи сок из волчьих крюков, а потом спохватись, что у тебя нет денег. Я разрешу тебе сбегать за кошельком. Если кто-то будет предлагать заплатить за тебя — отказывайся. Как только выйдешь, беги к боковым воротам и незаметно вылей приманку. Постарайся не разлить ее на себя, иначе за тобой будет прыгать толпа слаймов — приманка очень, я подчеркиваю, очень концентрированная. Затем сразу же возвращайся в таверну, забирай сок и уходи на верхний этаж к Софье и Паймон. По моим расчетам, где-то без пятнадцати десять должны прибежать стражи и забрать подосланного соглядатая, после чего я уйду. Не волнуйся, сегодня все посетители — мои люди, и если даже рыцари захотят расспросить их, уходил ли я сегодня, они меня не сдадут. Пожалуйста, не сдавай меня и ты. Я прошу тебя, оставайся все это время в таверне. Если придут хиличурлы, я буду предельно аккуратен, чтобы никого не ранить. Я знаю буквально пару фраз на вашем языке, но этого хватит, чтобы объяснить ситуацию с девочкой — что-то мне подсказывает, что тот маг Бездны приведет их мстить мне за раненую соплеменницу, — и заставить их не вступать в бой. Люмин, во имя Лорда Барбатоса, не вмешивайся в битву. Сделай так, как я попросил, и доверься мне. Орден вряд ли пошлет огромный отряд, а с несколькими магами я справлюсь на раз-два. Спасибо. - Дилюк» Люмин, хмыкнув, сложила письмо гармошкой и сунула обратно в мешочек. Дилюк мыслил верно. За ним правда собирались неустанно следить весь вечер — правда, в личности своего тюремщика он ошибся. К нему приставят не абы какого рыцаря. К нему подошлют Эулу. Сегодня днем разведчица выловила Путешественницу и, отведя в укромный уголок, посвятила в придуманный Джин план: Люмин полагалось в десять вечера прийти к главным воротам Мондштадта, чтобы помочь Джин и Лизе отбить нападение на город и, если придут хиличурлы, увести своих соплеменников в безопасное место. Леди Грандмастер действительно собиралась подыграть своему другу и увести рыцарей с моста на причал — но лишь потому, что там будут стоять Кайя и Эмбер, которым может понадобиться дополнительная боевая сила, которую и обеспечат передислоцированные стражники. Полдесятого рыцари начнут разводить людей по домам под предлогом ухудшившейся ситуации у окрестностей древней столицы и возможного нападения монстров. После этого стражей с главных ворот уведут к причалам под командование Эмбер и Кайи, а к самому мосту пойдут Джин, Лиза и Люмин. Они выиграют бой, выпустят жителей и останутся героями, а Дилюк — живым. Вот только была одна проблема. Люмин не собиралась полностью выполнять условия ни одной из сторон. Она была сама за себя и ждала Розарию. Еще когда Эула посвятила ее в план Джин, у Люмин появилась идея — безумная, плохая, как и все ее остальные идеи. Девушка не знала, почему леди Грандмастер так хотела оградить хозяина винокурни от боя, если он был одним из сильнейших воинов города и его одиноким защитником, а еще она совершенно не переживала на счет того, страдает ли имидж Ордо Фавониус от деятельности Полуночного Героя — а потому она собиралась в конечном итоге немножечко обмануть обе попытавшиеся завербовать ее стороны, чтобы собрать как можно больше сил в одном месте и облегчить битву за город, если ее так и так не избежать. Она поступит так, как ее попросил Дилюк — надо было придумать, как незаметно вылить содержимое фиала в траву, находясь рядом с чертовски наблюдательным капитаном кавалерии, но у Люмин уже наклевывался маленький план, - и вернется в таверну. После этого они с Розарией дождутся, пока Рагнвиндр выйдет, и пойдут за ним по пятам. В десять вечера они соединятся с пришедшими Лизой и Джин, всей толпой дадут отпор Ордену Бездны, по-быстрому вернут Дилюка на место, и все будут счастливы. Из Люмин получился отличный связующий элемент. Девушка довольно хихикнула, думая о том, как ее завербовали три стороны конфликта за один день и как она собиралась помочь им всем разом. - Письмо? - Путешественница дернулась и чуть не спихнула мешочек со стола, когда над ее ухом внезапно раздался знакомый хрипловатый голос, - от Дилюка, я полагаю? - Ты где была? - негромко шикнула на приветственно кивнувшую Софье и усевшуюся на свободный стул Розарию травница. Сестра махнула рукой на самый дальний столик, скрытый густым полумраком. - Я пришла еще в смену Чарльза, - тихо пояснила девушка, - Дилюк меня не видел. Что он там тебе интересного написал? Люмин вытащила бумажную гармошку и протянула монахине. Та развернула послание, пробежалась по нему глазами, вопросительно вскинула бордовые брови, перечитала, потом еще раз, после чего, с усмешкой покачав головой, сложила бумажку обратно. - Все герои такие самоубийцы? - она отдала гармошку Путешественнице, тут же засунувшей ее в мешочек, и сплела пальцы, клацнув металлическими когтями. - Походу, - фыркнула согласно девушка. Хорошо, что их столик действительно не был виден с первого этажа ни под каким ракурсом. Дилюк, заметив не предусмотренную планом личность около Люмин, точно начал бы что-то подозревать, а этого допустить было нельзя. - Что будешь делать? - прищурилась сестра, разглядывая вывеску на противоположной стене. - Сначала сделаю так, как хотел Дилюк. Потом он уйдет, и мы с тобой пойдем за ним. У главных ворот соединимся с Лизой и Джин и зададим всем жару. - У боковых ворот кто-то уже будет, когда ты придешь? - Кайя и Эмбер. Возможно, кто-то из обычных рыцарей уже успеет подойти. - Кайя, значит… - Розария задумчиво приложила фалангу указательного пальца к губам. Что-то было в том, чтобы вот так сидеть за дальним столиком и переговариваться шепотом, обсуждая план, пока Паймон с открытым ртом пялится на старинные бутылки, читая витой почерк на пожелтевших этикетках, а Софья молча сидит рядышком и смотрит своим хитрющим и всепонимающим взглядом — мол, вы говорите, говорите, девочки, а я вас послушаю и никому ничегошеньки не расскажу. В снежнянке Люмин была уверена больше, чем в себе. Гуслярка в бой не сунется и никому не станет мешаться, оставив войну тем, кто способен воевать. - Кайя фиал точно увидит, - с глухим недовольством произнесла Розария, - придумала, как его обмануть? - Есть один план, - заговорщицки оскалилась Люмин, - но мне понадобится новый напиток и муха. Муха не обязательно, но если она будет — то замечательно. - ...