Клан Стали

       - А ловко ты это придумал. Я даже и не представлял, что подобное можно провернуть и остаться совершенно безнаказанным. - присвистнул Канашими, взирая на малышню, которая довольно бодро обдирала сад лекарственных растений, складывая добытое в плетеные корзинки и чуть ли не бегом относя те в сторону складского помещения.        - А чего тут сложного? Разве это не прямая обязанность главной ветви Небари вести за собой клан, наиболее эффективно распоряжаясь доступными ресурсами, как материальными, так и людскими. - пожав плечами, ответил я, с ноткой гордости следя за моим "допотопным детским конвеером".        Знал бы стоявший рядом со мной "старший брат", скольких усилий мне пришлось приложить чтобы детвора всерьез начала воспринимать меня в качестве своего "вожака", "старшего" или просто "Босса".        Детская психика, конечно, крайне податлива и менять ее намного проще уже устоявшейся у взрослых, но даже так разлом понятий и крах устоев - дело очень времязатратное и трудоемкое.        Своей основной целью я ставил возведение личной и групповой ответственности в абсолют, уже пытаясь ввести систему чёткого подчинения со своей вертикалью власти и заранее установленными обязанностями и правами.        Грубо говоря, мне приходилось формировать мини-армию уже сейчас, предполагая, что именно она в будущем станет моей опорой и спасительной картой в минуту опасности для всего клана.        Самым первым моментом, требовавшим особого внимания, стало четкое и безукоризненное подчинение детей. С данным вопросом как раз оказалось то и не так сложно, по крайней мере поначалу.        Тут больше следовало задаваться вопросом сколько вкусняшек мне потребуется для первоначальной вербовки малышни.        Всё-таки вокруг царила средневековая Япония и позволить себе хоть какие-то сладости могли только старшие ветви кланов, обладающие достаточной финансовой мощью, а к таковым даже не все в Небари причисляли себя, на чем я и сыграл.        Детское любопытство и жадность сама привела ко мне в руки детвору с округи, которую я тут же и стал обрабатывать, как психологически, так и кулаком.        Ведь после первых порывов сепарации, стали вскакивать недовольные "властью" пацаны. Ведь какая сила может иметь право указывать детям во что и как играть? Только та, что непоколебима и которая не имеет реальной альтернативы.        Статус члена главной семьи, ясное дело, придавал авторитета, но не до такой степени, чтобы каждый послушно следовал моей воле.        Дети среднего уровня ветвей или и вовсе сироты, для которых вопрос подчинения не стоял так остро, как для главной ветви, а также тех, кого с самого рождения подобной обязанностью не песочили с утра до вечера, начали вовсю критиковать мои решения, предложения, высказывать собственное мнение, предлагать альтернативу.        А это, собственно, было не нужно от слова совсем. В этом мире прав был тот, кто силен, и наличие демократии до добра не доведет.        Ибо уже давно было историей доказано, что диктатура или альтернативная ей монархия - наиболее эффективный строй государства, а ничем иным я клан воспринимать не мог.        В этом мире каждый клан представлял из себя обособленную ячейку, точно мини страна, со своими законами, традициями, обрядами и силовыми структурами.        И если попробовать наложить на данную эпоху призму моего прошлого мира, то что следовало совершить дабы заполучить преданных избирателей и подчиненных в будущий свой госаппарат?        А все сложное - просто. Верная и четкая агитационная программа вкупе с серией акций, итогом которых должна стать привязка стада местной молодежи ко мне, как к своему пастырю и поводырю.        Так как я подавил первые ростки неудовольствия среди мелкотни? Всего-навсего избил бунтовщиков и прописал тем крепкую затрещину в профилактических целях!        Много ли требовалось для необученных дракам и какой-то техники малышне?        Как оказалось изрядно. Ведь, хотя они не знали, как ставить и сжимать кулак, куда ударять ногой и какой частью, где располагаются наиболее уязвимые области для удара, но зато компенсировали это детской упертостью, укусами, настырными попытками схватить за волосы, выцарапать себе победу всеми доступными способами.        Но, благо, взрослый разум и какой-никакой опыт в борьбе дал необходимое преимущество, что и стало залогом целой серии побед, уже которые утвердили меня наверху уже начавшей строиться иерархии.        