Coniglio

– Лепре, я давно хотела с Вами поговорить. Ваше поведение становится, как бы так сказать... странным, – женщина напротив говорила строго. Взгляд её не блуждал, а смотрел в глаза студентке, будто она желала ударить её здесь и сейчас.       Тровато, за последние несколько недель, совсем побледнела, сильно похудела, да и в целом выглядела крайне болезненно. Взгляд её потух, теперь она стала будто призраком. – Простите, синьора Рован. – Что с тобой случилось? – скрестила на груди руки директор. Так, стоя возле массивного стола из тёмного дерева, женщина выглядела устрашающе. – Я...я не знаю... – Лепре Тровато. Что происходит? – отчеканила та, злясь сильнее. – Я почти не ем, не сплю – не могу. Я не знаю, что со мной, – потерянный голос удивил директора. Ранее бодрая, заинтересованная в учёбе девушка, теперь, совсем не подавала признаков социальной жизни. Она окончательно слилась с общей массой студентов. – Экзамены на носу. Многие из-за них переживают – это нормально. Тем не менее. Я делаю тебе выговор. Ещё один и исключение. Мы не потерпим здесь такого отношения к учёбе.       Молчание давило. Директор будто и сама ощутила его, нервно дрогнув. – Уходи. Уходи и подумай над своим поведением. – Простите, – шепнула Лепре и устало открыла дверь.       Она и вправду потеряла аппетит – за последнее время девушка пила, в основном, только воду. Любой приём пищи был сложен, ведь голоса в голове твердили ей, что еда – яд. Со спокойным сном ей также пришлось попрощаться – они кричали, что, стоит закрыть глаза и уснуть, как в комнату проникнут недоброжелатели и перережут ей горло. Кошмар и реальность смешались, всё перед глазами расплывалось, а до ушей доходили только обрывки фраз, будто сказанные откуда-то далеко. Шум, точно от старого телевизора, терроризировал, убивал, мучил и без того ослабленное тело девушки. И только голоса говорили с ней. Всегда разные – мужские, женские, детские. Они кричали, они шептали, они стонали от боли. Каждая клеточка тела несчастной пропиталась гневом – токсичным ядом, что разрушал изнутри.       Занятия летели одно за другим, дни сменялись ночами, за ночью приходило новое, серое утро. Всё повторялось. Люди – кабинеты – одинокие вечера. Все вокруг шептались, сторонились, пугались её. Бежали, точно от проклятой. Всё вокруг пропиталось опасностью.       Страх? Нет.       Страха больше не осталось. Лишь ненависть, апатия, злость сменяли друг друга, не оставляя никаких иных эмоций. Точно корни, они проросли внутри, разрывая череп. – Я больна? Не думаю. Я вижу истину. Я вижу всю гниль вокруг, – снова говорила она сама с собой. « Они ничтожны, но ты хуже их » « Они боятся » « Они ненавидят тебя » « Ты для них – угроза » – Я для них – угроза, – вторила она голосам внутри. « Уничтожь » « Разбей »       Тровато смеялась. Но смех её был пугающим, будто истеричным. – Дай мне шанс. Дай мне шанс. Дай мне шанс, – смотрела она в расписание, безумно ловя глазами каждую букву, каждый символ и цифру. Бессвязный бред пугал людей вокруг, они расступались в страхе и омерзении, видя такое ужасное состояние девушки.

***

      Снова бессонная ночь. Снова пугающие руки, тянущиеся к ней, бьющие в единственное в спальне окно. Они звали её, но она не шла на их зов.       Вот, она стоит напротив зеркала: впалые щеки, серая кожа – тело отвергало яд, что уже смешался с кровью. Сердце болело, отдаваясь глухим эхом, бьющимся о слабые лёгкие. Лепре давно перестала узнавать себя. На неё будто смотрел кто-то чужой, зло обнажая в улыбке белые зубы.

***

      Первым занятием за день была тренировка, венцом были постоянные спарринги, целью которой являлась отработка навыков, полученных на занятии. – Кто-нибудь желает выйти на мат? – обыденно спросил тренер, отрывая взгляд от серых страниц журнала со списком учащихся.       Тровато подняла руку, медленно сжимая пальцы в кулак. – Прекрасно, выходи. Кто-нибудь ещё?       Все возбужденно шептались, выясняли, кому же идти. Страх среди студентов чувствовали сами стены зала, будто белея ещё сильнее. – Ты. Выходи, – указал тренер на парня в углу. Тот лишь нервно сглотнул, но не осмелился отказаться.       Неуверенно встав с места, он пошёл, будто растягивая время, медленно к напарнице по спаррингу. – Значит, отрабатываем технику обезвреживания. Цель – уложить противника на лопатки. Только, пожалуйста, осторожнее. Мы же не хотим травм. – Мы же не хотим травм? – зло улыбнулась Лепре, вставая в стойку.       Стоило только отойти тренеру подальше от мата, девушка бросилась на противника, толкая того к краю, рядом с которым находилась скамья, о которую приложилась головой, какое-то время назад, и сама Тровато. Пошатнувшись, парень было начал падать, но его схватила за спортивную кофту оппонент. – Ну уж нет, я сделаю это сама, – оскалившись, проскрежетала она.       Рывком ударила лбом о нос студента, дезориентируя того, кровь тонкой струйкой потекла из его ноздрей к подбородку, что только раззадорило, возбудило Лепре. Она зарычала и с силой бросила несчастного в скамью. Удар о дерево пришёлся на спину, отчего тот вскрикнул. Испуганные ученики сорвались с места, дабы схватить сошедшую с ума сокурсницу, но её было уже не остановить. Истерично смеясь, она била ногой в лицо сокурсника, нанося всё новые и новые увечья и без того избитому телу, пачкая ступни его кровью. Разбитое лицо казалось Тровато недостаточно изуродованным, потому она с силой нанесла ему очередной удар, в который сложила весь свой остаток сил, целившись в челюсть. Сильные руки тренера схватили девушку, но та лишь зарычала и хотела было укусить его за предплечье, как её голову прижали к груди мужчины. – Чувствуешь? Чувствуешь? Чувствуешь, как мне было больно? Жалкий скот, недостойный жизни. Страдай! Умри! – истошно вопила едва удерживаемая и обезумевшая Лепре.

***

– Отчисление! С невозможностью восстановления! – яростно кричала директор, бросая бумаги об отчислении из академии в равнодушное, будто неживое лицо Лепре.