кажется, поняла, - кивнула, ухмыльнувшись краем губ, сестра Церкви, - Софья? Снежнянка, лукаво улыбнувшись, плавно поднялась со своего места и направилась на первый этаж добывать прикрытие для элементальной приманки. Паймон о чем-то щебетала с посетителями за столиком у лестницы, и в какой-то момент на их столе появились шашлычки и хлеб; Люмин почти что увидела, как заблестели глаза у феечки-прожоры, тут же вцепившейся зубами в предложенную ей порцию. Девушка почти что подумала, что Софья и Паймон на самом деле в курсе всего происходящего и просто мастерски подыгрывают своей подруге, но, зная болтливость летающей девочки, Путешественница немного сомневалась в жизнеспособности данной версии. Через минуту на стол перед Люмин опустился стеклянный бокал, наполненный густым ярко-желтым соком. На кромку была нацеплена долька лимона. - Безалкогольный, - шепнула Софья, присаживаясь на свой стул, - для достоверности. - Спасибо, - улыбнулась благодарно шаманка. Сказительница только покачала головой, едва слышно фыркнув. - Все для тебя. Коли придется ради Дилюка капитана дурить, так уж будь добра соблюдать детали. И то верно. Они скоротали время за пустыми разговорами; Люмин то и дело поглядывала на вход, ожидая, когда тяжелая дубовая дверь откроется и впустит в теплую таверну Эулу. Паймон возвратилась к компании, довольно жуя посыпанный пряностями кусок мяса с палочки, но Розарии она ничуть не удивилась — зато удивилась Путешественница, ожидавшая от феечки бурной реакции. На едва слышный вопрос травницы - «вы что, прочитали письмо и сговорились, пока меня не было?» - она только пожала плечами, а сама хитрюще улыбалась, не сдерживаясь. Софья прикрыла ладошкой рот, отведя взгляд, а Розария и вовсе не перестала смотреть девушке прямо в глаза, легонько ухмыляясь. Значит, содержание письма знали все четверо. Но Паймон и Софья хотя бы не дали Розарии прочитать его до того, как пришла Люмин. В какой-то момент дверь скрипнула, впуская нового посетителя; все девушки синхронно обернулись — и увидели грациозно вошедшую в таверну Эулу. - Начинается, - кивнула Розария. Люмин даже пожалела, что не могла в этот момент видеть лицо Дилюка. Он-то явно разведчицу увидеть не ожидал! - Добрый вечер, господин Дилюк, - Эула плавно села за барную стойку, - сегодня вместо Чарльза вы? - Добрый вечер, капитан Эула, - сдержанно поприветствовал ее хозяин таверны, - если вы про ночную смену, то да. Чарльз попросил поменяться сменами на сегодня, обычно я работаю с утра, поэтому и не пересекаюсь с вами. - И в честь чего такая рокировка? - Не знаю. Чарльз не сообщил. Разведчица неопределенно хмыкнула; Люмин не могла видеть выражение ее лица, но ставила десять моры на то, что женщина не впечатлилась. - «Ледяные ягоды» сегодня подают? - Увы, - вздохнул Дилюк, - свежая черника закончилась, новую пока что не привезли. Могу предложить «Звездопад» или «Драконий сон», если вы не против попробовать новое. - «Драконий сон» - это?.. - Белый ликер, выжимка туманных цветов, малиновый сироп и сахарная пудра. Густой, крепкий, очень сладкий и жгуче-холодный. Подается обычно без льда. - Давайте со льдом. Люмин в последний момент удержалась от того, чтобы восхищенно присвистнуть — у нее только от перечисления ингредиентов свело зубы, словно она откусила кусок горного снега или мороженое прямиком из холодильника, а Эула попросила сверху добавить льда! Вот это… вот это ничего себе… - Все крио такие? - шепотом спросила она у подруг. - В смысле, что чем холоднее, тем лучше? - уточнила Розария, - только капитан Эула. Она известна тем, что пьет все самое холодное. У меня бы от выжимки туманных цветов зубы превратились в лед, а ей — ничего. Дилюк, тем временем, смешал коктейль и поставил его перед рыцаркой. Та, положив плату на стойку, взяла бокал и отпила немного; жидкость действительно была белой, как снег, а вкрапления малинового сиропа напоминали брызги крови. Создатель, видимо, вдохновлялся Драконьим Хребтом — получилось красиво. Люмин в очередной раз пожалела, что не сказала, что ей двадцать один. - Чем обязан визиту капитана рыцарей? - якобы дежурно осведомился Дилюк. Ни нотки раздражения или удивления в голосе, только непоколебимое спокойствие и внешняя расслабленность. Вот оно, умение держать себя в руках во всей своей красе! - Я каждый день сюда хожу, - безразлично пожала плечами Эула, отпивая еще глоток, - просто вы, работая в дневную смену, меня не видите. - О. Разговор у них явно не клеился. Дилюк, забрав плату и потеряв видимый интерес к посетительнице, вернулся к своему предыдущему занятию — протиранию стаканов; похоже, до заступления на ночную смену он перемыл всю посуду и не успел ее высушить, из-за чего ему приходилось заниматься этим сейчас. Или мужчине было банально нечем занять руки. Оба варианта подходили. Пару раз у стойки оказывались и другие посетители; Люмин наблюдала за ними со сдержанным интересом, просто чтобы не держать взгляд постоянно на капитанше рыцарей и хозяине таверны — эти двое вполне могли почувствовать, когда на них кто-то долго и упорно смотрит, а привлекать к себе внимание Путешественница не хотела. Шестипалый Хосе в кои-то веки отлип от стены и пошел в зал, декламируя стихи собственного сочинения. Что-то про сражения, про эпические битвы прошлого и про героев — девушка не вслушивалась. Слог у барда был так себе, ритм скакал, рифма терялась, но стоило признать, что все это с лихвой компенсировал жар, с которым парень рассказывал свою поэму — снизу даже раздавались пару раз на самых эмоциональных моментах восхищенные возгласы. Люмин все равно не слушала. Люмин ждала. И наконец дождалась — когда Эула, никуда не торопясь и смакуя каждый момент, отпила уже почти половину коктейля, а Хосе переключился с декламации на пение баллад под собственный аккомпанемент, девушку ткнули в плечо. - Десять минут десятого, - сообщила Паймон заговорщицким шепотом. Люмин кивнула — и, откупорив фиал, перелила его содержимое в бокал до последней капли, после чего осторожно, чтобы не расплескать и не облиться ненароком, положила сок в карманное измерение, уповая на то, что магический пространственный рюкзак не трясется и вообще не шевелится, а значит — ничего запихнутого внутрь не разольет. Письмо, пустой бутылек и мешочек отправились туда же до лучших времен. Пора. Встав из-за стола и спустившись на первый этаж, девушка тут же привлекла к себе внимание посетителей — точнее, одной посетительницы. Эула, не ожидавшая ее здесь увидеть, удивленно вскинула брови, и Путешественница почти что услышала, как разведчица мысленно спрашивала себя, что девушка тут делает. Дожидается десяти вечера, конечно же. Ничего другого. - Добрый вечер, капитан Эула! - весело помахала рукой Люмин и забралась на соседний стул. - Добрый вечер, - кивнула, придя в себя и слегка улыбнувшись, разведчица, - не ожидала увидеть тебя в «Доле Ангелов». Ты ведь не пьешь, так? - Мелкая я еще для алкоголя, - фыркнула девушка и метнула взгляд на Дилюка. Тот пристально взглянул на нее в ответ. Операция началась. - Можно… - она прищурилась, якобы изучая доску с меню, висевшую за спиной хозяина таверны, - о, сок из волчьих крюков? - Сто пятьдесят моры, - кивнул Дилюк, отходя к шкафчику с ингредиентами. Справедливости ради, столько денег у нее явно нашлось бы. Но надо было отыграть, как будто все до последней монетки она благополучно оставила в общежитии Гильдии. Где там ее актерские способности… Итер, где бы ты там ни был, помоги! Девушка как можно