А, стоило только подарить пряник сразу после кнута, то эта разобщенная свора тут же стала походить на преданную стаю гончих, готовых ради подобного лакомства порвать любого.        Да и угроза оказаться битым вновь также повлияла на решение масс. И тут даже особо не было места для тех, кто закрепил злобу в сердцах, по причине всё той же пластичной психики.        Избил? Избил. Сильно? Да не особо. Еще и может дать недоступные в обычных условиях сладости! Значит легче стоять подле него, нежели пытаться противиться.        Рациональное до мозга костей мышление, хотя и отдает наивностью и делением всего и вся на хорошее и плохое. Зато вполне себе пригодное к манипулированию и корректировке.        Так что, сейчас я пожинал первые плоды двух-трехлетней работы на свою репутацию.        Карапузы начали подрастать и их неумную энергию следовало направить в необходимое русло, что принесет пользу не только мне, но и им самим.        Активные игры, наподобие пряток, салок и дурашливых боев, как поодиночке, так и в группах, уже готовили их к возможной жизни шиноби, хотя и я на данный момент особо не имел понимания, как они живут в нынешнее время.        Но это не мешало проводить черновую подготовку к данному периоду жизни, из-за чего я и стал учиться травам и навыкам первой помощи от старухи Сайшо.        Следовало столь базовые навыки сделать общедоступными и обязательными к изучению, поскольку уж в горячке боя явно не будет времени для своевременной хирургической операции или неотложной помощи.        Только самые эффективные и простые манипуляции и действия, которые могут хоть в кой-то степени позволить воину продержаться до подхода медиков или товарищей.        Поэтому я, хоть и не без труда, но выпросил разрешения у Сайшо делиться своими знаниями с "друзьями", на что уже хитрая бабка ответила, что уж лучше сама тех обучит, если мелочь имеет желание знать ее науку.        Что ж, еще пара мелких стычек с недовольными и вопрос был решен абсолютным большинством в мою пользу и последующего обучения формирующейся банды в новообразованном классе.        Ну, и чтобы зря время не терять, я подумал и разбил ораву на отряды по три-пять человек и раздал тем задания по сбору трав, ягод, фруктов и многого прочего.        Простыми словами, делегировал собственные обязанности нижестоящим, чему и был донельзя рад.        Канашими же всё это время подозрительно косился в мою сторону, отчего тут же захотелось прописать себе смачную оплеуху. В последнее время все чаще забываю, что являюсь четырехлетним ребенком, который по идее и говорить то научился совсем недавно, а тут ведет рассуждения вслух об обязанностях клана и его долге, как будущего наследника.        Тьфу на тебя, гребанная конспирация. И как Штирлиц сумел не оступиться, если так часто был близок к провалу?        Мне, видать, этого понять было не суждено, поскольку всё чаще проскакивали эти нотки несоответствия реальности с предполагаемой действительностью.        Мне хватало и игры в дебила с моими одногодками, отчего очень хотелось напиться в стельку, или укуриться, или еще совершить какой-то идиотский поступок в попытке забыться обо всём.        Со взрослыми же хотелось равного общения, этакой установления равноценной связи, а не взрослого-ребенка, наставника-подчиненного, но приходится, скрепя зубами, улыбаться во все тридцать два да махать ладошкой, точно ничего не происходит.       - Мне так отец говорил. Сказал, такова обязанность наследника Небари. - сурово нахмурив брови и нацепив маску философа на свое лицо, я услышал приглушённый кашель, которым Канашими попытался скрыть рвущийся наружу смешок.        - Да, это на него очень похоже. - как ни в чем не бывало, он похлопал меня по голове своей правой рукой и проследовал в сторону внутренних помещений поместья.        Я же продолжил с некоторым подозрением смотреть на его удаляющуюся фигуру, мысленно витая уже где-то далеко.        ***        - Ты пришёл. - констатировала очевидное Сайшо, когда бумажная дверь отъехала в сторону и внутрь помещения покорно вошел Канашими в черном кимоно.        Сама она сидела на крыльце внутреннего дворика на коленях и мерно попивала лечебный настой.        Ее глаза были обращены к необъятной ультрамариновой высине сквозь густые ветви векового древа, а на губах застыла ностальгическая улыбка, которая неосознанно всплывала у каждого, что был погружен в счастливые и оттого далекие воспоминания.        - Я... не мог иначе. - присев возле нее, юноша послушно склонил голову и уставился в деревянные лакированные половицы крыльца.        