Клан Стали

      Поляна погрузилась в гнетущую тишину. Повсюду лежали изорванные, обожженные, обезображенные и истекающие кровью тела.       И на одной горке из скопившихся тел как раз и сидел Канашими. Нижняя часть лица была закрыта тканевой балаклавой а в руках он держал безликую серую маску, что использовали Небари в каждом своем сражении, чтобы не позволить противнику увидеть лицо нападавшего.       Да и благодаря хорошим отношениям с Узумаки местные мастера смогли преобразовать маски в некое подобие противогаза, что мог если не полностью нейтрализовать яд, то хотя бы дать чуть больше времени носящему ее шиноби до начала действия отравы.       С черных волос торчащих во все стороны стекала чужая кровь маленькими каплями, которые, проходя до острого, но в то же время мужественного подбородка, ниспадали на пластинчатый доспех, лично выкованный Канашими.       Его радужки цвета раскаленного золота то и дело осматривали округу, пока его товарищи и подчиненные очищали поле недавней битвы и добивали раненных, заботиться о которых, конечно, никто не собирался. Да и большая часть из них всё равно бы не пережила эту ночь, банально скончавшись от кровопотери или умерев от болевого шока, что им придется испытать при операции.       Тратить такой драгоценный ресурс, как обезболивающее или иной другой препарат на раненных бандитов в условиях приближающейся войны, где уже их собственным людям потребуется как можно больше столь спасительных средств, было просто глупо, наивно и нерационально.       - Канашими-сан, всё проверено. Выживших более не обнаружено. - доложил ему подчиненный на несколько лет старше самого парня, но не смевшего проявлять неуважение. Ведь даже их разница в возрасте не могла обеспечить победу простому шиноби над членом главного рода, что готовился к своей роли едва ли не с младенчества.       Шиноби из остальных родов Небари отбираются лишь после шести лет, когда они уже несколько лет помогают в мастерской и в целом представляют, чем занимается ядро их клана, а именно кузнецы, и всецело осознают сложность и ресурсозатратность работы в тылу, пока они сами рискуют жизнями на полях брани.       Членам же главного рода уже с рождения определено стать тем стержнем, на которой будет опираться будущее Небари, а потому их тренировки в несколько раз интенсивней, сложней и продолжительней, чем у всех других в клане.       На это требуется и гораздо больше ресурсов, такие как целебные травы, растворы, мази, отвары, печати, свитки и так далее и тому подобное, список можно перечислять еще очень долго.       - Удалось что-нибудь узнать у пленных? - севшим голосом спросил Канашими, никогда не любивший пытки, но как сын главы клана, кристально ясно осознавал их необходимость в целях получения драгоценной информации.       - Один из них скончался во время дознания, а второй и третий раскусили капсулы с ядом, спрятанные в зубах мудрости. На удивление они были очень качественно замаскированы, что при первом осмотре мы и не заметили. - виновато склонил голову шиноби, на что Канашими глубоко вздохнул.       Его расстраивал тот факт, что они не вызнали даже личность атаковавших, но он на это особо и не рассчитывал.       Уже третий раз за два месяца их караван подвергся налету у самой границы их родовых территорий. И с каждым разом наглость нападавших всё росла, пока не произошла атака на торговцев у самой границы города Такао, что являлся оплотом Узумаки на континенте.       Красноволосые было подумали, что это была попытка спровоцировать их, но вот для Небари было ясно, как день, что подобный инцидент являлся шпилькой в их адрес. Конечно, атака была благополучно отбита, но это уже выходило за рамки каких-либо провокаций. Неизвестные брали Небари на зубок, испытывали, следили за реакцией, анализировали и наблюдали.       И ответ Кандору-сана не разочаровал никого. Были предприняты меры по увеличению сопровождения, а в качестве вишенки на торте были высланы одни из лучших шиноби в довесок, инкогнито конечно-же.       Смысла искать надоедливых тараканов не было, а потому лучше было просто дождаться их очередного появления, который уже должен был состояться совсем скоро, ведь для внешнего мира клан Небари сохранял скупое молчание и никак не отреагировал на происходящее.       И, как по нотам, была новая серия попыток грабежей торговцев, мирно путешествующих из города в город.       Но в этот раз бандитов ждал небольшой сюрприз в виде затесавшихся в ряды простой охраны опытных шиноби, что без какого-либо труда обезвредили наглого врага, а также захватили несколько языков.       