достовернее зарылась в пространственный карман и нахмурилась, словно не нащупала там денег. После этого она похлопала себя по бокам, изображая, что ищет прицепленный на пояс кошелек — карманов в ее юбке отродясь не водилось. Естественно, она ничего не нашла. Дилюк, заметив ее маневры, обернулся и вопросительно изогнул бровь. - Э-э, господин Дилюк, - неловко протянула Люмин, - мне очень стыдно это признавать, но тут вышел небольшой затык… я деньги забыла. Можно я по-быстрому сгоняю до Гильдии и заберу кошелек? - Коне- - Погоди, - ей на плечо опустилась ладонь Эулы — жуть насколько ледяная, после выжимки из туманных цветов-то; Путешественница даже вздрогнула, когда до голой кожи дотронулись чем-то настолько холодным, - позволь мне оплатить. Как угощение за мой счет. - Да ладно, ничего страшного, Гильдия близко! - помотала головой Люмин, юрко вынырнув из-под чужой руки и поспешив к выходу, - если захочешь, отомстишь мне за это, я все равно в очереди уже стою!!! И выскочила на улицу, захлопнув за собой дверь. Она выдохнула и нервно хихикнула, поняв, что даже случайно перешла с разведчицей на «ты». Ладно, ей и за это, наверно, отомстят, но это все потом; сейчас надо было спешить к воротам. Люмин, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направилась к причалам. Город здесь, у самой стены на нижнем ярусе, казался необычайно тихим и как будто даже вымершим — ставни окон, глядевших на каменную кладку в десяток, наверно, человеческих ростов высотой, были закрыты, а с главной улицы и площади не слышались голоса гуляющих зевак. Похоже, перемещения рыцарей не остались незамеченными, и мондштадтцы, памятуя о недавнем нападении Ужаса Бури, решили не испытывать судьбу и потихоньку спрятались по домам самостоятельно. Умные, однако, люди жили в Городе Свободы. Хоть и недогадливые иногда. Эта тишина напоминала Люмин о первом приходе в Мондштадт. Девушка криво ухмыльнулась. Только бы в этот раз обошлось без эксцессов. У боковых ворот оказалось целое столпотворение. С внутренней стороны стояло рыцарей пять — все собранные, суровые, в полном обмундировании, начищенном до блеска, сразу видно, что из внутрегородского подразделения. Стражей главного входа девушка среди присутствующих не обнаружила, но время их появления еще не подошло, хотя, наверно, уже вот-вот кто-нибудь должен был отправиться за ними, чтобы передать приказ Джин о сборе у причалов. Рыцари заметили прошедшую мимо них шаманку, но виду не подали; незнакомая ей русая девушка в боевом облачении приветственно помахала рукой, и Путешественница, слабо улыбнувшись, помахала ей в ответ. С внешней стороны народу было явно больше. Кто-то стоял, держа ладонь на рукояти убранного в ножны меча и постоянно озираясь в попытках высмотреть приближавшуюся угрозу, кто-то сидел на земле, вытянув ноги, некоторые рыцари сбились в несколько кучек по три-четыре человека и негромко переговаривались друг с дружкой. Капитана кавалерии и скаутку Люмин заприметила моментально; Эмбер ее тоже услышала почти что сразу, обернулась и, увидев знакомое лицо, вскочила на ноги, радостно подпрыгнув. - Люмин, привет! - замахала она обеими руками, - идем к нам! - Приветствую, - улыбнулся Кайя, сидевший на ящиках на причале. - Вечера, - фыркнула Путешественница, плюхаясь рядом с ним. - Грандмастер Джин уже рассказала тебе обо всем, да? - Эмбер выглядела почти что не взволнованной, как будто вовсе предвкушающей — словно угроза нападения исходила не от Ордена Бездны, а от кучки слаймов. Люмин пожала плечами и кивнула. - Я на главных воротах вместе с ней и госпожой Лизой буду, - тихо, так, чтобы слышала лишь их троица, сказала она, - вы тут, Эула в «Доле Ангелов» шпионит за Дилюком. Собственно, она меня в детали плана и посвятила. Кайя негромко хихикнул. - Эула классная! - Эмбер вскочила на соседний ящик, набрала полную грудь воздуха, выпрямилась, гордо вскинула голову и произнесла настолько недовольно и пафосно, насколько только могла, - попомни мои слова, я тебе отомщу! Люмин, не сдержавшись, смешливо зафырчала, а Кайя, рассмеявшись в голос, захлопал в ладоши. - Браво, браво! - покачал он головой, улыбаясь во все тридцать два, - как настоящая! Могу одолжить свой плащ для еще большей достоверности. Эмбер, в тебе умирает великая актриса! Скаутка, смутившись, буркнула что-то про длинные капитанские языки и слезла с импровизированной сцены, усевшись и свесив ноги. Подул ветер, пахнувший водой и лесом, и растрепал красный бантик на голове девушки; Люмин послышалось, будто рядом с ней прожужжало какое-то насекомое, и Путешественница решила, что пора. Она достала из карманного измерения бокал с соком и довольно хмыкнула — не пролилось ни капли. Итак, теперь осталось самое сложное. Надо как-то изобразить, что ей в напиток попала муха, чтобы Кайя ничего не заподозрил или если заподозрил, то как можно меньше… - О, лимонный сок? - удивился означенный капитан, - ты любишь лимоны? - Сейчас жарко, а ничто так хорошо не освежает, как свежевыжатый лимонный сок, - Люмин даже не соврала — из-за темного времени суток жара спала, но около воды все еще висела влажная духота, оставшаяся с полудня, - зашла, пока было время, в «Долю Ангелов» и купила там попить. - Надеюсь, Дилюк не слишком многое подозревает, - фыркнул тихо Кайя, поджав ногу к груди и отвернувшись на воду, - он очень умный человек, не стоит его недооценивать. - Думаете, он нас раскусил? - Эмбер, подхватившая их негромкий заговорщицкий тон, даже сникла от мысли, что блестящий план леди Грандмастер кто-то мог расколоть, как орешек — причем не просто кто-то, а тот, ради кого вся свистопляска и затевалась. - Уверен в этом, - беспечно пожал плечами рыцарь, - но учитывая, что с ним Эула… вряд ли он куда сбежит. От нашей разведчицы уйти невозможно. Скаутка согласно закивала, тут же воспряв духом. Люмин вдруг услышала совсем близко низкое-низкое жужжание, становившееся все ближе и вдруг резко оборвавшееся в какой-то момент. Она, напрягшись, опустила глаза на бокал. По его кромке ползал, заинтересованно шевеля толстыми длинными усами на лимонную дольку, огромный полосатый шершень. И теперь Люмин даже изображать ничего не пришлось — поддавшись вспыхнувшему в первую секунду страху перед злобной и крайне опасной животинкой, пока что мирно присматривавшейся к лимону, Путешественница с коротким вскриком вскочила на ноги — доски ящика обиженно скрипнули, не рассчитанные на такую нагрузку, — и швырнула бокал об причал; стекло с громким треском разбилось и разлетелось на осколки, сок разлился неровной лужей по мокрым доскам, а шершень, обиженно жужжа, улетел куда подальше, решив не драться с бешеной шаманкой. - Люмин?! - к ней, тяжело дышавшей, тут же подскочила Эмбер, - Люмин, что случилось? Ты в порядке? - Чертовы… - из горла вырвался лишь сдавленный сип, - чертовы шершни… - Ты боишься шершней? - без доли упрека или насмешки спросил Кайя. - Когда