Повисла отягощающая тишина. Ветер едва слышно ласкал зеленую сочную листву, мерно качая размашистые ветви, а также приносил отдаленные отголоски детских воскликов, смеха и пересудов тех, что сейчас работали в садах клана.        Аромат свежей выпечки на небольшом подносе перемешивался с горьковато-приторным запахом лекарств из чайничка и чаши в руках женщины, образуя странный коктейль, который каким-то неведомым образом напоминал о родительском доме, о детстве, о первой простуде, о заботе матери.        - Ты же... понимаешь, КАК это трудно будет? - задала ему вопрос Сайшо, даже не поворачивая голову в его сторону.        - Да. - подбородок Канашими беззвучно коснулся груди, а плечи уже привычно опустились, точно его ноша вновь стала до одури невыносимой, не позволявшей более держать спину ровно.        - Даже с моими навыками и некоторой помощью Узумаки, твое исцеление остается под большим вопросом. Есть вероятность, что твое состояние лишь ухудшится, а оставшийся срок вновь сократится. И всё равно ты готов пойти на столь огромный риск? - безэмоционально молвила женщина и пригубила настой.        - Да. - лоб парня коснулся половиц и тот склонился в глубоком церемониальном поклоне, отчетливо показывающем всю ту искренность, с которой он обращался к своей последней соломинке, способной вернуть его в строй, позволить вновь ощутить себя шиноби.        - Мне льстит твоя уверенность. Чём-то напоминает таковую у меня или у твоего отца в молодости... Вот только ответь мне, Канашими-кун, сын Кайдору, почему ты так стремишься вновь оказаться лицом к лицу с Шинигами? Тебя тяготит бессилие, мирная жизнь, тишь и покой? Неужели ты не можешь обойтись без того океана крови, боли и тягот, из которого вытянула тебя судьба, пускай и затребовав свою кусачую цену? - впервые она вперила свой колючий взгляд в затылок еще совсем ребенка, который уже за свой короткий путь успел пережить мириады страданий и лишений.        Проиграл свой бой, потерял друзей и близких, пережил пытки, голод, череду болезней и издевательств, как физических, так и психологических, чуть не утратил всякую надежду на спасение, и заплатил за сомнения кровью, чакрой и левой рукой.        Канашими молчал несколько минут, полностью уйдя с головой в невеселые думы.        Но спустя долгий промежуток времени, за который никто из них не шелохнулся, он таки нашел силы поднять голову и пересечься взором со старухой.        И она не была разочарована тем, что разглядела в этих обжигающих золотых глазах, даже совсем наоборот.        - Сайшо-сан... Я - Небари. Я столп Клана. Я его фундамент, его опора, его поддержка, когда гниет основа, то всё здание рушится под собственным весом. Это моя обязанность, мое право и мое призвание - нести этот груз на своих плечах. И чем прочнее, чем тверже основание, тем монолитней и долговечней будет сам дом. И это мой дом, моя семья, как и мой кровный долг. - твердо прохрипел молодой мужчина, не отводя взгляд в сторону, не проявляя и капли сомнений, не смущаясь или привирая.        В ответ на подобное проявление искренности на ее потрескавшихся бледных губах расцвела понимающая и одобряющая усмешка, а в глубине поблекших глаз блеснул озорной блеск.        — Это хорошо... Просто замечательно. Садись. - и указала старческой ладошкой по другую сторону подноса от себя.        - Сайшо-сан? - недоуменно нахмурил брови Кайши, на что женщина только ободряюще мотнула головой, наливая во вторую чашу лечебный настой.        - Дважды повторять не стану. - хохотнула она, добавив при этом стальные нотки, отчего юноша смиренно подвинулся на указанное ранее место и молча стал наблюдать за ее действиями.        Наполнив две емкости, женщина отстранилась от подноса и двумя ладонями обхватила собственную чашу, наслаждаясь ощущением тепла и вдыхая поднимавшуюся белесую струйку пара.        - Пей. Теперь и тебе придётся пить эту дрянь. - оскалилась женщина и взором указала на нетронутую чашу на подносе.        Канашими покорно кивнул и, аккуратно взяв оную и подув на кромку обжигающего настоя, совершил небольшой глоток. Всего долю секунды ему потребовалось дабы полноценно оценить вкусовые качества содержимого емкости, после чего парень скривился в гримасе отвращения, прикрывая рот рукой, и даже позеленел на несколько тонов.       - Хо-хо-хо. А ты думал всё будет так просто? Теперь станешь пить данную амброзию перед и после еды каждый день, пока желудок не скрутится узлом, только в таком случае можно будет пропустить один прием. Усек? - выдав инструкции, она грозно прищурилась на тщетно крутящего головой Канашими в поисках места, куда бы можно было опорожнить содержимое желудка, а также съесть целый лимон или горсть земли, которая, как он полагал и то заглушит послевкусие этой гремучей смеси.        