mystery of love

      Новая беспокойная ночь. Мью знает, как сложно себя контролировать, чтобы не вскочить раз пять с постели и не начать бродить по комнате, перекладывать вещи, не заглянуть в ванную и не включить воду на всю мощность. Нельзя. В соседней комнате спит Галф. И пусть он понимает, что творится с Мью, последний уверен: он не будет к нему так снисходителен, как был бы лоялен к своей маме, переживай та маниакальную фазу. Мью вдруг начинает казаться, что шумящие под окном ветви фруктовых деревьев «переговариваются». Он начинает представлять, как внутри их плодов шевелятся проникшие туда букашки. Резко накрывшись с головы до пят одеялом, Мью сжимается и начинает трястись: накануне он исправно выпил все лекарства, наплевав на экономию, но пропущенные приемы дают о себе знать. Он вспоминает техники, которым его учил врач: короткий вдох носом и долгий выдох ртом. Или несколько быстрых коротких «принюхиваний», будто бы пытаешься разобрать носом какой-то особых запах. А затем снова — долгий, спокойный выдох ртом. Кажется, что-то из этого начинает помогать, потому что ближе к рассвету Мью выпадает из реальности.       Чёрт!.. Тебя только не хватало!..       Вообще-то, его ещё в юношеском возрасте честно предупредили: назначенная ему терапия в виде комплекса нейролептиков может отрицательно сказаться на половой функции. Зная свой диагноз, Мью не особо «горевал». Кому он вообще сдался? Кому, в принципе, нужен парень, который впадает из одного крайнего эмоционального состояния в полярно другое? Мью хорошо помнит свои отношения двухгодичной давности. В момент расставания он тоже был в этой фазе. Его бывший тогда так и сказал: прости, но ещё месяц — и психом стану я.       Да. Вот самое верное для меня слово. Псих.       И никого не волновало, что через пару недель относительной «нормы» был период, когда Мью не мог найти в себе силы даже встать и умыться: настолько было на всё плевать. Как он до сих пор не лишился работы — загадка для него самого.       Но сегодняшее утро встретило Мью приподнятым одеялом внизу в районе паха.       Ладно. Это бывает. Это нормально. Значит, там ещё что-то способно на жизнь.       Но… Ведь это просто утренний стояк, верно? Это не потому что кое-кто, — кое-кто! — лежит с голым задом в соседней комнате?       С минуту покусав губы, Мью прислушивается: Галф, вроде как, ещё не вставал. Вдохнув поглубже, Мью запускает руку под одеяло и скользит ею в трусы. Руку непривычно горячит: не то чтобы он не касается себя, например, когда моется в душе, но так чтобы снимать утреннее сексуальное напряжение: такого не было давно. Пальцы начинают путешествовать по всей длине, затем Мью обхватывает ими свой орган, снова прикусывает губу, собирая с головки липкий преком и размазывая его дальше. Всё бы ничего, это даже приятно, особенно после такого перерыва… Но какого черта перед закрытыми глазами возникает образ этого «бронзового Аполлона»? Почему, все интенсивнее и интенсивнее работая рукой под натянутой тканью трусов, Мью задаётся вопросом, насколько сильнее было бы ощущения, если бы его член сейчас сжимали между собой те упруги ягодицы… Стоп. Хватит!. Мью трясет головой, закусывая край одеяла: в такие периоды он с трудом может сдерживать эмоции, и проснувшийся от его недвусмысленных стонов Галф вряд ли оценит то, как он здесь с утра разминает голосовые связки.       Ещё немного, ещё несколько фрикций…       Дверь.       Её скрип Мью не спутает ни с каким другим звуком.       И звонкое: — Доброе утро, Пи, как т…       Пойманный врасплох, Мью застывает с рукой в белье и таращится на улыбающегося в дверях Галфа.       Он, блядь, не понял… Или прикидывается?       Если бы нормальное состояние Мью, если бы не которая ночь подряд почти без сна, он бы выкрутился, но не сегодня: — Тебя стучать не учили? — Мью резко принимает сидячее положение. — Пошел вон отсюда!       Галф растерян. Кажется, он настолько шокирован криком и грубостью Мью, что просто лишился способности произносить звуки.       Мью только сейчас понимает, что творит. Ну за что мне всё это?..       От отчаяния он готов завыть. — Слушай… Нонг, ты извини, я тут… Сорвался… Извини, — ему хочется провалиться на другую сторону планеты.       Галф отмирает. Пожимая плечами, неуверенно кивает: — Кто первым в душ?       Он это нарочно?.. Так, Мью, тихо, всё в норме. — Без разницы. Раз уж там стоишь — иди. — Ага, — Галф все ещё смотрит на него, — тебе, может, помочь надо?       Это он о чем?.. Издевается? — Нет, — Мью пытается незаметно убрать руку, — иди там, мойся. Сегодня много работы.       Галф разворачивается и плотно прикрывает за собой дверь. А Мью тонет с головой под одеялом: неудачник. Просто лузер по жизни.