мы были мелкими, - Люмин приложила ладонь к груди, силясь унять дыхание и чувствуя, как бешено колотилось сердце, - моего брата тяпнул один такой. Он-то ничего не запомнил, потому что неделю провалялся в отключке с температурой под сорок два, а я все-е запомнила. Шершни — мировое зло. Вот вы знали, что шесть укусов этой зверюги убьют взрослого человека? А они кусать могут сколько угодно, потому что жало эти сволочи не теряют, в отличие от тех же пчел. Пчелки хорошие, они несут мед, а шершни должны умереть, иначе однажды они убьют все человечество. Кого-то из рыцарей, услышавшего их разговор, крупно передернуло. - Пойду я отсюда, - Люмин осторожно сползла с ящиков и переступила через разлитый сок, памятуя о словах Дилюка, - тут шершни летают… удачи вам, ребят. Задайте жару всему, что сюда приползет. Или прилетит. Или приплывет. Переместится сюда в пространстве, короче. - Тебе тоже удачи, - успокаивающе похлопала ее по плечу скаутка, - мы потом уберемся, не переживай! Люмин кивнула, кисло улыбнувшись, и поспешила прочь. Чертовы шершни. У нее чуть сердце не остановилось. Назад она возвращалась едва ли не бегом, и ладони, переставшие искрить днем, снова принялись сыпать энергией пиро; у самой «Доли Ангелов» девушке пришлось затормозить и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, потому что иначе она боялась, что просто подожжет деревянную дверь. Огонь внутри утихомирился, и Люмин, вдохнув и выдохнув еще раз, зашла в таверну. Там ничего не изменилось — Эула все еще сидела за барной стойкой, Хосе пел баллады, наигрывая простенькие аккорды и переборы на лире, у которой, как Путешественнице послышалось, одна струна была расстроенной, Дилюк смешивал коктейль для одного из посетителей. - Ты быстро, - прокомментировала разведчица, когда девушка подошла к бару и выложила на стойку три монеты по пятьдесят моры каждая, - бегом бежала? - Ага, - выдохнула травница. Сердце никак не желало успокаиваться, продолжая гулко колотиться об кости грудной клетки, разве что теперь волновалась Люмин не из-за шершня, севшего на бокал, а из-за понимания, что своими руками она только что запустила цепную реакцию из событий, остановить которую уже не сможет. Оставалось только ждать результата. Скоро прибегут рыцари, Эула уйдет, следом за ней сбежит Дилюк — и следом за ним пойдут они с Розарией. Там встретятся с Джин и Лизой, побьют Орден, и все будет хорошо. Все будет хорошо… *** «Андриус». Нет ответа. Старый ворчун, видимо, из вредности не хотел откликаться на мысленный зов. Он, вообще-то, выше этой мохнатой туши по званию, если это можно назвать званием! Мог бы и отозваться ради приличия! «Андриу-ус». Волк упорно молчал. Он вздохнул, опустился в траву и продолжил выводить крупный символ стихии анемо. Ставить печати он не любил — но помнил, что именно так тысячи лет назад, во время Войны, Декарабиан закрыл город ветряным барьером. Он сам ничего подобного делать не собирался — щиты ему никогда не давались, это была прерогатива Моракса или Аделаиды, хотя последняя больше орудовала мороками и водяными клонами; все, что он хотел — это поставить распределители энергии, чтобы в нужный момент можно было ударить по всей площади разом. А еще через них было бы проще тянуть силу; так-то он и в одиночку вполне мог соединиться с храмами, но с печатями этот процесс прошел бы быстрее и менее энергозатратно. А Андриус, зловредный волчара, никак не отзывался. А без его прямого разрешения на то, чтобы тянуть энергию из храма Волка… нет, так-то он мог это сделать, но Андриус бы потом на него, скорее всего, обиделся. «Андриус! - в третий раз попытался он дозваться до волчьего лорда, - отзовись уже!» Что тебе надобно. Уже прогресс. «Тут намечается массовое вторжение Ордена Бездны. Я из твоего храма буду тянуть энергию, можно?» Ты не справишься с ними сам? «Ну… я немного боюсь надорваться. Заражение еще полностью не вылечилось — в глубине осталось несколько небольших очагов, скоро заживут, но если я попытаюсь сделать по-настоящему мощный выплеск анемо только на своих силах, то… как говорят люди, швы могут разойтись». Ожидаешь толпу? «Именно. Тебя не тронут, не волнуйся. Только ко мне пойдут. Так что, можно?» Юный Рагнвиндр, может, и думал, что против него вышлют маленький отряд, против которого он в одиночку легко выстоит — все они в этом огненном роду, что первый, что нынешний (говорить «последний» не хотелось — он, собственно, и отвлекся от своего предыдущего и очень важного дела ради того, чтобы мальчишка не стал последним!), были упертыми самоотверженными ослами, когда дело касалось защиты Мондштадта, - но ветер чуял беду. Древнее древо встревоженно шелестело раскидистой кроной, шепча о вторжении, и воздух пах, как тогда. Как пятьсот лет назад. Нет, те события не повторятся вновь, он в этом был уверен — некому уже их было повторять, и Селестия, мирно зависшая над облаками, не глядела грозно на землю. Просто… просто что-то внутри говорило — готовься. Что бы Орден ни обещал, как бы ни клялся, что если Рагнвиндр выйдет один, то никого больше не тронут, - не верь и готовься. Он и готовился, чертя в густой траве бирюзовые рисунки и надеясь, что ребята продержатся до того, как он закончит. ...можно. Сбереги своих. Я чую, что время на исходе. Он это чуял тоже — а потому спешил, вливая в печати все, что у него было. «Спасибо». Третья из двенадцати необходимых эмблем полыхнула бирюзой и растворилась в земле. *** - Капитан Эула! У нас ЧП! В таверну ворвался, распахнув настежь дверь, один из рыцарей — выглядел он так, словно только что пробежал марафон: красный, с распахнутыми по монете глазами, тяжело дышавший. Все посетители «Доли Ангелов» тут же смолкли, обернувшись на стражника, даже Дилюк прекратил расставлять стаканы по местам, выпрямившись. Люмин ради такого даже отставила бокал с недопитым соком из волчьего крюка. - Что случилось? - встревоженно спросила разведчица. - Там… - махнул рукой куда-то в сторону рыцарь, - там слаймы! - Слаймы? - скептически уточнила Эула, - вы слаймов видите чуть ли не в каждом дозоре, что в них такого страшного? - Нет, там… - мужчина глубоко вдохнул, успокаиваясь, выпрямился, перестав опираться на дверной косяк, - там слаймов больше, чем я видел за всю свою жизнь! Когда я уходил, я видел двух или трех попрыгуний! Сколько их набежало сейчас — не знаю! - Попрыгуньи?.. - капитанша насторожилась, явно не понимая, откуда так близко к городу взялись хищные цветы, потому что Люмин не понимала этого тоже, - они же водятся совсем далеко на плоскогорьях, что они забыли здесь? - Не знаю! - отчаянно замотал головой рыцарь, - но там целое нашествие всякой живности! Капитан Кайя послал меня за вами, и- - КАПИТАН! - в дверь влетел, едва не сшибив с ног своего предшественника, еще один член Ордо Фавониус, - там… там!.. - Что там? - Глаза Бури! Три глаза бури! Гарри уже побежал за госпожой Лизой, но без вас мы не справимся! Там море слаймов, попрыгуньи всех мастей и глаза бури! ...