Канашими также участвовал в подобной засаде, отвечая за группу кузнецов, что как раз направлялись на остров Узумаки для завершения последних работ по установке непреодолимой стены из чакропроводящего металла.       - Командир, у вас наплечник поврежден. - тактично указал ему подчиненный на оплавленный элемент брони, что, скорее всего, уже не сможет выполнять свою функцию.       - Похоже последняя техника Катона оказалась сильнее, нежели я полагал. Хе-хе. - задумчиво почесал затылок юноша, коря себя за то, что вновь увлекся схваткой с неизвестным шиноби и почти пропустил шар огня себе в спину.       - Могу поделиться своим запасом на замену. - с этими словами он указал на повозку в центре строя.       - Спасибо конечно, но нет. Я и свой имею. - вернул ему улыбку Канашими и, поднявшись с разрубленного пополам трупа, зашагал к руководителю экспедиции, чтобы сообщить, что можно уже продолжить движение.       Среди шиноби-кузнецов было принято лично ковать себе доспехи и оружие или уже покупать у более опытных мастеров. Но не было ничего достойней вступать в схватки в самолично созданном обмундировании. Это говорило о гордости клана Небари и личном мастерстве и могуществе воина.       Конечно, подобная традиция относилась лишь к опытным шиноби, пережившим немало схваток и конфликтов. Молодым воинам, что только вступали на путь шиноби, полного смертей и отчаяния, в обязательном порядке, за редким исключением, предоставляли доведенный до совершенства после многих лет улучшений и новшеств классический доспех клана и снаряжение к нему.       В этот комплект входили нагрудные пластины, что также крепились и на спине, бронированные наколенники и налокотники, в довесок к которым шла серия съёмных пластин, за выбор которых отвечал уже сам юный шиноби, в зависимости от привычного для него стиля.       Благодаря подобной системе, в рядах новичков присутствовали как и полностью облаченные в стальной доспех с ног до головы, полагаясь на голую мощь и крепкую защиту, так и совсем легкобронированные пареньки, чья скорость была их величайшим и сильнейшим в арсенале оружием.       А сменные части, что брались в качестве запаса на экстренный случай, могли заменить пришедшие в негодность элементы брони, повышая еще на немного шанс пережить новую стычку с противником.       Нацепив безликую маску на лицо, становясь таким образом никак не отличимым от членов отряда охранения, Канашими присоединился к рядовым членам каравана, что чинили слетевшую ось у телеги.       Юному дарованию всё ещё требовалось продолжать играть свою роль, вплоть до их возвращения в долину Хинан.       ***       - Докладывай. - сухо сказал Кандору Небари своему старшему сыну и наследнику Воли их клана.       Мейшу, устало потерев глаза, принялся за очередной отчет, что они получили от замаскированных ячеек шиноби среди торговцев.       - Как мы и предполагали, большая часть атаковавших это простые дезертиры из соседних стран, бандиты и бывшие крестьяне, что покинули свои деревни из-за нарастающего голода в последние время.       - Причина? - меланхолично прервал его отец, имея подозрения на то, что диверсанты могли саботировать запасы еды в регионе, и тем самым вызвать волнения и хаос.       - Засуха, длящаяся уже как два года, привела к сокращению пригодных для выращивания пищи полей, и как следствие, продовольствие неустанно растет в цене, а дайме собирают всё больший налог с крестьян, неспособных сдать норму ревизорам, расположенным на местах. Возможно, нас в скором времени ждет восстание людей, голодающих и неспособных что-то изменить. Так что желательно увеличить количество послов в ближайших государствах, чтобы не упустить предоставленную возможность найма. Подобная мера позволит нам неплохо заработать, закупить еще одну партию специальных таблеток от Акамичи и заключить новый контракт на строительные материалы в Такао. - найдя нужный лист, Мейшу сверился с прогнозами совета старейшин и тем, как развиваются события.       - Хорошо. Так и сделаем. Что касательно напавших шиноби? - согласно кивнул глава клана, заботящийся в первую очередь о своей семье. В политике нет места милосердию и сочувствию. Либо ты, либо тебя. Из чего приходилось нередко идти на жестокие и безжалостные на первый взгляд поступки.       Руки Кандору-сана были уже давно по локоть в крови. Как врагов отправленных в ад им лично, так и невинных жизней которые были забраны по его приказу.       Такова была реальность, с которой Мейшу уже успел столкнуться и свыкнуться, постепенно перенимая опыт отца и внимая его советам, не желая подвергнуть свою жену и новорожденного сына какому-либо риску.       