Вот только его поиски оказались совершенно бессмысленными, да и красноречивый взгляд Сайшо четко намекал на нежелательные последствия в случае, если он сейчас же не пересилит себя и не допьет настой.        А последовавшая фраза и вовсе чуть не выкинула душу юноши из его собственного тела.        - До дна, Канашими-кун. - женщина подняла свою чашу, будто сейчас произнесла тост и ждала ответных аплодисментов или чего угодно, кроме бледной, как сама смерть, скривившейся физиономии юноши, которой в самый раз можно было пугать младенцев до истерики, исцелять хроническую икоту и отправлять стариков и старух со слабым сердцем на новый виток реинкарнации.        Канашими с дрожащими губами поднес ёмкость ко рту и одними глазами начал молить о пощаде, обращаясь ими к женщине, вот только Сайшо в ответ лишь ярче улыбнулась и наклонила голову набок, с явным наслаждением наблюдая за его страданиями.        "Лучше убейте меня." - подумал юноша, опрокидывая омерзительный отвар внутрь пищевода и уже через мгновение срываясь к массивному древу во внутреннем дворике под искренний и заливной старческий смех Сайшо.        ***        Воздух трепетал неряшливые волосы, под порывами оного хрустели полы рубашки, шелест травы буквально оглушал, легкие с жадностью и наслаждением вдыхали прохладный воздух, пока веки невольно щурились под палящими лучами солнца.        - Сосредоточься. - послышался уверенный голос отца сбоку, и я послушно последовал ему, стараясь всеми силами отстраниться от происходящего вокруг и погрузиться внутренним взором в себя.        Именно там на уровне живота, несколько ниже пупка праведным факелом разгорался очаг чакры, чья энергия в буйном потоке пыталась вырваться наружу, круша все на своем пути.        Чакроканалы тут же пришли в неистовство, не оставляя и шанса более на контроль того потока, что по ним растекся.       По организму прошлась волна зубодробительной боли, словно в кожу вонзали тысячи иголок повсеместно.        И ведь этому было уже даже дано объяснение.        Тенкецу. Гребанные тенкецу. Точки, контролирующие выход чакры из организма, подобно тяжелым дубовым вратам. Чем больше тенкецу шиноби способен контролировать тем более резкий выброс чакры он мог себе позволить и тем эффективней становились его техники в реальном бою.        Ведь одно дело, когда необходимый запас чакры на тот же огненный шар высвобождается секунды полторы, и уже совсем по-иному выглядят данная техника если благодаря бóльшему количеству тенкецу тот же объём сможет накопиться за половину или даже треть секунды.        Нечего и говорить, что в противостоянии шиноби уровня чунинов и выше даже половина секунды преимущества может оказаться фатальным фактором, заранее наклоняя чашу весов в сторону более быстрого, опытного и умелого пользователя чакры.        В моем же случае все было примерно также. Вместе с развитием моего тела крепчал и очаг с чакроканалами, вот только видать по причине того, что я рано ощутил чакру и сумел ее осознанно начать поглощать и циркулировать, мой очаг чакры оказался непомерно раскаченным для уровня третьегодки, что было бы поводом для гордости, если бы не одно «но».        Вы видели детей возрастом под три года?       Они только начинают осознавать себя, только-только учатся бегать, кататься на трехколесном велосипеде, а некоторые и то еще не до конца освоили речевой аппарат и просто не способны выразить адекватно свои мысли.        Да о чем вообще можно говорить, если они еще на горшок просятся!?       Всё это к чему? А к тому, что количества развитых тенкецу, которые бы помогли мне ослабить повышающийся со временем напор чакры, физически не хватало, они почти все оставались неразвиты, а потому и соответствующий ручеек чакры во внешнюю среду был мизерным, считай, что незначительным.        Для меня на данный момент почти было невозможно даже просто выплеснуть достаточное количество чакры, чтобы та не разрушала мою телесную оболочку изнутри, словно обжигающие языки пламени.       Этот пожар грыз каждую клеточку тела, рвал нервные окончания, ревел и выл, желал выбраться наволю, точно обезумевший хищник.        И я во всей красе ощущал это желание, чувствовал приносимую отчаянными порывами чакры боль, хрипел и судорожно сжимал рубашку в районе груди.        Сознание снова стало улетучиваться, оставляя в голове оглушительный шум и больше не позволяя услышать отца с его советами.        