чего?! Люмин испуганно обернулась на Дилюка — тот выглядел не менее ошарашенным. Кажется, даже он не ожидал того, как много живности соберет такое маленькое количество приманки. А ведь на тот порошок, который рассыпала Кли у костра, сползлось куда меньшее количество слаймов, чем описывал несчастный бегун… Чем там вообще занимаются на винокурне, кроме готовки вина? Производством химического оружия тейватского разлива?! - Иду, - Эула быстро спрыгнула со стула, - раненые есть? - При мне не было, мэм, но Эмбер едва справлялась! Не знаю, откуда столько этих гадов взялось, им как будто медом там намазали! Рыцарка обернулась на Люмин — и, все поняв, недовольно и почти что обиженно прищурилась. Девушка виновато поджала губы. Эула, хоть сто раз ей потом отомсти, просто подыграй ей сейчас, просто дай ей сделать то, что она задумала, и все будет хорошо! Капитанша резко отвернулась и побежала к боковым воротам. Рыцари рванули за ней, хлопнув дверью. Люмин еще несколько секунд бездумно пялилась в дверь. - Глаз Бури?.. - отрешенно шепнула она, обернувшись к Дилюку, - мы одну такую дрянь всем племенем гоняли, а тут их три! - Я не думал, что приманка окажется такой мощной, - покачал головой мужчина со все тем же слегка ошарашенным выражением лица, - она должна была привлечь только слаймов, а не целую толпу монстров… Он выдохнул, приходя в себя. - Помнишь, что делать? - собравшись с мыслями, спросил он Люмин. - Сидеть на верхнем этаже, ждать вас и никуда не лезть, - кивнула девушка в ответ, - помню. Дилюк едва заметно улыбнулся. - Спасибо. Все закончится быстро. Ни за кого не переживай. Что бы я о рыцарях ни думал, а два капитана, одна скаутка и одна ведьма — это грозная сила, с которой следует считаться. Они будут в порядке. С этими словами он открыл дверь, находившуюся за барной стойкой, и скрылся в подсобном помещении. Вдох. Выдох. Унять взволнованно стучавшее сердце. Вдох. Люмин сложила ладони, не давая огненным искрам сорваться с кожи и упасть на деревянный пол. Выдох. Попросить прощения у Дилюка и у Эулы, потому что она собиралась обмануть их обоих — одну уже обманула, и та это поняла. Надо будет после этой ночи обязательно извиниться перед ней, что-нибудь сделать, чтобы загладить вину, потому что Путешественница же обещала ей помочь в исполнении плана — а в итоге сорвала его, позволив Дилюку сбежать из-под стражи. Она-то сама остаться приглядывать за ним тоже не могла. Вдох. Развернуться и взлететь по лестнице на второй этаж, а потом — к столику, у которого ее уже ждали. - Идем, - Розария бесцеремонно схватила девушку за руку и потащила за собой, - тут есть выход со второго этажа. Подождем немного, чтобы Дилюк точно ушел, а затем пойдем за ним. - Удачи, Люмин, - шепнула ей на прощание Софья. Девушка благодарно улыбнулась. Выдох. *** Ворота были пусты. Мост одинокой лентой расстилался перед ним. Город за его спиной словно вымер — Джин постаралась, да и сами мондштадтцы помнили, как на них напал Ужас Бури, а потому при первых же сигналах тревоги сами попрятались по домам, расчищая воинам путь. Скоро должно было пробить десять часов вечера. Оставалось еще буквально две-три минуты. Дилюк, стоя у главных ворот, никем не охраняемых и распахнутых настежь, поднял глаза в небо. Звезды мерцали на темно-синем, как самые дорогие сапфиры, полотне, и их блестящая вуаль отражалась на глади озера, но на горизонте уже висели густые тучи, наползавшие с залива Сокола. Что-то на краю сознания тревожно шепнуло, что подступающая гроза — тревожный знак, но Рагнвиндр затолкнул эти мысли обратно. Не время быть суеверным. И все-таки что-то ему не нравилось. Джин, только не вмешивайся, он всем, что тебе свято, молил — не вмешивайся. Он и так сделал, что мог, и даже случайно перестарался, да так, что глухое гудение ветра у боковых ворот слышалось даже отсюда. Ладно, стены Мондштадта крепкие, и атаки Глаз Бури они выдержат… а если не выдержат, то он лично оплатит починку. Лишь бы никто не попытался прийти ему на помощь. Дилюк прекрасно понимал, что Орден может его обмануть — это же Орден Бездны, сборище монстров, которые спят и видят, как бы стереть человечество с лица земли; это же Орден Бездны, тварей которого он с самого своего возвращения в Мондштадт гонял и в окрестностях, и в самом городе, когда они пролезали вовнутрь и пытались проворачивать свои темные делишки прямо в городских стенах. Он понимал, что скорее всего его попытаются обмануть, но какую силу Орден сможет незаметно разместить у главных ворот? Сотню хиличурлов? Десять магов? Маги не умеют телепортироваться на далекие расстояния, и, чтобы быстро оказаться на месте, им нужно было бы прийти заранее — а тогда их заметили бы окрестные патрули и тут же бы доложили Джин. Нет, отряд придет небольшой — больше, чем надо на одного человека, но совсем не армия. А с отрядом Дилюк справится. Только бы остальные не подвели. Только бы Люмин не подвела. Мондштадт за его спиной молчал. Он уткнул меч острием в брусчатку, сложил руки на навершии и закрыл глаза, выпрямившись. Он почти никогда так не делал, выходя на рейды — не было времени: он всегда собирался второпях, накинул плащ — и вперед, в бой; но сейчас все казалось каким-то… особенным. Более торжественным, более значимым; никогда прежде Мондштадт не молчал, возвышаясь за ним, в тяжелом ожидании боя, никогда прежде он не видел в тучах дурного знамения, никогда прежде он не заставлял Джин уловками и обманом следовать его плану — его все еще нещадно грызли вина и стыд за то, что он оттолкнул ее тогда утром. Никогда раньше ему не объявляли открытую войну. Но сейчас объявили — и, значит, можно было замереть в последний раз у ворот, пока не дует ветер, и вспомнить старую клятву, сказанную человеком без имени за шестнадцать столетий до того, как родился первый Рагнвиндр. - Я — твой меч, ветер, - слетели с языка слова на наречии древней столицы, чудом пронесенные сквозь темные века аристократии, - я — твой клинок, время. Я огонь, что ты раздуешь, чтобы сжечь своих врагов, я факел, что истребит тьму на твоем пути, я заря, которая будет полыхать на небе, когда на твое чело ляжет лавровый венок. Разожги меня, возьми меня в руки и не бойся обжечься; я пойду за тобой, куда ты прикажешь идти, и мой меч поразит тех, кого ты прикажешь поразить. Веди меня, ветер, суди меня, время — я отдаю свою жизнь в руки судьбы, и ни одна буря больше не заставит меня склонить моей головы. Нежный ветер, пахнувший астрами и далекой грозой, ласково коснулся его щеки, взъерошил заплетенные в низкий хвост волосы, растрепал челку и унесся прочь. Дилюк улыбнулся. И, поправив капюшон наглухо застегнутого плаща и перехватив меч поудобнее, решительно пошел вперед. ...