Его сердце было черство по отношению к чужим людям, но ради членов своего клана он готов был пойти на что угодно. Каждый человек по-своему лицемерен, и это зависит только от него самого, как этот эгоизм будет проявляться.       - Все они были по силе на уроне начинающего шиноби, хотя были и несколько тех, что смогли продержаться против наших засланцев несколько минут. Особенно отмечается, что против Канашими вышел и вовсе Учиха.       - Учиха? - напрягся старик, но Мейшу покачал головой, успокаивая своего отца.       - Он дезертировал в одной из войн с Сенджу лет пять назад. Мы сверили то, что от него осталось с Книгой Бинго и подтвердили его личность. Тело, как и глаза, мы передали представителю красноглазых у дайме Страны Горячих Источников. - развеял подозрения главы мужчина.       - Как Учиха отреагировали?       - Сухо поблагодарили, передали обещанную сумму рё и были таковы. - пожал плечами старший сын.       - Учихи никогда не меняются. - проступила легкая улыбка на устах главы Небари, обращаясь слухом к возобновившемуся докладу.       - В то же время нашим дознавателям удалось выявить неподтверждённую информацию от одного из пленных шиноби. Остальные решили совершить суицид или были убиты в коротком противостоянии, а этот оказался слишком труслив и после непродолжительной пытки рассказал всё, что знал. - скривился в презрительной усмешке наследник, на что молча кивнул Кандору, также не имеющий высоко мнения о предателях и трусах. - По его словам, к их лагерю дезертиров, что сбежали из разных кланов, прибыл странный старик, что представился путешествующим торговцем. Он предложил им приличную сумму за выполнение небольшого поручения в виде ограбления наших караванов. При нем имелся подробный маршрут и примерный состав наших групп, а также когда они должны были выдвигаться и из какого перевалочного пункта. - продолжал свой доклад старший сын, перелистывая страницы и отслеживая реакцию своего отца.       - И почему же его не убили на месте? - задал сам по себе напрашивающийся вопрос Кандору-сан, придвинувшись чуть вперёд.       - При нем не было обещанных денег, да и вообще он больше смахивал на бродягу, чем на путешественника. Странный торгаш сказал, что деньги будут только после выполнения миссии, да и всё что они заберут от уничтоженного каравана достанется им. Иными словами, просто сыграл на жадности беглых шиноби. - высказал под конец своё заключение Мейшу, а складки на лбу главы клана стали еще глубже, а брови сильнее сошлись на переносице.       - Мне не дают покоя некоторые моменты. - неуверенно пробормотал он, на что Мейшу закрыл доклад и обратился весь во внимание.       - Что именно?       - По-твоему дезертиры, что были обучены искусству шиноби расположили бы свой лагерь так, чтобы его мог найти просто путешествующий торговец?       - Исключено. - отрицательно покачал головой Мейшу.       - В том то и дело. Лагерь шиноби могут обнаружить только такие же шиноби, или же простой человек, сопровождаемый небесной удачей.       - Ты считаешь...       - Да. Торгаш был простым посыльным, который был направлен по наводке неизвестных нам сил. Клана, что скрывается за спинами этих жертвенных пешек.       - Значит началось? - сглотнул Мейшу, так отчаянно желавший верить в то, что еще есть время.       - Именно, сын мой. Подготовительный этап к войне уже в самом разгаре. Сами боевые действия не начнутся по моим подсчётам еще несколько лет, но разведка всех наших областей, связных и всей имеющейся информации у противника перешла в активную фазу. Нам еще повезло, что до сегодняшнего момента мы тщательно скрывали всё, что только могли. В противном случае война пришла бы намного раньше к нашим дверям. - старик Кандору взирал на ясное голубое небо за окном в его кабинете и уже представлял, как оно обратится в цвет пролившейся крови, а ему вновь придется хоронить своих своих близких, друзей, любимых...       - А также нам предстоит вычистить подвал от надоедливых грызунов...       ***       Первые три дня, как, впрочем и последующие несколько недель, я не запомнил от слова совсем, потому как мой распорядок дня слился в монотонную рутину, представляющую из себя сон, кормёжку, замену подгузников, некое подобие ванной, в ходе которой меня просто протирали влажной тканью и снова всё по новой.       Своим телом я не мог адекватно управлять, а такое простое действие, как переворот со спины на живот казалось несбыточной мечтой.       Всего несколько минут махания руками и ногами высасывало все мои силы, а тело тут же требовало отдыха в виде двухчасового сна или даже более продолжительного. Лишь крутить головой то я и мог, постоянно оставаясь в цепких лапах детской кроватки в окружении служанок, что постоянно присутствовали рядом и матери, которая проводила со мной почти весь день и ночь.       