Это уже становилось совсем не смешно. Терять сознание второй раз на неделе...        Гребанная магия шиноби и ее несостоятельность.        ***       Мейшу, сжимая челюсть, смотрел на то, как его первенец корчится в муках, разрываемый изнутри собственной же чакрой.        Не сложно было понять, как тому было больно и тяжело, хватало всего лишь мимолетного взгляда на скорчившееся в агонии лицо и судорожные попытки схватиться за сердце.        Мужчина безмолвно обернулся к своей жене, что стояла все это время поодаль от них и легонько кивнул головой.        Иса Узумаки моментально оказалась подле ребенка и начала проводить манипуляции с разошедшимся потоком чакры, приложив ладонь к спине Кайши.        Уже совсем скоро буйство энергии перестало быть столь отчетливым, а мальчик потерял сознание, провалившись в забытье.        Но этого они и добивались, хотя и понимали какую боль придется испытать Кайши при данной медитации.        Обычно данная процедура проводилась для повышения инь составляющей в организме, позволяя шиноби лучше ощутить тонкую суть чакры и ее составляющих, научиться ее ощущать, манипулировать и производить тонкие манипуляции.        В случае Кайши же это стало подобием добавления топлива в успевший ослабнуть костер.        Жар разошелся с новой силой, даже превосходя уровень прошлого приступа.        Но того требовало положение и несовершенство тех техник, что они могли применить в данном случае.        Иса сумела найти в привезённых лично ею свитках упоминание о цепочке печатей, что использовалась на пленных врагах, полностью распыляя их чакру, делая тех почти беспомощными в условиях заточения.        Ей же требовалось провести некоторую корректировку печати, на что и ушло чуть больше недели почти без сна, чтобы не оставить ее сына без чакры вовсе.        Новой задачей предстоящей печати должна был стать рассеивание избытка энергии, а также улучшение проводимости тенкецу.        Грубо говоря, она насильно приклеивала к телу сына новые точки выхода чакры, чтобы та не напрягала излишне кейракукей.        Но из-за того, что в процессе накладывания чернил для печатей активно пожирается чакра носителя будущей печати, а внешнее вмешательство может только навредить во время церемонии, им пришлось пойти на данную меру, чтобы избежать возможных рисков по нанесению урона по детскому очагу чакры.       Да и сама процедура являлась крайне болезненной для пациента, а потому было бы для всех проще и легче, если Кайши пробудет на всём её протяжении без сознания.        Ободряюще кивнув мужу, Иса аккуратно взяла Кайши и понесла того в глубину их поместья.        Уже там, в подземном помещении ее дожидалась Сайшо и пара стражей, которые должны были нести охрану, чтобы их никто не потревожил во время церемонии.        Мейшу же послушно шел следом, хмурый донельзя и не желавший расставаться с нею и сыном до самых дверей.        По идее новая печать несла в себе одни плюсы, вот только имелась пара нюансов.        А именно постоянная нагрузка на чакросистему, которая, конечно, в долгосрочной перспективе несла большую пользу для будущего шиноби, но в то же время приносила жуткую боль практически на протяжении всего дня без остановки и послабления.        Сумеет ли ребенок выдержать такую ношу? Только время покажет, но и иного выхода она пока не видела.        Ее навыков явно недоставало для чего-то более совершенного, а большая часть клана Узумаки находились еще на войне, пока на море царили шторма, не оставляя и надежды относительно безопасно добраться.        Иса могла лишь предпринять временные меры противодействия буйству чакры, надеясь, что уже этой осенью она сумеет отправиться на остров Водоворота с просьбой о помощи.        Быть может, старейшины ее бывшего клана сумеют помочь или найти более безболезненное решение проблемы...        Еще одним недостатком печати являлось и то, что носитель ее становился ярким фонарем в плане чакры, фоня ею на огромные расстояния, что в случае войны или возможного противостояния становилось очень опасным.        Вражеские сенсоры могли такой "огонек" засечь за многие километры, из-за чего становилось очевидным что подобная мера лишь временная.        Женщине же только и оставалось надеяться, что у них было достаточно лет мира, чтобы ее сын успел в достаточной мере окрепнуть и более не полагаться на еще предстоящую к нанесению печать.        Как бы она желала, чтобы ее желание стало былью...       Впереди их всех ждала долгая и изматывающая ночь.