хиличурлы ждали его на другой стороне моста. Бегло оглядев собравшуюся толпу, Дилюк насчитал около двадцати стрелков, пять шамачурлов и двух митачурлов по бокам — одного со щитом, другого с топором. Сородичи Люмин мрачно взирали на мужчину узорами на масках; когда он встал у самого края мощеной дороги, не решившись сразу переступить невидимую черту, шаманы одновременно стукнули тяжелыми посохами по земле, и весь отряд разом похватался за оружия, ощетинившись направленными вперед арбалетами. Из-за хиличурльих спин, светясь в темноте ледяным щитом, выплыл, ехидно посмеиваясь, крио маг Бездны. С причалов доносилось глухое гудение ветра, то обрывавшееся, то возобновлявшееся вновь. Кажется, особенно крепкие Глаза Бури попались, раз Эмбер и Лиза до сих пор не совладали с ними. - Ты все-таки пришел, Полуночный Герой! - произнес дребезжащим, словно кто-то провел ножом по стеклу, голосом маг, - и даже не привел никакую подмогу? Да я посмотрю, ты и вправду герой, годный не только на то, чтобы убивать детей! - Девочка жива, - отрезал Дилюк, - значит, ты тот же самый маг, который атаковал меня, когда я ловил Птеродактиля, и привел девочку к городу. Зачем ты подставил ее под удар? Маг мерзко захихикал. - Его Высочество пожелал не дать установиться миру между хиличурлами и людьми, потому что это идет вразрез с Его планами, - пояснил, перелетев на другой край хиличурльего построения, он, - жаль, что мелочь выжила. Ах, она так хотела вернуть любимой шаманке ее шарфик! Интересно, понравится ли этой противной девчонке, если из-за ее маленькой оплошности все ее усилия пойдут прахом? И, развернувшись к воинам, маг воздел руки к небу и застрекотал: - [Подлый Полуночный Герой убил нашу соплеменницу! Смерть ему!] - [Это ложь!] - рявкнул Дилюк, и маг ошарашенно вылупился на него во все глаза, - [девочка жива!] Когда-то давным-давно, когда они еще не были еще даже подростками, Кайя научил Дилюка шутки ради самым основам хиличурльего языка. Сам он его знал из редких разговорников, найденных в отцовской библиотеке или взятых в городской, и по ним же он пытался учить мальчишку; выходило так себе, и Кайя, чувствуя себя безнаказанным, беззлобно обзывал младшего Рагнвиндра на хиличурлском — Дилюк не понимал ни слова, но все равно лез на смеющегося негодника с кулаками и гонял его потом по берегу реки. Альберих, от природы более юркий, гибкий и ловкий, моментально забирался на ближайшее дерево, как дикая кошка, и сидел там, показывая другу язык, пока рыжий стоял внизу и злобно пыхтел. Кто же знал, что язык дикого народа ему однажды все-таки понадобился? - [Я не убил ребенка,] - напрягая все мозги, чтобы вспомнить нужные слова, продолжил Дилюк, - [Люмин это видела]. Только бы ему хватило слов. Он, по собственному мнению, никогда не блистал в лингвистических науках. Хиличурлы, услышав имя шаманки, тут же опустили оружие и озадаченно зашептались. Маг переводил потерянный взгляд то на Рагнвиндра, то на воинов; когда он уже хотел, вдохнув, разразиться новой речью, вперед вышел анемо-шамачурл и, глухо стукнув посохом по земле, произнес: - [Я помню тебя], - Дилюк узнал этот голос — та шаманка, наставница Люмин, что лечила его в обвалившейся пещере папоротника, кажется… Ама? - [где Люмин и Тари, та девочка?] - [В городе], - он махнул рукой за спину, - [Люмин… в доме. С Софьей. Тари — там.] Дилюк, молясь Семерым, что он не перепутал никакие слова и не признался случайно в геноциде электро попрыгуний (которого он, кстати, не совершал и совершать не собирался), указал ладонью на возвышавшееся на краю острова здание Собора. Хиличурлы все как один задрали мохнатые головы, вглядываясь в указанном направлении. - [Ее лечат], - добавил он, - [...сильная волшебница, Барбара. Лечит.] О, лорд Барбатос, он правда забыл слово «целительница». Пусть только посмеют его страдания по попыткам коммуникации с хиличурлами не окупиться впоследствии. Если бы только он мог взять с собой Люмин — но Бездна знает, что тогда выкинул бы Орден Бездны, нарушь Рагнвиндр договор. Какая-то часть внутри него правда хотела верить, что монстры все-таки его не обманут и не нападут на город за то, что он пришел один. Шамачурлы продолжали глядеть на него в упор. Маг беспомощно вертел головой, понимая, что все пошло совсем не по плану, и подсознательно Дилюк даже посмел понадеяться, что, может быть, сегодня обойдется без боя. - [Я верю тебе], - наконец произнесла торжественно Ама, - [я слышу ветер, и ветер говорит мне верить. Ветер говорит нам верить, и мы слушаем ветер, и мы верим человеку!] Толпа хиличурлов вскинула оружия вверх и синхронно прокричала - «верим!», и Рагнвиндр едва не оглох от громогласного баса двух митачурлов и улюлюканья арбалетчиков, но его сердце пело с ними, радуясь. Он смог. Осталось только попросить их отойти и разобраться с магом Бездны, потом вернуться в «Долю Ангелов» - и готово. Но почему ощущение беды так и не отпустило его?.. - [Возвращайтесь], - родной огонь заполыхал в сердце, затрещал, засмеялся, помчался колючим жаром по венам в руку, - [он хотел убить ее. Он обманул ее. Я его убью. Сам.] - [Ложь!] - задребезжал испуганно маг, вскидывая посох, - [он врет! Человек врет вам, он убил девочку и пытается спастись от вашего праведного гнева!] - [Мы верим ветру, а не тебе], - жестко отрезала Ама, поднимая свой посох в ответ, и остальные шаманы повторили ее жест, - [ветер поет нам о твоей лжи. Ты обманул Тари, ты сбежал, оставил ее под мечом — о том нам поет ветер. Мы верим ветру и не верим тебе!] Им поет ветер… может ли быть так, что хиличурлы слышат Барбатоса — слышат напрямую, не так, как даже люди его собственного города? И если это так, то какие же они им враги? Как Мондштадту могут быть врагами те, кто слышат его архонта даже лучше, чем он сам? ...спасибо, Лорд Барбатос. Спасибо за то, что принесли им Люмин. Спасибо за то, что дали шанс на мир. Спасибо. В этот раз они свой шанс не упустят. - [Идите!] - пиро перекинулось на лезвие, расчертив ночную темноту алым цветком, - [я сам!] От брошенного в него гидро-заклятия он отскочил в последний момент. Хиличурлы моментально перестроились, зажав в центр группы пятерых шаманов; Дилюк и двое митачурлов встали по вершинам относительно правильного треугольника, и образовавшееся построение ощетинилось на выползших из-за деревьев и из-под моста магов Бездны арбалетами с подожженными болтами, посохами наизготовку, резным щитом, двуручным мечом и топором в полтора человеческих роста. Три гидро-мага и два крио. Самое опасное сочетание, умные сволочи; придется постоянно уворачиваться, иначе либо запрут в пузыре, либо закуют в лед. Если бы только можно было собрать их в одном месте, чтобы разом ударить Зарей… - Миру все равно не быть, - захихикал первый маг, выплывая перед Дилюком, - когда я вернусь, я скажу, что Полуночный Герой перебил всех хиличурлов, а я едва выжил, но сумел донести эту весть. Умри! - [Огонь!] И мир по щелчку взорвался выстрелами — множество маленьких разноцветных огоньков разорвало воздух, словно