***

      Удивительно, но сегодня Мью удалось начать приготовления к реставрации. Он тщательно смешал выверенное количество ингредиентов для спецрастворов, подготовил базу для дальнейшей работы. Галф почти закончил описательную часть, так что из лаборатории при местном музее они возвращаются вместе. — Ты ведь раньше меня справишься. Значит, и в Тайланд улетишь раньше? — с нейтральным выражением лица интересуется Мью, когда они идут по по пыльной сельской дороге. Служебный автомобиль высадил их, не заезжая на виллу. — А что? — усмехается Галф. — Не терпится от меня избавиться?       Мью фыркает: — Да я так просто спросил. — М… Как по мне, так я ещё планирую насладиться Италией. Тем более, в этом регионе столько диковинных маленьких городков. Может, в выходные возьмём велики и сгоняем до Крема? — Галф, я не могу ручаться за свое состояние к выходным… Ты, вроде как, сам это должен понимать.       Галф добродушно улыбается: — Так конечно. Я же не настаиваю. Как будешь себя чувствовать — так и сделаем. — Мм… Ты не понял меня, Нонг. Я тебе уже говорил: меня контролировать не надо. Хочешь куда-то съездить отдохнуть или ещё что — пожалуйста. Меня даже необязательно посвящать в свои планы.       На этот раз Галф молча ускоряет шаг, быстро оказываясь далеко впереди тебя. Обиделся. Ну ладно. Меньше «заботы» будет хотя бы этим вечером. На то, что Нонг останет от него насовсем — Мью и не рассчитывает.       Ужинают в саду. Галф и правда на удивление тих. Ни привычных шуток, ни «философствования», ничего. Только бренчание ложек о тарелки. После, когда они так же молча прибирают кухню, Мью говорит ему: — Галф, ты извини меня ещё раз за утро. И, быть может, я был груб днём… Извини.       Юноша подаёт ему вытертую тарелку: — Извинения приняты. Пи Мью. Не беспокойтесь.       Конкретно обиделся. Ещё немного и губки раздуются как у малыша, у которого старший братик отобрал конфету. — Галф… Я понимаю: мой диагноз — не оправдание моей грубости. Но мне действительно сложно контролировать эмоции, — здесь Мью слегка клонит голову в бок, — окей. Как я могу загладить свою вину перед тобой?       Галф хитренько улыбается, нежные ямочки на его щеках отражают блики света: — Научи меня играть на гитаре. — Тебя? — Думаешь, я совсем безнадёжен? М?       Мью перебирает в голове мелодии на четыре простейших аккорда: — Хорошо… Прямо сейчас? — А чего тянуть? — О-окей.       Они устраиваются на диване в гостиной. — Так, — Мью расчехляет инструмент, — вот это — гриф, а это — дека. — Ага. А это шесть струн. И медиатор. Пи Мью. Я не настолько безнадежен, каким кажусь тебе. Но играть никогда не пробовал. Мм?       Мью соображает, что от него требуется. — Ага. Хорошо. Ну смотри. Чтобы научиться играть даже самые простые мелодии, надо научиться правильно ставить пальцы для аккордов и прижимать ими струны к грифу. Например, возьмём аккорд G.       Галф прыскает смехом: — G? Оу, я польщён.       Мью решает проигнорировать эти три секунды тщеславия ребенка. — Итак. Аккорд G. Смотри и запоминай, куда я ставлю, — он поочередно показывает расположение пальцев, — указательный… средний… безымянный… мизинец… Запомнил? — А большой? — Что «большой»? — Большой палец? — А ты гриф как собираешься держать? — Ой, — у Галфа краснеют уши, — я что-то не подумал. — Попробуешь сам теперь? — Давайте. — Только у меня струны металлические. Учиться бы лучше на нейлоне. Особенно, если кожа на пальцах, — Мью смотрит в широко распахнутые глаза юноши, — тонкая и нежная. — А у меня, — кончиками пальцев правой руки Галф касается запястья Мью, — а у меня нежная кожа?       Мью отводит взгляд. Скулы горячит. Он вдруг вспоминает свои утренние видения. Это прикосновение живой, нежной кожи к его руке… Нет, этого нельзя допускать. — Не надо так… — Мью отдергивает руку, но Галф берёт его лицо в свои ладони и пылко прижимается губами к не успевшему ничего возразить рту.