К моему удовольствию зрение и слух постепенно вернулись к привычному для меня состоянию, то есть я уже мог нормально рассматривать окружающую обстановку, а в голове перестал раздаваться фоновый шум и любой шорох звучал четко, ясно, и так знакомо мне из прошлой жизни.       Параллельно с хоть какими-то попытками развить свои конечности и научиться передвигаться или издавать внятные звуки, кроме плача и мычания, я начал анализировать то, где я оказался и людей вокруг меня.       Прежде всего могу сказать, что оказался я в средневековой Японии или любой иной стране Востока, поскольку кимоно, юкаты, футоны и растение с красивыми и завораживающими розовыми лепестками, подозрительно напоминавшим известную мне сакуру, создавали у меня те самые ассоциации, появляющиеся у каждого человека, которого попросят описать загадочный Дальний Восток в эпоху сегуната и самураев.       Никакими современными удобствами тут даже и не пахло, но жизнь младенца не сильно отличается, что в современность, что в средние века. Знай себе ешь, спи, ори, расшатывай нервы всем окружающим, умиляй чужих матерей и вызывай гордую улыбку у своих родителей, которые могут свалить большую часть забот на нянек и служанок.       Моего нового отца я видел лишь пару раз и то, я мог различить мешки под его глазами и общую усталость, которой так и веяло от него.       Внимательные и серьезные глаза с золотой радужкой, прямой нос, тонкие губы, которые большую часть времени, что он со мной провел, были сведены в кривую линию, и то ли он был полон счастья и радости, то ли пребывал где-то далеко, надевая маску человека, что наслаждается нынешним моментом.       Короткие ониксовые волосы были причесаны и аккуратно собраны в хвост на затылке, но даже так, несколько локонов свисали по бокам, создавая образ достопочтенного и уважаемого ученого.       Ну, не кривя душой могу заявить, что отец был красивым, харизматичным и разносторонним молодым мужчиной лет этак тридцати, может моложе, с крепким телосложением, пусть он и не имел горы мышц, будто бодибилдер, но под приоткрытым краем кимоно можно было отчётливо увидеть полные жизненной силы жгуты мышц и очертания пресса.       С матерью же мне еще больше повезло. Приковывающая взгляд и на полголовы ниже отца, она, с доходящими до лопаток алыми, как сама заря, прямыми волосами женщина лет двадцати пяти-шести всегда лучилась счастьем и довольством настолько, что неосознанно хотелось улыбнуться во все тридцать два.       Длинные ресницы, тонкая шейка, высокий открытый лоб и скулы, создававшие впечатление, что перед тобой стоит настоящая аристократка.       Лишь ее пронзительные и зрящие в корень карие глаза, имели способность вернуть отца к реальности, на время отвлекая от некого груза, что явно очень тяготил его и не позволял полноценно наслаждаться семейным покоем.       Глядя на нее, у меня в голове всплыл образ Кушины Узумаки, уж больно они были похожи и в то же время нет.       Хах, это было бы действительно забавно оказаться в мире Наруто или чего-то похожего. Хотя не знаю, как бы я отреагировал на то, что придется всю жизнь посвятить сражениям и битвам в рядах шиноби, потому что иного стиля жизни в этом жестоком и хладнокровном мире я не видел.       Жить простым крестьянином я не смогу, да и слишком это было унизительно, или точнее, непозволительно для такого, как я, пресмыкаться перед каждым встречным воином или чиновником, что окажется в моей деревне проездом.       И срок пребывания на свете у таких людей слишком короток, находясь в полной зависимости от воли какого-либо нунекина, бандита или ещё какого чакроюзера.       Становление шиноби давало хотя бы шанс на сытую и долгую жизнь, пусть и с постоянным риском остаться инвалидом или вовсе сдохнуть в очередном столкновении сторон.       Хотя, стоит признать, возможность пользоваться чакрой, что для меня подобно настоящей магии, переваливает все недостатки и возможные риски. Это же можно по-настоящему ходить по воде, аля всем знакомый сын божий, и научиться творить всякие стихийные техники!       Но уже сейчас я различил маленькую проблемку на пути моего восхождения в новом мире. А именно язык.       Я не понимал ни слова в том, что говорили окружающие меня люди!       Только какая-то белиберда, состоящая из тянущихся и мяукающих элементов. Лишь имена я мог хоть как-то вычленить из потока неразборчивых речей благодаря суффиксами, наподобие "-чан", "-сан", "-сама", "-кун" и так далее.       