огромный костер разбрызгал искры; выдох — и Дилюк бросился вперед. Горящее лезвие влетело в магический щит и прошло по боку, оттолкнутое плотной энергией крио, но прозрачная сфера тут же пошла крупными трещинами. Маг выкрикнул что-то на своем, и из земли с треском вырвались сосульки — мужчина отпрыгнул в сторону и с разворота ударил другого крио-мага, щит которого уже знатно побили огненные болты. Шарик с треском рассыпался, и монстр с визгом упал на землю, тут же потеряв сознание — меч опустился ровно ему в шею, отрубая голову от мохнатого тельца. Брызнула черная кровь. Дилюк пнул труп в сторону, чтобы не мешался под ногами; за спиной послышался мерный речитатив сразу пятерых магов, и воздух загудел от силы. Поднялся ветер, закручиваясь в воронки, тренькнула спускаемая тетива — арбалетчики дали новый залп. Рагнвиндр развернулся и бросился за гидро-магом, уже закручивавшим на кончике посоха пузырь. Мощный удар, не разломав защиту, заставил монстра сдвинуться с места — но тот лишь развернулся к человеку лицом и швырнул заклятие в него. Броситься в сторону, пропуская пузырь мимо себя, - а тот, затормозив, развернулся и полетел следом. Дилюк, выругавшись себе под нос, кинулся на открытую местность. Краем глаза он заметил другого гидро мага Бездны, плясавшего на печати и запускавшего в воздух пузыри — значит, щит ему сбили, а самого его прикончить не успели. Осталось три гидро и один крио… - ЛОЖИСЬ! - взревел он, размахиваясь от плеча. Пиро внутри ответил таким же ревом, яростным, безудержным, жаждущим воли и славной битвы; пламя вспыхнуло в крови, выбелило мысли, сожгло все, что в нем было человеческого — и вырвалось из тела, когда меч со свистом разрубил воздух. Вскрик шамана — и хиличурлы синхронно рухнули на землю, как подкошенные, и закрыли головы руками. Дилюк мог не контролировать свой меч. Дилюк мог не контролировать свой язык, свои жесты, свои эмоции; далеко не всегда ему, дитя Мураты, удавалось взять себя в руки и вернуть разуму холодность. Но была одна вещь, которую он контролировал всегда. Заря. Заря была его душой; когда отец впервые увидел громадного феникса из чистого пламени, с торжественным кличем вырвавшегося из клинка, он взглянул на него, улетавшего в прозрачное небо, с немым восторгом, забыв, как дышать. Юный Дилюк тогда, увидев папино лицо, только заулыбался, переполненный гордостью за себя. - Это — душа всех Рагнвиндров, - сказал ему тогда отец, отойдя от шока, - огненная птица, возвещающая зарю. Так она и получила свое имя. Заря всегда подчинялась ему беспрекословно. Она жгла тех, кого он ненавидел, и не трогала тех, кого он стремился защитить. Феникс промчался, распахнув солнечные крылья, над головами хиличурлов, не подпалив на их гривах ни волоска, и смел не успевших убраться с пути магов — недалеко полыхнула белая вспышка, и Дилюк разозленно цыкнул: юркая крио-скотина убралась из-под удара и в этот раз. Потом. Он догонит его потом. Рагнвиндр бросился к валявшимся ровным рядком магам, и первый из них встретил свою смерть так же, как и его предшественник — отрубленная голова отлетела к текшей под мостом реке, а тело оказалось грубо отшвырнуто с пути. Оставшиеся два каким-то чудом быстро оклемались; земля под ними вспыхнула ярким голубым светом, вычертив рисунки печатей. Дилюк услышал, как за его спиной хиличурлы дружной гурьбой ломанулись бить крио-мага, и воздух снова прозвенел выстрелами арбалетов; мужчина ухмыльнулся краем губ — он оставит несчастного детоубийцу разозленной толпе. Отскочить в сторону, отбежать от выплывшего прямо под ногой пузыря, броситься вперед, занося меч- Его резко дернуло в воздух, ударило спиной о что-то пружинящее и уронило лицом вниз. Бездна его сожри, он все-таки попался в пузырь! Дилюк закрыл глаза, сосредотачиваясь, глубоко вдохнул, убрав меч в карманное измерение, развел руки в стороны, дотрагиваясь раскрытыми ладонями до краев водной тюрьмы — ему показалось, или снаружи донеслись какие-то незнакомые звуки? - и выпустил на выдохе поток пиро, прожигая ловушку. Та задрожала, заходила ходуном, отчаянно сопротивляясь чужеродной силе, пытавшейся разрушить ее плетение, затем на долю секунды замерла — и лопнула. Точнее не лопнула — растрескалась и рассыпалась в блестящую ледяную крошку. Дилюк приземлился на ноги и выхватил меч — но, увидев открывшуюся картину, замер, опустив руку. Из земли рядом с тем местом, куда он упал, торчало огромное голубовато-белое копье-крест, обвитое шипастой лианой и словно выточенное из прозрачного льда; от его кончика, вбитого в камни и траву, волнами исходила густая энергия крио такой силы, что цветы рядом с оружием покрылись поблескивавшим в звездном свете инеем. А около копья обледеневшими трупиками валялись два гидро-мага, один из которых до этого пытался с переменным, но все же успехом поймать Дилюка в капкан. Теперь в его горле торчал метательный кинжал. Рагнвиндр рывком обернулся. - Церковь считает одной из добродетелей милосердие, - Розария, прислонившаяся спиной к ограде моста, лениво крутила на пальце еще один такой клинок, - а позволить вам пойти одному было бы равносильно вашему самоубийству. Так что я проявила милосердие, как добропорядочная сестра. - Зато я милосердие не проявлю! - рыкнула Люмин, подтаскивая к компании пытавшегося сбежать крио мага Бездны, пойманного огненным кнутом за шею, как удавкой, - ты, зараза мохнатая, мне все расскажешь про то, как хотел подставить Тари! Я тебя разговорю! - Дилюк, ты в порядке? - к нему подбежала, убирая меч, Джин. Мужчина молча оглядел пришедшую ему на помощь троицу — и обреченно выдохнул. Надо было думать, что Люмин, зная, что могут прийти ее соплеменники, ни за что его просьбы посидеть тихо не послушается… - Я же просил, - негромко произнес он, глядя Джин в глаза и пытаясь найти там хоть каплю сожаления — нашел целое озеро, - Джин, я же просил... - Если бы мы не пришли, господин Дилюк, то вы бы уже валялись льдышкой, как вон те двое, - фыркнула шаманка, махнув рукой в сторону трупиков магов, - или вы серьезно думали, что если вы преодолеете одну волну, то за вами не придет тут же вторая? Вас убивать собрались, господин Дилюк! И мы на это спокойно смотреть не будем! Подержите хлыст, а? Она тут же вручила ему свободный конец огненной плети и убежала к своим — обниматься, рассказывать про спасенную девочку и заодно уводить в сторону дома. Шамачурлы тут же обступили травницу и принялись наперебой расспрашивать о чем-то — Дилюк уже не слушал. Он глянул на хлыст. На мага, отчаянно пытавшегося снять со своей шеи не смертельно, но все же туго затянутую петлю. Подумав, он легонько — так, на пробу — ударил хлыстом по земле. Маг со смешным визгом взлетел в воздух и ударился об камни. Зато самому Дилюку смешно не было. Он, не отпуская оружия, обернулся на Джин и Розарию — монахиня все так же безучастно крутила метательный кинжал на пальце, изредка