Похоже мне предстояло выдержать несколько мучительно долгих месяцев, если не больше в практически полной информационной изоляции, что было многократно хуже пытки для человека из двадцать первого века.       Мы привыкли получать титанические объемы информации ежедневно, а теперь я лишился всего этого вмиг, что чуть ли не занесло меня в крепкие объятия депрессии.       Оставалось только крепиться и всеми силами приближать тот момент, когда я полноценно стану частичкой этого нового мира.       ***       Так прошло еще несколько месяцев моей скучной и полной страданий жизни. Чтобы не сойти с ума от скуки и одиночества, я пытался уделить всё своё внимание развитию хлипкого тельца и изучению языка.       А продвигались эти оба пункта, ой как, медленно. Поскольку у меня не было ни словаря, ни хотя бы азбуки, то единственным источником моей информации становились служанки, проводящие дни в бесчисленных разговорах, полных сплетен и слухов.       Ну, мне так казалось. Каждый раз когда они начали очередной диалог, я сосредотачивался настолько, насколько это было только возможно и лишь по повторяющимся обрывкам или комбинациям звуков учил, а точнее механически запоминал слова.       Когда же они уходили и брали перерыв на обед или еще что, то в голове мучительно пытался подобрать более менее адекватный эквивалент тому, что запомнил. Хотя всё это было тщетно. Больше пользы принесло повторение вслух всех этих неизвестных мне слов, не понимая их значения.       День за днем я учился издавать гласные и сочетания звуков, прямо как ребенок, что не может выговорить букву "Р". Но мои труды были не безуспешны.       Но что меня больше всего поразило, так это то, что я ощущал источник энергии внутри себя. Подозрения о мире Наруто всё росли, но я решил пока отложить данный вопрос до лучших времен, когда в мои загребущие лапки попадут хоть какие-то книги об этом мире и его устройстве.       Так вот, не имея иного выбора, я во второй раз учился ощущать свой огонек, как это было раньше. Дело в том, что он совершенно не желал меня слушаться, от чего мои упорные попытки повлиять на него, словно разбивались о стену. Понимая своим небольшим умом, что по какой-то причине я не способен оказать на него влияние, мне пришлось сосредоточиться на более мирских вопросах.       Уже через три с половиной месяца после моего рождения я был способен переворачиваться на живот и, переставляя неконтролируемые ручки, ползать по всей комнате.       Радость мою сложно было описать любым иным термином, кроме как ликующий восторг. Быть прикованным почти сто дней к собственной постели, проводя день за днем в полной изоляции от общества, без интернета или ещё каких развлечений.       Правда в изучении языка я совсем не продвинулся, лишь разучившись издавать только короткие и обрывочные звуки, к которым, считай, я причислял гордое и полное сакрального смысла - "агу".       На любое предложение от моих родителей или служанок я отвечал фразой, которой, по моему скромному мнению, я овладел в совершенстве.       Мать постоянно умилялась тому, как я способен агукать с разной интонацией, и то и дело стискивала меня в крепких объятиях. Но за это я был ей благодарен, потому что только на ее руках я смог оказаться снаружи дома и новым взглядом пройтись по поселению в котором я родился.       Ничего особенно нового или необычного я не обнаружил. Двух или трехэтажные деревянные дома в восточном стиле, раздвижные двери, основу которых составляла деревянная рама, уже которую покрывали некой плотной бумагой или чем-то похожим на нее материалом. Типичные такие азиатские двери.       Улицы были не сказать что переполнены, но везде отчетливо виднелась активность торговцев, слышался детский смех, чьи обладатели со счастливыми улыбками бегали меж постоянно следовавших то тут, то там повозок с материалами и продуктами.       На голубом небе виднелась всего пара пушистых белоснежных облаков и череда столбов черного дыма, источниками которых оказались просторные кузни, мимо одной из которых прошла моя мать, видимо кого-то ища.       Подозвав одного паренька, что, похоже, работал помощником кузнеца на уровне подай, принеси, забери, женщина перебросилась с ним парой фраз, затем кивнула и продолжила свой ход, а поклонившийся ей вслед юноша бегом вернулся в кузню, под стариковские гневные крики и причитания.       Погуляв так еще несколько часов, мы вернулись в уже изученный лично мною вдоль и поперек дом, где я был насильно уложен в кроватку и против собственной воли заснул крепким младенческим сном. Еще пройдет два месяца перед тем, как моя монотонная жизнь приобретет новые краски и впечатления.