поглядывая на недовольного мужчину, а леди Грандмастер скрестила руки на груди и прислонилась плечом к прямоугольному столбу ограды. Сзади продолжали голосить хиличурлы. Только сейчас Рагнвиндр обратил внимание, что гул, шедший от боковых ворот, наконец-то стих — должно быть, с тамошней угрозой было покончено. Он поправил сползший во время боя капюшон плаща. - Прежде чем вы начнете ругаться, что Джин все-таки вмешалась и нарушила какие-то там условия договора с Орденом Бездны, а Люмин не следовала плану, - подняла руку Розария, - скажу вот что: Люмин изначально не планировала ему следовать. - Подтверждаю! - Я еще утром договорилась с ней пойти ловить вас, - продолжила, хмыкнув, сестра, - так что сначала мы подыграли вам, выманив рыцарей — леди Джин, кстати, не слишком этим довольна, так, к слову — а потом мы уже сделали так, как ее просила Эула, то есть пришли к десяти вечера на мост. Леди Грандмастер прийти вовремя не успела, потому что сначала с Лизой побежала на боковые ворота, но ее оттуда погнал Кайя, сказав, что они справятся сами, а ей нужно идти спасать «героя-самоубийцу». Мы с Люмин пришли вовремя, но решили подождать — я хотела вступить в тот момент, когда вам реально понадобится помощь, потому что все еще оставался вариант, что вы были правы и вы сумели бы справиться с пришедшими силами противника, а Люмин захотелось послушать ваш хиличурлский. - Ваше произношение — дерьмо! - крикнула ему шаманка, провожая взглядом уходившую восвояси группу соплеменников. - Меня никто не тренировал, - фыркнул Дилюк, - итак, теперь вы дали повод Ордену Бездны вмешаться по-настоящему, потому что договор не выполнен. Что делать будем? - А кто говорил, что он не вмешался бы и при ином исходе? - парировала Джин, - если у них есть возможность впустить пресловутую вторую волну, то почему они бы не сделали этого, если бы ты справился с этими пятью магами? Что так, что так — они все равно бы послали новых монстров за тобой. Для них не было бы разницы, пришли бы мы или нет. - Была, - мотнул головой мужчина, - если бы даже я не справился и погиб, они бы не пошли на Мондштадт. Им нужен был только я. Повисла некомфортная тишина. Снизу все еще суетился маг Бездны, пытаясь перерезать кнут сосулькой. Сосулька закономерно растаяла. - А я говорила, что он самоубийца, - констатировала Розария. Джин на это ничего не ответила — только дрожаще втянула носом воздух и со стоном выдохнула в сложенные ладони. Дилюку стало стыдно. - Джин, - негромко позвал он замершую женщину, - Джин, я не собирался умирать. У Ордена Бездны нет таких ресурсов, чтобы незамеченными собраться в больших количествах около Мондштадта разом. Маги телепортируются на короткие расстояния, десятки метров, не более — если бы они попробовали собрать тут большую толпу, рыцари бы тут же их засекли. То количество, которое они могли собрать здесь к этой ночи, меня бы не прикончило. - Тогда почему ты не мог позволить нам помочь тебе сразу? - сдавленно прошептала леди Грандмастер, - если это нападение можно было отбить без проблем, почему ты захотел геройствовать? - Потому что кое-кто самоубийца! - донесся издалека недовольный шамачурлий окрик. ...наверно, да. Когда Дилюк подумал об этом, он пришел к выводу, что да, он просто самоубийца. Он аргументировал необходимость одиночного боя тем же самым, чем можно было аргументировать рациональность боя группой. И если быть совсем честным, то без своевременного вмешательства Розарии он бы, может, и не погиб, но точно был бы серьезно ранен — разбитие льда после реакции заморозки часто оканчивалось порезами и глубокими кровавыми ссадинами на месте отодранной с кусками льда кожи. Лорд Барбатос, он идиот. Идиот, идиот, какой же он идиот! Настолько отвык работать в команде, что забыл, что такая опция вообще-то есть! И все доводы, которые буквально тыкали ему в лицо, говоря, что вот, смотри, надо согласиться с Джин и позволить ей помочь, она же может это сделать даже без раскрытия тебя рыцарям - и все эти доводы он либо отмел, либо умудрился натянуть сову на глобус и превратить их в якобы подтверждения необходимости идти одному! Ой, идиот... - Подтверждаю, - хмыкнула сестра. А, то есть он последнее еще и вслух произнес. Блеск. Он дважды идиот. Совсем рехнулся из-за этого глупого письма… - Джин, прости, - глухо выдохнул он, повинно опустив голову, - я сдурил. Я… я должен был принять твою помощь сразу. Теперь я вижу, что без вмешательства мне было бы худо. Джин посмотрела на него внимательно-внимательно, почти как старшая сестра на провинившегося младшего брата — и устало улыбнулась. - Бывает, Дилюк, - фыркнула она, - бывает. Рыцарям я тебя не сдам. Он, не сдержав улыбки, покачал головой. Ну, обо- - Глупцы, какие же вы глупцы! Они все уставились на мага Бездны. Тот почему-то перестал трепыхаться и пытаться выбраться — вместо этого он лыбился, словно только что запустил машину по уничтожению мира, и нагло глядел Дилюку прямо в глаза. Он даже не пискнул, когда Рагнвиндр дернул кнут на себя, протащив монстра по земле. Ощущение приближавшейся беды тут же усилилось на порядок. - Дилюк был прав, все это время был прав! - дребезжаще хихикнул маг, - кроме одного момента. Второй волны изначально не планировалось. Мы бы, может, и не справились с ним, но мы бы точно перебили всех пришедших хиличурлов, после чего кто-нибудь еще сообщил бы об их ужасной кончине от меча Полуночного Героя — и о том, что его зовут Дилюк Рагнвиндр. Уж твои огненные волосы и глаза, увидев их наконец вблизи, не узнать просто невозможно! И тогда бы на Дилюка объявили бы охоту, и мир с Мондштадтом был бы порушен, но у вашего города еще оставались бы дни или даже недели на то, чтобы собраться и приготовиться для полноценной обороны! Может быть, вы бы даже согласились выдать разозленным Буревестникам одного Дилюка, чтобы те покарали его за смерть товарищей. Но теперь… Раздалось низкое гудение — и громкий хруст, будто кто-то рубил мечом ткань. Дилюк вскинул голову — и застыл. Недалеко от них, зияя провалом в блестевшую, как ясная июльская ночь, черноту, раскрылся портал, переливаясь нечеткими синеватыми контурами; Люмин с коротким визгом отскочила, когда еще одно звездное зеркало выросло прямо около нее, и отбежала к Дилюку и остальным. Рагнвиндр тут же задвинул ее себе за спину и крепко стиснул меч. - Но теперь Его Высочество понял, что Полуночный Герой не выполнил условие договора, - проскрежетал донельзя довольный маг, - а значит, заслужил наказание за свою неисполнительность. А Его Высочество свою часть сделки всегда выполняет, так и знайте! Что еще за Его Высочество?.. - А вы помните, что говорилось в письме, да? Если Полуночный Герой не выйдет биться в одиночку, то весь Мондштадт будет платить за его трусость. И теперь… Поверхность порталов задрожала, как озерная гладь, в которую кинули камешек. - ...вам всем конец.

У с л ы ш ь т е г л а с и с т и н ы !